Если вы поймали птицу, то не держите ее в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела.
* * *
«Сатин Ариэта Ортега, Вы арестованы за убийство Джейсона Блоссома»!
Слова сказанные двумя сутками ранее не давали покоя ни на долю секунды, бороздя сознание острыми отравленными стрелами. Я не спала и не ела, всё на что хватало сил — пялиться в тонкую корявую трещину унылой серой камеры. Здравый смысл прорывался сквозь пелену затхлых мыслей лишь когда холодный люминесцентный свет одинокой лампы в допросной пеленой застилал глаза. Эти проклятые стражи порядка давили на, и без того расшатанную, психику, задавая те же вопросы и в том же порядке. Мне было страшно, страшно и больно. Как они вообще могут выстраивать столь кошмарные гипотезы и предъявлять такие дичайшие обвинения?! Как они могут так спокойно и холодно констатировать факт моего непосредственно участия в убийстве любимого человека?! Как?! Столько вопросов безответно тонули в недрах моего сознания пока такие же вопросы непрерывным потоком лились из уст моих палачей. — … противозаконно! Она несовершеннолетняя! — Словно гром среди ясного неба, возмущённый возглас пронёсся по рядам изолятора в конец и вернулся обратно, эхом отбившись от ледяных бетонных перегородок камер. — Вы думаете это останется безнаказанным? — Господин Брэнстон, у нас есть неоспоримые доказательства против Вашей подопечной. Поэтому, мой вам совет, не стоит марать свою хрустально-чистую репутацию, копаясь в этом дерьме! — Я узнала этот голос — Майлз, этот противный оборотень в погонах. От его самоуверенного тона в горле тут же завязался противный ком, не давая набрать воздуха, от чего резко закружилась голова. — Не вам ли говорить о репутации, Майлз? Мы требуем предъявления обвинений или же немедленного освобождения моего клиента! — Хочешь обвинение? — Хмыкнув, выцедил полицейский, резко перейдя на «ты». Не нужно пять лет учиться на психолога, чтобы понять — он взбешён. — Ты их получишь. Освобождение только под залог! Вам известно где судья, адвокат. Псы закона не на шутку вгрызлись в моё горло. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее становиться их хватка. Ещё пара трепыханий и они получат то, чего так жаждут — я подчинюсь.* * *
В Ривердэйле солнечно. Слишком солнечно… Дневной свет противно резал глаза, заставляя щуриться и морщиться. Я не видела солнца всего пару дней, но успела похоронить в памяти его нежные лучики, приятно пощекотавшие открытые участки до жути бледной кожи. Но сейчас я ощущала совсем другое, словно вампир, который веками жил во тьме, не смирившись с одиночеством вечности, решился на последний шаг на встречу свету. Едва перебирая ватными ногами я не различала ничего вокруг себя, лишь размытие тёмные образы вечно спешащих людей. Оказывается, сломить меня намного легче нежели я могла нафантазировать. Я на грани, ещё шажок и сорвусь в объятия бездонной пропасти. — Сатин! — Отзвук моего имени ещё никогда не казался мне таким противным, как из уст ходячей рыжей копны волос. — Господи… иди сюда, — Шерил явно была встревожена и нервозная, что в общем-то редкость, но когда она заключила меня в объятиях, её руки тряслись словно от ломки заядлого героинщика. — Мисс Блоссом… — прочистив горло, серьёзно начал мужчина в строгом костюме. Получасом ранее он едва ли не выбил парочку зубов этому скользкому офицеру Майлзу, который бы и без них мастерски плевал ядом, а сейчас адвокат подавал пример своим самообладанием. — Полагаю, Вам мои услуги ещё пригодятся, — продолжил он и, достав с внутреннего кармана явно кутюрного пиджака, протянул визитку. — Спасибо, Луи, — уже спокойно ответила Шерил, отпустив мои плечи, хотя по инерции я всё ещё тряслась, как маятник на столе отцовского кабинета, — Я свяжусь с тобой. — Конечно. Надеюсь, ты порадуешь своим присутствием деда? — Несомненно! — Закатив глаза, выдала Шерил уже своим привычным надменным голосом, вернув меня с небес на землю. Мужчина же только усмехнулся и, кивнув, неспешно двинулся в сторону чёрного мерседеса, однако, отворив дверь автомобиля, уточнил: — Ортега, за пределы города сейчас соваться нельзя, — мне оставалось лишь смиренно кивать, надеясь на лучшее, вот только как, если охотников за моей надеждой становилось всё больше, — Не беспокойся, мы всё уладим.* * *
