a match and a fuse

— Помнишь, когда я сказал, что мы себе накачаем банки? — вздыхает Фил, останавливаясь в середине тротуара и хватаясь за грудь. Дэн улыбается. — Ты имеешь в виду вчера? Да, Фил, я помню. — Мне кажется, я соврал. Я серьезно сейчас умру, — Фил вытирает пот со лба рукавом своей толстовки. На улице ноябрь, а он потеет. Он очень жалеет, что присоединился к Дэну на его утренней пробежке. — Я думал точно так же, когда начал заниматься. Потом станет полегче, — он тоже тяжело дышит, и его кудряшки завиваются сильнее, чем полчаса назад, когда он встретился с Филом. — Немного. — Не станет, если ты мертвый. Каким-то образом, улыбка Дэна становится только шире. — Нам необязательно бегать. Мы можем просто гулять, если хочешь. Мне не нужно качать банки, не в этом дело. Я просто должен делать что-то достаточно физически активное, чтобы получать дозу сладких-сладких эндорфинов. Фил выпрямляется. — Я не хочу тянуть тебя вниз до своего уровня. — Ты не тянешь. Получасовой пробежки мне достаточно. И я, скорее всего, все еще был бы в постели, если бы мне не с кем было заниматься, так что я должен благодарить тебя. — Я очень сильно это ненавижу, но, наверное, это и для меня полезно, — признается Фил. — Я не могу без одышки даже по ступенькам в квартиру подняться. — Ступеньки это другое. Никто не может справиться со ступеньками. Пойдем, а то ты простудишься. — Я уже простудился, — ноет Фил. — Каждая частичка моего тела простудилась. Они идут несколько минут, и, в конце концов, Фил снова может дышать без желания лечь на землю и свернуться в клубочек. — Что ты думаешь насчет йоги? — спрашивает Дэн. Фил стонет. — Ты серьезно? Дэн кивает. — Это не так сложно. Я почти могу встать в позу журавля. — Ты ходишь на занятия или…? Дэн смеется. — Я? Хожу куда-то? Никогда. Я просто занимаюсь у себя в спальне. На YouTube достаточно видео. — Ты гораздо лучше, чем я. Я просто целыми днями просиживаю штаны, играя в Katamari и поедая зефир. — Неправда, — говорит Дэн. — Еще ты делаешь латте и помогаешь Дэниелам следовать их правилам восстановления. — Точно. Я человек с кучей талантов. — О, и еще ты делаешь лучшие фильмы ужасов. Но я все еще надеюсь увидеть этому доказательства, кстати. — Тебе придется очень долго ждать, Хауэлл. — Если бы у меня было что-то настолько же классное, чтобы показать тебе в ответ, я бы показал. — Они не классные, поверь мне, — говорит Фил. — Если они появились с помощью твоего мозга, то они должны быть. Фил тянется рукой к челке, как делает всегда, когда чувствует нервозность или ищет, как отвлечься от наступающей неловкости. Он не знает, что ему на это ответить. Это слишком близко к комплименту, а он никогда не знал, как их принимать. Его волосы влажные и, скорее всего, взлохмачены, так что вместо того, чтобы попытаться поправить пробелы в челке, он зачесывает их назад и открывает лоб. — Мой мозг — бардак, как и все остальное во мне, — говорит он. Дэн внимательно смотрит на него. — Помнишь, когда Рори говорила что-то про тебя и открытый лоб? Фил кивает. — Она никогда не даст мне об этом забыть. — Что ж, она права. Фил нервно смеется. Опять комплимент. Он чувствует неимоверное желание их отрицать. — Я с открытым лбом выгляжу как папа. — Именно. Фил чувствует, как краснеет, физически и интуитивно чувствуя, как вся кровь в его теле приливает к лицу. Дэн смеется. — Прости, дружище. Не стоило мне знакомить тебя со своими странными кинками. — У тебя кинк на пап? — спрашивает Фил, слишком обрадованный тем, что можно перевести тему с его неловкой реакции на эту конкретную шутку Дэна. Он думает, что это в любом случае только шутка. Дэн улыбается и качает головой, закрывая лицо рукой. — Это называется кинк на папочку, Фил, Господи. * — Прости. Я не очень хорошо разбираюсь в кинках. — Все в порядке. Я просто шучу. В основном, — он снова смотрит Филу в лицо, а затем на его волосы. — Но смотрится и правда хорошо. — Не привыкай, — говорит Фил, натягивая капюшон. — Я слишком молодой, чтобы быть папой. Дэн ухмыляется. — Но не слишком