***
Мотоцикл Honda CB400SF Revo — это любовь маленькой блондинки и головная боль её родителей. Водить машину Хиёри пробовала, но ей не понравилось, а вот двухколёсный друг пришёлся по нраву. Мама и папа думали, что, сдав на права и получив заветную карточку, их дочь успокоится. Как бы не так! Новое транспортное средство было куплено и поставлено в гараж. С начала любящие родители пытались воздействовать психологически, показывая статистику аварий с летальным исходом, ужасные картинки из интернета, а также видеозаписи, где кто-то обязательно сворачивал себе шею. Напугать чадо не получилось, поэтому в ход пошли слёзы и причитания о том, что она единственный ребёнок в семье, что данный вид транспорта ей противопоказан, так как с её манерой собирать все острые углы даже в родном доме, Хиёри обязательно влетит в первый столб на своём пути. Данное мероприятие тоже не увенчалось успехом. Отчаявшиеся родители вступили на путь мелкого вредительства. Отец по-тихому сливал бензин из бака мотоцикла и прятал все канистры, а мать снимала зеркала заднего вида и приковывала «друга» цепями. Такого варварства Саругаки не смогла стерпеть, чуть ли не силой отобрала ключ от замка и недостающие части, нашла по запаху заначку бензина. После всего этого её мотоцикл стоял на платной стоянке с охраной. После переезда в съёмное жильё страсти поутихли, и теперь мотоцикл стоял под её окнами, скромно ожидая свою хозяйку. Она не заставила себя ждать, выйдя в своём любимом костюме «плохой девочки». Хиёри была вся в чёрном. Массивные ботинки на шнуровке, кожаные мотоштаны в обтяжку. Весь этот образ завершала косуха. Как любой девушке, ей нравились восторженные взгляды учеников мужского пола, бросаемые на неё, когда она шла к раздевалкам. Но в этом Саругаки никому не хочет признаваться. Это будет её маленькая тайна. Переодевшись и захватив с собой свой салат и купленный по дороге гамбургер, Хиёри вышла на стадион. Найдя лавку в тени деревьев, она села и начала ждать свою новую подругу. Ядомару Лиза была старше её года на четыре и преподавала химию. Их сблизило поедание еды на свежем воздухе и выбранное одновременно место трапезы. Периодически они стали обедать вместе, болтая о разной чепухе. Через какое-то время замаячила знакомая и стройная фигура. Чёрные волосы были собраны в хвост, было видно, что Лиза пытается рукой пригладить чёлку, растрёпанную на ветру. Но старания были напрасны, поток воздуха брал своё, поднимая вверх волоски. Ядомару смешно морщила нос, щуря глаза. От вида этой картины Хиёри тихо засмеялась, в эту секунду в неё был послан грозный и одновременно шутливый взгляд. — Вот ты смеёшься, а мне с этой прической надо продержаться до конца занятий. Где я тебе буду здесь чёлку в порядок приводить, да и нечем. Хороша я буду с шухером на голове, перед учениками распинаться. Не люблю ветер, — раздражение так и сочилось в каждой фразе. — Надо было в школе остаться или, вообще, не отстригать. — Я смотрю ты такая умная, прямо сыплешь рациональными решениями данной проблемы, — с сарказмом ответила брюнетка, поправила юбку и села рядом, закинув ногу за ногу. Юбки Ядомару Лизы — это, вообще, отдельная тема. Для мини они были длинноваты, а для учительницы старших классов коротковаты. Это был определённый баланс между пошлостью и целомудренностью. Вроде не откровенно, но всё равно волнующе для лиц мужского пола. По-хорошему, надо было сделать замечание Лизе, но Кёраку Шунсуй, который являлся директором школы, сам очень любил посмотреть на красивые ножки учительницы химии. — Вот, держи, свою гадость, — Хиёри протянула гамбургер подруге. — Как ты можешь это есть? — У меня встречный вопрос. Как ты можешь, есть вот это? — Лиза с презрением ткнула указательным пальчиком контейнер. — Там же одна трава. Ещё немного и ты начнёшь хрюкать, как морская свинка. — Я соблюдаю режим в отличие от некоторых! — Саругаки со злостью запустила вилку в салат. — От твоего режима кони дохнут, не дойдя до ипподрома. Хватит себя уже насиловать! Расслабься и получай удовольствие. Ты больше не на спортивных сборах, — девушка с придыханием откусила кусок. — Быстрые углеводы самые вкусные… — И вредные! — Хиёри замялась, но задала вопрос, который вертелся у неё на языке. — Лиза, что ты знаешь о Хирако Шинджи? — Я знаю достаточно, чтобы сдать тебе его с потрохами, — Ядомару лукаво прищурилась. — А