День угасал невыносимо медленно то ли из-за того, что вокруг меня, словно волчок, наматывала круги обеспокоенная Блоссом, то ли из-за того, что я всё ещё пребывала в холодной коробке камеры, не телом, но душой. Я успела лишь сделать шаг за пределы ванной комнаты, как на меня налетела рыжая с расспросами. Но, что странно, в этот раз ассоциация с допросом пролетела сквозь меня и я смогла вылить всё что накопилось на эти пару дней. Не обошлось без горьких слёз, крепких успокаивающих объятий подруги и тёплого ромашкового чая, аромат которого создавал мнимое ощущение покоя и умиротворённости. Я лежала в корзине длинных модельных ног Шерил и смотрела в потолок, размышляя о том, что же мне делать дальше, как выпутаться из сетей, в которых чем больше сопротивляешься, тем сильнее застреваешь. — Нас не пускали к тебе… — Я знаю, Шер, — пыталась я изредка поддерживать разговор ибо Блоссом была слишком переполнена эмоциями и нуждалась в том, чтобы их выплеснуть. Но суть её слов до меня доходила с некоторым опозданием, как вот сейчас: — Кого это «нас»? — Ты думала, что тебя все бросили и поверили в сумасшедшие бредни этих педофилов?! — в своей ядовитой манере ответила Шерил, но быстро сдалась под моим напористым взором, — Ну я, Чак, Арчи… — Арчи… — Тебя там не били? — выдала рыжая, пытаясь сбросить мой вес со своего тела, — такое чувство, будто тебя всё же приложили головой к чему-то твёрдому парочку так раз. — Где мой телефон? — резко спохватилась я, ощущая горящую потребность объясниться с Эндрюсом, который, возможно, считает меня бессердечной убийцей, хотя я даже представить не могла, что ему скажу. — Твой телефон отключён, — констатировала Блоссом, — Луи посоветовал оборвать связь на время, потому что не исключает варианта прослушки твоего… — Дай мне свой телефон, — не дослушав, перебила я. — … и моего телефона, — закатив глаза в фирменной гримасе, продолжила парировать лисичка. — Они правда так считают? — на мои глаза предательски наворачивалась пелена солёных слёз, — Что я убила Джейсона… — Эй, Сатин, послушай, они могут думать всё что угодно, шить тебе любые обвинения, но я ни за что не откажусь от тебя, ладно? — Я этого не делала… не могла, Шер… — Я знаю, иди ко мне, — тихо, почти шепча, процедила рыжая, раскинув тонкие руки, будто крылья, в которые я мгновенно бросилась, ища поддержки и тепла, а ведь только она мне могла его дать, не требуя ничего взамен.* * *
— «Согласно федеральному законодательству, тяжким убийством признается противоправное лишение жизни человека с заранее обдуманным злым предумышлением. Тяжкое убийство дифференцируется на две»… — я уже пятый раз читала вслух статьи уголовного кодекса, неестественно распластавшись в пушистом бордовом кресле комнаты Шерил. — Сатин, заканчивай уже с этим, — запротестовала лисичка, бросив на меня недовольный взгляд из зеркала, около которого крутилась уже битый час, непонятно куда собираясь, — у нас есть адвокат и, поверь, он знаток своего дела, — добавила Блоссом, наваливая на пухлые губы второй слой кроваво-красной помады. — Утром твоя мать явно не была рада меня увидеть, — выдохнула я, пытаясь как бы невзначай затронуть тему отношения старшего поколения семьи к обвиняемой в «тяжком убийстве» их сына, то бишь ко мне, — твой отец тоже видимо пове… — Хватит! — резко прервала Шерил, выставив правую руку вперёд, обозначив рамки дозволенного, — Эту тему мы не обсуждаем больше! Вечером Блоссом сломалась под моими расспросами, ошарашив меня тем, что её родители отказались звонить семейному адвокату, по сути, бросив меня за решеткой. Шерил была вынуждена выйти на контакт со своим дедушкой, связь с которым поддерживать ей вовсе не хотелось и на это у неё был миллиард и одна причина, однако я оказалась ей дороже даже гордости и принципов. Не сказать, что и я была в восторге от всех этих передряг и перетягиваний одеяла, однако мне ничего не оставалось кроме как сидеть на попе ровно и ожидать своей трагичной участи. Я не могла уехать, не могла связаться с отцом, не могла сделать абсолютно ничего, надеясь лишь на мнимый тыл в виде адвоката Блоссом. Я чувствовала как безысходность накрывала меня с головой и я из последних сил пыталась барахтаться, чтобы продлить свое жалкое существование. Я чувствовала себя узником в этом проклятом городе, мне не выбраться из него, петля вокруг моей шеи затягивалась с каждым новым вздохом сильнее. Ещё чуть-чуть и я задохнусь, ещё пара мгновений…* * *
