Квартира Дюпен-Чен.
Девушка достала из-под кровати небольшой чемодан и положила его на тумбочку. Маринетт достала из шкафа кое-какие тёплые вещи и аккуратно сложила их в чемодан. В дверь позвонили. Дюпен-Чен отвлеклась от сборов. — Кто там ещё? — закатила глаза Маринетт и пошла открывать дверь. На пороге стоял Адриан, явно нервничая и теребя край куртки. Маринетт вопросительного на него посмотрела. — Я думал, я не застану вас тут, — улыбнулся парень. — Что вам нужно? — как можно безразличнее спросила Маринетт, не впуская гостя. Девушке, конечно, было приятно, что он пришёл после того, что она ему сказала, но нет… В последнее время она стала такой эмоциональной, чувство того, что ты вновь возвращаешься к «старту», захлёстывает и не даёт тебе жить. Потерянность, ненависть к самому себе из-за того, что нет сил даже удержать то, что у тебя есть. Это уничтожает и съедает изнутри, разрушая уверенность. — Не впустите? — Нет, — твёрдо сказала Маринетт. — Уходите, я занята! — девушка хотела закрыть дверь, но Адриан ей не дал этого сделать, просунув обувь меж дверью. — Я настаиваю. Маринетт обречённо вздохнула. Хорошо. Это же ничего не значит? — Входите. Адрина уверенно зашёл, разулся и прошёл в комнату. Было не так чисто, как утром. — Вы куда-то собираетесь? — заметил Адриан чемодан. — Да, я уезжаю. — Почему? — как-то недовольно спросил Агрест. — Зачем? — Затем. — Мне-то вы можете сказать. Раз мы напарники. Это же я могу знать, — он скрестил руки на груди и оперся на стену. — Хотите знать? — вызывающе спросила девушка. — Вы у меня вот где сидите, — Маринетт указала пальцем на горло. — Почему вы вот так врываетесь в мою жизнь? Думаете, мне это нравится? Я ненавижу, когда лезут ко мне в душу, когда достают меня своим присутствием! — уже кричала Маринетт, Адриан поник. — Раздражаете! Вы ломаете то, что годами строила я! Я не хочу принимать вашу дружбу, или что вы там хотите! Оставьте меня, наконец, одну! Мне так хорошо! — Извините. Я больше вас не потревожу. Удачной поездки, — шепотом сказал Адриан и быстро покинул квартиру. — Да, — кивнула Маринетт. — Так будет лучше. Для обоих. Лучше пусть ненавидит, как остальные, нежели страдает из-за моего отсутствия! Мне никто не нужен, — успокаивала себя Дюпен-Чен. — Будет лучше… я могу и не вернуться… Маринетт вызвала такси, взяла чемодан и ушла. Ушла, куда глаза глядат. Почему она хочет побыть одна? Чтобы разобраться в себе. Почему она нагрубила Адриану? Чтобы он к ней зря не привязывался. Почему она может не вернуться? Потому что боится сломаться, боится сорваться. Бывают дни, когда ты хочешь бросить всё и сбежать. На край земли, где нет никого. Только ты, твои мысли и проблемы. Хочется туда, где ты можешь сосредоточиться.Пол года спустя.
Адриан только вернулся с очередного суда. Да, когда Дюпен-Чен уехала, он перестал брать дела, в надежде, что девушка вернётся, и они вместе снова возьмутся за какой-нибудь треш. А пока…можно повозиться с бумажками и тридцатиминутными разбирательствами в зале заседаний. Совсем измотанный парень упал без сил в своё кресло. Хлоя подошла и положила на стол билетик, наклонясь так, чтобы было видно грудь. — Что это? — спросил Адриан, увидев разноцветную бумажку. — Билет в цирк, — улыбнулась блондинка, вильнув попой и сев на своё место. — Мы все идём! — Я устал немного… — Пожалуйста, Адриан, пойдём с нами, — проскулила Лила. Алья и Нино закатили глаза. Работы по самые гланды, а они тут развлекаться зовут. — Ах, ну вас, хорошо, — улыбнулся парень. — Во сколько?В цирке.
