Император Вестероса и Эссоса

      Сир Давос Сиворт готовился, впервые в жизни, принять участие в крупном сражении. Король Станнис разгромил Мейса Тирелла и перекрыл дороги, по которым поставлялась львиная доля продовольствия в Королевскую Гавань. Предательство Флорентов помогло ему избежать серьезных потерь в битве, а так же привело под его руку многих знаменосцев Хайгардена. Теперь Алестер Флорент стал его десницей, а его племянник сир Имри получил в командование королевский флот и армию. Пока Станнис Баратеон воевал в Просторе, лорд Веларион с половиной флота посетил несколько Вольных городов, в некоторых он смог договорится о займах, а в других навербовал наемников. Пять тысяч солдат приплыло с ним к Штормовому Пределу, за то, что король смог нанять столько мечей стоит благодарить казну лорда Ренли. Штормовой Предел не так богат, как Утес Кастерли или Хайгарден, но золота у младшего брата Станниса было в достатке.       Многие ждали, что эти войска отбудут в Простор, чтобы укрепить королевское войско, но Станнис решил иначе. Сир Имри привел двенадцать тысяч мечей, из которых лишь пятнадцать сотен были конными, к Штормовому Пределу. В его войско входили наемники, которые присягнули королю еще на Драконьем Камне, лорды островов Узкого моря, а так же переметнувшиеся после поражения их сюзерена лорды и рыцари Простора. Прибавить к ним некоторое количество воинов, набранных в Штормовых землях сиром Контри Пенрозом, в основном юнцов и стариков, как получится общее войско в двадцать тысяч мечей, в большинстве своем пешее.       На военном совете, сир Имри изложил план короля: разбить верные узурпатору войска и взять столицу, до того, как северяне и рыцари Долины вмешаются в ход боевых действий. У самого Станниса оставалось около сорока тысяч воинов, треть из которых были рыцарями и вольными всадниками. Эти силы должны были наступать по Золотой дороге, если им навстречу выдвинется враг, то они разобьют его в поле или, если он будет силен, то дадут время войску, собранному у Штормового Предела, взять оставшуюся почти без защиты столицу. Если же враги будут сидеть за стенами, то король, собрав все силы в кулак, собирался решить исход войны в Королевской Гавани, взяв ее приступом. Спустя два дня после совета флот и армия покинули Штормовой Предел и двинулись на север.       Черноводный залив был покрыт крупной зыбью с белыми барашками. «Черная Бета» шла вместе с приливом, щелкая парусом при каждой перемене ветра. «Дух» и «Леди Мария» двигались следом не более чем в двадцати ярдах друг от друга. Давос гордился, что его сыновья так хорошо держат строй.       Боевые рога взревели за морем, словно чудовищные звери, перекликаясь от корабля к кораблю.       - Спустить парус, - скомандовал Давос. - Опустить мачту. Берись за весла. - Гребцы бросились по местам, расталкивая солдат, которые мешали всюду, где бы ни стояли. Сир Имри приказал войти в реку на веслах, чтобы не подставлять паруса скорпионам и катапультам на стенах Королевской Гавани.       К юго-востоку от себя Давос видел «Ярость» - она тоже спускала свои отливающие золотом паруса с коронованным оленем Баратеонов. С ее палубы Станнис Баратеон шестнадцать лет назад командовал высадкой на Драконий Камень, но теперь он во главе сухопутной армии сражается, с выступившим из Королевской Гавани ему на встречу войском, вручив «Ярость» и командование флотом брату своей жены сиру Имри. О том, что армия мятежных лордов покинула столицу, они узнали в устье Путеводной, когда поймали несколько рыбацких лодок и допросили их хозяев. Давос знал «Ярость» не хуже, чем собственные корабли. Палуба над тремя сотнями ее весел полностью предоставлена скорпионам, а на корме и на носу верхней стоят катапульты, способные метать бочки с горящей смолой. Грозный корабль и очень быстроходный — хотя сир Имри немного застопорил его, нагрузив до отказа рыцарями и латниками в доспехах.       Рога на «Ярости» запели снова, подавая команды другим кораблям, и Давос ощутил зуд в отсутствующих пальцах.       - Весла на воду, - прокричал он. - Строй держать. - Сто весел упали на воду, и забил барабан мастера. Он стучал медленно, как большое сердце, и сто гребцов двигали веслами в лад ему, как один человек.       Серебристая «Гордость Дрифтмарка» лорда Велариона заняла свою позицию с левого борта от «Духа», «Дерзкий смех» был на подходе, но «Ведьма» только-только опустила весла на воду, а «Морской конь» еще возился с мачтой. Давос посмотрел на корму. Да, там, на юге, может быть только «Меч-рыба», отстающая, как всегда. Она имела на борту двести весел и самый большой на флоте таран, но ее капитан вызывал у Давоса серьезные сомнения.       