тебе зачем? Приглянулся что ли? Ой, а ты покраснела чутка! — Лиза! — Лист салата встал поперёк горла. — Кхе… Кхе… — Да ладно тебе, расслабься. В том, что он тебе понравился, нет ничего такого. Только придется продираться через группу девчонок во главе с Хинамори Момо, которые состоят в литературном кружке. — Так Шинджи литературный кружок курирует, я не удивлена. — А где вы с ним пересеклись? — Мы не пересекались, он сам пришёл. Попросил с Куросаки Ичиго поговорить. У него с учёбой проблемы были. Так что насчёт сдать его с потрохами? — Тебе полное изложение его жизни или укороченный вариант? — Можно укороченный. — Хирако Шинджи, тридцать три года, хотя, через несколько дней стукнет тридцать четыре. Семь лет состоял в браке, но все закончилось разводом. Жена изменила ему с его же другом. Детей нет, но есть черная кошка, которую зовут Шихоин Йоруичи. Имечко, конечно, атас. Можно просто Йорка. Животное сумасшедшее. Носится по всей квартире как угорелая. У каждого свои тараканы в голове, конечно, но человек он хороший. Дети его любят, — Лиза взглянула на подругу, Хиёри застыла с вилкой в руке, не донеся её до рта. — Тридцать четыре… — А ты думала сколько ему? — Ближе к тридцати. — Можно сказать, что Хирако неплохо сохранился, не нарастил пивной живот и не растерял юношеский задор. Доедали они уже молча, а у Хиёри кипел мозг. Саругаки пыталась представить, как они встречают друг друга в других обстоятельствах и в другом промежутке времени. Двенадцатилетняя Хиёри бы гаркнула: «Чего вылупился на меня облезлый?», а двадцатидвухлетний Шинджи, смерив её снисходительным взглядом, сказал бы в ответ: «Ты чего? Совсем обнаглела мелкая?».***
Тренировка закончилась без особых эксцессов, конечно, Куросаки Ичиго и Гриммджоу Джагерджак опять чуть не поцапались из-за какой-то ерунды, но Хиёри успела развести их по разным углам. Они потихоньку начинали выводить её из себя, каждый божий день на тренировке Гриммджоу цеплялся к Ичиго, провоцировал его, доводил до белого каления. В свою очередь, Рыжий Дурак не может просто заткнуть уши и не обращать внимание на Крашеного Петуха. Словесная перебранка может перерасти в рукопашный бой бессмысленный и беспощадный, если она не успеет схватить обоих за шкварник, дать люлей и разбросать в разные стороны. Куросаки мог ещё подумать над своим поведением и извиниться перед тренером, но Гриммджоу вёл себя каждый раз всё наглее и наглее, сверкая своей ехидной улыбкой. Он не боялся Хиёри, не испытывал к ней уважение, как к старшему. С этими двумя надо было что-то решать. Они либо разнесут весь зал, либо заденут своих товарищей, либо убьют Саругаки, которая полезет разнимать парней. Эти дураки могут даже её не заменить. Хиёри вышла из школьных ворот и направилась к своему мотоциклу.Надев шлем и перчатки, она вставила ключ в замок зажигания. В зеркале заднего вида девушка увидела Шинджи, который прогулочным шагом приблизился к ней, затем поравнялся и прошел мимо. Он явно не узнал её в полной экипировке. У Хиёри было сегодня игривое настроение, даже несмотря на то, что два идиота её уже достали. Она сняла свой «головной убор» и издала свист, которым мужланы сопровождают красивых девушек на улице. Хирако остановился, явно анализируя ситуацию, повернулся на сто восемьдесят градусов, его лицо выражало сильное недоумение. Через несколько секунд мужчина признал дзюдоистку, сидящую на мотоцикле, его левая бровь поползла вверх, так и застыв в немом вопросе. — Блондинчик, тебя до дома не подбросить? — в голосе проскользнули брутальные нотки. — Вообще… — Шинджи скрестил руки на груди. — Моя мама не разрешает мне разъезжать с сомнительными женщинами на столь опасных транспортных средствах. — Мама, значит, не разрешает… — Хиёри ехидно улыбнулась. — Да, мама! — он постепенно приближался к девушке, а в её глазах уже плясали безумные огоньки. — Я слушаю свою маму, потому что она плохого не посоветует, дорогуша! Как ты думаешь, смог бы я вырасти таким хорошим мальчиком, если бы не прислушивался к ней? — говорить этот бред маменькиного сынка с серьёзным лицом становилось всё труднее. Уголки губ подрагивали, оставалось только одно — вытянуть уста в трубочку. Боже, прекрати! — девушка сдалась первой. Она прыснула в кулак и даже хрюкнула. — Ой. Извините. — Да ладно! В тебе, наконец-то, просыпается истинная сущность, — Хирако молниеносно