***
Базаров всегда скептически смотрел на это странное чувство, которое люди называли «любовью». Когда ему говорили, надсмехаясь, что настанет его время и «он тоже полюбит», Евгений лишь награждал их своей ухмылкой и презрительным взглядом. «Человека можно лишь желать, что вполне нормально, ведь все мы животные, а это лишь одна из основных потребностей», - пояснял он, всегда оставаясь при своём мнении. Но когда-нибудь «пророчество» всё-таки должно было исполнится.***
Молодой человек сидел на кровати, с помутнённым взглядом смотря куда-то в стенку, все ещё одетый в верхнюю одежду. Запустив руку во внутренний карман пиджака, Базаров вытащил старинные карманные часы, доставшиеся ему от дедушки. Во мраке комнаты он еле различил стрелки, показывающие три часа ночи. Базаров протяжно вздохнул, предвкушая, что сегодня ему так и не удастся уснуть. Откинувшись на кровать, он начал разглядывать потолок, погрузившись целиком в анализ сегодняшнего дня. «Почему? Что это было? Неужели… неужели я влюбился?» — задавал себе вопросы Базаров, но, увы, ответов так и не последовало. — Черт, — выдохнул он. Евгений в последнее время начал замечать за собой некую растерянность, усилившуюся ненатуральную развязность и некую грубость по отношению к окружающим. А ведь это началось все здесь, в особняке Анны Сергеевны. Так не она ли виновница этого чувства? Базаров перевернулся на бок и наткнулся на внимательный взгляд глаз, блестящих в свете луны. Даже с такого расстояния он сумел разглядеть их. — Почему не спишь? — Ты в последнее время стал очень странным. Почему ты себя так ведёшь? — еле слышно прошептал Аркадий. — Я веду себя так как хочу, мое право, разве нет? — огрызнулся Евгений. — Да, но… Ты так изменился. В последнее время начал меня избегать. Что я сделал не так? Базаров проигнорировал этот вопрос, демонстративно закрыв глаза и захрапев. Аркадий от обиды сжал зубы. В последнее время он сильно сблизился с сестрой Анны Одинцовой. Она была единственным человеком в этом особняке, который действительно понимал его или хотя бы хотел этого. Кирсанов и Евгений жили в одной комнате. Она была довольно большая с двумя двуспальными кроватями. Но молодые люди здесь бывали нечасто. Базаров чаще всего гулял в саду с Анной, а Аркадий проводил время в особняке с Катей. Вместе друзья практически не находились, как будто что-то невидимое встало между ними, но Аркадию, как и Евгению было не дано понять этого. Любые совместные разговоры все время превращались в перепалку, которая заканчивалась довольно быстро из-за нежелания одной из сторон оскорблять другую. Вот так они и жили здесь, в особняке Одинцовой вот уже целую неделю. — Знаешь, а я скучаю по тем дням, когда ты брал меня за руку и тащил куда-нибудь, чтобы найти этих чертовых лягушек для препарирования. А потом рассказывал, какой эксперимент над ними планируешь. Помню, я тогда любил сидеть рядом, внимательно следя за тем, как твои длинные тонкие пальцы умело орудовали скальпелем, который аккуратной линией разрезал живот все ещё живой, но оглушенной лягушки, распластанной на железном подносе. С какой задорной улыбкой и радостью в голосе рассказывал и показывал мне, как органы изменились после воздействия яда или какого-то другого препарата, как ты вырезал их, кладя на поднос. Разве тебе не нравилось, как вместе мы с тобой проводили время? Поэтому, пожалуйста, Боже, пусть все вернётся на свои места. Базаров перевернулся спиной к Аркадию, пробурчав что-то невнятное, но до его друга долетело лишь одна фраза: «И этот человек называет себя нигилистом?». Сердце екнуло. Наконец-то он понял. Понял, кто на самом деле тревожил его сердце все это время. Как ни прискорбно это осознавать, но Базаров проиграл в битве против природы, этой химии, происходящей непроизвольно, неконтролируемо в мозгу. Но… Он не имеет права сдаваться. Он должен, должен взять себя в руки и оборвать какие-либо связи с этим человеком. Просто не замечать в упор. Будет тяжело, но он сможет. Ведь нельзя сойти с ума, если всего лишь сопротивляться этой самой «любви», ведь так?