Солдаты на разных кораблях перекликались, подбадривая друг друга. Им надоело быть балластом всю дорогу от Штормового Предела, и они рвались в бой, уверенные в победе. Эту уверенность разделял с ними лорд верховный адмирал, сир Имри Флорент.       Три дня назад, поставив флот на якорь в устье Путеводной, он собрал своих капитанов, чтобы объяснить каждому его позицию. Давосу с сыновьями назначили места во второй линии наступления, на передовом крае опасного правого крыла. «Почетное место», - заявил Аллард, радуясь случаю проявить себя. «Гибельное», - заметил отец, и сыновья, даже юный Марек, посмотрели на него с жалостью. Трусит Луковый Рыцарь, читал он в этих взглядах - в душе он так и остался контрабандистом.       Будь он адмиралом, он все сделал бы по-другому. Для начала послал бы вверх по реке несколько самых быстрых кораблей и посмотрел бы, как их там встретят, а не ломился бы очертя голову. Когда он предложил это сиру Имри, лорд-адмирал вежливо поблагодарил его, но в глазах его Давос благодарности не увидел. «Кто этот трусливый выскочка? - вопрошали они. - Не тот ли, который купил себе рыцарство за кучу лука?»       Имея вчетверо больше кораблей, чем юный король, сир Имри не видел нужды в обманной тактике. Он разделил флот на десять линий, по двадцать кораблей в каждой. Две первые пойдут вверх по реке, чтобы уничтожить маленький флот Джоффри — «мальчишкины игрушки», как выразился сир Имри, заслужив смех своих знатных капитанов. Последующие высадят под городскими стенами лучников и копейщиков и лишь тогда присоединятся к сражению на реке. Более мелкие и тихоходные корабли, замыкающие порядок, будут переправлять с южного берега войско, которое возглавлял лорд Селтигар, под защитой Салладора Саана и его лиссенийцев, которые останутся в заливе на случай, если у Железного трона есть еще корабли, скрытые вдоль побережья и готовые ударить неприятелю в хвост.       Лорд Селтигар должен был добраться до Черноводной пару дней назад. Королевский Тракт ведет от Штормового Предела прямо к Королевской Гавани - это гораздо короче, чем плыть морем.       Над морем стоял шум - крики, рога, барабаны и флейты смешивались с плеском нескольких тысяч весел.       - Держи строй, - крикнул Давос. Налетевший ветер рванул его старый зеленый плащ. Куртка вареной кожи и круглый шлем - вот и все его доспехи. В море стальная броня может погубить человека с той же вероятностью, что и спасти. Сир Имри и другие знатные капитаны не разделяли его взглядов и сверкали, расхаживая по своим палубам.       «Ведьма» и «Морской конь» заняли свои места, как и «Красный коготь». Справа от Аллардовой «Леди Марии» шли еще три галеи, отнятые Станнисом у злосчастного лорда Сангласса: «Благочестие», «Молитва» и «Вера» с лучниками на борту. Даже «Меч-рыба» подходила на веслах и под парусом, переваливаясь среди крепнущей зыби. «Корабль с таким количеством весел должен двигаться гораздо быстрее, - неодобрительно подумал Давос. - Все из-за тарана - он слишком велик и нарушает его равновесие».       Ветер дул с юга, но, поскольку они шли на веслах, это не имело значения. Они движутся вместе с приливом, но Джоффри будет благоприятствовать речное течение, быстрое и сильное там, где Черноводная впадает в море. Первое столкновение неизбежно окончится в пользу врага. «Глупо мы поступаем, встречаясь с ними на Черноводной», - думал Давос. При битве в открытом море их боевые линии окружили бы вражеский флот с обоих флангов, оттеснили к суше и уничтожили. На реке же их численный перевес не так уж много значит. Там они могут идти не более чем по двадцать кораблей в ряд - иначе возникает опасность перепутаться веслами и врезаться друг в друга.       За строем кораблей Давос видел Красный Замок на холме Эйегона, темный на лимонном небе, с устьем Черноводной внизу. Южный берег реки был черен от людей и коней - завидев корабли, они закопошились, как рассерженные муравьи. Селтигар, должно быть, заставлял их вязать плоты и делать стрелы, но ждать всегда тяжело. В гуще войска затрубили крошечные блестящие трубы, но рев тысяч глоток скоро заглушил их. Давос взялся рукой за ладанку, где лежали фаланги его пальцев, и безмолвно помолился за удачу.       «Ярость» занимала середину первой линии, с «Лордом Стеффоном» и «Морским оленем», каждый на двести весел по бокам. С правого и левого борта от них шли стовесельные галеи: «Леди Харра», «Золотая рыбка», «Веселый лорд», «Морской демон», «Черная честь», «Дженна-оборванка», «Горящий трезубец», «Быстрый меч», «Принцесса Рейенис», «Собачий нос», «Скипетр», «Верный», «Красный ворон», «Королева Алисанна», «Кошка», «Отважный» и «Погибель драконов». На каждой корме развевалось огненное сердце Владыки Света, переливаясь красными, желтыми и оранжевыми бликами. За Давосом и его сыновьями шла другая линия стовесельников под командой рыцарей и лордов-капитанов, а дальше следовали более мелкие мирийские корабли, каждый не больше чем на восемьдесят весел. За ними должны идти парусники, карраки и неуклюжие барки, а последним — Салладор Саан на своей горделивой трехсотвесельной «Валирийке» в сопровождении остальных приметных полосатых галей. Лиссенийский корсар остался недоволен тем, что его поставили в арьергард, но сир Имри явно доверял ему не больше, чем Станнис. Слишком много жалоб и разговоров о золоте. Тем не менее, Давос сожалел об этом решении. Салладор Саан - хитроумный старый пират, а его люди - прирожденные моряки, не знающие страха в бою. В хвосте они попусту пропадают.       Аооооооооооооо, пронеслось над волнами и пенящими воду веслами с мостика «Ярости»: сир Имри трубил наступление. Аооооооооооооо, аооооооооооооо.       «Меч-рыба» наконец встала в строй, но так и не спустила паруса.       - Быстрый ход, - крикнул Давос. Барабан забил чаще, и галея прибавила скорости, кромсая веслами воду. Солдаты на палубе стучали мечами о щиты, стрелки тихо натягивали луки и доставали первые стрелы из колчанов на поясе. Корабли первой линии заслоняли вид, и Давос расхаживал по палубе, ища наилучшую точку обзора. Никакого заграждения он не видел - устье реки было открыто, как зев, готовый поглотить их. Разве только…       В бытность свою контрабандистом Давос часто шутил, что знает берег у Королевской Гавани гораздо лучше, чем свои пять пальцев, поскольку между пальцами всю жизнь не плавает. Приземистые башни свежей постройки по обеим сторонам устья для сира Имри Флорента ничего не означали, но Давосу показалось, будто у него на руке отросло два лишних пальца.       Заслонив рукой глаза от клонящегося к западу солнца, он пригляделся к башням получше. Они были слишком малы, чтобы вместить значительный гарнизон. Башня на северном берегу примыкала к утесу, на котором высился Красный Замок, южная поднималась прямо из воды. Построили, а потом прорыли канал, сразу сообразил Давос. Это делало башню очень трудной для захвата - атакующим пришлось бы идти вброд или наводить мост через канал. Селтигар поставил внизу лучников, чтобы стрелять во всякого, кто осмелится высунуть голову, но больше ничего не предпринимал.       В темной воде у подножия башни что-то блеснуло - это солнце отразилось от стали. Больше Давосу Сиворту ничего не нужно было знать. Заградительная цепь… однако они не заперли реку. Почему?       В просвет между веслами «Скипетра» и «Верного» Давос увидел тонкую линию галей поперек реки - их позолоченные борта сверкали на солнце. Эти корабли он знал превосходно. Будучи контрабандистом, он по одному парусу на горизонте мог сказать, быстрый это корабль или тихоход и кто его капитан: юноша, жаждущий славы, или старикан, дослуживающий свой срок.       Аооооооооооооо, пели рога.       - Боевой ход, - крикнул Давос. За правым и левым бортом Дейл и Аллард отдали такую же команду. Барабаны забили частую дробь, весла замолотили по воде, и «Черная Бета» рванулась вперед. Дейл с палубы «Духа» отсалютовал отцу. «Меч-рыба» снова отставала, переваливаясь в хвосте у кораблей помельче, но вся остальная линия была ровной, словно стена из сомкнутых щитов.       Река, казавшаяся такой узкой издали, сделалась широкой, как море, и город на ее берегу тоже представлялся огромным. Красный Замок грозно глядел вниз с высокого холма Эйегона. Окованные железом зубцы, массивные башни и толстые красные стены придавали ему вид свирепого зверя, присевшего для прыжка над городом и рекой. Крутые скалы, служившие ему подножием, обросли лишайником, и на них торчали низкие кривые деревца. Чтобы попасть в гавань и город за ней, флот должен был пройти мимо замка.       Первая линия уже вошла в реку, а вражеские галеи отступали. «Заманивают. Хотят, чтобы мы сбились в плотную кучу и не смогли обойти их с флангов… а позади останется эта цепь». Давос метался по палубе, стараясь получше рассмотреть флот Джоффри. В число «мальчишкиных игрушек» входили величественная «Милость богов», старый медлительный «Принц Эйемон», «Шелковая леди» и ее сестра «Бесстыдница», «Вихрь», «Страж Гавани», «Белый олень», «Копье», «Морской цветок». Но где же «Львиная звезда»? Где красавица «Леди Лианна», названная королем Робертом в честь возлюбленной, которую он потерял? «Молот короля Роберта», самая большая галея королевского флота на четыреста весел, единственный у Джоффри корабль, способный одолеть «Ярость»? Он по всем правилам должен был занять центр обороны. Давос чуял западню, но не видел позади никаких вражеских сил — только флот Имри Флорента, протянувшийся стройными рядами до самого водного горизонта. «Может, они, подняв свою цепь, разрежут нас надвое?» Давос не видел в этом смысла. Корабли, оставшиеся в заливе, могут высадить людей к северу от города - так переправа пойдет медленнее, зато безопаснее.       