Невыразимец и аврор

— Мозгошмыги. Тибальт устало вздыхает. — Что? — Мозгошмыги, — довольно констатирует Меркуцио, откладывая бирюзовое стекло в тонкой медной оправе. — Ты знаешь, это многое объясняет. Тибальт вздыхает ещё раз, уже глубже. — А это объясняет то, что ты опять не выполнил свою работу? Я подал запрос две недели назад. Меркуцио делает одно из своих удивлённых лиц, которое означает, что он, конечно же, ничего не знает и ни к чему не причастен. — Кому? Надеюсь, ты не оставил его на столе? Тут, знаешь ли, полно пикси, вечно что-то таскают, один раз даже моего коллегу утащили, мы его с неделю искали… Стол, заваленный бумагами и Мерлин знает чем, жалобно звякает содержимым своих ящиков, когда Тибальт тяжело, резко на него опирается, нависая над самым кошмарным сотрудником Отдела Тайн во всей истории всех Министерств Магии. — Тихо, столик, тихо, — тут же спохватывается Меркуцио и суёт в один из ящиков пачку бумаг — стол удовлетворённо чавкает и перестаёт угрожающе дрожать. Так вот, значит, куда вечно исчезают его запросы. — Все авроры такие грубияны? То-то у Бенволио так много работы после этих ваших рейдов. Тибальт смотрит в пронзительно честные глаза Меркуцио и ощущает растущую жажду убивать. Его верхняя губа дёргается, и улыбка выходит оскалом. — У Бенволио будет уйма работы в праздники, если ты не выдашь мне этот — чёртов — артефакт. Не поведя и бровью, Меркуцио пару раз крутится на маггловском офисном стуле, который приволок сюда в первый же день работы и на котором предпочтительно передвигался там, где это было возможно. Угрожать серьёзно Тибальт прекратил ещё курсе на пятом, и Меркуцио после этого стал совершенно невыносим. Он барабанит пальцами по подлокотнику и пружинисто поднимается на ноги с выражением озабоченной задумчивости на лице. — Ладно, — деловито выдаёт он, исчезая в соседнем кабинете. Тибальт с облегчением опускается на стул, с которого вскочил минутой раньше, и прикрывает ладонью лицо. Иногда он опасается, что однажды не выдержит, придушит Меркуцио, пока тот будет спать на соседней подушке, или перегрызёт ему горло в своей анимагической форме. — Вот, держи. Листок. Перед Тибальтом лежал листок бумаги, и на мгновение ему показалось, что он готов перекинуться в пуму без использования палочки. — Нужен запрос, ты ведь помнишь? Сам не люблю бюрократию, но что поделать, — Меркуцио плюхается в кресло и вновь уставляется на него через окуляр. — Нет, меня всё-таки смущает их количество в твоей голове. Тибальт бросает на него полный злобы взгляд и берётся за перо, не зная, что ненавидит сильнее — бюрократию или Меркуцио. Или мозгошмыгов, чем бы они там, чёрт побери, ни были.