Такое удивительно чувство — смотреть в окно и абсолютно ни о чём не думать. Словно тебя бросили в котёл с кипящей кислотой, сначала ума лишающая агония, а пара секунд — и ты ничего не чувствуешь, словно это было необходимо, дабы обрести покой. Я обессилена, больше не могу удерживать камень неизвестности над своей головой. Если я отпущу его, то возможно растворюсь в холодных осенних слезах серого неба или обрету такие же крылья, как у ветра, одного взмаха которых достаточно для чтобы навсегда убраться отсюда. Ветер — свобода, дождь — жизнь… А у меня больше нет свободы, а, возможно, вскоре не станет и жизни. — Эй! Сатин… Из глубокой прострации меня силой выдернул знакомый голос, словно из ниоткуда. Помотав головой, будто после сна, я огляделась по сторонам в поисках источника звука. Хотя не исключено и то, что со мной говорит уже какой-нибудь архангел, сжалившийся над моей печальной участью и решивший сопроводить меня на суд Божий раньше срока. Расплывшись мыслью по древу, я дёрнулась от негромкого шарканья, подорвавшись со стула. То ли скрежет, то ли шум вновь повторился со стороны зашторенного окна, от чего я неосознанно попятилась к двери. — Сатин… ты там? — Арчи… — Уловив тепло знакомый голос, я бросилась к окну, распахнув шторы, которые были больше схожие с тронными балдахинами. Пришлось приложить усилие дабы поднять горизонтальную оконную панель, впустив пронизывающий насквозь ветер в комнату. — Ты как? — рыжий выглядел крайне обеспокоенным и уставшим: сероватые круги под глазами, взъерошенные волосы, осунувшиеся плечи. Мы прямо идеальная пара — труп невесты и её доходяга женишок. — Спускайся! Не успела я отреагировать на последнюю фразу Эндрюса, который потирал, наверняка замёрзшие, ладони и постоянно нервно оглядывался, продолжил: — Только не через дверь, давай так… — и что это ещё значит? Я недоумевающе взглянула на Арчи, высунув голову в окно, тут же взбодрившись от охлаждающих разум капель. — Там репортёры! — Что?! — его слова меня ошарашили. Журналисты похуже полицейских будут, проклятые стервятники жаждущие полакомиться куском отборного мясца очередной неудачливой жертвы. Наверняка это всё подстроила мелкая зараза Купер, её мамаша из кого угодно душу вытрясет, а моя то едва ли держится при мне. — Скорее, прыгай! Я на секунду опомнилась и, схватив первую попавшуюся толстовку, явно принадлежавшую Блоссом, перекинула ноги через оконную раму, застыв на месте. Это же второй этаж! Если я прыгну, то очевидно уже никуда не убегу, ибо сложновато будет мелькать пятками в закат со сломанным позвоночником. — Я н-не могу, — едва выдавила звук из сковавшейся страхом гортани. — Эй, смотри на меня, ладно? Я тебя поймаю, слышишь… — Арчи стоял прямо под моим окном, перебирая с ноги на ногу, — Я же обещал, помнишь? — и я помнила. — Прыгай! Закрыв глаза и бессознательно отпустив край дубового подоконника я почувствовала страшную лёгкость, но всего на долю секунды, приземлившись в цепи крепких объятий Арчи, из которых вырываться не хотелось бы никогда.* * *
Убравшись на безопасное расстояния от поместья Торнхилл, мы промокли до нитки и запыхались так, словно пробежали марафон, но Арчи всё ещё не прекращал оглядываться, хоть мы уже добрались до моста Свитуотер. — Иди сюда! Не дожидаясь моей реакции, рыжий потянул меня за руку, которую не выпускал от самого дома Блоссомов, от чего я несильно впечаталась щекой в его, быстро вздымающуюся, грудь. Я буквально слышала как громыхает его сердце, словно бит, к которому забыли пустить мелодию. — Ты заставила меня поволноваться… — продолжил парень, коснувшись горячей ладонью моей ледяной шеи. Эндрюс смотрел на меня так, как не смотрел никто, что не могло не волновать меня, учитывая последние обстоятельства. — Они обвиняют меня в уби… — Я знаю, что ты не причём, Сатин. Тебе не надо ничего говорить, ладно?! — на этот вопрос он явно не ждал ответа. Лишь сильнее обхватив мою шею рукой, коснулся моих губ в сначала лёгком и невинном, а вскоре тесном и страстном поцелуе. И я не могла сопротивляться, и совсем не потому, что не хватало сил, а потому, что просто не хотела. Казалось, этого момента было вполне достаточно, чтобы вдохнуть в меня жизнь. Одна лишь холодная капелька, слетевшая с его взъерошенных волос, сумела остудить то пекло, которое поглощало в моей душе всё.* * *
«Отяготи птице крылья золотом, и она никогда уж не будет парить в небесах». Тагор Р.