На стенах Красного Замка развевались знамена короля-мальчика: коронованный олень Баратеонов на золотом поле, видимо сев на трон, он отказался от личного герба, на котором так же присутствовал золотой лев на красном поле. Оттуда летели стрелы. Гребцов защищала палуба, но солдаты, столпившиеся наверху, никакого прикрытия не имели. Правое крыло принимало на себя всю тяжесть удара, как и опасался Давос. «Скоро настанет наш черед», - с тревогой подумал он. «Черная Бета» полностью попадала под огонь, будучи шестым кораблем от северного берега. С правого борта шли только «Леди Мария», неуклюжая «Меч-рыба», так отставшая, что принадлежала скорее к третьей линии, чем ко второй, а также «Благочестие», «Молитва» и «Вера» - в такой позиции им понадобится вся помощь, которую боги способны дать. Когда вторая линия прошла мимо двух башен, Давос разглядел три звена огромной цепи, выходящей из отверстия величиной с человеческую голову, - остальное скрывалось под водой. Обе башни были снабжены единственной дверью футах в двадцати над землей. Лучники с крыши северной обстреливали «Молитву» и «Веру». Стрелки на «Вере» открыли ответный огонь, и кто-то вскрикнул, пораженный стрелой.       К югу от Черноводной люди тащили к воде наспех сооруженные плоты, и под тысячью знамен строились колонны. Повсюду реяло огненное сердце с крохотным, едва заметным черным оленем внутри. «Нам следовало бы идти в бой под коронованным оленем, - подумал Давос. - Олень - эмблема короля Роберта, и горожанам он хорошо знаком, а это чужое знамя только настроит их против нас, Джоффри это прекрасно понимал, когда взял знамя Баратеонов».       «Вера» справа подошла к берегу и опустила сходни. Лучники побежали с нее на отмель, держа луки высоко над головой, чтобы не замочить тетиву. Они высаживались на узкую полоску берега под утесами. Из замка на них сыпались камни, стрелы и копья, но угол был слишком крут, и снаряды почти не наносили ущерба.       «Молитва» причалила ярдах в двадцати выше, а «Благочестие» готовилось сделать то же самое, когда на берегу появился конный отряд защитников. Копыта их коней расплескивали воду на отмели. Рыцари накинулись на лучников, как волки на кур, и загнали их обратно в реку, прежде чем те успели наложить стрелы на тетивы. Солдаты с копьями и топорами бросились на выручку стрелкам, и на берегу закипела кровавая сеча. Давос узнал шлем в виде собачьей головы, принадлежавший Псу.       Позади замка, окруженная стенами, раскинулась на холмах Королевская Гавань. Вдоль реки виднелись черные руины - защитники сожгли все постройки за пределами Грязных ворот. На отмелях торчали остовы сожженных кораблей, преграждая путь к длинным каменным молам. «Здесь нам нипочем не высадиться». Поверх Грязных ворот Давос видел верхушки трех огромных требушетов, а на холме Висеньи сверкали на солнце семь кристальных башен Великой Септы Бейлора.       Давос не заметил, в какое мгновение началась битва, зато услышал треск двух столкнувшихся галей - он не видел которых. Затем по воде разнеслось эхо второго удара и третьего. За треском ломающегося дерева слышалась отдача носовой катапульты «Ярости». «Морской олень» расколол пополам одну из галей Джоффри, но «Собачий нос» горел, а «Королева Алисанна» застряла между «Шелковой леди» и «Бесстыдницей» и вступила с ними в рукопашный бой.       Прямо по курсу вражеский «Страж Гавани» устремился в промежуток между «Верным» и «Скипетром». «Верный» успел убрать свои правые весла, но левые весла «Скипетра» от столкновения переломились, как лучинки.       - Пли! - скомандовал Давос, и его лучники послали над водой целую тучу стрел. Давос увидел, как упал капитан «Стража», но не смог вспомнить, как его звали.       Огромные требушеты на берегу вскинули руки, и сотня камней взвилась в желтое небо. Каждый с голову величиной, они с плеском рушились в воду, ломали дубовую обшивку и превращали живых людей в кровавое месиво. Вся первая линия вступила в бой. Летели абордажные крючья, железные тараны дробили борта, люди прыгали на палубу вражеских кораблей, стаи стрел сталкивались в дыму, падали убитые и раненые… но у Давоса пока все были целы.       «Черная Бета» шла вверх по реке, и барабан мастера над гребцами отдавался в голове капитана, высматривающего, кого бы протаранить. Два вражеских корабля, зажавшие «Королеву Алисанну», сцепились с ней крючьями и веревками.       - На таран! - вскричал Давос. Барабанный бой превратился в сплошную лихорадочную дробь, и «Черная Бета» ринулась вперед по белой, как молоко, воде. Аллард понял замысел отца и направил туда же «Леди Марию». Первая линия разбилась на целый ряд отдельных схваток. Три сцепившихся вместе корабля медленно поворачивались. Их палубы заливала кровь людей, рубившихся мечами и топорами.       «Черная Бета» и «Леди Мария» протаранили борт «Бесстыдницы» с носа и с кормы, да так, что люди посыпались с палубы «Шелковой леди» через два корабля от нее. У Давоса зубы так лязгнули, что он чуть не откусил себе язык. Он сплюнул кровью. В следующий раз не разевай рот, болван. Сорок лет он на море, а на таран пошел впервые. Его лучники пускали стрелы сами, без команды.       - Задний ход. - Весла «Черной Беты» отработали назад, и река хлынула в проделанную ею дыру. «Бесстыдница» на глазах у Давоса развалилась на части, роняя в воду десятки людей. Кое-кто из живых поплыл к берегу, кое-кто из мертвых закачался на волнах. Те, кто был в кольчуге и броне, пошли на дно - и живые, и мертвые. Мольбы утопающих звучали в ушах Давоса.       «Черная Бета» по команде Давоса оттолкнулась веслами с одного борта, дав задний ход другим, и развернулась. Крик Маттоса предупредил об опасности слева: одна из ланнистерских галей шла на таран.       - Право на борт, - заорал Давос. Одни гребцы оттолкнулись веслами от барки, другие развернули корабль носом к атакующему «Белому оленю». На миг Давос испугался, что он опоздал и сейчас его потопят, но течение благоприятствовало «Черной Бете»: оба корабля лишь соприкоснулись бортами, поломав друг другу весла. Кусок дерева, острый, как копье, просвистел мимо головы Давоса. Он поморщился и крикнул:       - На абордаж! - Через борт полетели крючья. Он выхватил меч и сам повел людей в атаку.       Команда «Белого оленя» встретила их у борта, но латники с «Черной Беты» обрушились на нее стальным валом и смели. Давос отыскивал взглядом вражеского капитана, но он уже пал. Когда Давос добрался до его тела, кто-то рубанул его сзади топором, но шлем отвел удар, и череп остался цел - только в голове загудело. Оглушенный, Давос откатился прочь. Враг с воплем накинулся на него, но Давос, перехватив меч двумя руками, вогнал его острием в живот другому.       Один из его людей помог Давосу подняться.       - Сир капитан, «Олень» наш. - Это была правда. Часть врагов была перебита, часть при смерти, часть сдалась. Давос снял шлем, вытер кровь с лица и вернулся на свой корабль, осторожно ступая по доскам, скользким от человеческих внутренностей. Маттос помог ему перелезть через борт.       В эти несколько мгновений «Черная Бета» и «Белый олень» представляли собой мертвое око урагана. «Кошка» снимала людей с тонущего «Отважного». «Погибель драконов» ее капитан загнал между двумя молами, продырявив днище, и команда выпрыгивала на берег вместе с латниками и лучниками. Протараненный «Красный ворон» медленно кренился. «Морской олень» боролся с огнем и абордажниками, зато над вражеским «Неподкупным» взвилось огненное сердце. «Ярость», чей гордый нос раздробил камень из катапульты, билась с «Милостью богов». «Гордость Дрифтмарка», вклинившись между двумя лодками, перевернула одну и подожгла другую горящими стрелами. Рыцари на южном берегу взводили коней на барки, и несколько мелких галей уже перевозили солдат через реку. Им приходилось лавировать среди тонущих кораблей и островков отдельных схваток. Весь флот короля был теперь на реке, за исключением лиссенийских галей Салладора Саана. Скоро они овладеют Черноводной.       Взревели рога «Ярости», сир Имри отдавал новые распоряжения: всем кораблям пристать к южному берегу и начать переброску войска Селтигара под стены города. Давос видел, как некоторые галеи цеплялись между собой абордажными крючьями, и образовывали некое подобие моста, по которому было удобно переправляться солдатам на северный берег. Другие уходили западнее и высаживали бойцов на Турнирном поле. Сир Имри хотел атаковать не только Грязные ворота, но и Божьи. Флот Джоффри был разгромлен, начинался штурм Королевской Гавани.       