Губы к рукам - вечная пленница

Не поняла как проснулась, как в комнату зашла рыженькая девушка в форме, протянув чистую одежду. Флора после худшей ночи в своей жизни, самой бессонной, мучительно убивают ей, внезапно поняла, как невыносимо быть слабой, но ещё невыносимее быть сильным, как Огрон. Он ведь не тронул её, оставил, бросил, хлопнув дверью. У него сила, в нём кипит сила, питающаяся ненавистью, только вот к чему? Ей страшно узнавать. Флора боится его, ещё больше своей ненависти к Огрону, ведь её ненавистью питается страх. Она промерзает изнутри, холодом веет от самого сердца, которое всё стучит, бьёт о ребра слишком сильно. Голубые глаза Блум обеспокоенно глядят на отрешенную Флору, лежащую на большой кровати, эта девушка кажется рыжей слишком хрупкой и маленькой на ней. Глаза у неё прикрыты, честно, открывать их и не хотелось, такие опухшие и покрасневшие от долгих слёз. Но Флора себя переосиливает, смотрит сначала в окно. Небо тёмное, монотонное и без малейшего просвета, такое грозное, тяжёлое и кажется готовое обрушить на землю свои слёзы. Небо тоже хочет плакать, может, ему бывает больно, как и людям? Небу больно? Нет, оно лишь хочет извиниться перед землёй за то, что иссушило знойным солнцем.  — Господин Огрон хочет, чтобы ты спустилась на завтрак. Я помогу одеться тебе, вставай, — просит Блум, показывая все приятные нотки своего голоса, он у неё нежный и ласковый, только доброта слышится. Флора невольно встаёт, обижать своими протестами явно не этого человека нужно, но чуть ли не вырывается грубое «оставь меня в покое» или «уйди и не трогай меня, я никуда не пойду». Блум охотно помогает надеть светло-розовое простое платье, провожает до ванной, как какого-то ребёнка, даже расчёсывает длинные карамельные волосы и после заплетает в косу. Не то чтобы это казалось неприятным, просто Флору последний раз заплетала только её мама много лет назад, когда волосы еле доходили до лопаток, а сейчас чужие руки, ловко орудовавшие за спиной, казались недопустимым и навязчивым. В комнате было тускло, серый свет из окна заполнял всё от стены до стены. Блёкло всё от тёмных туч за окном, скопившихся и заполонивших всё небо, что даже острые лучи солнца не в состоянии пробить их броню и подарить своего света и тепла. Флора лишь мельком взглянула в окно и собралась выходить, но, поворачивая ручку двери, остановилась, осторожно повернувшись к рыжеволосой. Конечно, она понимала, что так просто ничего быть не может, но это может быть её последним шансом. Блум смотрит с непониманием и грустью в глазах. Флора тихо перебивает, когда та хочет задать ей вопрос.  — Пожалуйста, — с мольбой в голосе начинает Флора, смотря в голубые глаза — ты можешь помочь мне?  — О чём ты? — Блум заметно заерзала на месте, отводя взгляд.  — Ты всё понимаешь, — с дрожью выдыхает Флора, — помоги мне сбежать, я очень прошу тебя! Он меня насильно держит в этом доме! Этот человек обманул моего отца, а после забрал меня сюда против моей воли. Я… прошу, умоляю, помоги мне! — шепчет зеленоглазая, беря Блум за руку, но та то ли удивленно, то ли испуганно косится на дверь, потом на Флору, вырывая свои руки.  — Ты что говоришь. Господин Огрон не должен ждать, спускайся, — она жестом указывает на дверь, которая Флоре кажется концом всего, — И не думай об этом, тем более не проси больше меня. Блум опустила глаза в пол, не в силах больше смотреть на пленницу своего хозяина. Она бы очень хотела помочь, но уверена, что любые попытки закончатся плохо для всех. Как только Блум узнала, что Флору тут заперли, она собиралась помочь ей, даже придумала как, но тетушка, которая работает с ней в этом доме явно дала понять, что в её положении это опасно, причём как для Флоры, так и для неё самой. Связываться с мафиози — значит играть с огнём, стоя в луже с горючим. Именно поэтому рыжеволосая приняла решение уволиться, да только просто так этого сделать не получиться.  — Ты должна быть сильной, Флора, просто пойми, я или кто ещё не согласится на такое. Ты хоть понимаешь с кем связалась? Это очень опасно. У Блум в груди сжалось всё от своих же слов и осознания, что в такой момент она не может помочь этой девушке абсолютно ничем.  — Прости, — Флора обняла себя за плечи, закрыв глаза, ей вдруг стало стыдно за себя, как она могла не подумать о том, что случится с этой девушкой из-за неё, — но можешь узнать как мой отец, я переживаю за него, он там один, словно на маленьком островке, окруженный этими акулами.  — Я постараюсь, не бойся за него, — не выдержав, Блум притянула к себя ослабевшую девушку, обнимая и пытаясь успокоить.  — Спасибо, — Флора отпрянула от голубоглазой, быстро стерев выступившие слёзы. А после, решительно распахнув дверь, спокойным и размеренным шагом вышла из комнаты. Да, это явно не тот случай, когда надо жалостливо просить о помощи. И пусть с каждой ступенькой, с каждым шагом, пока Флора спускалась по лестнице, сердце билось внутри, готовое разбиться. Страх был сравним с ядом. Самым опасным, губительным, выжигающим всё. Он даже не в сердце, где-то глубже, на каждой фибре души, и продолжает распространяться. Найдётся ли противоядие? Или же она погибнет? Она спускается вниз по лестнице будто в самый Ад, её личное чистилище там, где он. И ничто ей не поможет. Флора преодолевает расстояние быстро, но когда заходит не видит его, только накрытый стол с приготовленным завтраком, от которого выворачивает. Не потому что он противный, просто представив что придётся сидеть рядом с Огроном за одним столом, с тем, кто прошлой ночью чуть не изнасиловал её. Слышатся медленные шаги, но девушка не находит сил развернуться. Сильно сжимает руки, царапая кожу ладоней со всей ненавистью и злостью. Он входит в стылом, наполненным предвкушением, молчании. Флора дрожит, чувствуя его позади. Его взгляд обжигает кожу огнём, плавит. В голове дребезжит оглушительный звук, словно старый радиоприемник в её доме вновь перестал ловить волны. Чувство, преследующее её, одновременно давит и распирает рёбра, заставляя задыхаться. Она руками обхватывает себя, пытаясь унять дрожь, но не помогает. Она помнит каждое его касание. И никогда не забудет. Огрон продолжает молча терзать своим взглядом, и Флора не выдерживает — поворачивается. Это идеальное лицо, все черты такие мужественные, превосходные, эти леденящие кровь глаза, в которых бушующий океан топит Флору в своих неспокойных водах. Огрон делает к ней шаг, но девушка, вздрогнув, с опаской в глазах отходит.  — Доброе утро, Флора, — Огрон, хмыкнув на её реакцию, просто подошёл к столу, ставя на угол рядом с зеленоглазой металлический чемоданчик, — Это твоё. Воздух кажется таким вязким, не дающим вздохнуть. Их глаза сцепились, и Флора вновь чувствует, будто он касается, опаляя её кожу, и вместо крови будто пошла холодная сталь. Ей не хватает воздуха. Ей не хватает свободы. Он её клетка.  — Мне это не нужно. Я ненавижу ваши деньги, ваш Чёрный Круг, я ненавижу Вас! — в короткий миг девушка оказывается слишком близко к нему и в ещё более короткий миг, не успев осознать, заносит ладонь. И глава Чёрного Круга чувствует второй раз в жизни эту жгущую боль. О, Флора…