Меняя судьбу

Просто удивительно, как много нового о своей жене узнал Энакин Скайуокер за месяц, что прошел после атаки зверя Зилло на Корусант. Она могла спеть Люку старинную колыбельную, передаваемую из поколения в поколение на Набу, но в остальном была напрочь лишена музыкальных способностей. Большинство сенаторов ее остерегалось, но не потому что его миниатюрная жена внушала им страх или угрозу (хотя и на это она тоже была способна), а потому что она отличалась невероятной настойчивостью и упрямством. Она хорошо это скрывала и гораздо меньше Энакина раздражалась, если у нее не получалось настоять на своем, но за ее улыбкой и ровным голосом таилась такая сила воли, с какой Энакин никак не мог тягаться. Канцлер Палпатин часто отзывался о ней, как об ангеле на своем плече. Временами он со вздохом сетовал на ее чрезмерный оптимизм и заботу о других, но признавал необходимость ее голоса в Сенате. Каждые несколько дней она жаловалась, что хочет отрезать волосы. Впервые услышав об этом, Энакин, испугавшись, провел целый день, убеждая Люка спрятать все доступные острые предметы, пока до него внезапно не дошло, что таким образом он дал Люку доступ к потенциальному оружию, и теперь оно спрятано в разных подходящих, на взгляд Люка, местах. Она умела кричать. Это не стало для него новостью. Они и раньше ссорились, но если спор касался Люка, Падме просто свирепела. Энакин понял, насколько она сдерживалась с ним, когда стал свидетелем того, как она устроила настоящую словесную экзекуцию члену Сената, назвавшему Люка умственно отсталым. Может быть, им не следует больше заводить детей. Сказать по секрету, вряд ли им снова так же повезет с другим ребенком, как повезло с Люком. Нельзя сказать, что у Люка не было никаких проблем. Встречи с Йодой раз в неделю и беседы три раза в неделю с детским психологом, порекомендованным канцлером, были не напрасны, но, хотя Люк и мог вспылить, его гнев проходил так же быстро, как летняя гроза, и после он никогда не таил на душе злобы или обиды. И чаще всего это случалось скорее от досады, и оттого, что ему было нелегко привыкнуть к своей новой жизни. — Энакин, — поприветствовала его Падме, заходя внутрь с балкона. Как она ему говорила, за время их разлук у нее вошло в привычку подолгу смотреть оттуда в небо, представляя себе, что они беседуют друг с другом. Судя по всему, с тех пор, как появился Люк, привычка проводить там время также помогала ей отвлечься и собраться с мыслями. — Где ты… Тут она с улыбкой умолкла. Люк нес блюдо с едой, переданное Энакину капитаном Тайфо, которого они встретили по дороге домой. Но просто нести его в руках было бы для него слишком обыденно, поэтому вместо этого он балансировал им на голове, расставив руки в стороны для равновесия и скосив глаза в попытке уследить за ним. — Мы принесли ужин, — гордо объявил Энакин. — Я его нес, — уточнил с улыбкой Люк. — Смотри, Падме, как я могу… — мальчик подпрыгнул и, покачнувшись, едва удержал блюдо на голове. — О нет, — воскликнул Трипио, всплеснув руками. — Госпожа Падме, не думаю, что… Энакин потянулся было к дроиду, но под строгим взглядом Падме отвел руку. — Ты сама так решила, — сказал Энакин и подхватил блюдо с головы Люка. Люк, улыбнувшись, попробовал до него дотянуться, и, когда Энакин в ответ лишь приподнял блюдо выше над головой мальчика, вскарабкался ему на спину. — Ты попался, — закричал Люк и проворно забрался по нему вверх, усевшись Энакину на плечи. Еле сдерживая смех, тот просто поднял блюдо так, что Люку все равно было его не достать. Люк с недовольным стоном откинулся назад. Когда он впервые так сделал, у Энакина чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Но Люк был достаточно сильным и гибким, чтобы, удерживаясь ногами, повиснуть головой вниз вдоль спины Энакина. Как правило, мальчик мог с такой же легкостью вернуться в прежнее положение без чьей-либо помощи. Хоть Люк пока еще не и называл его отцом, но, во всяком случае, Энакин мог с полным правом считаться его любимым турником для лазанья. — Ты проголодалась? Я могу отдать это дроидам… Еще одна перемена в их жизни. Они с Падме решили распустить прислугу и использовать дроидов, чтобы Люк мог побыть один, когда ему было нужно. Только Халле продолжала приходить по необходимости, так же как и капитан; они оба, казалось, нравились Люку, хотя, в их отсутствие, он никогда о них не спрашивал. — Я… да, — ответила Падме, когда он положил блюдо на стол и, потянувшись назад, взял Люка за руку. Используя Силу, он перенес Люка вперед, и мальчик тут же спрыгнул вниз и выбежал на балкон. — Только не упади, — крикнул Энакин. — Я же не идиот, — единственное, что прозвучало в ответ. — Я проверю, как там молодой хозяин, — решил Трипио, поспешив наружу. Арту что-то пробибикал и покатил за ним. Энакин посмотрел им вслед, а затем со стоном рухнул на диван. — Мы его слишком много кормим, — сделал вывод Энакин, уставившись в потолок. — Йода устроил ему что-то вроде игры в поиск сокровищ по всему Храму. Прошло семь часов, а он по-прежнему скачет, как заведенный. — Энакин умоляюще взглянул на жену. — А что если мы ему в ужин добавим немного успокоительного, это будет совсем ужасно? — Ну хватит, — ответила она, очевидно, найдя его предложение забавным. — Он и так мгновенно засыпает. — В нашей постели, — заметил Энакин, повернувшись, и многозначительно посмотрел на жену. Ну да, он любит сына больше всего на свете, но за те шесть недель, что Люк жил с ними, он и Падме ни одной ночи не оставались в постели наедине и… ну… вместе. — Доктор Фирра сказала, что мы должны будем… Он отмахнулся от ее замечания, получив в ответ недовольный взгляд. Он развел руками в знак протеста, но она покачала головой, и очевидно, разговор на эту тему был окончен, подумал, надувшись, Энакин. — У меня есть хлеб пяти цветов, — задумчиво заметила Падме. — Посол с Набу привез его мне некоторое время назад. Я берегла его для особого случая. Особого случая? Слегка забеспокоившись, Энакин поднял голову. Они были женаты четырнадцать месяцев, значит речь не о том. Он гордился своей внимательностью и осведомленностью в таких делах, и все же оставалось что-то, о чем он не знал? — Это мое фирменное блюдо, — добавила Падме. — Я… — Ты… готовишь? — спросил Энакин. Она моргнула. — Раньше готовила, — ответила она с улыбкой. — Когда я была младше, я готовила каждый день. Но здесь тяжело достать нужные ингредиенты, и, потом, все стало по-другому из-за работы… — она покачала головой. — А ты думал, я не умею готовить? — Да, — машинально ответил он, а затем спохватился. — Я имею в виду… Я… Разве ты когда-нибудь при мне готовила? Вопрос, казалось, застал ее врасплох.  — Нет, — признала Падме. Хм. Несколько мгновений они неловко смотрели друг на друга, а затем Падме тряхнула головой. — Что ж, еще одна причина постараться поскорее выбраться на Набу, — живо заметила она, и, взглянув на балкон, подняла глаза к небу, словно моля дать ей сил. — Твой сын опять занимается эквилибристикой, — устало прозвучал ее голос. — Почему это, — начал Энакин, используя Силу, чтобы привести Люка обратно, — когда он так делает, он именно мой сын? — Скажи мне в лицо, что ты никогда не балансировал в небе Корусанта или не прыгал специально вниз в поток транспорта, — ловко возразила Падме, в то время как Люк появился перед ними, безумно довольный и без каких-либо признаков раскаяния на лице. Звезды, как же он ненавидит эти споры, подумал Энакин, опустив Люка на пол. Его сын взглянул на него, а затем улегся на живот, подперев голову руками и болтая ногами в воздухе. — Как ты думаешь, сколько раз магистр Йода сможет подпрыгнуть за один клик? — поинтересовался Люк у Энакина. Падме сочувственно взъерошила ему волосы, выходя из комнаты.

