Самоконтроль. Или самогипноз.

      Когда моя новоявленная тётя ушла, оставив меня одного, я, каюсь, из-за накатывающей усталости, решил использовать отведённое под тихий час время по назначению — то есть завалился спать.       Не знаю, сколько прошло времени до того момента, как меня разбудила зашедшая тётя, говоря, что пришло время полдника. И судя по повышенному уровню шума и раздающихся откуда-то снизу детских голосах, перед этим она уже заходила к своему сыну. Ну, хоть познакомлюсь с оставшимися родственниками, с кем мне ещё вместе жить неопределённое время.       Когда, тётя, посчитав свою миссию выполненной, уже собралась уходить, я её окликнул.       — Ээ, тётя, подождите. Я не уверен, что смогу спуститься сам на первый этаж. Извините.       Всё это время я судорожно пытался поскорее надеть обувь, что получалось не очень хорошо из-за хреново слушающихся пальцев рук. Очевидно, услышав меня, тётя остановилась и молча подождала, пока я наконец справлюсь с обувью. Как же я ненавижу чувствовать себя столь слабым и беспомощным!       — Пойдём? — вопросительно обратился я к поджидающей меня блондинке, наконец-то криво-косо, но справившись с обувкой.       Ответив лишь кивком и всё так же недовольно поджатыми губами, та повернулась и пошла на выход. Я старался не отставать.       Лестница… Спускался я сам. Почти. Повторного позора с путешествием на чужих руках я бы не перенёс. На этот раз тётя лишь страховала меня от падения, держа за руку. К огромному моему сожалению, подобная страховка оказалась не напрасной. В том смысле, что семь раз. Целых семь раз от того, чтобы скатиться кубарем вниз меня удерживало только это чисто детское держание за руку.       Когда это препятствие всё-таки было преодолено и мы оказались на первом этаже, мы прошли к столу, где уже были сладости и чай. И с некоторым удивлением я отметил некоторый некомплект родственников. То есть кроме тёти Петунии, её мужа и меня был только один ребёнок. Чем-то похожий на Вернона, что заставляло предположить, что не хватает как раз моего брата.       Возмущаться такой дискриминацией в его адрес я не стал, хотя и несколько расстроился тем, что не удастся сразу с ним познакомиться. Во-первых, тётя его столь красочно описывала, что это не могло не пробудить во мне интерес. А во-вторых…       Во-вторых мне бы ну очень хотелось проверить. Раз уж тётя его описывала не иначе, как ненормальным и была уверена, что я такой же… Во мне только одна странность, но принципиальная — моё сознание. А значит я просто обязан был проверить, не является ли мой названный братец таким же подопытным, как я. И если да — попытаться у него вызнать всё ему известное.       — А что этот ненормальный здесь делает? — капризно протянул сидевший за столом светловолосый мальчишка. — Он же должен в своём чулане сидеть!       Как… мило. Мне уже не нравится этот парень, а ведь если я планирую хоть сколько-то продолжительно жить под крышей этого дома, то, так или иначе, уживаться с единственным и любимым ребёнком этой семьи мне придётся. Хотя бы потому, что дети могут быть крайне вредными и при этом очень плохо представлять те границы, за которые заходить не стоит. А учитывая, что в силу никакого физического состояния, я не имею возможности хоть что-то противопоставить в ответ… А так как для любых родителей слово любимого ребёнка будет куда более весомо, чем слова племянника, подозреваемого в наличии отклонений в психике… В общем, строим из себя идиотов, улыбаемся и машем. И стараемся наладить отношения.       Поэтому, пока тётя только начала открывать рот, собираясь как-то уладить конфликт, берём инициативу на себя, стараясь наладить отношения.       — Извини, ты меня, наверное, с моим братом перепутал. Меня только сегодня выписали из больницы. Меня зовут Джон. А тебя, если я правильно понимаю, Дадли?       Полноватый мальчик с глуповато-капризным лицом постарался в ответ в достоинством кивнуть, произнося       — Да, это я.       Получилось не очень. Но да не важно.       — Будем знакомы. — я подошёл и протянул ему руку, старательно растягивая рот в улыбке.       