Немного о Мамоно.

Воздух был забит букетом запахов. От них слегка свербило в носу. Я посильнее втянула воздух и ощутила нужный запах. Рогатина. Совсем близко он всего… всего… в общем близко он. Сейчас выслежу, поймаю и съем. Рогатина вкусный и хватает надолго, дня на два. Я быстро поползла по его следу, пытаясь не шуметь. Рогатина быстрый и может легко убежать. В животике заурчало, в нем не было еды с утра, а сейчас почти вечер. Проигнорировав это, я поползла дальше и скоро вышла на берег озера, но остановившись в лесу, стала высматривать рогатину. Он обнаружился сразу, возле кромки воды. Войдя по колено в воду и опустив голову, он пил. Надо ждать, если сейчас напасть, то он убежит, рогатина слишком быстрый. Устроившись за кустом, я стала выжидать. Только бы он пошёл в мою сторону, не хочу за ним дальше ползти. Я осмотрела озеро, но ни чего нового не увидела. Всё те же редко встречающиеся деревья и трава, озеро все такое же прозрачное и синее одновременно, большая скала, что справа от меня, стоит там же где и в прошлый раз. Напившись, он вышел из воды и пошёл в мою сторону, но остановился на полпути. Неужто учуял меня? Нет, я стою не с ветренной стороны и звуков не издаваю. Рогатина принюхалась и подняла голову, посмотрев на скалу. Я тоже бросила на неё взгляд, но ничего необычного не заметила, все тот же большой камень под названием скала, хотя для меня это просто большой камень, очень большой. Большой и тёмно-серый, покрытый мхом. Рогатина продолжала смотреть, а смотрела она высоко на самый край скалы. На вершине что-то было. Я прищурилась и присмотрелась. На самой вершине скалы стоял мужчина, а в спину ему дул ветер. Он был одет в серую одежду и сливался со скалой, от чего его не было видно. Он смотрел вниз, на озеро. С дуновением ветра я уловила приятный аромат, который описать было легко и сложно одновременно. Даже не знаю почему, но из-за него по телу прошлись мурашки, а пластинки на лопатках и груди ударились друг об друга. Не отрывая от него взгляд, я пыталась рассмотреть его как можно тщательнее, но он был слишком высоко и что-то вразумительное высмотреть не смогла. С новым порывом ветра, пришла новая порция аромата, которая снова заставила чешуйки стучать друг об друга. От этого запаха появлялось навязчивое желание ослабить чешую и оголиться. Только мне… Мужчина неожиданно сорвался вниз и влетел прямо в озеро. Сильный всплеск воды испугал рогатину и тот ускакал прочь. Выскочив из-за укрытия, я проводила его взглядом, злобно цыкнула и перевела взгляд на озеро, по глади которого проходили круги. Я все смотрела в воду, но мужчина не всплывал. Круги почти перестали появляться, только последние, совсем небольшие ещё пытались явиться на свет. Внутри как-то стало неприятно, может он утонул, или ударился о воду и потерял сознание? Надо было что-то делать, но что? Я же не умею плавать. Я подползла к самому краю воды и попыталась всмотреться в толщу воды, но нет, ничего не видно. Я влезла по пояс в воду. — Брррррр, — какая холодная. Я поплотнее прижала чешую к телу, но это не помогло. Снова всматриваюсь, и тут, в том месте, где он вошёл в воду, появились большие пузыри. Целая куча пузырей появлялась и тут же лопалась, создавая пену. Чувство тревоги усилилось. Я вошла по горло в воду, но не доставала до него. Я попыталась нащупать его хвостом, но и тут безрезультатно. Все что позволяло понять где он — это небольшая струйка пузырьков, но с каждым ударом сердца она становилась все меньше и меньше. «Что же делать, мне не хочется чтобы он умирал, он ведь так приятно пахнет и он мужчина, а значит с ним можно и продолжать род» — пронеслась мысль. Вдруг в голову пришла идея как его спасти. Будет неприятно, очень неприятно. Чешуйки плотно прилегали к телу, полностью закрыв моё тело. Я напряглась. Тело стало испускать энергию цвета черники. Кости заболели и стали зудеть, потом и само тело, а за ним и чешуя. Все тело стало жутко болело и зудело. Я покрепче сжала зубы. Спустя шесть ударов сердца все закончилось так же быстро как и началось. Я стала большой. Я совсем немного не достала до вершины скалы.