***

Сон в одной постели с семилеткой уже давно потерял свою новизну. Конечно, Люк милый, очаровательный и ласковый ребенок, но, во имя Силы, временами казалось, что весь он состоит из острых коленок и локтей, и он спал словно бомба замедленного действия, свернувшись в тугой комок, и внезапно разворачиваясь, отчего они с Падме обычно сразу же просыпались. Не говоря уже о том, что это означало, что Энакин не мог остаться с женой наедине. Непонятно почему, но, очевидно, прошлой ночью Люк решил, что спина Энакина идеальное место для сна, поскольку Энакин, проснувшись к моменту, когда Падме начала собираться, ощутил, как нечто теплое и тяжелое посапывает у него на спине. — Нам надо приучить его спать в своей собственной кровати, — пробормотал он, уткнувшись в подушку. — Я… — Падме присела на кровать рядом с ним. — Я договорилась, что улажу кое-какие дела по поручению Совета. Когда я вернусь, мы этим займемся, — согласилась она. — Вернешься? — Я буду сопровождать сенатора Кловиса во время его встречи с Торговой Федерацией… Энакин резко сел и Люк, что-то сонно воскликнув, соскользнул вниз с его спины на кровать. Энакин оглянулся на сына, который наградил его сердитым взглядом, а затем повернулся на бок, стянув на себя целиком все одеяло. Вот так всегда. — С Торговой Федерацией? — спросил Энакин, обернувшись к ней. — Когда это решили? — Сегодня утром, — ответила Падме. — Так нужно, Энакин. Это ненадолго… Он уставился на нее, пытаясь сохранить остатки самообладания. — Кто так решил? — Я и магистр Йода. Энакин, ты придаешь этому слишком большое значение… — А ты не сочла нужным обсудить это со мной? Падме замерла и пораженно взглянула на него. — Что ты сказал? — Я думал, что мы с тобой равноправные партнеры… — Извини, но разве ты когда-нибудь советовался со мной, перед тем как отправиться на задание? — Это было… До Люка, — ответил Энакин, вставая. Теперь вся его жизнь делилась на время до и после появления Люка. — Я не позволю… — Позволишь? Внезапно он ощутил, что совершил какой-то промах, но отступать было поздно. — Полагаю, именно мне теперь придется о нем заботиться, пока ты развлекаешься в Сенате… — Развлекаюсь? — Скажи, когда ты последний раз отводила его на встречу? — Скажи, когда у тебя в последний раз были хоть какие-нибудь дела? — воскликнула Падме в ответ. — Ты решил остаться дома с ним… — Не для того, чтобы ты могла ездить на переговоры с Торговой Федерацией. Зачем вообще тебе с ними о чем-то договариваться? — Он умолк, а затем спросил, наклонив голову: — Кто такой этот Кловис? На мгновение он задумался, когда в ответ она лишь закатила глаза. — Подожди, мне знакомо это имя. — Джедаи попросили меня шпионить за ним. — Неужели все, кто только есть на этой Силой проклятой планете, в этом замешаны? — закричал Энакин. — Почему именно ты? — Мы с ним были… — она запнулась. — Друзьями. — Друзьями? — Энакин, я поеду куда захочу, когда захочу и с кем захочу. — Она подхватила свою сумку. — Только не тогда, когда у нашего ребенка и так миллион проблем с чувством привязанности, — ответил он и оглянулся на Люка, который, подняв голову, наблюдал за ними, в точности копируя разочарованное выражение лица Оби Вана. — Что ж, как ты справедливо заметил, от меня в этом мало толка. Только не тогда, когда есть папочка Скайуокер. — Что? — прошипел он, и раздраженно взмахнул рукой, когда Люк что-то проворчал. — Энакин, меня не будет один вечер. Завтра я вернусь. Хватит устраивать из этого трагедию. Это необходимо для блага Ордена, которое раньше тебя так сильно заботило. Она нагнулась и поцеловала Люка в макушку. Тот посмотрел на нее, моргая, и с недовольным звуком скатился с кровати, вместе со всеми этими проклятыми одеялами и простынями. Его жена гордо удалилась из комнаты, и Энакин остался в одиночестве, пытаясь разобраться, какого черта все пошло не так.

