***
Форточка, впускающая прохладный ветерок в домик, была закрыта, Ольга Дмитриевна, уже одетая в свою привычную форму, читала книгу, периодически посматривая на часы. — Семён, ты чего вдруг так рано встал? — с некоторым подозрением во взгляде спросила она, едва я ступил на порог. — Не знаю. Так получилось, — а что ещё я мог ответить? — Это даже хорошо. Я как раз хотела поговорить с тобой насчет Лены. Ох, начинается… — Не знаю, чем вы там вчера занимались… — нахмурилась она. — Ничего такого не было! — возмущённо воскликнул я. — Ой, не знаю. В любом случае, я, конечно, понимаю, что гормоны и всё такое, но старайся держать себя в руках! — Вы же понимаете, что Лена не допустит того, о чём вы говорите. Ага, не допустит. Как будто ты настоящую Лену не знаешь. — Теперь я уже ни в чём не уверена, — вожатая недоверчиво хмыкнула. — Ты просто не видел её в начале смены. Тогда у меня и в мыслях не было, что она подпустит к себе мальчика ближе, чем на метр, — тут она посмотрела на щётку и порошок в моих руках. — Иди, умывайся. И советую тебе запомнить этот разговор, а не как обычно. Как обычно пропустив её слова мимо ушей, я разлёгся на заправленной кровати, бросив беглый взгляд на будильник. Пятнадцать минут до всеобщей побудки, а намеченных дел не так много. Точнее, их нет совсем. Моя жизнь в этом лагере напрочь срослась с Леной, я уже не знал другого дела, кроме как времяпрепровождения с ней. Хотя… Не сказать, что я радикально изменил события — всего лишь немного видоизменил то, что было ранее. На самом деле, сейчас меня волновало нечто другое. Та романтическая атмосфера, которая была навеяна романтикой ночи под луной, безусловно, сказалась на её восприятии моих слов. Что же будет сегодня, когда это сладкое послевкусие исчезнет? Не стану ли я ей просто хорошим другом? Не слишком ли я тяну со всем этим? Уф, всё это бессмысленно, только себя переживаниями извожу. Пока Лена не проснётся, я этого не узнаю. А сейчас надо чем-то занять себя, поскольку общество тихо читающей вожатой навевает смертельную скуку. Ольга Дмитриевна не удостоила меня даже взглядом, пока я поправлял постель, в очередной раз потягивался и стоял в дверях, обуваясь. На улице стало заметно теплее, но солнца всё ещё не было видно. Окинув быстрым взглядом лагерь, я отмёл мысль наведаться в такую рань к Лене и решил проверить сохранность замка на дверях клуба. Замок был заперт, и это меня несколько успокоило, хоть и вовсе не значило, что Шурик отказался от своей задумки. Проходя мимо умывальников, я заметил, как Алиса ожесточённо поливает своё лицо ледяной водой в отчаянных попытках проснуться. Она так и не заметила, как я встал рядом, думая, как начать разговор, и стоит ли вообще это делать. — Доброе утро, — сказал я, постаравшись придать тону полную безэмоциональность. — Отвали, — моментально последовал ответ. — Я тоже рад тебя видеть, — мне отчего-то стало смешно. — Ну чего тебе? Не видишь, хреново человеку? — Да ничего. Поприветствовать решил. — Поприветствовал? Молодец. Теперь отвали, — буркнула Алиса и снова бросила в лицо горсть воды, обдав меня холодными брызгами. — Хорошо-хорошо. Уже ухожу, — усмехнулся я и оставил Алису позади. Странно, подъёма ещё не было, а многие давно проснулись. Многие — потому что на пристани, до которой я решил прогуляться чтобы вспомнить хорошее, виднелся силуэт Слави. Виднелся — сильно сказано, поскольку сквозь густой туман над рекой я едва смог различить очертания двух длинных кос. Кто же ещё не спит по утрам, кроме как нашей активистки? «Ну, эта-то меня не пошлёт куда подальше» — подумал я и, постояв ещё немного, сбежал на песок. — Доброе утро, — повернулась ко мне Славя, как только я встал рядом. — Правда ведь красиво? — Не то слово, — ответил я, хотя в непроглядной молочно-белой пелене красивого было мало, разве что наблюдать за виднеющимися вдалеке верхушками берёз. — А ты уже отбегалась? — А я сегодня и не бегала, — хихикнула Славя, вновь уставившись в пелену. — Потеряешь форму. — Я же не робот, могу и отдых себе дать. Робот… Ой не знаю, Славя, ой не знаю. Чем больше я нахожусь тут, тем сильнее убеждаюсь, что многие здесь ближе к роботам, чем к людям. «И Лена тоже?» — вдруг спросил меня тихий внутренний голос. Не знаю. Я лишь верю, что мы непременно встретимся, уехав из этого лагеря. Что мне ещё остаётся, кроме как верить? — О чём думаешь? — спросила меня Славя. Только тут я понял, что уже несколько минут молча стою на месте. — Чем бы заняться, — ответил я с иронической усмешкой, хоть и честно. — Настоящий пионер не должен бездельничать, — нахмурилась Славя. — А я и не настоящий. — Плохо, — на полном серьёзе ответила Славя. Похоже, шуток кто-то не понимает. — А ты? — поспешил улыбнуться я. — Не знаю, — повеселела Славя. — А ты как думаешь? А как я могу думать, Славя, когда мы совсем с тобой не знакомы? Я ведь уже пытался расспросить тебя про твоё прошлое, на что ты игриво указала, что прибыла с самого крайнего севера. Не совсем исчерпывающий ответ, согласись? Но если подумать… Что-то в тебе есть такое, отчего я порой крепко задумываюсь над тем, умею ли я правильно расшифровывать поступки людей. — Мне кажется, что ты слишком серьёзно ко всему относишься, — сказал я первое, что пришло мне в голову. — Не подумай, что я призываю нарушать режим, но порой нужно отступиться от законов и правил. — Правда? — сильно удивилась Славя. — Вот уж не замечала за собой… — Представь такую ситуацию: патрулируешь ты лагерь ночью и вдруг встречаешь гуляющего пионера. Твои действия? — А ты гулял ночью? — моментально нахмурилась блондинка и встала с досок, пристально смотря мне в глаза. — Почему сразу я, это просто пример был. — А, ну тогда… — задумалась Славя. Видимо, она чуяла подвох, но оговорённая жёсткость подсказывала ей наилучший ответ. — Отправлю его спать, разумеется. — Так я и знал! — щёлкнул пальцами я в её сторону. — Вот видишь? — Что? — искренне недоумевая, спросила она. — А если у того пионера… ну… скажем… свидание? — Свидание? — опять удивилась Славя. — Ну да. Скажем… на пристани, поздно ночью. Может же быть такое? — Допустим. — Тогда что, тоже