Вода же теперь и до четверти не доходит. Не теряя времени, я нырнула в воду. Она была холодной. Мужчину не было видно и я опустилась ниже, следуя почти исчезнувшей струйке пузырьков. Опустившись на дно, стало трудно различать что-либо, камни, водоросли, рыбу. Но на дне из песка было тёмное пятно от которого исходит пузырьки, опустив к нему голову, я открыла рот и заглотнула его вместе с землёй со дна. Я быстро подняла голову выбираясь на воздух. Оказавшись на поверхности, быстро доползла к берегу и выплюнула его. Он выпал на сушу весь мокрый и кое-где покрытый песком, и илом. Во рту остались песчинки со дна озера.Пришлось опустить голову в воду и помотать из стороны в сторону. Избавившись от вкуса озерного дна я вернулась к утопленнику. Тот лежал там же и не шевелился. Я снова напряглась и испустила энергию. Снова боль в костях, потом во всём теле и наконец в чешуе. Шесть ударов сердца и я снова маленькая и в привычном виде. Я подползла к мужчине, тот лежал на боку, и мне пришлось перевернуть его на спину. Мне открылось лицо, испачканное илом, оно было покрыто рытвинами и морщинами. Мужчина не дышал, хотя должен. Может он просто очень тихо или медленно дышит? Я подползла в плотную к нему, положила правую руку ему на живот, поднесла ухо к его лицу, что бы попытался услышать его дыхание. Но вдруг его живот прогнулся внутрь, мужчина неожиданно вздрогнул и начал откашливаться. Холодная вода коснулась моего уха и волос, от холода я взвизгнула и отстранилась от него. Мужчина снова перевернулся на бок и откашливал воду. Держась за мокрую голову я села и стала следить за ним. Закончив откашливаться он сел и уставился на меня. Мы встретились взглядом. — Ты меня облить, а я тебя спасти, неблагодарный, — надувшись сказала я. Он продолжал смотреть. — Что? — Он соизволил подать голос. — Ты меня облить, — я быстро встала и подползла к нему, показывая мокрые волосы. Он же только вжался в землю, будто пытался с ней стать единым и смотрел на намокшую прядь волос. — П-п-п’ошу, пожалуйста п’ости меня, я не хотел, — запинаясь проблеял он. — Гмм…нет, ты меня обидеть, ты плохо поступить, папа говорить, кто плохо делать, того наказывать, — сказала я. Мужчина сильнее вжался в землю и снова запинаясь спросил: — Т-ты убьёшь м-м-меня? — толи с ужасом толи с надеждой спросил он. — Нет, зачем тебя убивать? — повернула голову на бок — Ты стать мой муж.- Он молча смотрел на меня с немым вопросом в глазах. — Т-ты не хочешь меня у-убивать или съедать, а хочешь, чтобы я, стал твоим мужем? — Я качнула головой в утвердительном жесте. — Мама говорить, когда я встречать мужчину, который заставить моя чешуя открывается, то это мой муж. У мамы быть с папой так. — Ээ… А с почему я вообще тебе понравился? — произнес он уже более сомнительным тоном. — Ветер приносить твой запах, он приятный, от него чешуя сама раскрывается, без моего желания, -Рассказывая причину, я попутно стала раскрывать свою чешую, оголяя свою грудь, и оперлась на руки, выгибая спину, как учил папа.- Папа говорил, что мужчину подобное может не заинтересовать, только если он также, как и мы с мамой и другими девушками, интересуется мужчинами.- Мужчина не отводил взгляд от моей обнажённой груди. Я слегка потрясла её из стороны в сторону, его глаза двигались в такт ей же. — Подо-подожди, — он выставил руки, — давай все обсудим. Какой муж, какая жена, мы даже не знаем имён д’уг д’уга. Я тебя вижу впе’вые в жизни. Да и какие имена, я же тебе в отцы гожусь. -с каждым словом его голос становился все более безэмоциональным, а сам он потихоньку опускался. Он замолчал, договорив свою тираду, лёжа на спине. — Имена не важно для двух любовников, как и возраст. Если тебе важно, я Дарка. Знать твоё имя я не хотеть, ты МУЖ, — я сделала