молодой, чтобы быть папочкой. Если какая-то кровь в его теле еще не дошла до щек, то сейчас она точно там. — Прости, прости. Дурацкие эндорфины, они делают меня странным. Я жил без них так долго, что мое тело теперь не знает, как их выдержать. — Что ж, тогда пусть привыкает. Я решил, что единственное, что хуже пробежки — когда тебя называют «папой». Так что мы будем бегать, пока не забудем про это слово. — А мы можем заниматься йогой, пока не забудем про это слово? — дрожит Дэн. — Становится слишком холодно для пробежек, а для йоги не нужно даже выходить на улицу. — Я серьезно самый неуклюжий человек на Земле. Ты обо всем пожалеешь, — говорит Фил. Дэн качает головой. — Не. Все будет замечательно. Так проходят их недели — с болтовней, смехом и встречами между длинными сменами в Старбаксе. Они занимаются йогой у Фила в гостиной. Им приходится отодвинуть диван ближе к стене, чтобы освободить место и следовать инструкциям леди в телевизоре. Фил продолжает падать, и Дэн продолжает смеяться сильнее и сильнее с каждым разом, крича «Фиииил, что с тобой не так?!». В конце концов, Фил чувствует, как будто у него болят все мышщы больше от смеха, чем от тренировки, и Дэн с ним соглашается, но настаивает, что это нормально, потому что от смеха эндорфины тоже появляются, а если твои мышцы болят на следующий день, это все равно считается за тренировку. Они играют бесконечное число часов в Mario Kart, Crash Bandicoot, Sonic 4 и Donkey Kong. Фил заставляет Дэна сыграть в Bubble Bobble, и они проводят целый день, свернувшись на диване и пытаясь добраться до сотого уровня, останавливаясь только чтобы попить кофе, поесть или сходить в туалет. Той ночью Фил засыпает, напевая саундтрек, от которого его еще почему-то не тошнит. Каждую ночь он пишет Дэну и говорит «иди спать, ты не должен сидеть в интернете так поздно», и Дэн всегда отвечает «заткнись пап», и в итоге они болтают весь следующий час, пока Фил не говорит «ладно, правда иди спать, я не хочу, чтобы завтра у тебя был плохой день», и Дэн отвечает «хорошо, но ты тоже ложись», и Фил засыпает с теплым чувством в груди, которое становится сильнее с каждым днем. Фил забирает Дэна перед каждой сменой и провожает домой после, вне зависимости от того, темно на улице или нет. Он начинает привыкать проводить много времени у подъезда Дэна, болтая, смеясь и желая, чтобы им не приходилось прощаться. Дэн каждый день выглядит слегка по-разному. Иногда он красит ногти, если у них есть несколько выходных подряд; иногда он носит сережки с цветами, или блестящие тени, или сиреневые носки, или что-то розовое на губах. Иногда он носит черные джинсы с разрезами, или черные круглые сережки, или черные свитера, или мерч Канье. У него всегда кудрявые волосы с сильно выбритыми висками, слегка веснушчатый нос, немного загорелые предплечья и смех, который всегда заставляет то тянущее чувство в груди Фила активироваться. Фил все еще проводит время с Джимми, когда у него получается, и все хорошо — это время, которое он хорошо проводит и которым наслаждается. Он может играть в настольные игры, готовить еду, мыть посуду или просто сидеть на диване и разговаривать со своим другом и засыпать в его руках, не раздумывая слишком сильно, что это означает, что он чувствует и как долго это продлится. Он больше не чувствует опасения, когда приходит домой и видит ботинки Тома на коврике. Ему все еще не нравится слушать, как они занимаются сексом сквозь стены, толщиной с бумагу, но сейчас ему спокойнее, потому что он знает, что Джимми не пытается его заменить. Все еще больно думать о будущем без Джимми за стеной в его спальне, но теперь он знает, что они все равно не прекратят общаться, и это делает каждую вещицу в его жизни немного менее сложной. Он счастлив. Впервые за многие годы он чувствует себя счастливым, хотя ничего особо не изменилось. У него все еще дерьмовая работа, и он понятия не имеет, что делать со своей жизнью. Он все еще не уверен, что Джимми для него значит, и теперь появился еще один потрясающий парень, чтобы