спать отправишь? — Ты думаешь, я всегда по одной и той же схеме действую? — с некоторой обидой в голосе спросила она. — По ситуации посмотрю. Разговор явно себя исчерпал, Славя отвернулась и вновь устроилась на досках, но теперь взгляд её был неподвижен. Казалось, её разом перестала интересовать красота раннего утра, от которой, впрочем, мало что осталось: пока мы говорили, солнце неспешно высунуло из-за горизонта маленький свой краешек и уже рассеивало густое молоко над рекой. Я стоял на прежнем месте, неловко переминаясь с ноги на ногу. И уходить не хотелось, и разговаривать с активисткой дальше было последним, чего я сейчас хотел. Надеюсь, что я не затронул особо больной темы. Так мы и молчали, встречая наступление четвёртого летнего дня. — Ладно, пойду я. Площадь ещё мести. — Ага… — протянул я, не до конца покинув состояние прострации. Когда же я окончательно очнулся, силуэта Слави не было видно даже на отдалении. Вопрос, который так спонтанно созрел, был отложен до более удачного времени. Переливающаяся ранним солнцем гладь речной воды невольно наводила на размышления, но я боялся пропустить линейку и словить очередное наказание. Не так уж и много времени оставалось до неё, когда я смотрел на свой многострадальный будильник, а сейчас я не могу следить за ходом времени вообще. — Уже уходишь? — раздался позади надменный голос. — Ты уже достал. Исчезни. — вздохнул я, обернувшись. Встреча с пионером с самого утра — явный признак того, что остальное время будет испорчено, особенно учитывая то, что своим появлением он перегородил мне дорогу на сушу. На его лице не было никаких эмоций, будто оно было выточено из камня. Приглядевшись, я даже подумал, что он нервничает, хотя поводов для этого я не находил. Чего бояться — он может в любой момент скрыться, да так, что найти не сможет никто. — Исчезнуть — это то, что я пытаюсь сделать вечность, если не больше… — он был непривычно серьёзен. — Если у тебя до сих пор не получилось, то я тем более не помощник. — Как знать, как знать… — пионер нервно усмехнулся, держа руки в карманах. — Ты сильно отличаешься от других. — Ты говорил это несколько раз. — Да, потому что это правда. Ты и сам знаешь. — И… что дальше? В чём я отличаюсь? — В том, что ты вернулся сюда, обладая памятью с прошлой смены. Пионер то ли устал общаться размытыми фразами, то ли решил перейти сразу к делу — сама атмосфера нашего разговора разительно отличалась от прежней. — Ты, вроде как, тоже кое-что лишнее помнишь. — Это другое. — он отмахнулся от меня как от назойливой мухи. — Это совсем другое. Видишь ли… я не могу вернуться назад. — Назад? Это куда? — А ты подумай. Хоть немного. — больше он мне ничего не сказал. Может, я действительно тупой, но при слове «назад» у меня в голове возникали десятки вариантов интерпретации, и я не мог выбрать какой-нибудь один. — Но, в сущности, это не так уж и важно. Для тебя точно. — он постарался усмехнуться, но вышло что-то жалкое. — Ты что-то хотел? — В этот раз — да. Я хочу вернуться домой, и ты мне в этом поможешь. — С чего такой утвердительный тон? — С того, что у тебя передо мной кое-какой должок. На секунду показалось, что я ослышался, а потом внутри резко похолодело. Я знал. Я знал, что он замешан в моём спасении. В конце концов, здесь ничего не происходит просто так, и наше пересечение в этой смене точно не назовешь совпадением. Вот только если вспомнить его предыдущие слова… — Погоди. Я, кажется, понял. Ты не можешь попасть обратно в свой мир? В настоящий? — Я уже не знаю, что настоящее, а что нет. Я просто хочу уйти отсюда, и навсегда! — пионер на секунду показался мне забитым зверьком, которого загнали в угол без шанса на спасение, но лишь на секунду, не более. — Не понимаю. Если ты не можешь уйти, как ты спас меня? — О, — он словно ждал этого вопроса, — это было очень обидно и больно. Меня буквально швырнули в твою квартиру, безо всяких вопросов. Я думал, что это некое испытание, которое мне надо преодолеть чтобы попасть обратно, но, когда я вытащил тебя из ванной и вызвал скорую, меня бесцеремонно вернули обратно. Поводили свободой перед лицом, а потом снова выкинули на помойку, — пионер говорил и говорил в каком-то непонятном исступлении. Меня это даже начинало пугать. — Ты не представляешь, что я пережил после. А потом я наткнулся на тебя, и чем больше следил, тем сильнее убеждался, что ты и есть тот, кого я спас. Забавно, правда? — А… ага… — я не знал, что ему ответить. Слишком много всего навалилось за короткий промежуток времени. — Ты единственный, кто уехал и вернулся обратно, сохранив память. Поэтому ты мне поможешь свалить отсюда. — И как же? — Очень просто. Ты расскажешь, как выбрался. И я сделаю то же самое. Мне очень не хотелось вспоминать то, что случилось в конце прошлой смены, но раз уж вышло так, что я обязан пионеру жизнью… Я собрался с духом и пересказал ему отрезок своей истории, стараясь по максимуму опустить колющие душу детали. Тем не менее, после всего он не выглядел удовлетворённым. Скорее, раздосадованным. — То есть, ты сел в автобус и уехал? Всё? — Ну… да. Я так помню. — Семён, если ты вдруг решил пошутить, сейчас не самое лучшее время для этого. — Ты чего? Я и не собирался шутить. — Перестань. Я садился в автобус сотни раз, но в итоге тот никуда не уезжал, и события повторялись. Я перепробовал всё, что только можно, но постоянно оказывался в этом чёртовом лагере. Так что лучше бы тебе сказать всю правду, потому что дальше здесь находиться невыносимо. — Но я и сказал правду! Всё, что знаю! — Врёшь! Ты… а, хотя… да, как же я сразу не подумал, — пионер моментально из озлобленного состояния перешел в задумчивое. — Да, возможно, ему стерли… или изменили… она вполне могла это сделать. Действительно, было бы глупо… Похоже, другого выхода нет… — Подожди, о чём ты? Кто — она? — Знаешь, прежде чем я уйду, надо показать тебе кое-что, — он, игнорируя вопросы, поднял ладонь к лицу и задрал челку. Тень спала, и мне показалось, что я проваливаюсь далеко под землю. На меня смотрел… я сам. Словно отразился в зеркале в домике вожатой. «Я — это ты» — только теперь я понял, что значили его слова. Что-то невидимое ударило в грудь, сразу же появилось паническое желание убежать отсюда как можно быстрее. — Как… это… — Ну, увидимся, Семён, — собственное лицо ухмыльнулось мне. — Следующая встреча будет последней. Я практически рефлекторно шагнул назад, но немного не рассчитал, и пятка попала в зазор между досками. Мир вдруг резко качнулся, а пионер, улыбающийся моей улыбкой, сменился розовым небом, но и оно держалось недолго — удар затылком о дерево моментально вышиб все мысли из головы, и я погрузился в липкое, чёрное болото небытия.***
