«Твой разум — место преступления». Начало / Inception (реж. Кристофер Нолан).
* * *
Разоблачение может поспособствовать и помочь нам принять то, в чём мы нуждаемся больше всего, открыть тайны, которые мы так отчаянно скрывали изо всех сил, и продемонстрировать опасности вокруг нас, но что самое главное и самое важное — разоблачение раскрывает нам нашу истинную сущность: или добрую, или злую, или застрявшую где-то по центу в середине, и её сила может испепелить всё то, что мы так любим и что готовы защищать ценой жизни и, что для меня претенциозно важно — ценой собственного имени.* * *
Ночной Ривердэйл — что может быть столь прекрасным и ужасным одновременно, разве что горный серый волк — невероятно красивый, но смертельно опасный, жестокий и кровожадный. Свет фонарей меркнет в вязком густом тумане, который, кажется, можно зачерпнуть ладонями, превращая, на первый взгляд, тихое предместье в нечто мистическое и странное. Если неотрывно глядеть в туман, то, клянусь своим единым паролем от всех соц.сетей, можно уловить две яркие точки налитых багряной яростью глаз того самого шакала, который манит в неизведанную беспросветную темень и я иду за ним в непроглядную даль. Эта ночь перевернула моё восприятие окружающего мира с ног на голову. Арчи Эндрюс, которого я считала лишь хорошим товарищем, вероятно, даже не другом, насильно заставлял обломки моего щедро раздробленного сердца стягиваться воедино. Он знал что я искалечена и разбита, но не боялся этого. И сейчас, когда его раскалённая ладонь коснулась моей ледяной напряжённой шеи, я почувствовала ту родную теплоту, в которой так нуждалась всё это время. — Арчи, — еле слышно прохрипела я, нарушив идеальный штиль тишины, — Мне страшно… — Я знаю, — так же тихо ответил рыжий, уткнувшись своим лбом в мой, от такой близости у меня подкосились ноги, — Но тебе нечего бояться пока я рядом. А я всегда буду рядом. В ночной глуши я слышала бешеное громыхание его сердца, ещё не изувеченного пытками любви, которое билось о рёбра, норовя вырваться и поселиться в груди той, что сердца навсегда лишилась. И я знала, он был готов отдать его мне сейчас, и только теперь я поняла, что он был готов вручить мне его давным-давно, но боялся, а теперь ему не страшно, только мне… — Давай вернёмся в дом, — разрушил стену тишины Эндрюс, переместив горячую ладонь с моей шеи на талию, — Ты замёрзла. Он был прав, ведь как только объятия разорвались я почувствовала холод, впивавшийся иголками в кончики пальцев. По спине прошёлся леденящий ветер, который я бы ознаменовала «ветром перемен». — Замёрзла… — Повторила я за Арчи, тем самым констатировав факт, — Эй, — продолжила я, но тут же замолчала, ведь просто не могла найти слов, я не знала что сказать, что нужно говорить, а может и не нужно вовсе. — Вот, возьми! — Рыжий резко снял спортивную куртку, оставшись в одной футболке, которая уж явно никак не могла защитить от ночной прохлады. Хотя я о чём я говорю, сама то словно на показ в Милане нарядилась. Маленькое чёрное платье, да?! Гори в аду, Коко Шанель, пока у меня из-за тебя зуб на зуб не попадает. — Арчи… — Уже было хотела возразить я ради приличия, хоть уже и потянулась за тёплым свёртком. — Сатин! — Эндрюс вдруг резко посерьёзнел, — Послушай, я никогда не причиню тебе боль, доверься мне, слышишь… Просто доверься, ладно? Я лишь неспешно кивнула, а глаза всё равно налились солёными слезами, как только я встретилась взглядом с Арчи — бывшим товарищем, а теперь с лучшим другом и самым близким человеком не только в этом проклятом городишке, даже не в этой империалистической стране, а во всей чёртовой звёздной галактике. Мне так хотелось отдаться ему без остатка, открыть ему свои мысли — то, что боюсь даже сама признать, но отголоски здравого смысла не переставали стучать в висках свинцовыми «только не обожгись, не обожгись».* * *
— Где тебя носило, Ортега? — Мне надо было подышать, — я всё ещё продолжала отчитываться перед разъярённой Блоссом, которая по пути домой меня уже раз двадцать об этом спросила. Когда мы с Арчи вернулись, в доме уже не было столько народу, только некоторые через чур оборзевшие товарищи продолжали заниматься своими грязными делишками, прячась в тёмных уголках комнат. С ним мы расстались молча, не произнося ни единого слова, а лишь успели обменяться взглядами, когда Клейтон захлопнул дверь автомобиля. — Если ты ещё раз скажешь «подышать», то я просто задушу тебя! — Шерил явно ждала от меня несколько другого ответа, но поскольку Чак был рядом, я не позволяла себе ляпнуть лишнего. Я же лишь шарила по карманам в поисках недокуренной пачки сигарет, этот день меня как-то уж через чур вымотал. — Любительница свежего воздуха, блин! — Добавила лисичка, с силой вырвав красную пачку «Marlboro» с моих рук, что вызвало смех Чака и мой фирменных злобный взгляд в его сторону. Клейтон мой друг, но если что не так, то и от него можно ждать гадости и предательства. Наверное второе имя каждого проживающего в Ривердэйле это разновидность каких-нибудь аспидовых змеек. Не