Он просто не смог не повестись на это, улыбнувшись в ответ и пожимая протянутую руку. Получилось у него опять так себе — да что там, он чуть в результате этого действия не свалился со своего детского стульчика, на котором сидел — но да не важно. Главного я добился. И забавно, но похоже, он пока ещё даже не сообразил, что вроде как уже подружился со мной, хотя изначально явно был настроен враждебно. И, кстати, всё время нашего общения застывшая чуть в стороне тётя с таким умилённым выражением за всем этим наблюдала… Мнда.       Уже забравшись на своё место я заметил, как на лице моего кузена начинает проступать очень задумчивое выражение. Старательно морщился лоб и в целом вид был немного недоумевающий. На нём буквально крупными буквами было написано, как старательно работает мыслительный процесс в попытке ответа на вопрос, где же и когда его нае-, то есть провели. Он даже застыл в процессе, так и не донеся очередную сладость до рта. Забавно.       Я уже начал активно поглощать предложенные мне сладости — к слову, гораздо меньшее количество, чем Дадли — когда он, наконец, отмер и при этом выражение лица у него было… Похоже, у него никак в голове не укладывалась мысль, что он сам, сам согласился на дружбу со мной. А для детей такое простое действие, как пожатие рук иногда имеет слишком большое значение. При том, что изначально он, похоже, планировал какую-то гадость в адрес меня. Например, подставить перед тётей.       Видя его столь недоумевающий вид, я лишь снова ему улыбнулся через стол, беря двумя руками предложенную мне кружку чаю. Двумя руками — так как это давало хоть какие-то гарантии, что чай не окажется на мне, а чашка — на полу.       Чай оказался, наверное, ожидаемо для Англии, разбавлен молоком. Несколько необычно, но в целом, тоже вкусно.       Когда полдник закончился, я сразу же подошёл к своему кузену. Нужно налаживать отношения, не отходя от кассы, на волне первого впечатления.       — Привет. Расскажешь, где тут у вас что? — и, главное, не забывать улыбнуться. Это ведь так просто, это даже не психология. Простейшие рефлексы, зеркальные нейроны. Заставляющие повторять такие действия за тобой. Это ещё могло не сработать на взрослом, но ребёнок…       И снова Дадли не смог пойти против, улыбаясь в ответ. Справедливости ради, такие такие простые трюки на хоть сколько-то контролирующих себя людей практически не действуют. Да что там — почти любой взрослый, если не захочет, не поддастся. Но дети… Дети куда больше полагаются на прописанные биологией рефлексы, чем на разум.       И вот уже мой кузен, раздуваясь от гордости и возможности почувствовать себя важным и главным, проводит мне экскурсию по всему дому. Точнее, он-то носится по всему дому, а я еле-еле плетусь следом. И вот когда моя медлительность, похоже вконец его достала и он уже собирался высказать мне всё своё недовольство и раздражение от этого, я его опередил.       — Извини. — и улыбаться, зараза, улыбаться. Раз уж это оказалось настолько эффективным. Эх, такими темпами, у меня уже щёки скоро болеть начнут. Ладно, не важно.       — Меня только что из больницы выписали. Мне говорили, что я могу вообще навсегда остаться калекой не способным ходить. К счастью, всё не настолько плохо, но я всё равно сейчас почти калека. Мне так врачи и сказали.       — А. Ааа. — протянул кузен, не особо понимая, но старательно пытаясь это самое понимание изобразить.       Впрочем, мой расчёт снова оправдался. Кузену, с одной стороны, очень понравилась идея собственного превосходства, пусть и только в плане физической силы, надо мной. С другой стороны, опять-таки, его эго неимоверно грела мысль, что я вроде бы не претендую на его главенство, точнее то, что по его мнению, получалось, что его главенство я признаю. Ну, мне-то что, я не настолько закомплексованный неудачник, чтобы меня подобное могло хоть сколько-то задеть. А дать кузену почувствовать себя лидером… Это всё равно мною не воспринимается иначе, чем игра.       И мы продолжили обход дома.       Знаете, детям обычно неимоверно нравится чувствовать ответственность за хоть что-то. Потому что это заставляет их чувствовать себя взрослыми. Хотя и не добавляет внимательности и усидчивости, да, но речь не об этом. А о налаживающихся у меня с кузеном отношениях.       