добавить в его жизнь немного непонимания. Но по какой-то причине, это приятное непонимание. Веселое непонимание. Оно добавляет его дням дополнительного солнца, дополнительных причин хотеть проснуться и одеться, чтобы идти на работу. — Когда ты собираешься позвать к нам Дэна? — спрашивает однажды утром Джимми, когда они вместе сидят за кухонным столом, пьют кофе, чай и едят горячие булочки, протирая глаза после сна. — Он все время у нас, — отвечает Фил. — Я имею в виду, по-нормальному. Когда я здесь. Фил делает глоток кофе и подозрительно смотрит на Джимми. — Зачем? — Потому что ты проводишь с ним все время, и я хочу нормально с ним встретиться и, может, немного познакомиться? — Я не провожу с ним все время, — протестует Фил. — Не пытайся изменить тему разговора, Филли. Я просто хочу поговорить с твоим парнем. Фил закатывает глаза. — Он не мой парень и ты это знаешь. — Нет, не знаю. Я ничего не знаю. Ты мне ничего не рассказываешь. — Потому что нечего рассказывать. У меня появился друг. Ты должен быть счастлив. — Я счастлив! Я рад за тебя. Но я скучаю. — Я здесь, — мягко говорит Фил. — Я всегда здесь. — Ты другой, — говорит Джимми из-за своей кружки, из которой выходит пар. Его очки немного запотевают, прежде чем он добавляет: — Не в плохом смысле или типа того. Просто другой. Фил пожимает плечами. — Мне весело. Джимми слегка наклоняет голову к плечу. — Ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, правда? Я знаю, что сейчас все не совсем так, как раньше, но я все еще выслушаю от тебя что угодно. Фил смотрит на сонное лицо Джимми. Он прав — сейчас все не так, как раньше. Раньше они как будто были только вдвоем, Фил и Джим против всего света. Они вместе переехали в Лондон совсем без денег и перспектив, и умудрились заполучить вполне нормальную квартиру и превратить ее в почти достойную. Они покрасили все стены в белоснежный цвет, наполнили ее цветами, которые живы до сих пор благодаря Джимми. Они складывали вместе деньги, которыми оплачивали аренду и счета, и иногда даже копили остаток, чтобы покупать хлеб и кофе. Они жили на хлебе и кофе как будто несколько лет. В конце концов, Джимми нашел хорошую работу, завел других друзей и встретил Тома. Он никогда не переставал быть с Филом, но нельзя отрицать, что сейчас их жизнь выглядит совсем по-другому. — Что ты хочешь знать? — спрашивает Фил. — Все. Фил смеется. — Мне нужно что-то поконкретнее. — Я хочу узнать его, Фил. Не веди себя так, будто бы я странный. Я никогда тебя раньше таким не видел. — Каким? Джимми ставит кружку на стол. — Только не сердись. — Я не буду, — слегка непонимающе говорит Фил. — Обещай, — настаивает Джимми. Фил выставляет свой мизинец и Джимми сжимает его своим пальцем. — Ну так каким? — повторяет Фил. Джимми снова берет свою кружку с чаем. — Как будто ты влюбился. Фил ничего не говорит. Он смотрит вниз на крошки в своей тарелке. Не то что бы у него есть, что скрывать. Просто он честно не знает ответа. — Влюбился? — тихо спрашивает Джимми. Фил смотрит на него. — Я… не знаю. Я не знаю, что это означает. Я не знаю, как это должно чувствоваться. Джимми слегка улыбается. — Это все равно больше, чем когда-то раньше, так? Кроме тебя, думает Фил. Может быть. — Наверное, — говорит он вслух. — Это замечательно, Филли. — Это не замечательно. Это ничего не значит. Джимми издает смешок. — Не будь толстолобым. Это прогресс. — Это еще одна вещь, которая заставляет меня запутаться. Это не настолько веселое непонимание, когда он пытается представить это словами тому, кто не особо его понимает. Джимми встает, обходит стол и плюхается ему на колени. — Может, ты заткнешься, пожалуйста? Фил смеется и обнимает Джимми за талию. Господи, как он любит этого парня, думает Фил. Неважно в каком смысле, он просто правда пиздецки любит этого парня. Он прижимается щекой к его груди. — Ладно, хорошо. Прости. — Не будь всегда к себе так строг. Он тебе нравится, и ты нравишься ему, и никто никуда не торопится, так? Фил кивает. — Ты думаешь, я ему нравлюсь? Джимми вздыхает, обнимая