ткнули маленьким пальчиком в бок. — Ау! Так можно и дырку проделать. — Ну так что, тебя подвезти? — она без предупреждения кинула шлем блондину, благо реакция у него была неплохая, поэтому обошлось без жертв. — Мне до дома всего два километра, я пройдусь пешком. Гулять очень полезно. — Значит, ты зассал. — Что, прости? — Зассал! Боишься, что я тебя угроблю за несколько минут, пока мы будем ехать? — Во-первых, не зассать, а испугаться. Во-вторых, не угробить, а погубить. В-третьих, — Шинджи кинул портфель в руки Хиёри, а сам надел ей на голову мотошлем, — если что-то всё-таки случится за эти считанные минуты, меня не так будет жалко. Уж лучше симпатичная девушка в живых, чем мужик с сомнительной внешностью. В-четвёртых, я живу в новых домах около парка.В-пятых, я надеюсь, что ты умеешь водить мотоцикл, — мужская рука опустила прозрачное забрало. В ответ донеслось приглушённое: «Зануда». Забрав портфель, Хирако опустил пассажирские упоры для ног. Приземлившись на заднее сидение, он произнес громко в ухо водителя: «Девушка, я потревожу вашу талию. Кроме неё мне больше не за что держаться. Можешь заводить мотор». Хиёри почувствовала мужские руки на своей талии, повернула ключ, левой рукой зажала рычаг сцепления, опустила педаль на первую передачу, газанула правой рукой. Мотоцикл поехал вперёд, медленно, но верно не набирая скорость.***
— Это были самые прекрасные три минуты в моей жизни на скорости сорок километров в час, — Шинджи слез с мотоцикла, — шутку я заценил. Они подъехали ко входу в жилой комплекс. Рядом с кованным забором стояла скамейка в тени сакуры, Хирако присел на неё, ослабил узел галстука. Хиёри решила последовать его примеру, сняла мотошлем и присела рядом. — Это была не шутка. Просто, ученики не простили бы мне, если с их любимым Литератором что-то бы случилось, — она хитро улыбнулась. — О ты узнала мою кликуху! Не знаю, почему они меня так прозвали? Я вроде писательством себе на хлеб не зарабатываю. — А ты разве не пишешь? — Нет. Это одно из самых распространённых заблуждений. Если человек как-то связан с литературой, то это не значит, что он обязательно пишет. Хотя, в юношестве писал стихи. Кажется он назывался «Моя первая любовь». Адресовано было девочке из параллельного класса. Я даже уже не помню, как её звали, но у неё точно были тёмные волосы и зелёные глаза. — И она была твоей первой любовью? — Ну точно не последней. А ты помнишь свою первую любовь? — Да. Мне тогда было двенадцать лет. Правду люди говорят, что сила есть — ума не надо. Характер был у меня ужасный, а на районе меня даже мальчишки боялись. Если не в школьной форме, то в красном спортивном костюме, — Хиёри тихо хихикнула. — Два коротких хвостика на макушке, а ещё были брекеты, так как один клык выпирал, а родители решили, что так дело не пойдет, и отправили меня к стоматологу. Сам понимаешь образ ещё тот. — Я бы на это посмотрел, — Шинджи расплылся в широкой улыбке. — Ничего не выйдет, — девушка помахала перед собой двумя руками. — Я сожгла все фотографии. Он был из моего класса. Полная моя противоположность — умный, спокойный, воспитанный, староста класса. Била его нещадно, обзывала, делала ему всякие пакости. — Так маленькие девочки скрываю свою влюблённость за агрессией. Так ты ему призналась? — Нет, тогда я наверно не осознавала свои чувства до конца. Через полтора года я уехала из города, а когда вернулась снова, он даже меня не вспомнил, — Хиёри встала и направилась обратно к мотоциклу. — Я бы поболтала ещё, но мне пора. У меня завтра тест. — Тест? — Шинджи удивленно изогнул бровь. — Да, тест. Я учусь в профессиональном колледже. У меня последний год обучения. — И на кого, если не секрет? — Учительница младших классов, — буркнула себе под нос Саругаки. Хирако издал смешок похожий на писк. — Ты чего? Смеешься надо мной? — Голос звучал обиженно и разозлено одновременно. — Прости, я не могу представить тебя среди малышни, — мужчина неловко улыбался. — Ты обиделась? — Нет, — девушка скрестила руки на груди и посмотрела в сторону. — Просто выбора практически не было. Я бывшая спортсменка, у которой закончилась карьера в двадцать один год. Я самая старая на потоке. Все смотрят на меня и считают какой-то старухой. А мне всего-то двадцать три. — Двадцать три? Ты выглядишь моложе. — Если это такой способ меня подбодрить, то он провалился, дорогуша.