***
Ненастная неделя сменяется более спокойной. Ветра стихают, дожди заканчиваются. Небо отливает стальным холодом облачной пелены. Изредка из-за дымки облаков выглядывает тусклое солнце, запуская по глади Черного Озера неяркие блики. Пропитавшаяся влагой земля пахнет особенно густо, ярко звучат ароматы трав и деревьев. После благополучных выходных Римус покидает стены Больничного Крыла и, как ни в чем не бывало, присоединяется к остальным ученикам. Прежде изнуренное тревогой лицо смягчается спокойствием. За завтраком четверка собирается всем составом. Лили решительно присоединяется к однокурсникам, осознавая опасность общения с другими учениками. Девушка больше молчит в новой компании, приглядывается к Джеймсу и Сириусу, пытаясь понять их. Ничего нового для себя не находит. — Сегодня опять Нюниус, — недовольно цокает языком Сириус, сверившись с расписанием. — Угу. Придется потерпеть его сальную голову, — с раздражением откликается Джеймс и бросает испепеляющий взгляд в сторону преподавательского стола. — Неприятно это признавать, но от него зависит твое здоровье, Лунатик. — Северус не станет вредить таким образом. И он очень талантливый зельевар, — негромко замечает Лили, но яростный блеск в ее глазах говорит громче слов. — Ты слишком доверяешь ему. Забыла, как он тебя оскорбил несколько месяцев назад? Он же, уже в этом времени, разболтал всей школе, что Римус — оборотень, — горячо шепчет Джеймс, не менее грозно сверкая глазами. — Я не забыла и оправдывать его не буду. Но я верю, что Северус не станет причинять вред. Все ошибаются. И у всех есть те или иные причины для бесчестных поступков, — твердо произносит Лили. — Тебя послушать, так все вокруг белые и пушистые. Скажи еще, что Сама-Знаешь-Кто вечерами выпекает печеньки, чтобы порадовать своих приспешников, — с насмешкой замечает ей Сириус. Девушка отвечает на его слова гордым взглядом. Отступает, поняв в очередной раз, что спорить с ними бесполезно. Лили всерьез заключает, что наверняка ничто не примирит Джеймса и Сириуса с Северусом. Они не понравились друг другу с первой же встречи. Они попросту слишком разные мальчишки, как будто бы противоположности друг другу. На этот раз урок зельеварения проходит спокойнее. Сириус и Джеймс ограничиваются неприязненными взглядами в сторону Снегга. Он же отвечает им злорадной усмешкой. Донельзя сердитые, оба с ожесточением записывают лекцию, оставляя чернильные кляксы на пергаментах. Не менее мрачен и Римус. После занятия, махнув ребятам рукой, Лили задерживается в кабинете. Джеймс было приостанавливается, но Сириус, что-то шепнув ему, подталкивает друга в спину. Ожидая, пока оставшиеся ученики покинут класс, девушка перелистывает несколько страниц потрепанного учебника, проводит пальцем по знакомым витиеватым записям поверх зачеркнутых строк. — Занятие закончилось, мисс Эванс, — останавливаясь в дверях, замечает ей Снегг. Голос дрожит, произнося ее имя. Вздрагивает и Лили, отводя взгляд от учебника. Она прямо смотрит на преподавателя и решительно выпрямляется. Пальцы поспешно закрывают книгу. — Я хотела поговорить о Волчьем противоядии. Искренне надеюсь, что и в этот раз вы не поставите старые счеты выше помощи. В воздухе на мгновение повисает неловкое молчание, обрываясь приглушенным стуком ее каблуков. Лили тоже останавливается в дверях, рядом с профессором. Так же прямо смотрит на него, вглядываясь в знакомые черты лица, в глаза. Снегг каменеет, сжимает зубы. И без того резкие, его черты ярче выделяются в полумраке кабинета, добавляя лицу особо мрачное выражение, но всегда холодные и пустые глаза становятся