удивительно что прилив с каждым разом всё больше, вероятно, весьма скоро этот город затопит яд извергаемый местными. — Удалось чего-то добиться от Купер? — Решила сменить тему я, и, кажется, попала в самое яблочко. — Не говори эту фамилию в моём присутствии, эта мразь словно воды в рот набрала, — завелась рыжая, — А вот Лодж оказалась намного разговорчивее. — Что?! — Удивилась я. Но Блоссом притихла, я слышала лишь её сбивчивое дыхание и гулкий стук крови в висках, доносящийся с заднего сидения и бывший по барабанных перепонках. — Она обвинила Джейсона, — вместо Шерил ответил Чак, взглянув на ничего не понимающую меня и тут же отвёл глаза обратно на ночную трассу. — Обвинила? В чём обвинила?! — В том что эта шлюха Полли двинулась! — Вскрикнула Шерил на всю машину, всхлипывая. Похоже сегодня явно был какой-то шабаш или магнитные бури, нервы сдают у каждого второго просто. — Эту тварь упекли в психушку, — Решив проигнорировать немые рыдания лисички, проговорил Клейтон, — Так ей и надо! — В психушку? Чёрт, нам срочно надо найти её! Она может знать что случилось с ним, если только сама не… — Не смогла продолжить, ведь в груди что-то сжалось и больно кольнуло, но вместо меня закончила Блоссом: — Убила! Если она сама не лишила меня брата!* * *
В голову опять вихрем ворвались воспоминания. Когда это закончится, Боже?! Когда я смогу спокойно воспринимать на слух его имя?! Когда смогу пережить это?! Никогда? Я знаю, рано или поздно, а скорее конечно рано, чем поздно, судьба непременно сокрушит стену моего мнимого самообладания. Но только смогу ли я выстроить её снова… — Что там происходит? — Вновь обрушившееся ледяное молчание разрушил удивлённый и даже взволнованный голос Клейтона, который сжал руль так, что аж костяшки побелели. Автомобиль вырулил на брущадку поместья Торнхилл, которое светилось и мигало словно рождественская ёлка. Десяток полицейских машин и наверное около пары дюжин офицеров окружили фонтан на развилке ведущей к дому. Мне пришлось зажмуриться дабы попытаться рассмотреть хоть что-то из творившегося на месте моего временного пристанища. Когда Клейтон вырулил на западную сторону парковки, неоновый свет и яркие вспышки фонариков заставили сморщиться и прикрыть глаза рукой, чтобы не лишиться несчастной радужки прямо сейчас. — Какого хрена? — Только и смогла выдавить я, как голос, звучавший через граммофон, поверг меня в ступор. — Медленно выходите из машины с поднятыми руками! — Что происходит? — Перепугано спросила Шерил, не торопясь покидать тачку, как и я с Чаком. Я просто находилась в прострации, мне было не по себе, было страшно, чувство ужасающей тревоги, которое не давало вздохнуть полной грудью с самого утра, мгновенно взорвалось, выбрасывая в кровь практически смертельную дозу адреналина. — Сатин, стой! — Только и услышала я, когда с глухим щелчком отомкнула дверь пассажирского сидения. — Поднять руки! — Снова озарил пронизывающий площадку дома тембр голоса. Я не различала ничего кроме разноцветных выедающих зрения вспышек сигнальных огней. Я повиновалась — подняла руки и повернулась лицом к машине, увидев как Чак и Шерил, по другою сторону железного коня, тоже вышли и повторили мои действия. Гул стоял невыносимый, полицейские рации пищали и что-то вещали, мистер Блоссом о чём-то спорил с офицером на повышенных тонах, подъехавшая гражданская машина и пискливый тормозной путь, вспышки камер местной желтой прессы, но всё что я слышала это невероятно громкий гул бушующей крови где-то в области шеи. Я видела как стоящая напротив и почти рыдающая Блоссом что-то нервно говорила, глядя мне прямо в глаза, как метались зрачки Чака с меня на Шерил, но я ничего не осознавала, пока холод метала не коснулся моего запястья, а вспышка камеры не осветила моё лицо. — Сатин Ариэта Ортега, Вы арестованы за убийство Джейсона Блоссома! — Что? Я не понимаю… — Вы имеете право хранить молчание, всё что Вы скажете может и будет использовано против Вас в суде. — Что происходит… За убийство?! Арестована? — Вы имеете право на адвоката, если Вы не можете его себе позволить, он будет предоставлен округом штата…* * *
Порой, закинув сети, мы можем забыться и запутаться в них сами. Но что остается делать, если единственным человеком, который мог освободить пленника был ты сам? Да, порой мы кладем карты на стол и смотрим друг на друга, соперник на соперника. Тогда кто-нибудь говорит: «Эх, ты…» или: «А ведь ещё немного, и нам крышка…» — и мы на минуту умолкаем, затихаем. Мы отдаёмся властному, загнанному диким зверем, чувству страха и безысходности. А ведь могло бы случиться так, что сегодня нам уже не пришлось бы сидеть в этих кабинках, — хоть мы, чёрт возьми, были всегда на волосок от этого. И поэтому теперь всё вокруг воспринимается так остро и заново — звёздное небо и шорох листвы, запах сигарет и ночной туман. Но мы лишь сидим за столом и смотрим друг на друга — враги, но страшно даже не от последствий или скорого порицания, самое страшное это осознание того, что в центре стола стоит зеркало.