— Семён, что с тобой?! — встревоженный девичий голосок неприятно резал слуховые рецепторы. Пробормотав что-то нечленораздельное, я с трудом открыл глаза. Голова раскалывалась от боли; сквозь серую пелену, застилающую взор, я едва ли мог что-то видеть, но источник голоса распознал безошибочно. Конечно, кто же ещё мог отправиться на мои поиски, разыскивая с таким отчаянием, что теперь тяжело дышал прямо мне в лицо? И тут меня словно пронзило электрическим током — вернулись самые последние воспоминания. Резко подскочив, я бешено заозирался по сторонам, но, разумеется, никого возле нас не обнаружил. Пристань, как и пляж, была совершенно пуста, если не брать в расчёт до смерти напуганную моим поведением Лену. К горлу подкатила резкая тошнота. Я зажал рот рукой, стараясь дышать глубоко и размеренно, но меня по-прежнему мутило. Я смотрел на Лену в упор, но не мог ничего сказать, мысли смешались в непонятную какофонию из образов. Пионер, его слова, новые загадки, и самое главное… В голове всплыло его — или моё — лицо, голову снова повело в сторону. Шатаясь, я встал и упёр руки в колени. Перед глазами заплясали разноцветные зайчики. — Я… в порядке, — я постарался выдавить через силу. — Да какой в порядке, ты без сознания лежал! Семён, что случилось? — Лена не унималась. Если подумать… Я ни разу не видел, как пионер говорил с кем-то из обитателей лагеря. Он не брал в руки какие-либо вещи, общался только со мной, притронуться к себе не давал, к тому же сразу исчезал при появлении остальных. А что если я банально поехал крышей, и всё, от Совёнка и до пионера — лишь мои галлюцинации? Кажется, я уже думал так. И думать над этим, похоже, вредно. — Не волнуйся, — я еле-еле нашёл в себе силы ответить, — со мной всё в порядке, голова уже не болит, да и… — я неловко почесал затылок и тут же содрогнулся от резкой и пронзающей боли. Я отдёрнул руку и позже понял, что лучше бы этого вообще не делал. Четыре пальца были в заскорузлой крови. Её было мало, но достаточно, чтобы напугать кое-кого. Разумеется, там, где я лежал, было засохшее пятно. Лена в ужасе отступила назад, не сводя глаз с моей руки. Выругавшись про себя, я спрятал её за спину и осторожно посмотрел Лене в глаза. — Слушай, со мной правда всё в порядке, — вкрадчиво произнёс я, шагнув вперёд. Первичный шок практически прошёл, и на ногах я хотя бы не качался из стороны в сторону. — Ты слишком сильно за меня беспокоишься, не надо изводить себя этим, — подойдя ближе, я медленно взял Лену за руку. — Сильно переволновалась? — У-угу, — дрожащим голосом ответила она. — Я прихожу на пристань, а там ты лежишь, да и кровь… — Лена отвела взгляд от бурого пятна. — Что произошло? — Я… упал. Доски с утра немного скользкие, я не слишком удачно наступил, вот и ударился головой, — не знаю, правдоподобно ли я соврал, мать-природа не наградила красноречием. — Будь осторожнее, пожалуйста, — попросила Лена, опустив голову. — Сотрясения нет? — Всё нормально, — улыбнулся я, взъерошив её волосы. Лена дёрнулась от неожиданности, но не отошла. — Прости, что так вышло. Надеюсь, я не слишком много пропустил? — Там… — при моих словах Лена помрачнела. — Шурик утром на линейке не появился. Искали в домиках, но так и не нашли. А вместе с ним ещё и ты, вот я и… — Всё, Лена, хватит, — прервал я её на полуслове и легонько обнял, — мы уже выяснили, что со мной ничего не случилось, давай теперь по порядку. На самом деле, меня переполняло желание найти Шурика и врезать ему со всей силы, но внешне я остался невозмутимым — что сделано, того не вернёшь. Придётся нам всё же отправиться на его поиски, а он сидит сейчас и сходит с ума в шахтах под нами, хотя есть мизерный шанс, что он ни в какие шахты не пошёл, и общими усилиями мы найдём его где-нибудь в лесу. Без понятия, что он там может делать. На вожатую плевать — ей уж точно не до ругательств в мой счёт, скорее всего меня без лишних слов привлекут к поискам, намекнув на серьёзный разговор позже, которого может и не быть. — Шурика никто не видел, так? — Да, — кивнула Лена, — даже Славя не имеет ни малейшего понятия, хотя проснулась как обычно. — Не беда, Шурика видел я, — только вот это нам никак не поможет, хех. — Где?! — Лена моментально встрепенулась. — Ранним утром, возле клубов. Он куда-то направлялся, но я вроде отговорил его идти, — я задумчиво посмотрел на неё. — Тогда нам, наверное, надо поторопиться, раз такое дело. Без лишних слов мы направились к лагерю, по-прежнему держась за руки, впрочем, этот факт занимал меня меньше всего. Наши отношения с Леной грозили отойти на второй план, слишком уж странной становилась обстановка в лагере. И, помимо пионера, у меня появилась ещё одна область для раздумий — он упомянул какую-то девушку. Почему-то это крепко засело в мыслях, но я совершенно не имел понятия, про что вообще говорилось. Явно не про знакомых мне.***