теплее, будто оживают. — Я рада, что вы заняли светлую сторону… надеюсь, что заняли ее, — шепчет Лили и впервые отводит взгляд, поддаваясь чувству неловкости. От ее слов он едва не скрипит зубами, еще крепче стискивая челюсти. Ему приходится призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не выразить эмоций, не сказать ничего в ответ. Снегг сам спешит отвести взгляд и открывает дверь, отступает, пропуская девушку. Опустив голову, Лили выходит. Профессор шагает прямо за ней, удерживая последние секунды мучительной радости быть рядом. У дверей спохватываются Мародеры. Только дверь открывается, Джеймс крепче сжимает волшебную палочку. Его взгляд критически оценивает Лили и тут же устремляется на мрачную фигуру Снегга, маячащую за спиной девушки. Губы профессора изгибаются в ядовитой усмешке при виде троицы. — Минус пять баллов с гриффиндора за попытку использования магии в коридоре, Поттер, — вкрадчиво произносит Снегг, проходя мимо компании. — Гнида!.. — рычит в раздражении Джеймс и тут же замолкает, скорчиваясь от неприятных ощущений. Ругательства доносятся нечленораздельным потоком из-за скрученного заклинанием языка. Лили возмущенно ахает, с изумлением смотрит на полуобернувшегося профессора. Сириус дергается, вскидывает руку с волшебной палочкой. Девушка преграждает путь магии, настойчиво перехватывает его руку. Взмахивает ладонью, мешая и Джеймсу. — Хватит! Не вздумайте нападать на преподавателя! — строго произносит она, но от волнения ее голос дрожит. — Скажи им наконец! Сделай же что-нибудь, Римус! Хоть в интонациях проскальзывает отчаяние, взгляд в сторону Люпина полон вызова. Впрочем, без его вмешательства Джеймс опускает палочку. За ним, помедлив, сдается Сириус. Он раздраженно фыркает в сторону Лили. — Не стоило бросаться под палочки, Эванс, — недовольно вычитывает девушке Джеймс и в еще большем раздражении ерошит волосы. — Знаешь же, что через тебя целиться не стану. Его бурчание вызывает у нее победную усмешку. — Зачем вы здесь остались? Решили тоже предаться мании выслеживания? — Я тебя один на один с Нюниусом не оставлю, тем более сейчас. — Я просто хотела удостовериться, что он не станет вредить Римусу. Вы бы тоже могли постараться сделать так, чтобы у него было меньше искушений. Сириус и Джеймс обоюдно кривятся от отвращения, но при взгляде на Римуса, сникают. Недовольство продолжает бродить по лицам обоих, но постепенно сглаживается смирением. Удовлетворенная, Лили отступает от компании. Коротко попрощавшись, она спешит на следующее занятие. Только мысли о разговоре замедляют девушку. Вспоминая свою неловкость перед давним другом, Лили прислоняется к стене. Взгляд задумчиво устремляется вдаль коридора, где они вдвоем так часто ходили. За лето она успела смириться с тем, что их пути с Северусом окончательно разошлись. Может быть, даже раньше она начала мириться с этим, когда он все больше и больше уходил от нее. Теперь их разделяет еще и время. Глядя на него, Лили хотела хоть в будущем увидеть, что он понял свою ошибку, что исправился. Впрочем, для него самого темная магия не было ошибкой. Это самое важное, в чем убедила себя Лили. Она видела в этом ошибку, потому что сама сторонилась темной магии, но не могла потерять близкого друга, открывшего ей волшебный мир еще до письма из Хогвартса.***