Когда мы проходили с ним мимо лестницы, он, показав на дверь куда-то под лестницу, каким-то радостным голосом сказал.       — А здесь у нас Поттер живёт. — потом, глянув на меня, и немного подумав, понял, что сказал что-то не совсем то, и исправился. — Тот, который твой брат. Он — чокнутый! — и так, зараза, радостно это объявил. Ладно, я ошибся, не столь радостно, сколь злорадно, один фиг.       Я решил пока это его выступление никак не комментировать, а с братом налаживать отношения чуть позже, когда окончательно налажу отношения с прочими обитателями дома. А то как-то не хочется в один день оказаться запертым в какой-то каморке вместе с ним.       К сожалению, моё намерение оставить пока брата в покое, чтоб познакомиться с ним позже, мой кузен не разделял. И, подойдя к хлипкой на вид деревянной двери, принялся барабанить по ней кулаком.       — Эй, Поттер! — снова, глянув на меня, он, слегка поморщив лоб от понимания, что Поттеров теперь двое, поправился. — Эй, чокнутый! Очкарик! Выходи! Бить не буду, обещаю!       Вот знаете, я бы на месте братца не поверил. Слишком тон сказанного не вязался. И, кстати, сразу чувствуется ну вот прямо огромная братская любовь между этими двумя. В общем, если бы я сразу не взял на себя налаживание отношений с семейством Дурслей, чую, меня бы ожидал столь же тёплый приём и не менее «весёлая» жизнь. Мнда.       Из-за двери в ответ что-то неразборчиво буркнули, что звучало скорее, как посылание в места не столь отдалённые, чем как согласие выйти. На что кузен лишь усилил барабанинье по двери.       — Выходи! Будем тебя с людьми знакомить!       Когда и это не возымело эффекта, Дадли, похоже, решил зайти с козырей.       — Выходи, а не то маме пожалуюсь!       Последняя фраза возымела просто волшебный успех, и дверь перед нами слегка приоткрылась и из неё выглянул черноволосый ребёнок крайне помятого и растрёпанного вида, щуря глаза за перекошенными круглыми очками.       Как бы получше описать его вид и состояние? Вот будь он постарше, лет на двадцать-тридцать, я бы сказал, что мы, изверги, растолкали кого-то с большого бодуна. В силу возраста, очевидно, этот вариант сейчас не работал. Но всё же…       — Вот, Поттер, знакомься, это твой брат.       Стоящий перед нами ребёнок в ответ на это недоумённо посмотрел сначала на Дадли, потом на меня. Такое навязчивое ощущение, что он абсолютно не в курсе был, что у него, оказывается, братья есть.       Кузен же тем временем продолжал представление.       — Вот, Джон, это тот самый ненормальный, о котором мы говорили. — я не мог не заметить, как недовольно поморщился мой брат на слове про ненормального. Очевидно, сам себя он таковым не считает. Что, впрочем, логично.       — Ты же ведь не такой? — тут же подозрительно решил уточнить Дадли, которому, похоже, такая мысль только сейчас пришла в голову. — Ты же ведь, надеюсь, ничего странного не творишь?       — Нет. — отрицательно замотал я головой.       И я даже не соврал. Ну раз уж ни моё аномально быстрое восстановление, ни ниоткуда взявшиеся навыки речи и письма, ни слишком взрослые рассуждения никто не воспринял как что-то ненормальное и не укладывающееся в рамки. Так что, в конце концов, кто я такой, чтобы с ними спорить, тем более себе во вред?       Мы ещё немного так постояли, и я решил, что всё-таки стоит начать знакомиться.       — Привет! Меня зовут Джон Поттер. Ну и я, вроде как, твой брат.       — Привет. — несмело улыбнулся мальчик в ответ. Ладно, будем считать, что познакомились. Мне сейчас надо продолжить экскурсию по дому, а получше познакомиться с вроде как братом ещё успеем.       — А вы похожи. — протянул кузен, смотря на нас, застывших друг напротив друга. Только ты поменьше — указал он на меня. — Ну и, — покрутил он рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова. — Более нормально выглядишь.       Я лишь мысленно хмыкнул на такое замечание. Я так понимаю, что я просто выгляжу несколько опрятнее брата и имею не столь растрёпанный вид. А то будем честны, смотря на его торчащие во все стороны волосы, перекошенные очки и общий вид, действительно возникает ощущение, что он недавно сбежал из психушки.       