Отчаянные времена

- Да в чем дело, твою мать? Приятель, прекрати! – Джаред схватил за руку Джека, пытавшегося добраться до Сэма, и сжал ее так, что синяков было не избежать. Да, Джек был меньше Джареда, но ярость придавала ему силы, и Падалеки пришлось постараться, чтобы сдержать его. - Почему бы тебе не отпустить его? – улыбнувшись, Сэм оттолкнулся от стены и вернулся на то же место, где стоял до нападения Джека. - Потому что, скотина, если он тебя ударит, он вылетит отсюда! – и Джаред завопил на Джека. – Эй, ты слышишь? Тебя вышвырнут вон! И тебе не доверят никакого ребенка, даже твоего собственного! Джаред почувствовал, что Джек рванулся еще один раз, прежде чем обмякнуть, тяжело дыша. Но Джаред не ослабил хватку и не выпустил его. Каждый здесь сходил с ума, вот откуда срыв Джека. Каким бы редкостным дерьмом не был Сэм, Джек не должен так поступать. Не должен оставлять его, Джареда, наедине с Сэмом и Дженсеном. - Оно того не стоит, чувак. Не стоит того, чтобы быть выкинутым отсюда и больше никогда не увидеть Тома. Не стоит. Джаред подождал, когда напряженные мускулы Джека расслабятся, и лишь после этого отпустил его. Но был готов снова броситься на мужчину – если окажется, что тот просто притворился. Или если Сэм скажет еще что-нибудь, чтобы спровоцировать его. - Держись, бля, от меня подальше, - прорычал Джек. Он махнул рукой и пошел из сада обратно в дом. - Как, черт возьми, я буду держаться от тебя подальше, а, Джеки? Непохоже, чтобы я просто мог взять и уйти отсюда! – Сэм коснулся груди, выкрикивая эти слова в спину уходящему мужчине. Похоже, он тоже был на взводе, но все же не сходил с ума, как его противник. Джек остановился. Хотя он не обернулся, Джаред приготовился к второму раунду схватки. Но его не случилось. Через несколько секунд Джек скрылся в апартаментах, оставляя Джареда и Сэма наедине. - Что ты сказал ему? – прошипел Джаред. Сэм поднял брови, затем засмеялся – горько, презрительно. - О, значит, именно я должен быть виновником этой стычки? А он не может? – он махнул рукой вслед Джеку. - Джек не любитель драк. Его нужно спровоцировать. - В самом деле? Ну что ж, поверю тебе на слово. Ты ведь досконально изучил этого парня. От Джареда не ускользнул сарказм в словах Сэма. Понятно, что тот имел в виду. Он ведь уже говорил Дженсену, что за шесть лет люди меняются. Не было никакой гарантии, что Джек остался тем же парнем, с которым он общался шесть лет назад. Джаред повернулся к Сэму. Падалеки смотрел на собеседника сверху вниз, но не чувствовал при этом никакого превосходства. - Вы с ним раньше встречались? Сэм покачал головой: - Нет. Здесь я увидел его впервые. А что? - Он кое-что знает о тебе. - Например? - Ты был на Ферме. Глаза Сэма стали ледяными. - Знаешь, у меня не было особого выбора. Ты думаешь, я проснулся как-то утром и решил: эй, я был бы не против занять очередь за кучей мужиков, чтобы изнасиловать связанного мальчишку? - Я никогда не думал… - Да ни хрена, Джаред. Именно это дерьмо ты и вообразил. Джаред смотрел на медленно выдохнувшего Сэма. Когда тот начинал злиться, в нем действительно появлялось нечто пугающее. И внезапно Джаред почувствовал себя так, словно уменьшился на шесть дюймов. Сэм упер руки в бока, и Джаред отвел взгляд, заметив едва различимое движение за окном. - Ты ведь не собираешься сделать ему больно? Сэм остановился и резко обернулся к нему. Затем увидел, на кого Джаред так сосредоточенно смотрит. Но выражение его лица по-прежнему было трудно прочитать. Черт побери, Джаред не привык кого-то бояться. Но Сэм постоянно его пугал. Мужчина, который по возрасту мог быть его отцом, стоял и смотрел на него, изучая. Джареду внезапно захотелось, чтобы земля разверзлась и проглотила его. Спасла от этого внимательного взгляда. Но оставался Дженсен – и Джареду необходимо было знать, что он в безопасности. Необходимо. Даже если Дженсен все ночи будет с Сэмом, главное, чтобы ему не причинили вреда. - У меня не было намерения причинить Дженсену вред, - вероятно, выражение лица Джареда подсказало Сэму, что тот сомневается в его искренности, не доверяет ему, поэтому мужчина продолжил. - Я занимался с ним сексом, вот и все. Вы с Джеком тоже спали с ним. - Но… - Я не делал ему больно. И не буду. Почему ты решил, что у меня есть такое намерение? Джаред не мог ответить. Он не знал, откуда взялась уверенность, что Сэм устроит неприятности. У него не было никаких причин для таких мыслей, что ж, надо было найти эту причину. – Ты читал ту книгу. - Какую кни…? – тут до Сэма медленно дошло. Он потряс головой, на его лице отразилось неверие. – Скажи мне, Джаред, а что, каждый человек, прочитавший «Майн кампф», решает свергнуть правительство и завоевать мировое господство? - Нет, но… - Никаких «но». Это просто книга. Мне было любопытно, вот и все. Джаред обнаружил, что его пальцы сами собой потянулись ко рту. Твою мать. Он не грыз ногти с двенадцати лет. - Как прошлая ночь? Я имею в виду, каким был Дженсен? - Усталым, и все. Просто усталым. - Он слишком устал. - Верно. Он устал, он не ест, он почти ни с кем не разговаривает. Он на полпути к нервному срыву, если уже не срывается – или ты не замечаешь? - Я… - конечно, Джаред кое-что замечал, но не хотел думать о худшем. Не хотел понимать, что все будет не так легко, как бы ему хотелось. - Ты действительно ничего не понимаешь. Думаешь, воркуя с ним и доводя его до оргазма, ты заботишься о нем, защищаешь его? У тебя вообще были когда-нибудь отношения, продолжавшиеся больше недели? Джаред и хотел бы оскорбиться словами Сэма, разозлиться на него, но вместо этого он почувствовал себя полным неудачником. Сэм был прав. Отношения с Мэнди были у него самыми продолжительными. И они длились ровно столько, сколько были удобными для нее. Ему не нужно было даже стараться, чтобы удержать подругу или сделать ее счастливой. Он ничего для нее не значил. И доказательством тому было одно-единственное письмо, которое она написала ему за пару недель. Сэм вздохнул: - Бля, ты выглядишь, как щенок, которого выкинули под дождь. - Прости. - Не извиняйся, Джаред. Тебе нужно решить, чего ты хочешь от Дженсена. Кем он должен стать для тебя. Кем ты хочешь быть для него. Когда это уляжется в твоей голове, тогда ты можешь прийти к какому-нибудь решению. - Почему он пошел к тебе? Что ты даешь ему? - Покой, Джаред. Я даю ему покой.