Октавиан в сопровождении внушительной свиты стоял на городской стене, что выходила к берегу Черноводной, под огромным знаменем с королевским оленем Баратеонов на желтом фоне. На нем была лучшая броня, что могли предложить оружейники Королевской Гавани. Его цвета и знамя символизировали дом Баратеонов, став королем, он отказался от присутствия льва на гербе, а красный и золотой были вытеснены желтым и черным. Люди много внимания уделяют подобным вещам, и на фоне слухов, распущенных Станнисом, это было лишним поводом подчеркнуть преемственность Джоффри от короля Роберта.       Все придворные лорды и рыцари, которые не были задействованы в бою, в том числе два Королевских гвардейца сиры Мендон и Престон, а так же Тирион Ланнистер в это утро находились рядом с королем. Карлику всегда было свойственно любопытство и потому его желание увидеть, как будет разгромлено войско мятежников не вызвало удивления. В том, что его ждет победа, как в этой битве, так и в войне Октавиан не сомневался. У столицы крепкий гарнизон, а лорд Тарли сумел подготовить легион на достаточном уровне, чтобы считать его лучшей военной силой в Вестеросе. То, что Станнис сумеет разбить лорда Тайвина, не верилось, а с севера к столице идет внушительное подкрепление. Оставалось лишь воплотить ощутимое преимущество в жизнь.       Октавиан видел, как его маленький флот был на голову разбит, корабли пошли ко дну, а врага больше ничего не сдерживало в том, чтобы начать переброску своих воинов на северный берег. Именно тогда был отдан приказ о поднятие цепи, которая перекрыла обратный путь в залив для кораблей Станниса. В этом и заключался план, без кораблей Редвина или Железного флота Октавиану нечего было противопоставить врагам на море, но вот сделать так, чтобы королевский флот вернулся на службу Железного трона, он мог. Все лучшие корабли, что остались на службе короля были заблаговременно отправлены в Сумеречный Дол, а несколько десятков старых и ветхих галей уже не представляли боевой ценности, потому их поражение не вызывало удивления и сожаления. После победы над армией мятежников, верные трону войска захватят их корабли, так как те не смогут покинуть реку из за перегородившей ее цепи. Это гораздо более быстрый и дешевый способ восстановить королевский флот в необходимом числе, чем отстраивать его почти с нуля. Именно поэтому Октавиан запретил стрелять по кораблям требушетами и катапультами, а так же отмел идею Тириона пустить по реке брандеры с огнем.       Лорд – командующий Королевской гвардией Баристан Селми трижды возглавлял вылазку рыцарей и конных латников за стены города. И если первые два раза они скинули немногочисленный десант в море, то в третий раз их постигла неудача. Разбив королевский флот, мятежники наладили переправу своего войска на южный берег, ввиду их большей численности, отряд, отправившийся на вылазку, почти оказался в окружении. Со значительными потерями Баристан Селми сумел прорваться в столицу, сам он был серьезно ранен и теперь его судьба зависела от мейстеров, которые под присмотром Пицеля оказывали помощь самым знатным раненым.       Мятежники готовили тараны, крючья и лестницы, они собирались пойти на штурм Речных ворот и прилегающих к ним стен Королевской Гавани. Еще одна значительная их часть высадилась на Турнирном поле, но за это направление атаки опасений не было. Там столицу прикрывал легион во главе с Рендилом Тарли.       - Ваша Милость, сейчас стена станет менее безопасной, эти подлые изменники собираются идти на штурм, возможно вам следует найти более спокойное место.       - Лорд Росби я прекрасно это вижу и собственными глазами, но я не могу позволить себе быть малодушным. Видя, что король не покинул стену и бьется с ними вместе, рыцари и солдаты будут более отважны и гораздо меньше будут думать о бегстве, к тому же меня окружает столько славных воинов и я сомневаюсь что они дадут вражескому клинку дотянуться до меня, - Октавиан сразу же решил пресечь все разговоры о том, что необходимо перебраться в более безопасное место, к тому же он был уверен, что после его слов, никто не решится повторить подобное предложение, дабы не прослыть трусом.       - Знаешь племянник, ход твоих мыслей правильный, но одна шальная стрела или арбалетный болт может сделать новым королем Томенна, - Тирион тоже решил внести свою лепту.       - Это война, многим сейчас грозит опасность, оставим это… - помолчав некоторое время, король принялся отдавать распоряжения: - сир Робин, найдите лорда Джайлса Байуотера, пусть приведет золотых плащей к Речным воротам, а так же оставит сотен пять присматривать за порядком в городе и за северной стеной, сюрпризы нам не к чему.       