Nosce te ipsum.

Первое, что увидел Куроо, открыв глаза, был потолок. В принципе, это не удивительно, однако то, что рядом не было уже этой пикающей аппаратуры, насторожило парня. Тетсуро хотел подняться, но почувствовал, что в вене игла, а стоящая рядом капельница доказывала это. В верхнем углу комнаты висела камера, направленная своим черным объективом прямо на него. Тогда Куроо позволил себе присесть на кровати и осмотреться. Весьма просторная комната, но это все, что можно было бы списать на плюсы. Чертовски обшарпанные потолок и пол, на которых в уголках скопилась даже пыль в паутинах. Стены были исписаны множеством надписей, которые, предположительно сделаны были кровью, — уж Куроо узнал, как она выглядит засохшая. Единственный предмет мебели — кровать. Металлическая, а в каком-то месте виднелся давно высохший кровавый след. Единственное окно было, на удивление чистым, — видимо, недавно поменяли, хотя в центре и была трещина. И железных решеток не было. Сомнений в том, что его все-таки отправили в психбольницу, не осталось… «Долго же они терпели…», — мысленно усмехнулся парень, пытаясь встать, что получилось у него не сразу. Краем глаза заметив, что камера немного поменяла свое положение, Куроо понял — скоро сюда придут. Пробуждение пациента вряд ли оставят без внимания, а уж ответить на некоторые его вопросы они должны. Догадка оказалась верной — через несколько минут за железной, чуть ли не чугунной, дверью, послышалось копошение, и она открылась с характерным и малоприятным скрипом, который резал уши. В комнату зашло три человека, двое из которых больше напоминали ходячие шкафы, нежели сотрудников больницы. Но, видимо, это для тех, кто слишком буйный. Не сказать, что Куроо был пай-мальчиком, но драться и что-то подобное в такой ситуации делать он точно не станет. Третий же человек особо не выделялся. Взрослый мужчина, лет сорока пяти. Чистый белый халат, как и двух других, но ему он шел явно больше, как отметил Тетсуро. — Здравствуй, как ты себя чувствуешь? — заговорил доктор, видимо, пытаясь понять состояние пациента. — В порядке и я адекватный, — закатив глаза от понимания настолько наигранно волнующегося голоса, парень отошел от окна и присел обратно на кровать, — вы ведь хотите что-то сообщить? Сказать, что мужчина удивился — не сказать ничего. Не каждый ведет себя так спокойно, находясь в психиатрической больнице. Однако, при всем этом, он не мог исключать «актерские таланты» некоторых людей. — Знаешь, мальчик, в нашу больницу «адекватные» не попадают. — Ядовитая улыбка озарила лицо врача, от чего Куроо ухмыльнулся, — так что давай лучше просто поговорим для начала, хорошо? Черноволосый просто кивнул, складывая руки на груди и продолжая смотреть на мужчину с неким превосходством. Тот хотел, видимо, сказать что-то еще, как на этаже послышался крик. Из-за того, что это было довольно далеко, можно было разобрать лишь «Выпустите…». В голосе того человека было столько боли, что заставило Тетсуро насторожиться. В этот момент доктор нахмурился, а Куроо вздрогнул. Уверенность, которая была вначале, постепенно угасала, а с ней исчезала самодовольная ухмылка. Неужели, и он так будет? Нет, это явно не то, чего ему нужно. Однако, все эмоции, что испытывал парень, отражались на лице, а доктор не был бы доктором, если бы не понял ничего. Изобразив подобие улыбки, бывшей вначале, но в этот раз более настоящей, он повернулся к двум, стоящим позади: — Позовите Тсукишиму, с сегодняшнего дня переводим пациента к нему в корпус, — и, вытащив из кармана блокнот что-то написал, передав тем двум. Кто такой Тсукишима и почему его вдруг резко переводят куда-то, Тетсуро не понимал, однако, это означало, что он не будет находиться в этой…дыре. Пока те трое разговаривали о своем, парень снова встал и подошел к