А Хаос только зарождался...

Большинство испытаний несчастный пятый курс, уставший от постоянных экзаменов, контрольных и прочего бреда, преследующего их с самого начала июня месяца, уже преодолел. Казалось бы, осталось всего-ничего – разобраться с теоретической магией и отгулять выпускной. Данный предмет был достаточно сложным, но, поскольку его вёл Сарданапал, многие ученики позволяли себе расслабиться на уроке и не внимать рассказам преподавателя. Черноморову это не нравилось, он бушевал и спорил с нерадивыми слушателями, но никого из класса не выгонял. Лишь один раз, когда Гуня совсем уж разбушевался, Академик настоятельно попросил Гломова покинуть кабинет и больше не появляться без письменного разрешения. Поскольку разрешение должен был выдать директор, то местный силач ещё три урока слонялся по школе, пока Медузия его не отловила и не привела за ухо. Телепатия и прочие беды были отменно заблокированы в данном кабинете. Где-то в углу уселась Зубодериха, следившая за порядком в огромном классе, что было априори невозможно. Но Великая Зуби на то и Великая Зуби, чтобы уничтожать стереотипы. Уткнувшись в свои стихи, она слышала любой шорох и никогда не позволяла своим ученикам списывать. Сейчас же, когда женщина приволокла с собой уже прозу, ей стало абсолютно всё равно, так что во время экзамена можно было хоть на голове стоять. Учеников незамедлительно запустили, задания раздали. Казалось бы, чего там – написал, получил свою оценку, и свободен. Зачёты и, соответственно, противоположные результаты Сарданапал всегда ставил сразу же, как говорится, не отходя от кассы. В основном оценки были положительными, учеников, в частности светлых, Черноморов жалел, да и задания всегда давал легкие, не собираясь заставлять страдать пятикурсников в последний день их учёбы. На сей раз обошлось без «дорогих» и «уценённых», так как задания на столах лежали, ученики за партами на своих стульях сидели, а объяснять было нечего. С последним экзаменом никто никого поздравлять не собирался – не велика радость это, контрольные писать. Черноморов, выпрямившись и одёрнув бороду, на сей раз находившуюся в вполне нормальном состоянии, не заплетённую и даже расчесанную, выпустил зелёную искру. Оная пролетелась по всему гласу, превращая чистые листы бумаги в бланки для заданий. На самом деле, там была начерчена одна-единственная руна, у каждого своя, вот только о том, что следовало с нею сделать, никто не обмолвился даже словом. Шурасик и Лена молчали, выводя что-то на собственных листиках. Мгновение, и Черноморов радостно заулыбался, принимая у них работы. Бросив взгляд на умников, большинство наконец-то осознало, что руну надо было переделать, добавив деталь, превратив её таким образом из тёмной в светлую, а в случае представителей Мрака – наоборот. Понять-то большинство поняли, вот только осталось несколько, а, может, даже половина класса особо одарённых, решивших для себя что-то совершенно иное. По крайней мере, пока что перья не скрипели, и все лишь жалобным взглядом провожали местных гениев до самого выхода. Через несколько минут из-за двери послышался жалобный вздох и массовые переговоры – ни Лена, ни Шурасик не отказались бы от ещё парочки контрольных. Но Медузия, тихо шикнув, отправила их скорбеть в другие место и вновь заняла свой пост у выхода, стремясь угомонить особо радостных после последнего экзамена учеников. - Ноуменус Кантус Выпулялис! – данное заклинание не имело совершенно никакого отношения к сегодняшнему экзамену, однако кто-то, а точнее, великий Ягуний, использовал именно его. К огромному удивлению всех, кто помнил, зачем используется данное заклинание, руна моментально изменилась на ту, которая должна была получиться в самом конце. Сарданапала же подвело его молчание – он не сказал, что надо было самостоятельно дорисовать магический знак, поэтому теперь обязательно должен был поставить хорошую оценку внуку Ягге. Бабуся вышеупомянутого субчика лишь покачала