Посмотрев в спину удаляющемуся рыцарю, Октавиан услышал обращающегося к нему лорда Риккера: - Ваша Светлость, мятежники основными силами атакуют наш участок стены, а в вылазках мы потеряли много рыцарей и латников, многие наши солдаты вступили в ваш легион, и наших сил, что собраны у Речных ворот, может оказаться недостаточно, чтобы отразить штурм. Золотые плащи, конечно, помогут, но стражник не солдат, к тому же большинство из них новобранцы. Мне кажется, нам следует послать за подкреплением к лорду Тарли, пусть выделит часть воинов и…       - Спасибо за ценный совет лорд Ренфред, но у нас с лордом Рендилом есть план, и мы будем следовать ему, - Октавиан перебил своего вассала, и чтобы несколько сгладить свою резкость продолжил: - как только легион опрокинет атаковавших Божьи ворота, он сразу же двинется нам на выручку, наши враги будут зажаты между стеной, рекой и королевской армией, это будет не просто победа, это будет разгром. Нам же нужно лишь продержаться какое то время, и мы справимся, не так ли милорды?       Ответом послужили нестройные слова согласия. В это время взревели рога, под ливнем стрел и градом камней защитников, войска Станниса устремились на приступ. Катапульты и скорпионы были хорошо пристреляны и собирали с атакующих обильную жатву. Стрелы и кипящее масло в достаточной степени остудило порыв воинов его дяди, первый приступ был отбит. Но на северный берег Черноводной переправлялись новые отряды врага, которые без задержки устремлялись на штурм. Их боевые и яростные кличи сменялись воплями боли и предсмертными криками, но, не смотря на это, натиск усиливался все с большей силой. Вот взамен двух сброшенных лестниц к стене приставили три, вот грянул в ворота таран, вот свита обнажила клинки, а Октавиан увидел в некоторых глазах страх. Сам он не был великим воином, хоть и знал с какой стороны держаться за меч, но его прошлая жизнь многому научила, и приобретенный опыт помог не потерять самообладания. Раздавались команды, звучали рога, шум схватки все усиливался, его окружение вступило в бой, но два Королевских гвардейца, а с ними Бейлон Сванн, один из придворных рыцарей не подпускали врагов к королевской особе. Раздался сильный треск и Октавиан бросил взгляд вниз к воротам, они были разбиты тараном и атакующие с удвоенной энергией полезли вперед, им навстречу ударили золотые плащи во главе с сиром Джайлсом, но надолго они не смогут задержать врага. Новобранцы не просто еще скверно обучены, они еще и недисциплинированны, стоит одному побежать, как дрогнут и остальные… И в этот переломный момент на западе заиграли рога королевского легиона, лорд Тарли не мешкал, разбив противостоящих ему, он без задержки двинул войско на основные силы врага.       Глядя на эти мощно и слитно наступающие шеренги, на ровные и правильные порядки Октавиана затронула легкая ностальгия: именно такими были Римские легионы, слаженными, монолитными, сильными своим единством. Пусть структура, вооружение и тактика несколько отличалась, Октавиан не сомневался, что все сделанные изменения, дабы соответствовать данной эпохе, сделали легион лишь сильней.       Наступавшие легионы остановились. Что‑то новое? – мелькнула мысль в голове короля. Раньше они всегда бросались навстречу, меча пилумы и схватываясь врукопашную, тесня, давя и опрокидывая врагов весом единой стены щитов; на сей же раз они просто встали. Первые ряды опустились на одно колено, вторые – придвинулись. Легковооружённые воины растянули тетивы, явно не собираясь никуда отступать. Командуй войском мятежников хоть кто‑нибудь уровнем лорда Тайвина или Станниса Баратеона, он бы уже заподозрил неладное. Тяжелая латная пехота всегда страшна была своим натиском, и даже в проигранных битвах она собирала с противника высокую дань. Любой, разбирающийся в военном деле должен об этом знать.       Лучники упёрли в землю нижние концы необычно длинных луков, растянули тетивы. Запели сорвавшиеся стрелы, разрядились арбалеты, и, словно отзываясь им, на фланге, прилегающем к реке, взревели легионные трубы. Сильный конный отряд в пять сотен воинов во главе с Бериком Дондарионом, командующим конницей легиона, набрав приличный разбег, просто смял ближайший к себе отряд мятежников, после чего отступил под прикрытие стрел и болтов. Рендил Тарли словно приглашал атаковать себя, и командующий войском Станниса так и поступил.       