Каждый новый день полон напряжения, томительного ожидания чего-то необъяснимого. Пока Мародеры тревожатся о состоянии Римуса и возможном страшном влиянии времени на ликантропию, Лили с неустанной надеждой ждет возвращения в их настоящее. Разговоров вокруг четверки становится все больше, обостряя внимание на сплетнях и домыслах. Путешественники во времени стараются не обсуждать шепотки учеников между собой, не задумываться всерьез об услышанном. Новую неделю знаменует полная луна. Джеймс и Сириус заметно оживляются, предвидя возможность немного встряхнуться, позабыть о тревогах. Для троицы наступает момент шаткого спокойствия, из-за привычной череды событий. Лили посматривает на друзей с подозрением. К вечеру ее тревога обостряется. — Эй, Гарри! Привет, дружище, есть дело, — подсев за столик троицы, заговорческим шепотом обращается Джеймс к Гарри. — Угу, — откликается тот, задумчиво рассматривая пергамент. — Маловероятно, но… у тебя есть мантия-невидимка? Моя? — Д-да. Гарри с сомнением смотрит на Джеймса, бросает быстрый взгляд в сторону Гермионы. Девушка слегка хмурит брови и прикусывает губу. Сказанных слов уже не вернуть. — Серьезно? Здорово! — прерывая недолгую тишину, замечает Сириус. — Одолжишь на вечерок? — поспешно спрашивает Джеймс, еще больше понижая голос. — Вы собираетесь гулять по территории замка, с Люпином? — бросив взгляд в окно, строгим шепотом осведомляется Гермиона. — Да брось, Гермиона, они ведь уже делали так, — хмыкает Рон. — Все равно… — Пойдемте, я возьму в комнате, — прерывая подругу, решительно произносит Гарри. Джеймс и Сириус обмениваются довольными улыбками. Юноши втроем отправляются в комнату четвертого курса, оставляя возмущенную Гермиону за столиком. К паре тут же подсаживается Лили. — О чем был разговор? Что эти двое снова задумали? — Они… Недовольство Гермионы спадает. Девушка задумчиво примолкает, бросает взгляд в сторону лестницы в мальчишечьи спальни. — Что бы они не придумали, это угрожает нашему пребыванию здесь. Все в порядке, Гермиона, можешь не говорить. Лили мягко улыбается девушке и благодарно касается ее кисти. Уходит так же быстро и неожиданно, как и появляется. Рон и Гермиона провожают ее одинаково недоуменными взглядами. Затерявшись среди других учеников, Лили возвращается свой столик. Домашнее задание больше ее не тревожит. Девушка взволнованно оглядывается, лихорадочно обдумывая дальнейшие действия. Раньше ее мало заботили проделки четверки безбашенных друзей. Для нее важно было, чтобы они не вредили невинным ученикам, а уж как они нарушают правила — не ее проблема. Но теперь, когда она была напрямую связана с ними временем, Лили не могла сложа руки смотреть на их риск привлечь излишнее внимание. Они и так самые приметные в школе. Лили решительно поднимается с места. Бегло оглядывает гостиную в поисках Джеймса и Сириуса и направляется к портрету. Взволнованная мыслью, что упустила их, останавливается у входа в гостиную и прислушивается. Вечерний Хогвартс спокоен, лишь треск пламени и завихрения ветра у окон тревожат тишину. Ночь только занимается над округой, освещая просторный двор и лес холодным светом полной луны. Лили с волнением вздрагивает, услышав шум у портрета, поспешно вынимает волшебную палочку. В проходе появляются Сириус и Джеймс. Осмотревшись, Поттер разворачивает мантию-невидимку. Струящаяся ткань туско отражает дрогнувшие язычки пламени. Лили завороженно застывает, тихо выдыхает от удивления. Шум не остается незамеченным. Оба Мародера в секунду вынимают палочки и разворачиваются к девушке. — Это ты, Эванс. Караулишь нас? — первым опуская волшебную палочку, с усмешкой интересуется Джеймс. — Извини, в это приключения мы тебя не возьмем. — Что вы задумали? Вам проблем с перемещением мало? — строго осведомляется Лили и сурово скрещивает руки на груди. — Оставь эти заботы кому-нибудь другому. Здесь ты не староста, можешь