— Кстати, сколько сейчас времени? — спросил я, оглядывая лагерь, который походил более на растревоженный муравейник. — Что-то около после завтрака, — последовал короткий ответ. Значит, Лена пропустила приём пищи. — А ещё хоть что-то про Шурика тебе известно? — практически сразу же начала расспросы Лена, как только мы подошли к крыльцу. — Ты думаешь, я что-то утаил от вожатой? — усмехнулся я, поднимаясь по ступенькам и распахивая дверь в столовую. — Вовсе нет, — парировала она, проходя вперёд, — в таком деле нам может помочь любая зацепка, вот и спрашиваю. — Говоришь прямо как детектив, — усмехнулся я. — Книжек много читала, — ответила Лена, усаживаясь напротив. — И всё же, что конкретно делал Шурик? — Да ничего особенного, — набрал я в ложку каши, — когда я его нашёл, он копошился в замке. От ответов увиливал, но в итоге сказал, что шёл за транзисторами и микросхемами. Вот, собственно, и всё. — Так может он за ними и шёл в клуб? — Тогда где он сейчас? — картинно развёл я руками в стороны, забыв про полную ложку. Желтоватая масса плюхнулась на пол, к счастью, незаметно для поварихи. Лена неодобрительно бросила взгляд на это дело, но промолчала. — Я вообще сюда в последнюю неделю приехал, так что я никого тут толком не знаю. Это уж тебя надо спрашивать, где он обычно проводит время. — Меня тоже бесполезно, — покачала она головой, — лучше всего о таком спрашивать Славю, она чаще всех в кружках бывает, но если с её помощью мы до сих пор не нашли Шурика… «Похоже, всё-таки придётся лезть под землю» — хмуро подумал я, когда мы, наконец, выяснили, что больше ничего из моей памяти выжать нельзя. Шурик просто взял и исчез. Может, это обязательное для каждой смены происшествие, и ничего тут не поделаешь. В конце концов, путь мне знаком, а в шахтах разберёмся — в прошлый раз не потерялись, и в этот до нужной комнаты дойдём.***
Еле-еле уложившись в пятнадцать минут, мы с Леной стояли в строю, украдкой осматриваясь. Над площадью витала небывалая тишина — о поисках отчитывались старосты отрядов, и с каждым новым словом лица всех пионеров мрачнели, особенно подавленным был Электроник, который даже не краснел, стоя рядом с Женей. Наконец, Славя шагнула вперёд и отчеканила, что старший отряд никого не нашёл. Стоящая в центре Ольга Дмитриевна чесала подбородок, а стоящая рядом активистка рассматривала асфальт под ногами. — Есть ещё одно место, где мы не искали, — вожатая шагнула к старшему отряду — то есть к нам, и продолжила. — Не думала, что Шурик уйдёт так далеко, но мы обязательно должны его отыскать. Я говорю о заброшенном лагере, — при этих словах у Алисы вытянулось лицо, глаза Ульяны стали круглыми от удивления, остальные удивлённо переглядывались, словно не понимая, о чём речь. — Разумеется, идти туда нужно сейчас, пока не стемнело. Малышей я отправить не могу, поэтому мы должны решить насчёт добровольцев, — Ольга Дмитриевна зыркнула в мою сторону. — Кто же отправится на поиски? — Ну разумеется, Семён, — иронично ответил я, прежде чем Электроник успел промямлить, что это явно не для него, поскольку он не питает любви к полуразвалившимся строениям. — Давайте уже свой фонарик сюда, чем быстрее, тем лучше. — А… — вожатая моментально справилась с секундной заминкой. — Замечательно, что доброволец так быстро нашёлся, тогда… — Эй, детектив, не составишь мне компанию? — я незаметно шепнул в сторону Лены. — Спрашиваешь! — твёрдо ответила она. — И не называй меня так! — Все сейчас расходятся по своим домикам и ждут возвращения Семёна! — громогласно тем временем объявляла вожатая, и после её слов строй пионеров моментально распался. — Ладно, — повернулась она к нам, когда площадь опустела. Я успел заметить мимолётный взгляд Алисы, которым она черкнула по стоящей рядом со мной Лене. В животе тревожно заурчало, — раз времени нет, пойдёте прямо сейчас. Фонарик лежит в моей тумбочке возле кровати. Конечно, я им пользовалась по вечерам, но думаю, что заряда вам хватит, — ну прямо идеальная завязка для хоррора. Странно, что в прошлый раз она нас об этом не предупредила, хотя какая разница — добротное детище советской промышленности даже не мигнуло, не говоря уж о том, чтобы оставить нас в темноте, если не считать удар Шурика арматурой по стеклу, но это уж никакая техника не перенесёт. — Вряд ли вы успеете проголодаться, поэтому бутербродами нагружать вас в дорогу не будем. Всё, бегите, но помните — дальше здания не заходите, лес за ним даже я не знаю. — А что это вообще за лагерь? — осведомилась Лена, которая, казалось, была встревожена столь серьёзными напутствиями. — Старый полуразвалившийся корпус на два этажа, — обыденным тоном произнесла вожатая, пожав плечами. — Ходят про него разные легенды среди пионеров, но разумеется, ничего особенного — типичные байки. Никаких несчастных случаев не было, так что бегом за фонариком — и в путь! Мы и так слишком много времени теряем. Лена явно горела желанием узнать о заброшенном лагере побольше, но я моментально схватил её за запястье и потянул от Ольги Дмитриевны, на ходу прошептав, что расскажу про лагерь то, что знаю, по дороге туда. На том и порешили. Лагерь же снова преобразился до неузнаваемости — ни одного пионера не было видно на многочисленных дорожках и тропинках, и лишь силуэт вожатой позади красноречиво говорил о том, что лагерь ещё живёт. Фонарик, как я и думал, лежал на прежнем месте и в прежнем положении — чуть погребённый под ворохом вещей. Декорации явно поспевали за действием. Вошедшая следом Ольга Дмитриевна пожелала нам удачи, попутно наказав возвратиться пораньше. Предложение показать нам дорогу было отклонено — я отлично знал, куда идти, да и у нужной нам тропинки не было ответвлений. Ещё пара минут нотаций — и мы наконец обрели свободу действий. — Ну так что за лагерь? — спросила Лена, когда мы проходили мимо столовой. — Да, в общем-то всё то же, что и сказала нам вожатая, — почесал я подбородок. — Заброшенное здание, которое вот-вот развалится на вид, внутри же… — я осёкся, когда осознал, что выдал лишнего, да молчать было поздно — глаза Лены округлились от любопытства. — Ты уже ходил туда? — Да, — неловко пробормотал я, — было дело. Я… второй раз тут отдыхаю, тогда наслушался легенд и решил сходить посмотреть. Днём, разумеется. — Вот как… — протянула Лена. — А что там внутри? — Ничего, в том-то и дело. Несколько побитых игрушек и куча мусора, пахнет ещё неприятно, а так там даже брать нечего — всё давно растащили. — И что только ему там понадобилось? — спросила Лена, с сомнением во взгляде смотря на едва заметную в листьях кустов тропинку сразу за домиками. — Не бойся, — подбодрил я её и снова взял за руку, только на этот раз как надо, — мы-то уж точно не потеряемся, дорога мне знакома, а этого оболтуса непременно надо спасать. — Не надо его так