***

Он обожал Люка, но находиться рядом с ним в момент, когда Энакин не помнил себя от злости, было ужасно. Люк всё время норовил увернуться от него и спрятаться в угол, что злило Энакина еще больше, превращаясь для них обоих в бесконечный мучительный круговорот. В конце концов, Энакин отвез Люка в Храм, практически швырнув его в руки магистра Галлии. — Энакин, — изумленно вздохнула она. — Что… Не обращая на нее внимания, он торопливо зашагал к Храму, и те косые взгляды, которые он ловил в своем направлении, никак не способствовали улучшению его настроения. Трое рыцарей джедай попытались с ним заговорить, но он прошел мимо и продолжал идти, пока не забрался на крышу, захлопнул за собой дверь, и рухнул на пол, прислонившись к стене и испытывая облегчение от того, что над территорией Храма было запрещено летать. Он остался один. Что за игру затеяла Падме? Почему она решила уехать? Только на один день, — прошептал внутренний голос. Тем не менее. Он даже не был уверен, допустил ли он какой-то промах, или в чем-то был неправ, и в какой именно момент все пошло не так. Он ненавидел это чувство. Он считал, что покинув Храм и орден джедаев, навсегда избавится от него. Это несправедливо. Энакин не слишком удивился, когда в дверь спокойно вошел Оби Ван. Его бывший учитель ничего не сказал, лишь с недовольным вздохом подошёл ближе, как будто бы Энакин уселся на пол лишь для того, чтобы позлить его. В конце концов, Оби Ван опустился вниз рядом с ним. — Вы с Падме… — Отстань. Оби Ван кивнул. Затем: — Удивлен, что ты пришел сюда. — Куда еще мне было идти? Он почувствовал, что Оби Ван слегка расслабился, и Энакин, несмотря на свое ужасное настроение, взглянул на него с любопытством. — Я уже начал думать, что я в тебе полностью ошибался, — признался Оби Ван. — Приятно узнать, что некоторые вещи не изменились. — Все изменилось, — пробормотал Энакин. — Я… Я раньше думал, что может быть… может быть мне здесь было так тяжело, потому что я не создан для этого. А теперь… — Энакин… Я понимаю, что возможно, это не то, что ты хотел бы услышать, но ты… Оби Ван запнулся и Энакин полностью развернулся к нему, весь внимание. — …иногда слишком все драматизируешь. Что? — И ты слишком ранимый, — задумчиво добавил Оби Ван, словно размышляя сам с собой. — Полон гордости… Ситхов ад. — У тебя там длинный список? — спросил Энакин. — Ты не идеален, — добавил Оби Ван. — И ты, кажется, смертельно обижен за это на весь мир. — Он наклонил голову. — Возможно, тебе не следует быть настолько требовательным к себе. Это значит, что иногда ты можешь что-то сделать неправильно и не абсолютно идеально с первого раза. Иногда это у тебя может не получиться и со второго. — Он задумчиво кивнул. — Я даже смирюсь, если сделаешь пару-тройку ошибок и в третий раз. — Вовсе не смешно, — пробормотал Энакин, запрокинув голову к стене. — Я только что… бросил Люка… Оби Ван махнул рукой. — С ним все в порядке. Кто-то показал ему твои бывшие комнаты со всеми твоими старыми механизмами. Он настолько близок к Утопии, как только может пожелать. Вероятно, он первый, кто обрадовался, увидев, в каком состоянии твое бывшее жилье. Несмотря ни на что, Энакин рассмеялся, после чего ему странным образом захотелось заплакать. — Тебе только двадцать, — решительно заявил Оби Ван. — Никто тебя не осудит, если ты попросишь о помощи. — Что-то я не припомню, чтобы так было раньше, — огрызнулся Энакин. — Зато я помню мальчика, который думал, что знает лучше всех. Который был готов пойти на любой риск, лишь бы проявить себя, несмотря на все предупреждения, и который обижался, когда в последствии получал критику своих методов. Могу я спросить, какую реакцию на свое поведение ты ожидал получить? — Чтобы… — Энакин сжал губы. Он взглянул на Оби Вана, наблюдавшего за ним с необычно мягким выражением лица. — Какая теперь разница? Ты больше не мой учитель. Мы больше не братья. — Ох, Энакин, ты иногда кажешься безнадежно глупым, — Оби Ван сжал переносицу. — Ты правда считаешь, что мы продолжаем общаться с тобой лишь чтобы помочь на переходном этапе? — Скорее чтобы избежать появления еще одного ситха, — угрюмо пробормотал Энакин. В ответ на свое замечание он и в самом деле получил слабую затрещину от Оби Вана. — Ай, — пробормотал Энакин, потирая место удара, — Ты это серьезно? — Ты остаёшься моим другом вне зависимости от того, в Ордене ты или нет, — вздохнул Оби Ван, возвращаясь на место. — Тебе бы следовало это знать, — добавил он, непреклонно глядя прямо перед собой. — Кажется, я терплю неудачу с каждым поколением Скайуокеров, за которое мне приходится отвечать. — Ну, не со всеми, — признал Энакин через несколько мгновений. Затем добавил: — Для меня они слишком важны, чтобы делать ошибки. Люк, Падме. — Он не знал, как продолжить и посмотрел на Оби Вана, надеясь, что тот поймет, о чем речь. — Тогда позволь нам с этим разобраться. К счастью, Люк остается невосприимчивым к появлению и исчезновению окружающих его людей, поэтому вряд ли он как-нибудь отреагирует. Пусть он… немного побудет на втором плане. Почувствовав облегчение при этих словах, Энакин понял, что он худший отец во всей Галактике. — А Падме? — Вы раньше никогда так долго не жили вместе, — сказал Оби Ван. — Если, конечно, путешествие во времени не является отличительной чертой любого Скайуокера… — Думаешь, мы совершили ошибку? — фыркнул Энакин. — Ну вот, опять истерики, — вздохнул Оби Ван. — Нет, я не имею в виду, что вы не созданы друг для друга, или что ваш брак обречен, или что ты там себе напридумывал. Просто… едва ли я могу давать советы в таких делах, — сухо заметил Оби Ван, — но разве вам не нужно больше времени, чтобы привыкнуть друг к другу? Ты не можешь ожидать, что все сразу же будет идеально. Не бойся признаться, что тебе нужна помощь, моя, или Падме. Энакин немного подумал над этим, а затем поморщился. — По шкале от одного до десяти, насколько ужасно будет, если я оставлю Люка здесь и поеду за Падме? — Полагаю, Люка не найти в твоих комнатах раньше, чем до завтрашнего утра. Возможно, с твоей стороны было бы разумным распорядиться этим временем наилучшим образом. — Да, ты в самом деле считаешь себя остроумным, учитель, — вздохнул Энакин, поднимаясь на ноги. — Я просто само веселье и обаяние. И любимый джедай всех клонов, — лучезарно улыбнулся ему Оби Ван в ответ. — Узнай, как там твой сын, а потом поезжай и найди свою жену. Но только постарайся не слишком мешать ее миссии. — Внезапно он, казалось, глубоко над этим задумался. — И не опозориться. И ничего не взорвать. — Это ни капли не смешно, — пробормотал Энакин.