У мятежников было мало конницы, но составить клин из нескольких сотен воинов они сумели. Лучники и арбалетчики били по коням, так как те были слабее защищены, а когда всадники приблизились, то на них обрушился град пилумов. И этого хватило, чтобы остановить их порыв и натиск, из задних шеренг передавались новые пилумы, и количество всадников таяло на глазах. Уцелевшие пытались отступить, но этим они лишь внесли еще большее смятение в свои ряды, шедшая вслед за ними пехота была рассеянна собственными лордами и рыцарями, что торопились удрать от смертельного дождя железа, что обрушился на них. И вот в эту толпу, которая перемешалась, потеряла организованность и стройность, утратившую наступательный запал врубились легионеры. На правом фланге лорд Берик опрокидывал врагов и загонял их в реку. В центре Лорд Тарли с пехотой все упорнее кромсал врага. В замкнутом пространстве, зажатые со всех сторон мятежники потеряли возможность перестроиться, а образовать хоть какое то подобие строя им не дали времени, легионеры наступали не только мощно, но и стремительно. Воистину время, силы и деньги были потрачены не зря. Октавиан смог получить то, что хотел, боеспособный легион, который со временем превратится в настоящую армию из нескольких подобных себе. И тогда можно будет реализовать все его планы и цели.       Переключившись на лорда Тарли, вражеский полководец был вынужден ослабить натиск штурма ворот. Защитники же, видя, что удача поворачивается на их сторону, а враг вот вот дрогнет, собрались с последними силами и устремились на вылазку. Октавиан же наблюдал за битвой на стене, сам он так и не принял участия в сражении, его охрана прекрасно справилась со своей задачей, не подпустив к нему врагов на расстояние удара, пара же поцарапавших броню стрел не были столь хороши, чтобы пробить доспехи, сработанные Тобхо Мотом. Королевское знамя нес сир Мендон Мур, именно он представлял короля на поле битвы. Собрав уцелевших рыцарей и латников, он смог отбросить врага от ворот, а затем и врубиться в него с фланга, шедшая следом пехота поддержала натиск. Со стен продолжали нестись стрелы, а катапульты забрасывали сбившихся в кучу воинов огромными валунами. Мятежникам оставалось либо умереть либо бежать, их зажали со всех сторон, и даже самые стойкие или глупые уже начинали понимать, что сражение проиграно.       Не сказать конечно, что они не сопротивлялись, наемники прошедшие урок войны в Спорных землях, сумели сбиться вместе, создать строй, но эти островки не могли уже переломить исход боя, их щиты забрасывали пилумами, вынуждая бросать их, после чего арбалетные болты не проявляли милосердия, глаудисы в такой обстановке оказались более совершенным оружием, в тесном строю, при такой давке, ими было куда сподручнее работать. Верно говорят, что наемник за золото с радостью будет убивать, но не умирать, они дрогнули и побежали в сторону кораблей спасать свои шкуры, феодальное ополчение никогда не отличалось дисциплиной, а лордов и рыцарей полегло слишком много при штурме стен и атаке на легионеров, чтобы остановить бегущих.       Октавиан подозвал оруженосца и велел подвести ему и его свите коней, он хотел сам проехать по полю сражения, чтобы его воины видели того за кого убивали и проливали кровь. К тому же участие в завершении разгрома не несет никакой опасности, а видя короля в сражении, у людей не будет повода судачить, что тот отсиживался во время основного сражения на стене.       С лордом Тарли он встретился на берегу Черноводной, тот отдавал распоряжения и направлял все новые отряды на корабли.       - Ваша Милость, сегодня день за нами, с победой Вас! – воскликнул он, завидев Джоффри.       - Эта наша общая победа лорд Рендил, легионеры прекрасно проявили себя и решили исход битвы. В этом ваша большая заслуга, не сомневайтесь, что я не забуду этого.       - Благодарю, Ваша Милость. Приятно, когда тебя ценят. Наши люди захватили половину вражеских кораблей, и ведут бой на оставшихся, еще час и битва окончательно завершится нашей победой, а Железный Трон вновь обретет сильный флот. Стоит правда признать, что большую часть людей противник потерял не от наших стрел и копий, а от собственной трусости и неорганизованности. Мы их так зажали, что случилась сильная давка, многие потонули в реке или от мечей своих же союзников, что стремились поскорей удрать на южный берег.       - Это лишь значит, что наш план на бой был хорош и мы сумели воплотить его в жизнь, - Октавиан бросил взгляд на запад, пару десятков галей поднимались выше по реке, - видимо некоторые корабли на что то надеются уходя от залива против течения.       - Не стоит волноваться за них, я послал вслед лорда Берика, он не только храбрый воин, но и отменный командир, так что уверен, что он не упустит их.       - Ну что ж прекрасно лорд Тарли, завтра нас ждет пир по случаю победы, а как только в столицу прибудет десница, мы отправимся заканчивать восстание моего дяди, - произнеся эти слова, Октавиан вновь посмотрел на запад, где сейчас должны были сойтись в битве Тайвин Ланнистер и Станнис Баратеон.