называть, — нахмурилась Лена и первая шагнула в зелень. Мне оставалось лишь последовать за ней, в очередной раз подивившись тому, как к ней приходит самообладание во время подобных ситуаций, но только если они не случаются неожиданно — что и подтверждает утренний случай. По тропинке мы шли молча. Лена целиком сосредоточилась на предстоящей задаче, я усиленно вспоминал, как мы бродили по шахтам, но до самого конца пути так и не припомнил ничего путного. Сошёлся лишь на одном — надо идти либо всё время налево, либо направо — куда-нибудь да придем. Не больно-то хотелось повторить судьбу Шурика. — Это и есть оно? Я резко затормозил, чуть не врезавшись в застывшую столбом Лену. Разумеется, это был тот самый заброшенный лагерь. В ту смену он напугал меня порядочно, но сейчас напоминал скорее связанное по рукам и ногам обессиленное чудище — мог лишь презрительно скрипеть несходящимися досками нам в лицо. Антуража добавляла и проржавевшая горка на пути, и полуразвалившиеся качели. Лена осторожно направилась к почерневшему от времени двухэтажному корпусу, я последовал за ней, не забыв проверить, как работает фонарик. Еле-еле открыв намертво приржавевшую дверь, мы сразу же стали атакованы вонючим запахом разлагающегося мусора — всё, как в тот раз, ни одной детали не упущено. Я сразу же приметил сиротливо лежащий на трёх колёсах грузовичок посередине коридора. Люк где-то рядом. И действительно, рядом с кучкой мусора был обнаружен лаз, который, судя по его внешнему виду, недавно открывали. Ну, Шурик… Прибью. Не без труда поддев ручку, я потащил лист металла вверх и, кряхтя, еле-еле приподнял его, перевалив потом на мусор. Столб пыли поднялся вслед за грохотом, Лена, ушедшая в соседнюю комнату, с ужасом выскочила из дверного проёма, но её ужас тут же сменился удивлением, когда она увидела, как я довольно потираю руки возле открывшегося в полу квадратного лаза. Решётчатые ступеньки лестницы вели в непроглядную тьму. Щелчок — и уже виден бетонный, потрескавшийся от сырости пол туннеля. К счастью, лестница ничуть не пострадала от времени и была всё такой же надёжной, хотя ступеньки иногда предательски поскрипывали. Спустившись в первую очередь, я крепко держал Лену за руку, пока она шаг за шагом спускалась с сосредоточенным выражением на лице. Когда мы оба оказались в сыром, промозглом туннеле, тьму внутри которого разрывал лишь свет фонарика, она тут же вцепилась крепкой хваткой в мою рубашку, настороженно смотря вперёд. Туннель был таким же, как и прежний из моей памяти. Потрескавшиеся бетонные стены сочились влагой, ржавые железные переборки, расставленные через равные промежутки, вроде держали массу земли над нами, однако не вызывали доверия от слова совсем. Из темноты потянуло холодом, и я почувствовал, как по коже проступают мурашки. Тем не менее, я знал, что до спятившего кибернетика мы дойдём не скоро, так что страха не было, чего нельзя сказать про Лену. Внезапно перед нами из темноты появилась толстенная железная дверь с выступающим красным вентилем посередине. И здесь тоже ничего нового. Передав Лене фонарь, я всем весом навалился на него, чувствуя, как скрипит железо. Или это моё тело скрипит? В свои семнадцать я не мог похвастаться спортивным телосложением. Впрочем, всё было рассчитано таким образом, что вентиль под моими усилиями потихоньку проворачивался, пока не сдвинулся резко с места, издав громкий щелчок. Дальше было гораздо легче. Дверь открылась, сдирая с массивных петель ржавчину. Мы шагнули внутрь и сразу оказались в типичном советском бомбоубежище. Лена округлившимися глазами рассматривала всё вокруг, я же лениво подметил знакомую двухъярусную кровать в углу, шкафчики с противогазами и стол, заваленный хламом так, что невозможно было отделить что-то одно. Возле второй закрытой двери на полу лежала потертая и начинающая ржаветь монтировка. Со стены одиноко светила тускло желтым светом лампа, обрамлённая в металлическую сетку. Из-за такого освещения комнату заполняли большие неестественные тени. — Это… что? — Лена наконец справилась с собой. — Полагаю, то, зачем Шурик шел сюда. — я попробовал отодрать от общей кучи тяжелый блок неизвестного назначения с расходящимися во все стороны проводами, но он прочно запутался в переплетениях. — Утром он что-то говорил про микросхемы и прочее. Здесь этого навалом. — Тогда где он? Вместо ответа я указал на вторую дверь. Лена подошла к ней и попробовала сдвинуть вентиль, но в этом не было нужды. Дверь и так была лишь плотно прислонена к металлической раме, открывшись без единого скрипа, словно петли были заранее смазаны. За ней в непроглядную тьму уходили бетонные стены. Я надавил на кнопку, и яркий луч высветил второй туннель, который выглядел как полная копия первого. Лена осторожно выглянула из-за моего плеча. — Ищем дальше? — я повернулся к ней. — Если что, можем немного передохнуть. — Нет! — она отчаянно подбадривала себя. — Надо идти вперед. Вдруг с Шуриком что-то случилось. Лена вновь крепко ухватилась за рубашку, и у меня не осталось выбора, кроме как шагнуть во тьму. Я решил оставить дверь открытой — если придётся выбираться этим путём, будет отличный ориентир. Прокладывая фонариком дорогу, я старался не забыть про пролом в полу, который ожидает впереди. Не хватало ещё ногу сломать. Наконец, свет лампочки высветил обвалившиеся бетонные плиты. Вернее, то место, где они были. Лена была далеко не рада перспективе спускаться ещё ниже, но всё же промолчала. Стараясь не ободраться о выступающую арматуру, мы кое-как спустились, чуть не поскользнувшись на мокрых деревянных шпалах. Я посветил фонариком по сторонам, вспоминая, что делать дальше. С одной стороны дорогу преграждал обвал, так что половина вопросов отпала. — Шахты? — Да. Кажется, Шурик провалился сюда ранее. Мы должны быть на верном пути. — я повернул фонарик в другую сторону, но его свет потерялся среди гниющих штолен и неизвестности впереди. — Это ещё хуже, чем раньше. Как они вообще держатся? — Лена провела рукой по одной из деревянных балок. — Лучше ничего не трогай, если не хочешь ускорить процесс. Лена отпрянула от стены и что-то