большее выделение на таком приятном слове, — мой муж. Я положила руку ему на плечо и пододвинулась к его лицу. Я обвила его ноги своим хвостом и медленно стала приближаться к его губам для своего первого поцелуя. Хоть он и был покрыт илом, грязью, да и был весь мокрый и холодный, это не должно сильно мешать. До первого поцелуя осталось совсем немного. — Подожди, — обретя немного жизни в голосе сказал он. Ещё совсем чуть-чуть. — Подожди, так нельзя, — он попытался отстраниться, но я не дала. Наши носы соприкоснулись, я почувствовала искру, что промелькнула в момент касания. Ещё мгновение… — Просто дай мне умереть. Я остановилась почти у самых губ. Внутри всё нарастал жар. Поцелуй обязателен, но что он хотел мне сказать? Я же готова отдать ему себя и доказать свою любовь делом своего тела. Я отстранилась. — Нет. Мы заняться любовью и делать детей. — на слове дети он слегка сощурился — Я стараться, я доказать. — Я пыталась сказать это как можно более воодушевленно. — М-может быть ты и хочешь, может ты и готова, но готов ли я, хочу ли я этого? — С чуть большим интересом сказал он — Ты спасаешь того, кто не хочет чтобы его спасали, а потом хочешь сделать его своим мужем. Я не хочу жить, п’осто позволь мне войти в воду снова. Ты найдешь себе кого-нибудь по воз’асту и п’оживете с ним долгую и…— он проглотил слово — жизнь. Я задумалась. Папа говорил, что мужчину нужно завоевывать, что они не привыкли к столь красивым девушкам, вроде нас с мамой. Надо бороться за них, а если они отказываются то можно применить и силу. Но лучше используй ласку и любовь, как когда-то сделала твоя мама. Мама ухаживала за папой. Она отвела его в дом, кормила, поила, держала в чистоте, говорила и слушала его, а потом, когда папа проникся к ней симпатией, сделала своим при помощи любви. Тогда папа понял, что любит маму больше всего на свете. Если я хочу, чтобы и мой муж так же любил меня, я должна стать для него той, кого он сможет полюбить по-настоящему, «по-мужски», как говорил папа. — Ты не умирать, мы идти наш дом и там я стать той кого ты любить — сказала я. Он с безразличием посмотрел на меня и сказал: — Послушай, малышка, сейчас тебе кажется, что я тебе н’авлюсь и, возможно, даже ты меня «любишь», но это не так. Сов’ьеменем я тебе 'азон’авлюсь и ты уйдешь от меня, 'ешив, что я тебе наскучил. Пове’ь, так случалось с начала моей жизни, даже моя мать так поступила. — на последних словах, он прикрыл глаза, от чего показалось, что в конце он уснул. Отстранившись и выпрямившись, я присела на хвост, а так как он до сих пор скручивал его ноги, то уселась я прямо на него. В них что-то хрустнуло, у него перекосило лицо. Я же пыталась все хорошенько обдумать, даже не замечая его боль. Некоторые мелкие звери, на подобии белок, ежей, зайцев и птиц, что стали очевидцами данного происшествия, потом рьяно доказывали своим сородичам, что у той женщины-змеи, что живёт в деревянной пещере, из ушей шёл дым. Обдумав некоторое время такие сложные мысли, я решила, что муж не прав. — Муж не прав, — он удивленно, или, скорее, иронично посмотрел на меня, — Ты мой МУЖ и я любить тебя всегда. Много лет любить, до смерть любить и после смерть любить. Хоть ты не хотеть. Мы идти в наш дом. Там мы жить, там я заботится и любить, на-все-гда. — Я возгордилась своими словами, от чего я скрестила руки на груди и стала ждать реакции мужа. Он широко раскрыл глаза, видно, мои чувства понравились ему. Но глаза сразу стали такими же апатичными. — Эх, — вздохнул, — Ты не отстанешь, делай что хочешь.  — Хорошо. Мы идти сейчас, — я нехотя отпустила его ноги, — Мы придти в мо… НАШ дом, там мы жить, любить и делать детей, — на последних двух пунктах он скривился. Я взяла его за руку и потянула за собой. — Стой, дай мне хоть в по’ядок себя п’ьевести, я же г’ьязный.