головой, но ничего говорить не стала. Конечно же, то, что внучек ничего не завалил, древнюю Богиню только радовало, да и действительно, в данном случае, если хорошо проанализировать ауру листика, было понятно, что при использовании такого заклинания появится именно та руна, которую ожидали. Вот только было одно «но» - Ягун никогда в своей жизни не то, что не анализировал, а даже посмотреть ауру не мог, а значит, ему банально повезло. Но ничего уже не изменишь, так что играющий комментатор быстро выбежал за дверь, скрылся из предела видимости Медузии и громко-громко завопил. Ягуново «ура» ещё долго эхом отражалось от серых каменных стен Тибидохса, едва ли не разрушив оные. Как оказалось, Ягуний Птолемей Селевк Первый мог бы обогнать даже великую владелицу интуитивной магии Пенелопу Германовну Дурневу. Кстати, Пипенция на звук вылезла, заулыбалась и опять скрылась в своей комнате. Она пока что ничего не сдавала – надо было ещё годик-второй проучиться. Если не больше, зная способности данной особы к мышлению. - Кхе-м… Ноуменус Кантус Выпулялис! – громко заявил Жикин. – Ноуменус Кантус Выпулялис! Эй, ты где? Листик растаял в воздухе, сменившись небольшой метёлкой. Надо сказать, живой метёлкой. Она быстренько поднялась в воздух, полетала несколько минут над классом, а потом приземлилась – точно на голову Жорика, заставив его завопить не своим голосом. Жикин подскочил и попытался убежать от страшной кары, постигшей его со стороны ещё и Гуниного задания, в которого попало второе заклинание, а так же от самого Гломова. Тот, решив, что экзамен ему всё равно не написать, грозно поднялся со стула и застыл прямиком в проходе. Жора замер в метре от местного силача, развернулся на сто восемьдесят градусов и попытался было убежать, да не успел – кара настигла его гораздо раньше. Удивлённые ученики, в большинстве своём уже сделавшие то, что было им нужно, замерли с листами бумаги в руках. Лён, рядом с которым и происходили эти события, отпрянул, стараясь сохранить собственное задание, а так же путь к нормальному, можно даже сказать, прекрасному аттестату. Осторожно пробравшись мимо Гуни и Жоры, вампир наконец-то вручил руну Сарданапалу, получил одобрительный кивок, нужную ему запись в ведомости, а так же предложение покинуть кабинет, ибо он уже завершил все свои экзамены. Арр'акктур действительно хотел выйти и подождать Вольху уже там, за дверью, но не успел – прямиком у него над головой что-то пролетело. Но это было не что-то, а кто-то – под руку разъярённому Гломову попался несчастный Семь-Пень-Дыр. Задание местного бюрократа всё-таки спасли, и он получил оценку. Ягге же с уверенностью заявила, что до свадьбы заживёт, а вот до выпуска – не факт. Но Семь-Пень-Дыр всё равно танцевать не умел, поэтому не очень-то и огорчился. - Медузия Зевсовна! – наконец-то не выдержал Сарданапал. – Идите-ка сюда, пожалуйста! Заметив грозного доцента Горгонову, волосы которой как раз растрепались и весьма зло шипели на всех, кто подворачивался под руку, Гуня притих и, получив новое задание, сел обратно – вырисовывать родимую руну. Гроттер же, переглянувшись с Вольхой, а потом и с некромагами, направляющимися к преподавателю, решила поспешить покинуть класс, тем более что она вроде бы всё сделала правильно. Получив кивок от Сарданапала, все четверо покинули кабинет. Бейбарсов, Редная и Таня присоединились к Лёну, а Жанна поспешила отправиться на поиски Свеколт. Медузия опять покинула класс, и сразу же, как она вышла за порог, оттуда донёсся предсмертный, а точнее, преддвоечный вопль Зализиной. Валялкин, вместо того, чтобы тёмную руну превратить в светлую, активизировал оную. Теперь по всему классу летал разъярённый магический знак, не понимающий, почему к нему прикасался какой-то жалкий светлый маг, а не разумный волшебник, работающий на Мрак. Более того, руна натолкнулась на несколько учеников, сначала спокойно отреагировав на Шито-Крыто, естественно, тёмную, а потом так зашипев на Пупсикову, что