виновато промямлила. Мы пошли по единственному оставшемуся направлению, стараясь не споткнуться на каменистом полу, что было очень и очень сложно. По шахте гулял легкий ветерок, и от этого постоянно казалось, что кто-то ползёт по коже. Я не знал, сколько времени прошло с того момента, как мы добрались до заброшенного лагеря, даже внутренние часы ничего не говорили. Так что я попробовал измерять время шагами, но на сто-двадцать-с чем-то сбился и просто стал смотреть под ноги. Когда перед нами показалась развилка, волосы Лены встали дыбом. В этот раз, вместо рубашки, она сразу ухватилась за мою руку, и я был не то чтобы против. — И куда… нам? — с её лица сошла вся краска. — Не бойся, — я ободряюще улыбнулся, — мы не потеряемся. — Почему ты так уверен? Ты уже был тут? — Э… нет, конечно нет… у меня хорошая память. — на секунду показалось, что меня раскрыли. — Даже если так, Шурика мы здесь в жизни не найдём. — Ты уже сдалась? — Я? Нет, но… — Если здесь были шахтеры, они явно не намеревались рыть лабиринт под землёй. Все развилки должны быть на что-то завязаны. Давай попробуем всегда сворачивать налево. Лена, кажется, не особо прониклась моими словами, но и против ничего не сказала. После этой развилки пошли другие, одна за одной, все двойные и похожие словно капли воды. Тем не менее, память мне не изменила, и после шестого или седьмого разветвления сбоку возникла наполовину сгнившая деревянная дверь. — Помни, Шурик может быть малость неадекватен после всего, что с ним случилось. Держись позади на всякий случай. — Хорошо… Передав Лене фонарь, я прикоснулся к доскам. Сырость моментально отдалась в пальцы. Я толкнул дверь, и та заскрипела, но остатки щеколды всё ещё держались. Он там закрылся что ли? Ну, делать нечего. — Шурик, если что, отойди от двери! Я прокричал это в маленький зазор. Никакого ответа, только эхо разнесло слова по шахте. Шагнув назад, я ударил ногой чуть левее предполагаемого замка. Крепления моментально вылетели, и дверь, качнувшись, распахнулась перед нами. Помня прошлый опыт встречи с кибернетиком, я осторожно вышел на середину комнаты, пока Лена направляла луч в каждый угол. Никого… Совершенно никого, только насквозь проржавевшие трубы по полу да бессмысленные надписи на голой каменной стене. Попросив Лену светить мне под ноги, я всё равно ничего не нашёл — ни обывка рубашки, ни следов крови, ни галстука. Казалось, что сюда вообще никто не заходил. — Ой! — внезапно раздалось позади. Лена приглушённо вскрикнула и выронила из рук фонарик. Он громко стукнул по полу и перекатился так, что вся комната оказалась в тусклом свете, который позволял едва различать стены. Ещё не до конца понимая, что произошло, я повернулся чтобы позвать Лену, но слова застряли где-то внутри. Потому что позади неё кто-то стоял. Более того, одной рукой он зажал ей рот, а другой приставил длинный кухонный нож к горлу. Блеск кромки возле основания лезвия подсказал, что он заточен до смертельной остроты. Одно лишнее движение— и всё кончено. Меня лишили воздуха. Точнее, я боялся вдохнуть лишний раз, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. Любое движение могло стать роковым. Я не мог различить, кто стоит за Леной — тень, отбрасываемая её телом, скрывала лицо. Это получилось случайно, или на то был расчёт? — Вот мы и встретились, Семён. Странное местечко, но извини, другого я не нашел… Загадка решилась сама собой. Внутри всё сжалось, как только я узнал голос. Лена из полутени смотрела на меня полными ужаса глазами, но я не мог успокоить её, потому что сам был близок к подобному состоянию. Я фактически находился перед пионером как на ладони, и вряд ли он сейчас вменяем. — Э-это ведь не Шурик? Что… — Заткнись, если не хочешь кончиться раньше времени, — пионер провел лезвием вверх по коже, и Лена содрогнулась. — Что это значит? — я постарался собрать раскиданные остатки самообладания. Голова чуть прояснилась, однако голос предательски дрожал, я ничего не мог с этим поделать. — Это — лишь результат твоего упрямства, Семён. Я не люблю заходить столь далеко, но ты не оставил выбора. Придётся тебе немного помочь. — Я же говорил, что ничего не знаю! — Хватит врать! Ты там был, ты участвовал в этом, так что ничего не знать ты не можешь. Ты — мой ключ к свободе, и я получу ответ, даже если тебя заставили его забыть. В конце концов, — он сделал долгую паузу, — тебе же не безразлична эта кукла, да? — Что?.. Кукла? — О, я не знал, что для тебя это такой большой сюрприз, надо же. Или ты думал, что она живая? Что у неё есть сознание? Да? Так давай! — он свободной рукой схватил Лену за волосы и потянул на себя, так, что подбородок задрался. Её лицо исказилось в гримасе боли. — Спроси её про лагерь, про дату или что-то подобное. Если она даст ответ, я сразу оставлю вас наедине. Я не смог выдавить ни единого звука, потому что пионер был прав. — Что, молчишь? Потому что уже спрашивал, полагаю. Может, не её, но разницы никакой. Все искусственные, все одинаковые. Кроме нас. Тем не менее, — он отпустил волосы, и Лена согнулась, роняя слёзы на холодный пол, — она умрёт, если ты не ответишь. — По-подожди, не нужно этого, давай спокойно всё обсудим… — пользуясь случаем, я посмотрел себе под ноги, но не увидел ничего, чем мог бы ударить его. — Спокойно? Спокойно?! — нож затрясся в руке пионера. — Я переживаю эти смены годами, если не десятилетиями, я вижу одних и тех же людей, слушал одни и те же реплики, я сотни раз ехал крышей, и больше терпеть это не намерен. Ты скажешь, как выбраться отсюда, иначе я убью сначала её, а потом и тебя. — Х-хорошо, хорошо, я скажу! У меня просто не было иного выбора, кроме как попытаться соврать что-нибудь. Взять один шанс на миллион — найти способ, который он ещё не пробовал. Машина возле столовой? Вплавь по реке? Железная дорога на другом берегу? Нет, слишком очевидно, нужно что-то более… — Итак, я весь внимание. — последовал холодный ответ. — Надеюсь, ты меня не разочаруешь. Но что дальше? В голове паника и бардак, я не мог придумать ничего дельного или похожего на правду, а капельки с потолка методично отмеряли оставшееся время