***

Как и обещал Оби Ван, Люк весь сиял от счастья в комнате Энакина. Мальчик сидел на кровати посреди деталей от двигателей, навигационных устройств и частей дроидов, в окружении разных инструментов и почти не обратил внимания на приход Энакина. Энакин поднял одну из деталей, которая представляла собой наполовину готовый световой меч, и швырнул ее в коридор. Затем он огляделся, внезапно забеспокоившись, не оставил ли он здесь другого оружия. Тут и вправду следовало бы навести порядок. Возможно, он бы смог убедить Падме устроить ему мастерскую… Ага. Его посетило что-то вроде озарения, пролившее свет на то, что именно могло раздражать Падме. Им действительно нужно срочно поговорить.

***

Как же ему не хватало возможности просто лететь, оставив позади все переживания. В полном одиночестве, если не считать Арту, он поднял корабль в атмосферу, испытывая чувство облегчения от того, что сейчас ему не только не нужно беспокоиться о Люке, но даже и думать о нем. Забавы ради он сделал несколько ленивых петель, прежде чем ввести нужные координаты в компьютер. Оказавшись на Като Неймодии, он отослал дроидов, которые вышли навстречу, чтобы об его прибытии никому не было доложено. Взглянув через плечо, он заметил, что королевский крейсер спокойно стоит в ангаре, но его слегка насторожила стоящая вокруг тишина. Что-то было не так. Когда он был джедаем, ему приходилось пробираться и в гораздо более неприступные помещения. То, что от него требовалось сейчас, казалось в сравнении почти игрой. Звезды, он и забыл, как сильно неймодианцы любят показную роскошь. Они теряли всякое чувство меры, если только им предоставлялась возможность похвастаться своим богатством. Их дворец был полон самыми высокотехнологичными дроидами, а внутренне убранство было так роскошно, как только можно себе вообразить. Энакин почти представил, как он однажды приведет сюда Люка, только для того, чтобы посмотреть, как его сын недоуменно нахмурится при виде украшенных драгоценными камнями дверных проемов. Может быть, когда тот подрастет. Хотя Люк уже подрос. И мысль об этом была… одновременно радостной и пугающей. Комнаты для гостей располагались на втором этаже, в северном крыле. Он спокойно направился туда, не слишком беспокоясь, что его заметят, больше занятый обдумыванием предстоящего разговора. Ему не хотелось извиняться. Он ненавидел извинения. И он не считал себя настолько уж неправым. Принимать решения вместе, разве не в этом смысл брака? Но эта ее шпилька насчет папочки Скайуокера… Имела ли она в виду, что он заставляет ее чувствовать себя лишней, или, наоборот, что он плохой отец? Было ли это сказано в гневе, или это был сарказм, или … Он настолько погрузился в свои мысли, что чуть не пропустил нужную комнату. Или скорее чуть не пропустил знакомое ощущение: Трипио, который опять был близок к истерике. — О, мастер Энакин, — громко запричитал Трипио, поскольку этот дроид никогда не отличался особой деликатностью. — Это было ужасно. Меня отослали сюда и я провел здесь почти весь вечер. Как будто я недостаточно для них хорош. Или… или… никому не нужен, — закончил дроид, словно это было самым худшим для него оскорблением. — А Падме? — спросил Энакин, оглядываясь по сторонам, пока дроид закрывал за ним дверь. — Ну, она все еще внизу с сенатором Кловисом. Ужасно грубый человек, если вы спросите меня. Совсем не имеет чувства личного пространства. Энакину стало стыдно, что только это замечание заставило его остановиться и задуматься обо всем, что он слышал о Кловисе. — Старый друг, — пробормотал он, закатив глаза, и почувствовав такое сильное отчаяние, которого давно уже не испытывал. — Совет джедаев и вправду попросил мою жену снова связаться со своим бывшим ухажером, чтобы шпионить за ним? — Я… — задумался Трипио. — Теперь, когда вы об этом упомянули, кажется, это вполне возможно. Как такое возможно? Разве это может быть хорошим планом?! Ему хотелось броситься туда, напомнить всем вокруг о том, что Падме его жена, со всем, что из этого следует. И что она мать его ребенка. Но… у нее задание. И она убьет его, если он помешает ей, только потому, что он сейчас… ну… Может быть, немного ревнует. Чувствуя себя несчастным, он сел на край постели. Такие моменты всегда были ужасными. Непонятно, что ему делать дальше, и ни одна из практик джедаев не могла помочь ему разобраться со своим браком. Может, он слишком драматизирует, разве не так говорил Оби Ван? — Что ты знаешь о Кловисе? — медленно спросил Энакин. — Раш Кловис, сенатор от Сципио, представляет Межгалактический банковский клан. Он и сенатор Амидала были избраны в Сенат в одном и том же