Изменить себя.

Ревновать — значит любить так, будто ты ненавидишь. Эдуар Эррио На часах 20:06, и практически все уже разъехались по домам. Только вот Бате что-то понадобилось от Умановой. Срочно хотел ее видеть в отделе аналитиков. Сейчас Олеся мечтала только об одном — выспаться. Эти три дня изнурительной погони за преступниками просто вымотали, выжали и выбросили. Еле передвигая ногами, девушка плелась по коридору КТЦ. Голова гудела так, что даже думать не хотелось на счет того, о чём может говорить Булатов. Уже практически на подходе к стеклянным дверям отдела аналитиков, Олеся остановилась. Оставалось зайти за угол, вот только она услышала разговор. Один голос принадлежал точно Бате, а второй… -Всё настолько серьёзно? — спросил Булатов. -Да. И решать это нужно срочно, если мы не хотим лишиться еще одного сотрудника. Только на этот раз просто потому, что так решила его жена. Дожили, — резко и отрывисто проговорил собеседник. Этот голос Уманова узнает из тысячи. Бизон. -Какие мысли будут по этому поводу? -Есть у меня одна знакомая, — протянул Тарасов, понизив голос. — Думаю, мне хватит дня, чтобы уладить всё в Питере и вернуться сюда, в Мурманск. -Действуй, коль уверен, — согласился Булатов. — На время твоего отсутствия командование группой возьмет на себя Кот. -Добро. Он справится. Бизон ушел. А неприятный осадок остался. Олеся пребывала, мягко говоря, в лёгком недоумении: они могут лишиться одного бойца, и Бизон куда-то уезжает. Не предупреждает никого из «Нерп», просто берет и уезжает. «Я, конечно, не Мурашова, чтобы ревновать его, как она Кота, — ко всему, что движется, а если не движется, то двигать и ревновать… Но всё же. Кто эта «одна знакомая» в Питере»? — пронеслось у Олеси в голове. — «Не делай глупостей, ты обещала измениться». Она настолько погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как на нее из-за угла вылетел Батя. -О, Уманова, как раз тебя и искал, — произнёс контр-адмирал, останавливаясь рядом с девушкой. -Что-то случилось? — уточнила она, с трудом пытаясь выйти из оцепенения и прийти в себя. -Завтра полевую форму откладываешь, парадную надеваешь и с утра прямиком к Пригову. Говорит, там начальство приезжает. Какая-то каша будет, а ты, вроде, в этом разбираешься. -А, опять учения по картам, — вздохнула Ума, уж примерно представляя, какой веселый день ее ждет, и как она хорошо выспится. -Вот, правду Пригов сказал, разбираешься, — кивнул Булатов. — А теперь по домам. Всё понятно? -Так точно, — буркнула девушка. «Попала так попала», — с досадой подумала она. Уже в комнате отдыха, проверяя, всё ли на месте в рюкзаке, Ума увидела телефон Бизона, который тот, по какой-то неизвестной никому причине, оставил на кофейном столике, а сам слинял. «Право на тайну переписки, право на тайну переписки», — бормотала Олеся, пытаясь справиться с диким желанием проверить СМСки в телефоне напарника. Нельзя, но хочется. Потому как Уманова уже на протяжении довольно большого промежутка времени считала, что у них друг с другом секретов нет. Теперь в этом она сомневалась. Надо пересчитать. Он не маленький мальчик и ходить хвостиком за ним, контролируя постоянно, не нужно. И всё же, это другой человек — к нему в голову не залезешь, мысли не прочитаешь. И даже если попросить, он навряд-ли расскажет. Слишком замкнутый в этом смысле. Всё своё, как говорится. Только что прикажете делать, когда внутри всё горит, ощущение, что все органы связали в один тугой узел, и продолжают его затягивать и затягивать. Уже даже ноги подкашиваются не из-за усталости, а из-за мысли о том, что есть другая, которая в один миг может перевернуть мир и просто сломать всё, что строилось с таким трудом. А может, это действительно просто давняя знакомая. Мало ли кто с кем сотрудничал во время выполнения различных операций. Но, с другой стороны, зачем ему тогда ехать к ней туда, в Питер? Неужели в наш век высоких технологий нельзя решить все проблемы по телефону или с помощью интернета? -А это мы сейчас и проверим, — бросила девушка и, перемахнув через диван, в несколько прыжков оказалась у столика. Она взяла телефон, открыла личные сообщения. И бинго! Последнее от Светланы Верещагиной:

Рада, что ты приезжаешь. Буду ждать тебя в аэропорту в 19:00. Счастливого полёта.

-Что-то знакомое, — нахмурилась Ума. Она стала быстро перебирать в голове тех девушек, с которыми Бизон когда-либо имел дело, во время выполнения операций. -Это должен быть кто-то, кто тоже работает в силовой структуре, — бормотала Уманова. В коридоре послышались шаги. Они всё быстрее и быстрее приближались к комнате отдыха. -Есть! — выпалила Леся и, швырнув телефон обратно на стол, метнулась к сумке, чтобы успеть принять самую непринужденную позу. Дверь открылась и на пороге показался Бизон. -Ой, Уманова, а ты чего здесь еще? — спросил он, подойдя к столу. -Батя попросил задержаться, ну я и вот, — медленно проговорила девушка, пытаясь успокоиться и умерить сердцебиение. А оно было бешеным. -Понятно всё с тобой, — протянул капитан второго ранга и, нащупав наконец в потёмках телефон, хмыкнул, — сейчас бы без него улетел, представляешь? Олеся сначала кивнула, потом покачала головой, и, окончательно запутавшись в том, что она этим хотела сказать, просто махнула рукой. Ведь сам себя выдал. Никто, кроме Бати, не должен знать о том, что завтра будет делать Тарасов. А Олесе он частично пропалил контору. Можно было задать наводящий вопрос, состроить дурочку и спросить: «Улетаешь? А куда?» Хотя легко догадаться, что ответом было бы вечное едкое «меньше знаешь — крепче спишь». -Отдыхать тебе больше надо, Лесь, — вдруг как-то мягко произнес Бизон. — Ладно, увидимся. Спокойной ночи. И капитан скрылся за дверью. -Улетел, но обещал вернуться, — вздохнула девушка. — К сожалению, я прекрасно помню, кто она и как он её целовал. Как-то так больно-больно стало. И сердце защемило, а ведь никогда такого не было. Олеся прижала дрожащую руку к груди и зажмурилась. Слёзы сами собой покатились по щекам. -Ну и дура! Всё осталось, как прежде! — крикнула она. — Какая же ты дура.