та мерно сползла под стол вместе со своим листком. Дусю из кабинета вынесли, обрадовав её тем, что со своим заданием она справилась и всё сделала хорошо, вот теперь и получает желаемый результат. Но Пупсикова ни на что не реагировала, поэтому Ягге, выдав попавшимся под руку сдавшим уже ученикам носилки, и попросила отнести «тело» в магпункт, а потом опять вернуться. Естественно, «тело» направили магией, хорошо помогающей в этом случае, а все сдавшие собрались под кабинетом, ожидая остальных. Через несколько минут из аудитории вылетела счастливая Катя Лоткова, повисшая на шее у Ягуна, а потом вышла Попугаева, в свою очередь написавшая всё правильно. Как оказалось, половине учеников Свеколт с Шурасиком успели телепатировать правильные ответы, потому как Гуня и Гробыня, радостно улыбающиеся, покинули аудиторию с прекрасным результатом. Надо сказать, что Гломову даже простили его выходу, выискав противное заклинание под стулом. А вот все порывы Жикина сдать экзамен завершились полным крахом – он так ничего и не смог написать, окончательно завалив все годы обучения в школе, а так же подготовившись к выдаче совсем уж непригодного аттестата. Вот только Жора хотел идти в модельный бизнес, и такие мелочи его не интересовали. Ещё один визг явно принадлежал Бедной Лизон. Стоявшие за дверью ученики даже подпрыгнули, не понимая, как столь хрупкая и миниатюрная девушка вообще может орать подобным образом. - Ванечка! Не смей меня бросать! – завизжала Лиза, пытаясь схватить Ивана за руку. Тот, сунув девушке в руку несколько бумажек с правильными ответами, быстренько выскочил за дверь. О том, сдал Ваня или нет, никто не знал и даже не догадывался, но Валялкин не слишком хотел даже на выпуск оставаться – Ягун уговорил. Вскоре Зализина и сама вышла, вся такая обиженная и отворачивающаяся от Ивана. Тот только фыркнул и направился дальше по коридору. Валялкин планировал собрать вещи и направиться за теми растениями, что очень дорого стоят, но здесь растут, дабы зверушки ни в чём не нуждались. Как он и говорил, а так же планировал, врачебная деятельность началась сразу же после экзамена от Сарданапала, не медля и не отдыхая перед выпуском. Сначала Ванька хотел было что-то сказать Гроттер, но не рискнул подойти, потому как Бейбарсова он ненавидел, Вольха его немного раздражала, а Лён совершенно никакого доверия не внушал. Впрочем, всё это было совершенно взаимно, а Таня за последние несколько месяцев почему-то не особо порывалась помириться и броситься на шею своему на данный момент бывшему парню. - Вон отсюда! Тузиков, брысь, и чтоб я тебя больше до самого выпуска не видел! – крик Сарданапала в который раз заставил уже свободных пятикурсников подпрыгнуть, содрогнуться и отпрянуть от двери, - нет, я всё понимаю, но терпение моё не безгранично! Как можно было из долговой руны сделать смерть! Вместо той честности, которая служила ответом? Сначала из класса выплыл магический знак, не понимающий, чем вызвано негодование со стороны Черноморова. Наткнувшись на кольцо Медузии, руна Смерти быстренько затрепетала да погасла – видимо, доцент Горгонова прекрасно знала, как справляться с подобного рода магией. А вот уже вслед за данным волшебным знаком вылетел и Тузиков, весь взлохмаченный, расстроенный и явно что-то натворивший. Выскочивший из аудитории Сарданапал находился в точно таком же состоянии и, пригрозив кулаком своему нерадивому ученику, тут же вернулся к оставшимся школьникам, не собираясь больше рисковать состоянием Тибидохса. Следующим отличился Горьянов. Ещё с самого утра он был очень зол, поэтому никто так толком и не позавтракал, разве что те школьники, что пришли пораньше. А сейчас Демьян вообще озверел, получив несколько комментариев в исполнении сначала доброжелателя Ягуна, потом благотворительницы Склеповой. - Почему у тебя скисла руна? – донёсшийся до ученических ушей скорбный вопрос заставил смеяться, едва ли не катаясь по полу. Нет, что-то, но руны ещё в этом