году. У него большой опыт… Энакин поднял руку, прерывая Трипио. Что бы сделал на его месте Оби Ван? Он отбросил эти рассуждения через минуту. Пытаться представить себе Оби Вана в такой ситуации казалось слишком нелепо. И, может быть, немного… неловко? Образ романтичного Оби Вана вызвал у Энакина желание прыснуть со смеху. Однако он не собирался просто сидеть в комнате, как последний идиот. Он встал и направился к выходу. — Господин, могу я… Энакин захлопнул перед собой дверь, успешно избавившись от дальнейших вопросов Трипио. Он был уверен, что ему уготовано особое место в аду за создание этого дроида. Расслабившись, он позволил Силе направлять себя, пытаясь вспомнить, когда так поступал в последний раз. Просто шел, зная, что обязательно найдет то, что нужно. Во дворце по-прежнему было тихо, очень жаль, учитывая всю эту роскошь, которой некому было восхититься. Услышав голоса, он вошел в одну из дверей, следуя за источником звука, и… Что? Он застыл на месте. Падме обнимала какого-то высокого темноволосого мужчину, ее волосы были уложены так, как ему нравились, и … Она тут же заметила его. Что-то промелькнуло в ее глазах, и, пусть он и чересчур драматизирует, но Энакин уже был готов… Она повела рукой и разжала пальцы, выронив инфочип, и многозначительно посмотрела на Энакина. Он инстинктивно подхватил чип, используя Силу, и притянул к себе, не сводя с нее глаз. Она лишь слегка изогнула бровь, словно его появление не произвело на нее никакого впечатления.  — Ты… твое сердце так сильно бьется, — сказал Падме мужчина, который, как предположил Энакин, и был Кловисом, отстранившись от нее и вглядываясь в ее лицо. — Это из-за тебя, — ответила Падме. Закатив глаза, Энакин обогнул колонну, намереваясь и дальше оставаться в укрытии. Это и было то дело, в правоте которого она была так уверена? Это она должна перед ним извиниться. Не он. Она с кем-то обнимается и… флиртует! Не очень-то умело, но тем не менее. — Я… я потерял всякую надежду, когда услышал о твоем браке с рыцарем джедай. Должно быть, ты сейчас чувствуешь себя в ловушке, — сказал Кловис. Энакин глубоко вздохнул. Потом еще раз. Безусловно, ему полагается самое глубочайшее извинение во всей Галактике. — Я… — он услышал, что она отошла от Кловиса. — Я чувствую себя одинокой, — признала она, и Энакин не мог не заметить, как искренне прозвучал ее голос. — Это было… так приятно, когда тебе оказывают столько внимания. — Казалось, она вздохнула. — Прошу прощения, Кловис. Я думаю… я не уверена, что знаю, зачем сюда приехала. Это нечестно… — Тише, — успокоил ее Кловис. — Я… Я все понимаю. Судя по твоим словам… тебе нужно о многом подумать. Что она ему сказала? О чем ей нужно подумать? Ей одиноко? И что за ад, почему они ведут этот разговор через Раша Кловиса? Дыхание его жены запнулось. — Я…- внезапно с трудом выговорила она. — Что… что-то не так, — сказала она. — Я чувствую… ты что-то подмешал в мой напиток? — Что? Нет. Я… В ярости Энакин шагнул вперед из-за колонны, но Кловис по-прежнему стоял к нему спиной, пытаясь поддержать Падме. — Подожди, ты чувствуешь жажду и усталость… Энакин прижал деактивированный световой меч к спине Кловиса. — Кажется, ты знаешь, что это за яд. Кловис замер. Падме, едва держась на ногах, все же умудрилась яростно сверкнуть глазами в сторону Энакина. — Мне хочется по-настоящему разозлиться на тебя за то, что ты приехал за мной, — почти прошипела она. — Ты и правда хочешь обсудить это прямо сейчас? — спросил Энакин, не убирая светового меча и держа палец на кнопке активации. — Антидот, — приказал он Кловису. — Живо. — У меня его нет, — очень отчетливо произнес Кловис. — Но я знаю, кто это сделал. Лок… у него будет противоядие. Падме, клянусь, я не…  — Если ты и Люка привез… — пробормотала Падме. — Нет, — Энакин закатил глаза и подхватил ее на руки. — Он с магистром Йодой. Она немного расслабилась, и с трудом вздохнула несколько раз, словно ей не хватало воздуха. — Лок? — спросил Энакин у Кловиса, который ревниво за ним наблюдал. Он почти видел, как мысли роятся у того в голове. — Тебе не победить рыцаря джедай, — проговорила Падме, задыхаясь. — И он всем расскажет, что ты и Лок отравили меня. Чем это для тебя закончится? — Ты им расскажешь в любом случае, — сдавленно сказал Кловис. — Я не джедай, — ответил Энакин. — Ничто мне не мешает убить всех в этом здании, чтобы достать противоядие. — Эни, — выдохнула Падме. — Она моя жена. Должно быть, Кловис прочел в его лице что-то такое, что заставило его сдаться. — Сюда, — сказал он, поникнув. — Я говорил им, чтобы они не трогали ее, — добавил он, пока они шли вниз по коридору.

