Жив или нет?

— Gut, — Фюрер сняла свои кожаные перчатки и, закинув ногу на ногу, взглянула на нас с Робертом, отбивая какой-то ритм пальцами на столешнице. — Никто не хочет мне рассказать в подробностях, что именно происходило? Не ваши последние похождения. Я про то, что было до того, как ты, — она ткнула в меня пальцем, на мгновение прервав свой ритм. — пришёл к Роберту. — Ну… эм… расскажи вкратце, что было с тобой после… ну… ты знаешь, — Роберт опять нервно прикусил губу. Никогда раньше не замечал за ним такой привычки. — После того, как я свалился со второго этажа, насадившись грудью на торчащую арматуру? Ну, я умер, прогулялся по длинному коридору, встретил хрена с горы, называющего себя Страж, послал его, а потом очнулся в тесном гробу на городском кладбище в уродливом костюме в виде живого трупа. Вроде, ничего не упустил… — я пожал плечами. — Это если всё коротко. А, ещё в метро я встретил Его. Тогда-то он и назначил нам встречу. — Крайне содержательно… — с сарказмом проговорила Фюрер. — Ещё пара вопросов, пока я не отъехала из Ахена обратно. То есть, вы оба хотите сказать, что боги — реальны? — Сказал бы мне кто об этом до сегодняшнего дня, сам бы только похихикал, — Роберт помешивал чай ложечкой, глядя в стол. — Но, судя по всему, да, так и есть. Причём, видимо, все. Потому что встречали мы их из египетской, римской, гаитянской и иудейской мифологий. Не знаю, сколько их ещё там, но, по крайней мере, эти довольно-таки реальны. — Хорошо… — медленно протянула Фюрер. — Глупый вопрос можно? Хорошо, уже задала… Ладно, Стефан, а почему ты всё ещё в куртке? Как бы, двадцать семь градусов на улице… — она изогнула бровь, вопросительно взглянув на меня. — Не знаю почему, но мне очень холодно, — честно ответил я. — Холодно с того самого момента, как я вылез из могилы. К слову, а ты не знаешь, какой идиот решил нарядить меня в этот костюм? — Да, — она рассмеялась. — Я тогда тоже подумала, что ты бы начал громко материться, узнав, в каком костюме тебя решили похоронить. Не-а. Ich habe keine Ahnung. — Фюрер, — я глазами указал на Роберта. — Господи, Стефан, успокойся. Думаю, даже не зная немецкого, Роберт понял, что я понятия не имею. Раздался звонок в дверь, после чего последовала череда тяжёлых ударов. Кто-то очень злой пытался попасть в квартиру, так как стучали явно кулаком. Злой, и чрезвычайно раздражённый. — И кто откроет дверь? — я посмотрел на друзей, которые не совсем меня поняли, судя по их виду. — Для всех, я мёртв. Баба Миля не в счёт, — я заранее понял, о ком хотел заикнуться Роберт. — Она давно не обращает внимания на похороны, если это не её знакомые, которые задолжали ей денег. Для остальных соседей я мёртв, — стук в дверь стал настойчивее. — Так, кто откроет дверь этому нервному человеку? — Я открою, — закатив глаза, пробормотала Фюрер, вставая с табуретки. — Но, если это по поводу того, что мы слишком шумим, то ты, — она ткнула в меня пальцем, — выйдешь, и спустишь их задницей с лестницы, потому что я ещё даже не начинала шуметь. Она подошла к двери, которая продолжала сотрясаться от грозного стука, глубоко выдохнула, после чего отперла замок, открывая дверь. В квартиру тут же влетела черноволосая девушка в тяжёлых армейских сапогах с металлическими накладками на них, одетая во всё чёрное и кожаное. На короткой кожаной куртке красовалась куча металлических шипов, а чёрные джинсы с кучей накладных карманов очень сильно облегали стройные сильные ноги, словно вторая кожа. — И где этот долбоёб? — с ходу спросила она, пролетая дальше по коридору, заглядывая в комнаты. Казалось, её совершенно не смутило наличие крайне удивлённой Фюрер у дверей. — Не твоя бывшая? — шёпотом спросил Роберт, с не меньших охуеванием на лице. — Понятия не имею, кто это, — так же шёпотом ответил я, глядя, как Фюрер буквально вжало в стену за дверью, которую эта незнакомка открыла со всей силы. — Может, если сделать вид, что нас тут нет, она побуянит, и уйдёт? — с надеждой в голосе прошептала Фюрер, наблюдая, как эта леди перешла из одной комнаты в другую, определённо кого-то ища. — То, что я умер, ещё не означает, что мою квартиру можно разносить каким-то незнакомым мне девушкам, — так же шёпотом ответил я ей, после чего откашлялся, привлекая внимание странной девушки, которая только что вышла из второй комнаты и направлялась в сторону кухни, где мы и сидели. — Извините, Вы кого-то ищите? — А! — воскликнула она, увидев нас с Робертом. — Вот где эти два ебаных идиота! А ты, — она взглянула на Фюрера, — я так понимаю, подруга этих кретинов. — Я бы попросил не оскорблять моих друзей, — я охренел от такой чрезвычайной наглости. — Вы в моём доме, так что я попросил бы вас воздержаться от того, чтобы… — Да пошёл ты, со своими просьбами! — девушка влетела в кухню, с размаху села на табуретку, которая жалобно скрипнула, не привыкшая к подобному обращению. — Из-за вас, козлов, мне придётся переделывать кучу документации! — Ты кто, блядь, такая? — в конце концов, не выдержал я. — Хель, богиня смерти. Приятно познакомиться, — быстро протараторила она, скривив улыбку, после чего достала из кармана пачку тонких сигарет, вытащила одну и прикурила. — А вы, два идиота, я так понимаю, Стефан и Роберт. — Здесь не курят, — медленно проговорил Роберт, глядя как богиня нервно стряхивает пепел в чашку с чаем, которую Фюрер оставила на столе, когда пошла открывать дверь. * * * — И что, никто ничего не собирается делать, чтобы её остановить? — Аполлон, находясь в шоковом состоянии, смотрел на шахматную доску. — Локи, ты ничего на это не скажешь? — Хотел бы я посмотреть, как ты собираешься её останавливать, — Хведрунг, чернее ночи, глядел, как его дочь влетела в их игру, руша все его далеко идущие планы. Все боги заворожённо смотрели на доску. Каждый думал, как бы он попробовал остановить Хель, но каждый прекрасно понимал, что сделать этим только хуже. Когда богиня смерти приходит в ярость, лучше просто встать в сторонке, надеясь, что не попадёшь под горячую руку. Более того, каждый помнил, что он задолжал Смерти не один раз, так что лучшим вариантом было не вмешиваться. — Ну… — Творец с подозрением взглянул на бутылку виски, после чего взмахнул рукой, заставляя её исчезнуть. Пить совершенно расхотелось. — Она же согласилась дать нам отсрочку… — он кривовато улыбнулся. — И согласилась, что не будет устраивать сцен, если они сами во всём разберутся. Как и должно быть, она вручила судьбы смертных в их руки, так что нам остаётся только наблюдать…