окну. Пейзаж за окном так же не отличался красотой — асфальтированные дорожки, на которых были пятна. От краски или нет, издалека не особо понятно, но все возможно. Особенно здесь. В какой-то момент те два «амбала» подошли и взяли Куроо за обе руки, потащив в сторону выхода из, так называемой палаты. Да еще так крепко, что сам он пошевелить руками не мог. «Все еще думают, что я буду вырываться…?» — мысленно он ухмыльнулся. Боль Куроо уже давно перестал ощущать, так что дискомфорта подобное подобное не принесло. Спокойно идя за ручки, он оглядывался по сторонам. В какой-то момент Тетсуро заметил, что интерьер немного изменился — стены стали менее потрескавшимися, на полу и потолке не было паутин и плесени, а двери сменились на более человеческие. Стало светлее и просторнее. Пройдя еще несколько коридоров, разница стала совсем заметной — Куроо будто шел по обычной больнице. Даже представить было сложно, что всего на нескольких этажах ниже были такие палаты… Наконец, они подошли к палате, на двери которой была нарисована кошачья мордочка. «Это еще что?» — удивившись столь странной табличке, парень хотел уже, было, что-то спросить, как дверь отворилась, и из палаты вышел высокий молодой мужчина с презрительным взглядом, который иначе было и не охарактеризовать. Короткие светлые волосы торчали в разные стороны, а очки на носу немного сползли, отчего тому пришлось их поправить. — Тсукишима-сан, мы отправляли Вам сообщение о переводе пациента в этот корпус, — первым заговорил один из сопровождающих Куроо, давая понять Тетсуро, кто перед ним. — Да, я помню, — из-за голоса Тсукишимы всё тело парня покрылось множеством мурашек, а сам Куроо вздрогнул, — отведите его в палату номер шестьдесят девять, ключ в кабинете на столе. Как только Тетсуро ввели в палату, сразу же закрыли её снаружи, оставляя парня одного. Оглядевшись, парень немного обрадовался, что в этот раз комната намного чище и светлее. Кровать была такой же железной, но пятен на металлических рейках и постельном белье не наблюдалось. Тумбочка, расположенная рядом с кроватью была белого цвета, а на поверхности можно было заметить несколько царапин, которые, судя по всему, оставили ногтями. Стоит отметить, что вся комната была в бело-серых тонах и, если бы не голубое небо, видневшееся из окна, — опять же с решетками, — можно было бы подумать, что резко стал дальтоником. Куроо Тетсуро не знал, чего именно ему здесь ожидать. И в какой-то момент надеялся, что уж тут его оставят в покое. А чего еще ему надо? Тишины и спокойствия. Никаких раздражающих факторов, из-за которых парень чувствовал себя на грани. В данный момент не хотелось ничего. Кроме смерти, разумеется. Сколько времени он так просидел? Час, может два, может гораздо больше — он не считал. Стало скучно. Но как тут повеселиться, когда заперт в какой-то комнате? Вот Куроо просто стоял у окна и наблюдал за улицей. Окна выходили на внешнюю сторону улицы и отсюда было видно людей, проходивших мимо, машины и парк, находящийся неподалеку. В какой-то момент на Тетсуро нахлынула ностальгия. Он вспомнил, как когда-то давно гулял в похожем парке вместе с друзьями. В те года все было еще хорошо и сам Куроо был достаточно жизнерадостным. Они играли в прятки, в догонялки и, конечно же, в волейбол. Последнее мальчик любил больше всего, особенно играть с…забыл. Отойдя от окна, благодаря виду из которого он насытился воспоминаниями, парень начал расхаживать по палате, пытаясь вспомнить имя. Имя того, кто был его лучшим другом. «Почему же я не помню?..» Был ли он расстроен? Не совсем. Скорее, Куроо был в замешательстве. Неужели, в детстве что-то произошло, из-за чего он забыл? Что тогда было? Все эти вопросы не покидали голову черноволосого, а как раз наоборот, — они плотно засели в подсознании, не давая свободы.