Попрощавшись с Гарри, мы продолжили обход дома и прилегающего к нему садика, благо, он уже подходил к концу.       Некоторое время Дадли на удивление шёл молча, так старательно что-то обдумывая, что это было видно невооружённым глазом даже мне, уж на что я плохо воспринимаю эмоции собеседника. Наконец, очевидно, дойдя до какой-то мысли, он остановился.       — Ну и как мне теперь Поттера называть, если ты тоже — Поттер?!        Мнда, вот какую, оказывается, дилемму он не мог решить.        Я пожал плечами.        --- Можешь называть меня по имени, а его по фамилии.        Он серьёзно кивнул в ответ.         — Хорошо.        После чего мы, наконец, осмотрели всё, что было на улице и на первом этаже, после чего остановились перед лестницей.         — Там, наверху, — мазнул рукой кузен, — моя, и, похоже, твоя комнаты. И лестница на чердак. Пойдём?        Я тяжело вздохнул.         — А может, не надо?        Кузен недоумённо посмотрел на меня, очевидно, не понммая, как я, весь из себя хороший, мог не захотеть посмотреть на его комнату, и, возможно, чердак.        Я снова тяжело вздохнул. Ну вот и за что мне всё это?         — Ну, давай попробуем. Но, боюсь, тебе тогда придётся мне помочь.        Видя всё ещё не понимащий вид кузена, уточнил.         — В прошлый раз преодолеть лестницу мне помогала тётя. Я ещё не настолько поправился, чтобы не свалиться при попытке самостоятельно подняться. Помнишь, я говорил?         — Аа, да.        Видя, что до него всё ещё не доходит, я продолжил.         — Дадли, я, честно, рад был бы посмотреть твою комнату. Но я, скорее всего, упаду с лестницы, не пройдя и половины.        Видя, что понимания у него особо не прибавляется, вынужден был сдаться.         — Ладно, пошли. Но ты, если что, страхуешь. — видя отсутствие понимания, уточнил. — не даёшь мне свалиться то есть.        Кузен активно закивал, что, впрочем, меня ни чуть не успокоило. Но, собравшись с силами, я приступил-таки к штурму лестницы. Для большей устойчивости пришлось лезть, старательно хватаясь руками за перекладины перил, так как, в силу роста, нормально держаться за сами перила возможности не было.        Могу похвастаться — лестницу мы всё-таки одолели. И я зря наговаривал на кузена — когда я в очередной раз оступился, но, на этот раз так неудачно, что перекладина перил буквально вывернулась из рук, моё неминуемое падение он остановил. Но судя по его виду — сам не понял, как это так вышло.        Ну и, забравшись наконец, на второй этаж, мы всё-таки посмотрели комнату кузена. Ну… в целом, типичная детская. То есть, когда мне раньше доводилось бывать в гостях у своих друзей, успевших обзавестись детьми, там детские выглядели очень похоже. Кровать, стол, стул. И горы игрушек, ровным слоем покрывающих все доступные поверхности. Вообще, иногда мне кажется, что смысл подобных комнат — ограничить подобный бардак пределами одной комнаты, не давая ему расползтись по всей квартире. В данном случае — дому.        Но да, я, конечно, для вида повосхищался, потешив эго этого ребёнка.        И, довольные, мы разошлись.        В общем, могу сказать, что знакомство удалось. Настолько, что под конец кузен не пожалел выделить от своих щедрот одну машинку. Вообще, у неё от намотавшегося мусора перестала крутиться задняя ось, но всё же.        Не став обижать ребёнка, подарок я принял. И поставил на разгребённую от хлама тумбочку у себя в комнате, предварительно избавив от мешающего ездить мусора. Сойдёт.        Разобравшись с налаживанием отношений с приютившем меня семейством, я задумался.       А подумать было определённо над чем. Вся эта ситуация с внезапно обнаружившимися родственниками, их отношение к "странностям"... Всё это напрягало, и не слабо так. Да и мой "братец"... Судя по внешности, мы с ним если и не близнецы, то где-то около. А это наталкивает на совсем нехорошие мысли.       Ведь согласитесь, намного проще для экспериментов в переносе сознания использовать не настоящих людей, а клонов. И не надо ничего придумывать, дабы объяснить, что случилось с чьими-то детьми...       Да и вся эта фигня про странности...       Особенно учитывая их концентрацию вокруг...       Мнда.