до конца. Их шум как-то по-особому въедался под кору мозга и лишь усугублял ход мыслей. Я лихорадочно ворошил в голове прожитые моменты, но по ощущениям даже близко не подобрался к ответу. И когда капля ударилась о пол в десятый или одиннадцатый раз, меня словно осенило. — Ты искал ответ у меня, но всё это время он был с тобой. — я постарался придать себе твёрдости. — Э? — я мог поклясться, что видел его перекошенное лицо. — Ответ — ты. Это из-за тебя я попал сюда дважды, уже забыл? — Это ни разу не ответ! Я спрашивал, как мне отсюда выбраться, а ты ничего про это не сказал. Любишь увиливать, да? Воспрявшее было сердце вновь упало к ногам. Он невменяем, он же абсолютно невменяем! Ему не важны причины или последствия, он не станет слушать ничего, даже здравый смысл. — Похоже, надо это исправить. Слишком поздно для разговоров. Я в один момент согнулся, чтобы рвануться вперед так быстро, насколько могу или мог когда-то, целясь в руку с ножом. Словно в замедленной съемке я видел стекленеющие от страха глаза Лены и переливающиеся блики на стенах. Но моё участие не потребовалось. — Бляяять! — рука с ножом судорожно разжалась, и лезвие звякнуло о камень. Лена начала падать вперёд, не в силах удержаться на ногах. За два шага я покрыл расстояние и поймал её на руки, только потом заметив, что она потеряла сознание. Потом в вихре эмоций я вспомнил, что проблема с пионером ещё не решена, и поднял голову. Свету больше ничего не препятствовало заполнять пространство от входа и до самой стены шахты. Лицо пионера было искажено гримасой невыносимой боли, а от плеча, распространяясь по рубашке, ползло красное пятно. Из самого центра пятна торчал обрезок арматуры с застывшим на нём куском бетона, который и нанёс столь страшные повреждения. Довершал картину произошедшего Шурик, который постепенно отходил назад, держась за запястье. Дальнейшее вросло в память отрывками. Положив Лену на пол, я схватил нож и с разбега ударил им пионера куда-то в грудь, только после придя в себя. Лезвие вошло с трудом, словно я загонял его в автомобильную шину. Ткань вокруг промялась и начала окрашиваться в цвет галстука. Пионер судорожно вдохнул и, закашлявшись кровью, скатился спиной по деревянному косяку. — Понятно… может ты вправду… ничего не знаешь, — я едва слышал, что он бормочет на последнем издыхании. — Не верь… ей… она… обма… нет… На последнем слове он выдернул нож из груди. Кровь плеснула вперёд, и пионер затих, сидя в расползающейся красной луже. К горлу подкатило напряжение. Непроизвольно выронив нож, я проковылял к ближайшей стене, а затем желудок словно вывернуло наизнанку. Внутри стало гораздо легче. Ноги подогнулись, чтобы не упасть в свои же остатки пищи, я повалился спиной на холодный пол. — Ты в порядке? В поле зрения я разглядел встревоженное лицо Шурика. Его левая щека была в засохшей крови, волосы слиплись в несколько комков. Одна из линз очков разбита, другая вовсе отсутствовала. Тем не менее, он всё равно не снимал их. — Да… Кажется. Подожди немного. Это он? — Ага. Сволочь. — Шурик почесал щёку. — Оглушил меня и оставил где-то в этих шахтах. Я до сих пор не отошел, перед глазами всё плывёт. Когда в ушах перестало звенеть, я приподнялся, и мы с Шуриком подошли к Лене. — Как она? — Думаю, просто шок, — я осмотрел её шею и не нашел следов пореза. Было близко. — Надо выбираться. Снаружи, наверное, уже вечер. — Да, сейчас. Кстати, что с твоей рукой? — Вывихнул, похоже, когда его ударил. — Ладно, не страшно, всё равно к Виоле идти. И ещё, о том, что здесь было — никому. Пусть это будет нашей тайной. — Ты уверен? — Этот маньяк мертв, больше ничего не случится. Ни к чему остальным беспокоиться. К тому же, ты можешь навлечь на меня крупные неприятности. — Я… не знаю… — Шурик мялся. — Ну, мы, конечно, в рамках самозащиты, но… Не слушая его, я аккуратно взял Лену на руки, почувствовав, как внутренние силы возвращаются. Ноги почти перестали дрожать. — Хорошо. Я никому не скажу, — выдохнул, наконец, кибернетик. — Отлично. Просто уйдём, словно нас тут и не было. Бери фонарь и вперёд. Шурик помог мне взвалить Лену на спину, когда я почувствовал, что далеко её на руках не пронесу. Я повернулся к выходу, стараясь не смотреть на труп, и аккуратно перешагнул через лужу крови, заодно убедившись, что сам в ней не испачкался. Спустя бесчисленное количество поворотов и развилок мы набрели на узкие лучики света, стремившиеся откуда-то сверху. К ним вела импровизированная лестница из железных скоб, вбитых прямо в камень. Выбив четыре гвоздя фонариком, который после такого обращения раздраженно мигнул и перестал работать, мы вывалились из узкого лаза, который находился прямо за Гендой. Я молился, чтобы нас никто не увидел, но, похоже, недавно исчерпал остаточный запас удачи. На площади находилась куча народу — Алиса, Ульяна, Славя, Электроник, а также куча пионеров из младших отрядов. Кто говорил, кто носился кругами вслед за малышнёй, кто просто сидел на скамейке. И посреди праздника жизни появляемся мы. Я выглядел так, будто всё прошедшее время только и занимался тем, что валялся в грязи. На Шурика страшно даже взглянуть, Лена вообще без сознания лежала на мне. Сперва я подумал, что лучше будет спрятаться за статуей, но потом отмёл мысль — глупо надеяться, что все разом куда-то уйдут. Нас заметили сразу же, и над площадью повисло молчание, хуже которого в моей жизни не было. Я продолжал идти к медпункту, но нужно было как-то успокоить эту толпу, пока не началось невесть что. — Пожалуйста, не задавайте сейчас вопросов! Мы потом всё объясним! — я закричал насколько хватало легких. Эти слова привели в чувство притихших пионеров. Электроник, конечно, сразу рванулся к нам, но Славя перегородила ему дорогу и что-то начала объяснять. Пользуясь моментом, мы с Шуриком поскорее ушли с площади. Виола, едва увидев нас, стала одного цвета с Электроником. — Клади её на кушетку! — сразу приказала она и кинулась к шкафу, доставая йод, кусок ткани и бинты. Пока Виола аккуратно оттирала кровь с Шурика и бинтовала всё, что можно, я украдкой ещё раз осмотрел себя и Лену, чтобы убедиться, что