***

Если и было что-то, в чем неймодианцам можно было доверять, так это в том, что все они были трусами. Один взгляд на Энакина и Кловиса, направившего на них бластер (и Энакин почти проникся к нему уважением за то, что он так заботится о Падме), и они сдались, как неумелый игрок в сабакк. Кловис тоже не стал их задерживать. Энакин готов был поспорить, что пройдет не больше десяти минут, прежде чем Кловис поймет, что они выкрали инфочип, что бы там на нем ни было. Но он не мог заставить себя об этом беспокоиться, сейчас, когда противоядие сработало и Падме начала приходить в себя. Они сидели в личных покоях, Падме проверяла содержимое чипа, а Энакин разговаривал с Оби Ваном. — Он все еще… — Да, Энакин, — ответил Оби Ван скучающим тоном. — Как будто мы в Храме не имеем дело с сотнями юнглингов каждый день. Как ты смутно припоминаешь, мы и тебя благополучно вырастили. Более или менее. — Он с тобой разговаривал? Это привлекло внимание его бывшего учителя. — Нет, — ответил он после небольшой паузы. — Я думаю, мое присутствие для него кажется слишком непонятным. Я напоминаю ему, о том, что… ну… ты понимаешь. — Хотел бы я, чтобы все было по-другому. Оби Ван наклонил голову. — Но он, тем не менее, очень привязался к магистру Йоде. Все равно, что альдераанский утенок, который все время ходит за мамой-уткой. Это, конечно, была та еще картина. — Инфочип у Падме. Он обернулся, чтобы узнать, что в нем было, но она уже закончила и смотрела на него… почти устало, укрытая его курткой, потому что платье ее было слишком открытым. — Инфочип, — недоуменно повторил Оби Ван. — А, голограмма завода по производству дроидов. Это нам очень пригодится. — Конечно, — ответил Энакин, взглянув на Падме. — Скоро увидимся, — рассеянно добавил он и завершил вызов. Они с Падме неловко посмотрели друг на друга. — Не то, чтобы я не была тебе за это благодарна, — медленно начала она, — но зачем ты приехал на Като Неймодию? Энакин уставился вниз, разглядывая свои сапоги. — Я… хотел извиниться. — Хотел? — спросила она безразличным тоном. — Хочу, — поправился он и, взглянув на нее, увидел, как выражение ее лица сразу смягчилось. — У меня не… Не очень хорошо это получается. Это, — повторил он, жестом указывая на них двоих. — Это тяжелее, чем я себе представлял. Не то… чтобы я жалуюсь. Просто, теперь мы все время вместе, и все по-другому. К чему он не был готов, так это к тому, что Падме посмотрит на него с облегчением. — Эни, — прошептала она, — думаешь, я не чувствую себя точно так же? Мы были… Я люблю тебя, но мы все еще были на стадии медового месяца, все было великолепно, мы были свободны и только еще продолжали узнавать друг друга. А теперь… — она вздохнула. — Я люблю Люка. Пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я его ни на кого не променяю, но ему многое от нас требуется. От тебя. — От нас, — возразил Энакин. — Я… Я тебя отталкиваю, да? — У меня нет твоего дара к Силе, — сказала Падме, подвинувшись, чтобы он сел рядом с ней. — Я это понимаю, и я знала, что если у нас будут дети, у тебя с ними будет особая связь, которую я никогда не смогу разделить, но теперь, когда я это испытала, мне… мне трудно к этому не ревновать. Он никогда об этом не задумывался. — А ты? — спросила она. — Что ты чувствуешь? Мысль о том, чтобы признаться, заставила его почувствовать себя… слабым. Таким ужасно слабым и жалким. Но… — Я думаю, у меня с ним неплохо получается, — сознался Энакин. — И… мне нравится, что он смотрит на меня так, словно я могу всё на свете. Мне было так легко полностью этому отдаться, ведь ничего другого нет … ты выступаешь в Сенате и защищаешь права людей по всей Галактике, спасаешь жизни, а кроме того ты моя жена и мать Люка. А я… — он запнулся, — мне хочется большего, чем просто быть с ним, но мне нравится, что я для него важнее всех. Это прозвучало крайне эгоистично и он не решался поднять на нее глаза. — Эни, — наконец произнесла Падме. — Понимаю, это затягивает, но… Иногда у меня такое ощущение, что