- Он пытался остановить меня, упираясь ногами в землю. Я остановилась и окинула его взглядом. Муж и правда был весь грязный, я как-то и позабыла об этом. Отпустив его я сказала: — Быстрее, мыться в озере, я терпеть хотеть идти в наш дом. Он потёр запястье за которое я его тянула, повернулся и прихрамывая пошёл к озеру. Он вошёл в воду по пояс и опустился под воду. Я напряглась и стала ползти к берегу. Неужели он снова начал тонуть. Но опасения были напрасны, он вынырнул, и был гораздо чище чем раньше. Так повторилось пару раз. В последний раз он нырнул и вылез из воды. Он был снова мокрый, но чистый. Хотя в волосах и на одежде остались частицы озерного дна. С кислым лицом он вышел на берег. — Я так заболею — пожаловался он. — Я не знать, что такое З.А.Б.О.Л.Е.Т.Ь — по буквам произнесла я. Странное вообще слово. — Это значит что я могу уме’еть, если не обсохну. Нужно одежду п’осушить на воздухе или огне. Услышав слова о смерти, я встрепенулась, чтобы ни было это заболеть, я должна защитить своего мужа. — Тогда, быстро домой, мы там делать огонь и ты сушить одежду. Садиться на меня, так быстро, быстро. — я повернулась к нему спиной и, опустившись, подставила свою спину. Он смотрел непонимающим взглядом. — Ты хочешь, чтобы я сел тебе на спину и ты меня повезла к тебе домой? — С недоверием спросил он. — В наш дом. — Поправила я его. — У меня нет желания лезть к тебе на спину. — отказался он. — Тогда ты з.а.б.о.л.е.т.ь и умереть у меня в голосе появился страх. — Я не п’ъотив такого 'асклада — только и пожал плечами он. У меня задрожала губа, а глаза стало щипать. Он удивлённо посмотрел на меня. — Ты чего плачешь? — С неподдельным удивлением спросил он. — Ты не хотеть садиться на моя спина, чтобы быстро быть дома и ты не з.а.б.о.л.е.т.ь. — к горлу стал подступать ком, который стал мешать говорить. — Ладно, ладно — он успокаивающе замахал руками — поехали, не хватало ещё, чтобы из-за меня дети плакали. Он подошёл и залез ко мне на спину. Я мысленно взвизгнула, когда холодная одежда коснулась моей спины. Мне было неприятно, но холод быстро сменился на тепло, а к нему прибавилось тепло тела мужа. Мне стало очень приятно и по телу снова прошлись мурашки. — Надо быстро ползти, чтобы муж не з.а.б.о.л.е.т.ь, вперееееееед- Сорвавшись с места, я помчалась домой, чтобы скорее помочь своему мужу. Я ползла как можно быстрее, чтобы оказаться дома. — Трррррррпх- треснуло дерево, оно стояло у меня на пути. Чтобы быстрее приползти домой нужно идти по прямой, а это дерево росло прямо по середине. — Трехх. — Трррррсстих. — Тсшииих. — Тфхух. — Ррррр, много деревьев они мешают. Муж покрепче обхватил меня руками и посильнее прижался. От такого по спине пробежали мурашки. Он так хочет домой, что поддерживает меня. Я должна как можно быстрее добраться до дома. Я ускорилась и закрылась всеми чешуйками. Впереди было большое и толстое дерево, но оно стояло не прямо на пути, а с боку. Я запрыгнула на его ствол и оттолкнулась от него. Приземлившись, я пронеслась дальше и влезла в кусты. Выйдя с другой стороны, я увидела двоих девушек. Они были похожи и не похожи одновременно. У одной, той, что повыше, были большие крылья, торчащие из бедер, длинные и пышные волосы, большая грудь и красивая одежда. А у той, что пониже, крылья были маленькие, короткая, как у папы, причёска, грудь тоже была как у папы, а ещё она была полуголой. На тело накинута мужская одежда, а все, что ниже пояса, открывалось на показ всему лесу. Это продлило всего удар сердца и я нырнула в следующий куст и помчалась быстрее к дому. Спустя две сотни ударов сердца и дюжину уничтоженных деревьев и пяток камней я выползла к ещё одной скале. — Наш дом — сказала я, останавливаясь. Муж расслабил хватку и… — Кхья — выдавил он. Я обернулась он лежал сбоку от меня весь трясясь. — Что такое, что с тобой? — мне не нравилось как он выглядит. — Я хуже себя в жизни не чувствовал. Ты так неслась что одежда в общем-то и сухая уже. Он оперся на руки и, пошатываясь, встал. Его тело дрожало. Он уставился на скалу. — Наш дом — повторила я.