***

Он уже дошел до стоянки, где была припаркована его машина, когда вспомнил, что должен отдать дело Томаса Холлингвуда секретарше доктора Меткалфа. Запрос на него пришел утром, когда у Джеффа был пациент. Поэтому он благополучно забыл о нем. Хотя, черт, как он мог забыть о приказе вышестоящей инстанции? Эта сука его просто пугала. Целых десять секунд он думал о том, что можно отложить это до завтра, прийти чуть пораньше, пока эта рыжеволосая валькирия не явится на работу… нет, так рисковать не стоило. Если она отдавала приказы, это были приказы от имени Меткалфа, а тот задницу порвет, лишь бы накрутить Джеффу яйца. Пусть сейчас Меткалф лежал в больнице на растяжке, большую часть времени одурманенный морфием, пусть из него торчало больше трубок, чем у Джеффа валялось ручек в письменном столе, он не собирался выпускать бразды правления из рук. Меткалф хотел быть уверен, что никто не осмелиться забыть, кто именно все еще является главным врачом отделения ухода за Вынашивающими в Центре. Ухода! Ну разве не идиотская шутка с этим названием отделения? Нейт Меткалф был высокомерным идиотом, каждый раз с наслаждением оскорблявшим своих пациентов. Он обожал «ставить их на место» при любом удобном случае. Черт, если бы он обращался с женщинами так же, как с Вынашивающими, его бы уже завалили исками о дискриминации… но не существовало закона, защищающего мужчин в интересном положении. Джефф не мог не подумать о том, каким бы прекрасным был мир, если бы в нем не существовало доктора Меткалфа. Ужасная мысль для человека, который высоко ценил жизнь. Меткалф был параноиком – он отчаянно боялся, что кто-нибудь подсидит его, пока он будет в больнице. Более того, он убедил себя, что именно Джефф метит на его место. Это было смешно, поскольку Джефф не хотел работать здесь. Он просто считал, что хоть один человек в Центре должен относиться к пациентам с сочувствием и симпатией. Охранники даже не повернули головы в его направлении, когда он проходил мимо них назад. Они были слишком сосредоточены на экранах, где транслировалось изображение со скрытых камер, расположенных на всей территории комплекса. Меньше десяти минут потребовалось Джеффу, чтобы взять дело и отнести его на третий этаж, где секретарша Меткалфа сидела за столом перед его кабинетом. Почему она сама не зашла за этой папкой, оказалось выше понимания Моргана. В отсутствие шефа у нее было не так много обязанностей, в то время как у Джеффа работы прибавилось, а времени – нет. Но он предпочел не возмущаться по этому поводу. Как подозревали, террорист-поджигатель был кем-то из своих, из сотрудников клиники. Поэтому к тем, кто возмущался или отзывался о врачах плохо, относились с особым подозрением. Чертовой бабы не было на месте, когда он пришел. Посмотрев на часы, Джефф решил, что она отправилась ужинать. Впрочем, он был не слишком удивлен: «Охренительно». Он положил было папку на ее стол и подумал, не оставить ли ее прямо здесь. Джефф мог поклясться, что секретарша сегодня еще вернется, но все же решил не нарушать правила. Врачебную тайну нужно соблюдать. Даже если пациент никогда уже не сможет подать жалобу на разглашение конфиденциальной информации. Он обошел ее стол и постучал в дверь кабинета Меткалфа, украшенную медной табличкой с его именем. Ответа не последовало, да Джефф его и не ожидал. Хотя существовала возможность, что в кабинет зашла секретарша – как же, блин, ее зовут? Дверь была не заперта, и в кабинете было непривычно темно. Освещение отсутствовало, не светились телеэкраны. Обычно, когда доктор Меткалф был в кабинете, он любил наблюдать за своими пациентами, находившимися в Центре. Джефф бросил папку на стол, рядом с другими, уже лежавшими там. Их собирали для доклада, который готовил доктор Меткалф – о смертности Вынашивающих при родах. На столе лежало шесть папок. В этом случае, по крайней мере, хоть ребенок выжил. Возвращаясь к своей машине, Джефф размышлял о преимуществах скотча перед джином. Он всегда ругал отца за то, что тот топил себя в бутылке, когда ему было хреново. Но, кажется, он становился очень похожим на своего отца.