месте никогда не скисали. Горьянов постарался на славу – из класса доносился специфический запашок, надо сказать, далеко не самый приятный. У самого Демьяна дымился край пиджака, натянутого в честь последнего экзамена и явно не подходящего парню по размеру. Всё остальное было целым, но мокрым, что тоже не слишком нравилось ученику. А самое главное, пахло от Горьянова так, как будто он только что умудрился залезть в курятник, из которого три месяца не вытаскивали яйца, и оные стухли. Судя по всему, Демьян на них несколько минут посидел, а потом ещё и попробовал парочку. Так, чтобы петуха не обидеть. Петух действительно не обиделся, так как подарил Демьяну несколько своих перьев. Оные свисали с головы, торчали из карманов, а особенно красивое находилось во рту. Горьянов мирно его жевал, изредка отплёвывая что-то противное и напоминающее по виду красную шерстяную ткань. Красный плащ, надо сказать, особо яркой расцветки, являлся венцом великолепного наряда и Демьяну совершенно не подходил. Гораздо лучше он смотрелся бы на огородном пугале, выполняя положенные ему действия – отпугивание ворон, воробьёв и прочих вредителей мирных полей. - Какой курятник ограбил? – участливо поинтересовалась Вольха, добившись данной фразой одобрения от Ягуна. – Куры не спорили. - Спорили, блин, - буркнул Горьянов, стягивая дурацкий плащ и бросая себе под ноги. Несколько минут полюбовавшись данным творением косолапого портного, Демьян не выдержал и изрядно потоптался на собственном одеянии, вытерев о него ноги. Последней вышла Шито-Крыто, весьма довольная и улыбающаяся до ушей. Как оказалось, Рита просто желала посмотреть весь этот концерт последнего экзамена изнутри, а свою руну сделала уже давно. Медузия же, оставив учеников снаружи радоваться свободе, скользнула в аудиторию, прихватив за собой плащ Горьянова. Как оказалось, данная красная тряпка была любимым предметом гардероба Готфрида Бульонского и являлась нагрудным платочком, а данный момент достойным не то что тролля, а приличного великана. Видимо, Демьян умудрился его увеличить, поэтому и вынужден был носить данный плащик. - Ну что? – Гробыня весело окинула взглядом весь свой курс, включающий и очнувшуюся Пупсикову, моментально примчавшуюся сюда. В данный момент она радостно обнимала Верку, поздравляя ту с окончанием учёбы в Тибидохсе, - Поздравляю! Каторга закончилась, подсудимые свободны! Было понятно, что мало кто согласится оставаться в магспирантуре, да и многие вообще ещё ничего не решили, собираясь сначала отыграть выпуск, а потом уже думать о своей несчастной судьбинушке. Кое-кому вообще следовало сначала посетить Скаредо, как раз за четыре дня до великого праздника. И чёрт его знает, что этот Л.Р. захочет сделать опять. Вон, Ролар с Орсаной после этого никому так на глаза и не показывались, не собираясь лететь опять. Кстати, как поговаривал читающий все мысли, что только подворачивались под руку, Ягун, эта парочка не собиралась надолго разлучаться после того, как они покинут Тибидохс, а Ролар и вовсе планировал познакомить лопухоидку со своей сестрицей. Лён лишь добавил, что сестрица у него – редкая дама, девушку с такой гордыней ещё поискать надо, и не факт, что найдут. На вопрос, откуда он знает, Повелитель Догевы отмалчивался и старательно блокировал мысли, не собираясь рассказывать родному курсу сказку о брошенной невесте и похищенном женихе. - С окончанием! – наконец-то провозгласил кто-то, поддерживаемый громким криком и ропотом пятого курса, отправляющегося через полторы недели во взрослую жизнь. Все затихли, ожидая, что преподаватели решат всё-таки наказать учеников за их не слишком хорошее поведение, вот только через несколько секунд из аудитории по теоретической магии донёсся точно такой же вопль, только воспроизводимый уже находящимися там преподавателями. Итак, пора экзаменов наконец-то закончилась, взрослая жизнь ещё не началась, а значит, эти пятнадцать дней были самой райской порой в жизни учеников.