я могу в любой момент уйти и никто из вас даже не заметит. Звезды, неужели он заставлял ее так себя чувствовать? В ужасе, он обнял ее, качая головой. — Никогда, — прошептал он, и ему стало стыдно, когда он понял, что она сдерживает слезы. — Прости… — прошептал он. — То, что я говорила Кловису, неправда, — прорыдала она. — Я не хотела, чтобы ты во мне сомневался, и я не имела в виду всего того, что говорила сегодня утром… — Теперь мы квиты? — спросил он, опустив подбородок на ее голову. Она тихо рассмеялась сквозь слезы и кивнула. — Я… можем мы и дальше поговорить начистоту? — спросил он, и она кивнула, отстранившись, чтобы посмотреть ему в лицо и, казалось, готовясь к худшему.  — Надо, чтобы Люк научился спать в своей кровати, — умоляюще произнес Энакин. — Может быть, для тебя это сейчас единственная возможность побыть с ним вместе, но пожалуйста, ради всего хорошего, что есть в Галактике… — Конечно, — засмеялась она. — Звезды, мы должны были давным-давно на этом настоять. Просто… он такой до невозможности милый. — Прекрасно, — сказал Энакин, удивленный тем, насколько сильным было чувство облегчения. — Эээ… и еще кое-что? Она кивнула, в этот раз с большей готовностью. — Давай переедем, — попросил Энакин. — Мне… мне очень нужна настоящая мастерская. И может… мы сможем устроить комнату для медитации или просто… — Я уже начала искать, — прошептала она. — Эни, эта квартира… не подходит для ребенка. Этот балкон… не могу смотреть, как он балансирует на этом долбаном балконе. Он и правда не мог вспомнить, когда в последний раз слышал, чтобы она ругалась. — Это… отлично. Мы должны были это сделать… — Поговорить? — спросила она, смеясь.  — Ну да, — ответил Энакин и улыбнулся. — Я бы… — Падме, казалось, внутренне напряглась. — Я бы хотела, чтобы мы с Люком делали что-нибудь вместе. Чтобы это стало у нас привычкой, у нас двоих. И… пока мы ищем новое место… — внезапно она сильно занервничала, — я хочу свозить его на Набу. Вот как. Энакин отстранился, размышляя об этом. Он окажется вдали от джедаев и у него будет меньше шансов найти себе подходящее занятие. Все те идеи, которые предложил ему канцлер, тоже требовали его присутствия на Корусанте. И встречи, назначенные Люку у психолога и магистра Йоды. Но он понимал, что Падме это необходимо. Ей было нужно ненадолго уединиться, и возможно, не бросая окончательно свою работу, на время отойти от дел в Сенате. Побыть там, где она сможет дать их ребенку то детство, которое ей бы хотелось. — Я… ну… — нахмурился Энакин. — Возможно, мы найдем кого-нибудь на Набу, чтобы беседовать с Люком. И… Я не знаю. Может быть, нам посоветоваться с джедаями. — Энакин, — настойчиво сказала она. — А ты? Будешь ли ты рад провести несколько месяцев на Набу? Месяцев? Он заметил, что она пытается скрыть свое разочарование. — Какая разница, — внезапно решился он. — Возможно, Набу — это именно то, что мне нужно. Чтобы понять… — он сглотнул. — Я больше не рыцарь джедай и… — он отвел ее руку. — Какая разница, что я раньше говорил? Я понятия не имею, как найти нужный баланс. Я собираюсь использовать Силу, но я больше не джедай. Может быть, если я ненадолго побуду подальше от них, я смогу во всем разобраться. Падме улыбнулась, и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Поцелуй становился все глубже, и у них было достаточно времени до… — Тебя отравили, — пробормотал Энакин, не отрывая своих губ от ее лица, несмотря на то, что его руки уже нашли путь под курткой к ее шелковому пурпурному платью. Спина платья была открытой, и ее гладкая кожа манила и соблазняла. И волосы у нее были причесаны так, как он любил, без украшений, и слегка выбиваясь из заплетенной косы. — Я уже в порядке, забыл? — прошептала она в ответ, запустив пальцы ему в волосы, и потянув его за собой на кровать, так что он оказался верхом на ней. — Ты раньше не видел это платье. Он улыбнулся, прижимаясь к ней губами. — Не стану обманывать, я недолго собираюсь тебя в нем лицезреть. Она рассмеялась.