спокойно идти заниматься своими делами, — хмыкает Сириус и показательно отступает. — Не двигайся — быстро пущу в тебя заклинание. — Попробуй. Я давненько не разминался в поединках. С считанные секунды они смотрят друг на друга: Сириус с азартом и насмешкой, Лили — строго и решительно. Она удобнее перехватывает палочку, размыкает губы, готовая атаковать. Сириус напрягается, прищуривает глаза, наблюдая за малейшими движениями девушка. Когда с ее губ слетают первые буквы и он решительно раскрывает рот, готовый тут же пустить в нее свое заклинание, между ними вклинивается Джеймс. Сириус тут же опускает палочку и устало выдыхает. — Ну вот, все веселье испортил, — недовольно бормочет Блэк. — Опусти палочку, Эванс. Никто с тобой драться не собирается, — повернув голову в ее сторону, напряженно произносит Джеймс. Его голос звучит непривычно строго и решительно, сбивая Лили с толка. Ее пальцы расслабляются, едва не роняя волшебную палочку, но рука все так же вскинута. — Я не позволю вам рисковать нашим положением. Либо возвращайтесь в гостиную, либо я обезврежу вас обоих и сообщу обо все МакГонагалл. — О-хо-хо! Берешь пример с Нюниуса? Я выясню, чем вы занимаетесь и доложу директору!.. Сириус насмешливо фыркает и встряхивает головой. Джеймс незаметно толкает его носком туфли, недовольно сморщив нос. — Иди к себе, Лили. Тебе незачем быть с нами или топтаться в коридоре. Никаких проблем не будет, — настойчиво произносит он. Лили недоверчиво приподнимает бровь, упрямо складывает руки на груди, чуть вскидывает подбородок. Наблюдая за привычными жестами, Джеймс слабо улыбается. Снова фыркает Сириус и несдержанно возводит глаза к потолку. Втроем замирают в молчании, не отступая и не делая шагов вперед. Первой неожиданно сдается девушка. Тяжело выдохнув, Лили отступает буквально на полшага, скрываясь во мраке. Новый вздох звучит слабо, надтреснуто. Заволновавшись, Джеймс решительно подступает ближе к ней. — Ты чего, Эванс? — спрашивает он с неожиданной растерянностью и осторожностью. — Идите уже, — шепчет в ответ Лили, тихо всхлипнув. Джеймс бросает вопросительный и растерянный взгляд в сторону друга. Тот пожимает плечами и тут же усмехается, отмахивается, отходя дальше в коридор. Шаги замирают в паре метров от пары. Пытаясь сдержаться, Лили обнимает себя за плечи и осторожно выдыхает, подавляя всхлипы. Вместе с тревогой ее охватывает чувство беспомощности. Девушка вновь отступает, собирается назвать пароль и скрыться в гостиной. Одним шагом Джеймс обрывает ее план на побег. Он подходит совсем близко. Так, как еще никогда. Сам сбитый с толка, осторожно трогает ее предплечья. Лили вздрагивает, хочет было опять отступить, но его руки мягко удерживают ее. Часто едва уловимый, аромат зелени и сочных яблок теперь ощущается ярко. Джеймс придвигается ближе, глубже вдыхая знакомый запах. Вглядывается в ее лицо, желая раскрыть для себя новые, совсем маленькие черточки. Мрак скрывает ее лицо, лишь глаза блестят слезами. Лили не отворачивается от него, зачарованная внезапным порывом. Прежние чувства отступают, замирают в душе, остановленные неожиданной близостью Джеймса. Только дорожки слез остаются на щеках. С прежней аккуратностью его пальцы касаются ее лица, бережно стирая влагу. — Ты чего расстроилась? — желая как-то сгладить неловкость, едва слышно спрашивает Джеймс. — Потому что мне страшно, — шепотом признается Лили, по прежнему прямо глядя на него. — Ты же гриффиндорка!.. нам не может быть страшно! Она тихо смеется в ответ, окончательно отпуская тревогу, залегшую в сердце. Смотрит на него с легким снисхождением. — Поэтому