нигде не остались следы крови, иначе может возникнуть неловкая ситуация. — Похоже, сильнейший шок, — задумчиво пробубнила медсестра, закончив с Шуриком, — я приготовлю успокаивающий отвар, но пока ей лучше побыть здесь. Одной. — добавила она, кинув многозначительный взгляд. Мне как никогда хотелось быть рядом с Леной, но ещё больше хотелось, чтобы она оправилась после всего. Кинув последний взгляд на девочку, я вышел наружу. Шурик последовал за мной. Тем не менее, нам недолго суждено было передохнуть, потому что к медпункту уже на всех парах неслась Ольга Дмитриевна. — Что там произошло? — она моментально схватилась за нас. — Почему вы так долго? Поскольку Шурик мог с трудом открывать рот, рассказывать пришлось мне. — Ничего особенного. Мы нашли Шурика в лесу, он утром споткнулся и повредил голову. Лена увидела кровь и упала в обморок, мы только что её притащили сюда. По дороге чуть не заблудились, но всё же смогли найти дорогу. — в конце концов, никто не видел, каким путем мы выбрались из шахт, так что подозрений возникнуть не должно. Шурик закивал в ответ на пристальный взгляд. — Понятно… понятно… — вожатая приложила ладонь к голове и пошатнулась. — Значит, всё в порядке… — Ага. А вам лучше взять у Виолы успокоительное. — я поспешил перевести разговор на другую тему. — Да… пожалуй, так и сделаю, — ответила Ольга Дмитриевна слабым голосом. — Вы двое… ужин скоро… не… пропустите… Вожатая на негнущихся ногах поднялась по ступенькам и скрылась за дверью. — Я пойду. — с трудом выдавил Шурик сквозь бинты. — Ага, удачи. Смотри, не проболтайся. Я направился к раковинам, обещая себе вымыть руки несколько раз точно.***
Десятки глаз сопровождали меня, пока я присматривал свободное место. Их было довольно просто игнорировать, до тех пор, пока стол не окружили девочки из моего отряда и не засыпали вопросами. — Что там было? — Где Лена? — Как там Шурик? — Что случилось-то? — Да замолчите вы! — я уже повысил голос, не успев взяться за ложку. Когда вокруг наступило молчание, я смог собраться с мыслями, про себя отметив, что обоих кибернетиков в столовой нет. — С Шуриком всё хорошо, с Леной тоже. Ничего не случилось, просто долго искали. Вожатая в курсе. Всё, успокойтесь и дайте мне поесть наконец. — Действительно. А ну давайте по своим местам! Славя за мгновение растолкала всех и, бросив на меня странный взгляд, ушла последней. Вожатая тем временем всё ещё не появилась. Наслаждаясь отсутствием внимания к себе, я склонился над едой и… через секунду положил ложку обратно. Не могу. Каждый раз к горлу подкатывает тошнота, такая, что сводит его целиком. Посидев за столом ещё немного, я ушел, не закинув в себя и кусочка котлеты. — Похоже, с Шуриком та же история, — подумал я на выходе.***
Солнце было близко к тому, чтобы пропасть с небосвода, отражаясь последними лучами в окнах. На крыльце медпункта стояла Виола, опираясь на перила, и методично пережёвывала большое зелёное яблоко. Любовь у неё к ним особая, что ли? — Я же сказала, что пока никого не пущу, — она повернулась ко мне, не успел я сказать хоть что-то. — С Леной всё хорошо? — Разумеется. — её лицо несколько смягчилось. — Вместе с отваром я дала ей немного снотворного, чтобы она отдохнула до завтра. Сон всегда помогает в таких случаях. Конечно, я не припомню, чтобы человек от вида крови чуть ли не в кому впадал… После таких слов стало вдвойне не по себе, но Виола даже не смотрела на меня. — Ну, все люди разные, в конце концов, — продолжила она как ни в чем не бывало. — Ладно, иди займись чем-нибудь. Приходи завтра.***
Я сидел на скамейке, наблюдая сквозь полузакрытые глаза за темнеющим небом, пока Славя орудовала метлой где-то в другом конце площади. Ритмичные звуки шкрябанья по асфальту немного успокаивали. Пионер, плачущая Лена, шахта, нож, кровь — всё слиплось в один ком и казалось вчерашним ночным кошмаром. Слишком много произошло за последний день, слишком много раскрыло ту сторону, которую я никогда не должен видеть. Я не знаю, что чувствую после убийства пионера — мне его ни разу не жаль, но и «ничего» тоже сказать не получается. Он непременно убил бы Лену, так что я поступил правильно… наверное. Однако возникло ощущение, что он что-то не договорил, что-то очень важное для меня. Чёрт… Всё стало настолько запутанным, что я, похоже, никогда не разберусь. Тем не менее, кое-что прояснилось. Между Совёнком и настоящим миром совершенно точно есть связь, а ещё есть тот, кто может ей управлять. И… всё. Больше я ни в чем не уверен. Лагерь по-прежнему нависает надо мной неразрешимым вопросом. — Что делаешь? — я не заметил, как Славя закончила с работой, и уже сидела рядом со мной. — Да так… отдыхаю. Тяжелый день был. — Это точно, — девушка устало зевнула. — Спасибо, что отыскал Шурика. Мы все в долгу. — Ага, без проблем. — хотя правильней будет говорить, что Шурик нашел нас. — Вожатая пришла в себя? — Вполне. Она очень волновалась, когда прошло три часа, а вас всё ещё не было… Но это ничего. Главное, что все нашлись. Ладно, я пойду, — сказала она после молчаливой паузы, — ещё раз спасибо. Кивнув в ответ, я закрыл глаза, растворившись в потоках легкого вечернего ветерка. В сущности, так ли важно то, что я услышал от пионера за всё это время? Человек доверяет только тому, что видел собственными глазами, а значит, нет никакого смысла верить его словам. Разве я делаю что-то неправильно? В любом случае, даже если Совёнка не существует, даже если Лены нет в реальном мире — я пойду до конца. Пока я копался в мыслях, на лагерь давно опустилась ночь. Отбоя ещё не было, но во многих домиках потух свет. Только сейчас я заметил, как же ломит руки и ноги от усталости и напряжения. Кое-как дойдя до домика вожатой, который уже стал словно моим, я ввалился внутрь. Ольга Дмитриевна, всё ещё немного бледная, читала книгу при свете настольной лампы. — Семён, ложись без разговоров в кровать, если хочешь что-то обсудить — завтра. Сегодня был тяжёлый день для тебя. И не спорь. Я и не собирался спорить, у меня просто не было на это сил. Укрывшись одеялом, я практически моментально провалился в черное и безразмерное ничего.