***

Люк поочередно оглядел их. Как все удачно сложилось, и теперь они могли одновременно отдать голограмму фабрики и забрать своего сына. — Это твоя бывшая комната? — спросила Падме, оглядываясь вокруг. Он с удивлением понял, что она никогда здесь раньше не была. — Во имя Силы, Эни, и как ты здесь жил? — Она подобрала старый механизм, который он когда-то пытался починить, и стала его изучать. Зажав во рту гидроключ, Люк некоторое время продолжал наблюдать за ними, бросив несколько коротких взглядов в их направлении. Потом он выбрал что-то из лежащих вокруг инструментов и снова уставился вниз. — Что это было? — спросила Падме. — Я не понимаю язык гидроспаннеров. Люк выплюнул гидроключ. — Это антиквариат, — ответил Люк, и за какое-то мгновение до этого Энакин почти поверил, что услышит от него «привет», или что-то настолько же дружелюбное. — Он его испортил. Энакин сложил руки на груди и поглядел на сына. — Испортил? — Ага, — ответила Падме, — на нем след от светового меча. Ах, это. — Я был слегка… не в духе, — сказал он. — Меня отозвали, и мне пришлось отменить свои планы. — Антиквариат, — проворчал Люк с кровати. Затем поднял голову: — А мы пойдем в закусочную Декса? — Вообще-то, — медленно начал Энакин, — твоя… Падме собиралась тебя кое-куда сводить. В свое любимое место. А я пока здесь все разберу и разложу по коробкам, чтобы мы могли забрать нужное домой. На лице Люка отразилась внутренняя борьба между тем, пойти ли ему поесть или остаться разбирать старье. Затем он, кажется, что-то осознал. — Только я и Падме? — спросил он. — Никаких сенаторов? — Только мы с тобой. Подальше от… — голос Падме зазвучал тише, когда Люк соскочил с кровати и кинулся к ней. — …Сената — тихо договорила она. — Ты не против? Люк кивнул, прильнув к ней, а затем посмотрел вверх на Энакина. — Если что-то будешь выбрасывать, можно мне сначала посмотреть? — Если будешь себя хорошо вести, — ответил Энакин, пригладив ему волосы, и поцеловал Падме в щеку.

***

— Ты все это хранил у себя в комнате? — спросила Асока, появившись в дверном проеме. — А ты как думала, Шпилька? Она слегка пожала плечами и осторожно шагнула внутрь, вынуждая его прервать сборы. Иногда он забывал, как она еще молода, и сейчас он почувствовал, как в груди растет тревога и тоска от того, что он больше не сможет ее защищать. — Ты говорила с Оби Ваном? — спросил Энакин. — Он мне все рассказал. Я буду его падаваном, пока не закончу обучение, — ответила она, прислонившись к стене. — Ты и вправду уезжаешь. В глубине души я надеялась… Ну да. — Я не могу одновременно быть женатым и оставаться джедаем, — ответил Энакин. — Или… быть отцом и быть там, с тобой. По крайней мере, не сейчас. — Он огляделся вокруг. — Наверное, я тоже отчасти надеялся… — вздохнул он. — Я не могу делать все сразу, Асока. Он понемногу начинал это признавать. — Вот, — сказал он, отстегнув свой световой меч и протянув его ей. — Возьми его. Хотя бы на время, — добавил он, когда она попыталась возразить. — Думаю, что… думаю, мне какое-то время стоит обходиться без него. Нет никого, кроме тебя, кому я бы мог его доверить. Асока изумленно посмотрела на его меч, а затем взяла его дрожащей рукой. — Спасибо, учитель, — тихо сказала она. — Я больше не твой учитель, — ответил Энакин, и ему вдруг захотелось забрать меч назад. Оставшись без него… Сила, это внезапно заставило его полностью осознать реальность происходящего. — Значит, мне теперь не обязательно тебя слушаться, — сказала она с внезапной лукавой улыбкой. — Как будто ты хоть раз это делала, — ответил он, а затем с внезапной серьезностью положил ей руку на плечо. — Оби Ван… он нечасто хвалит. Он дразнит и высмеивает. Но… я знаю, что если он насмехается, это значит, ты ему нравишься, и он считает, что ты с этим справишься. Просто у него такая странная манера делать комплименты. А еще… иногда он становится слишком отрешенным. Время от времени ему требуется небольшая встряска. Она смотрела ему в глаза, и он чувствовал исходящую от нее печаль. — Мне бы хотелось, чтобы это был ты, Скайгай, — сказала она немного погодя. — Да, — ответил он, пожав ее плечо. — Ну, а мне сейчас предстоит сделать так, чтобы один семилетний Скайуокер начал спать в своей собственной постели в первый раз в жизни. Я бы тоже лучше бы имел дело с тобой. Асока с сомнением посмотрела на него. — Я видела тебя в бою, учитель. Не думаю, что он доставит тебе много хлопот. — Асока, — ответил Энакин, убирая руку с ее плеча. — По-твоему, я очень упрямый? Она кивнула: — Очень. — А по-моему, его мать еще упрямее. На ее лице медленно появилась понимающая улыбка. — Многие бы заплатили за то, чтобы на это посмотреть.

***

Было неловко. В чем-то даже унизительно. Они готовились. Переживали, как лучше за это взяться. Консультировались с доктором Фиррой. Были предупреждены о возможной реакции и изучили разные методы, помогающие с ней справиться. Но Люк, услышав, что он больше не будет с ними спать, просто пожал плечами и ушел к себе. И, очевидно, те шесть недель, пока он спал в нормальной постели, означали, что он больше не станет пытаться залезть под кровать. Он лишь попросил, чтобы они пошли с ним, и ненадолго нырнул вниз, как будто бы проверяя, есть ли еще возможность при необходимости туда забраться. И на этом все. Как обычно, он мгновенно уснул. И проспал там всю ночь. На следующий день он спросил за завтраком, можно ли ему прийти в их комнату, если на них нападут. И разбудят ли они и его тоже в случае опасности. Вот и всё. Та великая битва, которой они так страшились, свелась к тому, что Люк задал им несколько вопросов и вел себя, словно ангел. Энакин понятия не имел, от кого мальчик мог это унаследовать.