ты все время носишься, сломя голову? Потому что должен быть храбрым? — Я и есть храбрец. — И жуткий хвастун! Фыркнув от собственных слов, Лили отступает. Джеймс отпускает ее, не приближается следом. Девушка спешит вернуться в гостиную, унося с собой сочный аромат лета и собственные переживания. Она собирает учебники и свитки с чернилами и перьями и уходит в спальню. Раскладывает принадлежности по местам и вспоминает последние минуты перед расставанием. Не сдержавшись, прикладывает пальцы к щеке, где ее касался Джеймс. Юноши тем временем спускаются во двор. Весь путь от гостиной до Дракучей ивы молчат. Не обращая внимание на хитрый и любопытный взгляд друга, Джеймс вспоминает ее запах и нежность кожи. Привычное предвкушение и легкое волнение от ночи, полной приключений, уступает трепету от неожиданной близости к Лили. Он не может перестать улыбаться, вспоминая приятные мгновения и представляя возможность обнять ее, поцеловать. — Вы хоть поцеловались? — не вытерпев, у самого дерева спрашивает Сириус и весело скалится на друга. — Нет… Причем здесь это? — несколько растерявшись, откликается Джеймс. — Пф-ф! Полез успокаивать девчонку и даже не поцеловал ее! Ты действительно олень, Сохатый! — со смехом произносит Сириус и, ловко ухватив друга за голову, лохматит ему и без того растрепанные волосы. — Не до этого было… — недовольно пыхтит в ответ Джеймс и кое-как вырывается, шутливо толкает локтем друга. Сириус смеется еще громче, но быстро смолкает. Смех эхом прокатывается по территории двора, гроза разбудить учеников и учителей. Неловко прокашлявшись, парень с особым рвением осматривает траву под ногами. — Да-а… без Хвоста придется попотеть, — вздыхает он и недовольно оглядывает иву, вяло шелестящую листвой. — Она здорово вымахала с нашей последней встречи, — хмыкает в ответ Джеймс и сам, вторя другу, водит ногой по траве в поисках хорошей ветки. Пару минут уходит на поиски. Дерево, уже потревоженное ими, начинает угрожающе завивать ветви, с тихим свистом рассекая воздух. Пока драчунья не обрушила на них всю мощь своей природы, Джеймс обезвреживает ее метким тычком в чувствительный узел. Друзья, в легком волнении переглядываясь, друг за другом спускаются в тоннель. Визжащая хижина впервые встречает их тишиной. Через заколоченные окна пробиваются полоски лунных лучей и струи свежего ночного воздуха, слабо завывая почти в полно безмолвии. Прохлада не развеивает запаха затхлости и пыли. Сверху, едва слышно, раздаются скуления. Волнение предвкушения перерастает в острую тревогу, скручивая животы обоих, спирая дыхание. Джеймс и Сириус переглядываются почти со страхом. Боязнью, что с Римусом что-то не так. У двоих застывает лишь одна мысль: немедленно броситься наверх, узнать, как друг. Но оба удерживают друг друга, лишая возможности на опрометчивость. Последний раз переглянувшись, они обращаются. Чувства угасают, упрощаются. Олень и пес друг за другом ступают на лестницу. Дерево ступеней скрепит под легкими шагами. Во мраке комнаты оба находят друга. Непривычно спокойный, он чутко реагирует на чужое присутствие, поворачивает голову в сторону пришедших. Друзья поспешно соединяются рядом. Казалось бы, давно забывший об этом Хогвартс снова встречает безмолвную процессию из зверей и оборотня. Их на одного меньше, но такой недостаток кажется сущей мелочью. Даже трое, они отпускают тревоги и сомнения, пускаясь на прогулку по опушке Запретного леса, исчезая за кронами пугающих во тьме деревьев. Для них лишь еще одна ночь свободы и приключений, а для замка — старое воспоминание о былом, слегка истершемся факте.