Фила за плечи. — Разве я не сказал тебе не быть толстолобым? — Сказал. — И, мне кажется, я еще сказал тебе заткнуться. Фил улыбается. — Сказал. — Шикарно, — Джимми кладет голову Филу на макушку. — В любом случае, он счастливчик. Я надеюсь, он это понимает. Фил не может не представить улыбку Дэна — ту, которая появляется, когда Фил говорит что-то дурацкое или спотыкается об свои ноги, или кусает контроллер после проигрыша пятого подряд раунда Mario Kart. Он думает о том, как Дэн больше даже не спрашивает Фила, будет ли он провожать его домой, или о том, что Дэн — первый, кто пишет ему по утрам, и последний, кто пишет ему перед сном. Он вспоминает выражение лица Дэна, когда Фил усадил его за кухонный стол и заставил его поесть, когда он был слишком болен, чтобы осознать, что ему это нужно. — Мне кажется, он понимает. — Хорошо. Если он будет плохо к тебе относиться, то я вызову его на личный разговор. — Тебе не надо об этом беспокоиться, — мягко говорит Фил. — Я всегда беспокоюсь о тебе, — говорит Джимми. — Я знаю. Это необязательно. Джимми вздыхает и встает. — Мне пора идти на работу. — Ага. Мне пора собираться на работу, — удручающе говорит Фил. — Быть взрослым херово. Я больше так не хочу, — ноет Джимми, поднимая кружку с тарелкой и опуская их в раковину. — Том сегодня останется, кстати. — Хорошо, — Фил все еще чувствует боль, но совсем не такую сильную, какая была раньше. Он идет за Джимми из кухни к входной двери, все еще держа кружку в руках. — Я серьезно, кстати, — говорит Джимми, протягивая руку сквозь рукав куртки. — Пригласи его к нам, ладно? Может, мы устроим, типа, ужин, как двойное свидание. Фил издает смешок. — Я думал, ты пытаешься избежать взрослой жизни, — Фил слегка толкает его рукой. — И я сказал тебе, мы не встречаемся. — Называй это как угодно, — говорит Джимми. — Я подумаю над этим. Я не хочу, чтобы ты заставлял его чувствовать себя странно. Джимми корчит рожу с неподдельным ужасом себе в зеркало. — Я бы никогда!… — Пока, Джеймс. Удачного дня. Увидимся позже. Он допивает свой кофе и принимает быстрый душ, прежде чем одевается во все черное с хитрой парой желтых и зеленых носков, которые он заботливо прячет в черных ботинках. Он отправляет сообщение Дэну, пока идет на работу. Фил: наслаждайся своим лежанием, счастливчик Был грустный день, когда обучение Дэна подошло к концу. Теперь у них были свои расписания со своими собственными сменами. Самое худшее бывает, когда один из них должен работать днем, а другой вечером, потому что в такие дни они совсем не могут поговорить друг с другом или даже увидеться. Он думает, что он почти в таком состоянии, когда он сам себе совершенно не верит, что не может прожить целый день без кого-то, кроме Джимми. Почти. Он удивляется, когда его телефон вибрирует. Фил думал, что он все еще будет спать. Дэн: я спал пока ты не разбудил меня чувак я уснул с телефоном в руке прошлой ночью и видимо перевернулся на него пока спал потому что он только что завибрировал у меня под жопой так что спасибо за пиздецки ранний утренний звоночек Фил: сейчас десять утра Дэн: да Фил: надеюсь, ты не принимаешь свою привилегию как должное. Дэн: совсем нет я люблю жизнь лежа на своей пиздец какой маленькой кровати наслаждаясь звуками своего соседа и девушки которую он привел домой ночью… Фил: знакомое чувство Дэн: че Фил: джимми и том Дэн: оу Фил: ага Дэн: я серьезно хотел бы сегодня работать с тобой вместо того чтобы торчать тут Фил: я тоже Дэн: когда ты заканчиваешь Фил: в полседьмого Дэн: хочешь поделать что-то потом Фил: ага Дэн: ок отлично я попробую снова лечь спать Фил: не лежи весь день в постели. приготовь себе еды, прими душ и попей воды Дэн: ладно пап хорошей тебе смены увидимся после XD Фил: тебе надо прекращать с этим Дэн: только через мой труп дружище Дэн: кстати ты же заберешь меня после работы правда :D Фил: да, но ты должен пообещать мне, что если ты не выйдешь сегодня из дома, то ты позанимаешься йогой или типа того в своей комнате Дэн: я обещаю Фил: ок увидимся вечером