Разноцветный и высокий шатёр, освещённый яркими огнями, наполнялся людьми. Дети и взрослые, молодые и старые. Все, все, все любят цирк. Толпа прокуроров во главе с Хлоей заняли свои места. Адриана зажали Росси и Буржуа. Парень смущённо улыбнулся. Шоу началось. Звук попкорна в чьём-то рту разрушал тишину. Сначала свет погас, заиграла музыка, свет включился. Под самым куполом был натянут канат, у основания которого, подняв одну руку вверх, стояла красивая рыжая девушка. На ней было почти прозрачный облегающий комбинезон. — Здравствуйте, дорогие зрители! — сказал в микрофон мужчина и поклонился. Зал взорвался аплодисментами. Ведущий был великолепен. Его чёрный цилиндр придавал ему некую элегантность, а красный в неоновую звезду фрак… ну, вы поняли. Туфли сияли от чистоты, а густые усы то поднимались, то опускались. — Мы рады, что вы решили посетить наше шоу! Давайте же начнём! Мужчина что-то кинул в пол, появился сиреневый дым, а когда он развеялся, мужчины уже не было. Оркестр, игравший весёлую песенку, стих. Зазвучала скрипка. Канатоходка сделала первый шаг. Зрители затаили дыхание. Когда девушка дошла до конца, все восторженно зааплодировали. — Ух, мне б такую, — улыбнулся Нино, увлечённо хлопая, Адриан посмеялся. После канатоходки были воздушные гимнасты, летавшие под куполом под «Лунную сонату». Конечно, весёлые клоуны расмешили детей и взрослых до боли в животе. Опасные и прекрасные тигры прыгали через огненные кольца, ходили по узким брусьями и ловили кусочки мяса, подпрыгивая вверх. Великолепный жеребец, бегавший кругами по арене, возил на себе ту самую канатоходку, которая выполняла на его спине элементы гимнастики. Не обошлось без милых пони, которые были в костюмах новогодних эльфов. Поющие кошки, медведь на велосипеде. Когда шоу почти закончилось мужчина вновь вышел на арену с микрофоном в руках. — Вы готовы увидеть нечто невероятное? — спросил он у зрителей и все закричали «ДА!». — Тогда узрите! На сцену вынесли чёрный ящик, на котором были нарисованны белой краской кошачьи глазки. Он был обмотан железной цепью. — Это милое создание мы привезли из далёкой страны, — начал говорить ведущий. — Твёрдость её действий и хладность ума сделали из неё гвоздь нашей программы! Открывайте, — скомандывал мужчина. Люди в масках и соломенных шляпах сняли цепь и открыли ящик. Из него вышла девушка. Как она была прекрасна. Бледная кожа светилась от падающего на неё света, глаза горели синим пламенем, но были холодными, словно лёд, волосы были собраны в высокий хвост. На хрупком теле девушки были колготки в мелкие квадратики, поверх которых был чёрный купальник, обтягивающий фигуру, покрывающий туловище, руки и шею, а на талии тёмно-коричневы широкий ремень с металлической бляхой.Кладбище.
Маринетт стояла над тремя скромными могилками и держала в руках два маленьких букетика. Тучи стянулись, заслонив собой солнце. Хоть сейчас и середина лета. Кажется, что сама природа сочувствует Маринетт. Девушка села на колени и положила на могилки женщин по букетику и провела по имени матери пальцем. — Здравствуй, Мама, скучала? Я — очень. Я так хочу вновь увидеть твоё лицо и услышать твой голос, что это, кажется, сводит с ума, — Маринетт грустно улыбнулась. — Как у тебя дела? Прости, что долго не приходила. Простишь? Погода что-то испортилась. Пап, позаботься, пожалуйста, о бабушке. У неё кости болят из-за резких перемен. Не давай ей там делать глупости, — усмехнулась Маринетт. Девушка посмотрела на совсем свежую могилку. — Почему ты не сказала мне? — начала плакать девушка. — ПОЧЕМУ? Почему молчала? Я умру без тебя, Хамони, умру, — рыдала Маринетт. — Как прикажешь жить, зная, что я даже не знаю от чего ты умерла? Зная, что меня не было рядом, когда тебе было плохо, а ты была рядом со мной в такие минуты, а? Я улыбалась и жила себе спокойно в другой стране, пока ты была в одиночестве! — Маринетт разрыдалась, обвив свои колени. — Кому я теперь нужна? КОМУ? Да что я тебе сделала? — Маринетт подняла опухшие глаза к небу. — Если ты есть, то ответь. ЧТО Я ТЕБЕ, БЛЯТЬ, СДЕЛАЛА? НЕСПРАВЕДЛИВО, НЕСПРАВЕДЛИВО, — ударила Маринетт кулаками по земле. — Несправедливо. Маринетт совсем раскисла. Ещё минута и она точно начнёт откапывать гробы, в которых лежит её семья, голыми руками, чтобы быть с ними. Действительно, кому она теперь нужна с её-то характером и мешком проблем? Как теперь она будет помогать людям, если в ней не осталось ничего человеческого, ничего, что излучает свет? Как теперь быть на страже справедливости, если ты в неё больше не веришь? Девушка села на колени перед плитами с именами и склонилась к ним, зарываясь руками в волосы. Пошёл дождь, помогая девушке скрыть слезы и дыру в душе, которые она старательно скрывает большую часть жизни. Маринетт продолжала лежать, удобряя траву своими слезами, пока дождь над ней внезапно не прекратился. Маринетт, всхлипнув, поднялась и посмотрела вверх. Над ней был зонтик. Девушка через силу посмотрела на того, кто его держал, а потом обратно на могилы.Как я и обещала, Хамони, я буду сильной.
Маринетт поднялась с колен и вытерла слёзы, которые уже давно перемешались с дождём. Будто и не вырыдала ведро слёз. Девушка повернулась к тому, кто держал зонтик, и обняла его, уткнувшись в ключицу и вновь разрыдавшись.Но не сейчас. Я хочу побыть слабой последний раз… последний, мать его, раз.