Приговоренный

      Это было так странно.       Гарри понимал, что нужно сделать и сказать все то, зачем он пришел. У него была серьезная причина для этого. В то же время именно сейчас, когда Драко не выпускал из прохладных рук его ладонь, он ясно понимал, что причина - всего лишь предлог.       Ведь на самом деле, утром, выбирая целый час (это ужасно долго!) одежду, нервно причесываясь и недовольно рассматривая себя перед зеркалом, Гарри хотел только одного – близости Драко. А то, что назначено повторное слушанье его дела, и казнь Люциуса отменена, как будто оказывалось на втором плане…       Но Гарри не был бы Гарри Поттером, если бы допустил такую мысль.       Даже будучи не в силах отнять у Драко ладонь, не в силах перестать пропускать сквозь пальцы тонкие платиновые волосы, струящиеся, словно шелк, Гарри удерживал себя на грани, потому что знал - информация, которую он принес, для Драко очень важна.       Возможно настолько же, насколько для Гарри важно сейчас желание стать ближе.       И Гарри держался из последних сил, даже когда пол уходил из-под ног, когда руки настойчиво тянули слизеринца к себе и своими ладонями Гарри ощущал трепет его дыхания, его живой нерв и страсть.       Поттер держал в голове важные мысли даже тогда, когда губы Драко дрогнули и он прошептал ему куда-то в район ключицы: - Н-не могу больше… Пожалуйста, ответь что-нибудь, как-нибудь… Мне очень трудно все это, Гарри…       Эти интонации пронзили насквозь, словно иглы. Гарри чувствовал, как отзывается в теле каждое слово Драко, как одуряющие волны счастья готовы снести остатки живого разума всего лишь из-за прячущихся серых глаз, из-за дрожащих, нервных ресниц и короткого, рваного дыхания, из-за этой самой дорогой жизни в его руках.       - Мне нужно… - голос Гарри сорвался, он обхватил шею Драко, и касаясь губами его уха, прошептал - Я должен тебе кое-что сказать…       - Что? – напрягся Драко, и Гарри тут же почувствовал, как обреченно упали его плечи. Тогда он крепко сжал их.       - Я безумно скучал по твоей ненависти, Драко, – сказал он, - и с трудом верю в то, что сейчас происходит.       Драко словно ожил и вздохнул, по-прежнему пряча лицо в грудь Гарри, сплетая руки на его талии, весь обращенный в слух.       - Не мучай меня, - прошептал он. От тона, которым были сказаны эти слова, Гарри скрутило в тугой узел и прорвало.       - Люциус жив, Драко! – воскликнул он.       -Ч-что ты сказал? – тот отстранился, вглядываясь совершенно сумасшедшими глазами в глаза Гарри.       - Казнь отменена и назначено повторное слушанье. Послезавтра. – Гарри боялся сейчас только одного – что Драко решит, что желание сообщить об этом было единственной причиной, по которой он пришел сюда.       Но реакция слизеринца была другой - он прижал ладони к лицу, словно хотел сдержать рвущиеся наружу рыдания, и замолчал, а Гарри глаз не мог оторвать от его бледных подрагивающих пальцев. Гарри чувствовал, что его буквально разрывает изнутри от сумасшедшей нежности. Не ожидая, что все это может быть настолько сильно, он молил Мерлина, чтобы заключенная в оковы магия Драко не воскресила вновь свою разрушительную силу.       «Скажи, ну скажи что-нибудь…Только не молчи!» - думал Гарри.       Тогда Драко шепнул что-то, затихнув, словно перестав дышать на мгновение.       - Что? Что ты сказал?.. – тормошил его Гарри, снова притягивая к себе.       «Мерлин Всемогущий, как только создает природа таких, как он? - думал он. - Все в нем совершенно! Драко прекрасен даже усталым и измученным заклятьями, больным или полуживым, нервным, на грани срыва… Какой угодно – он лучший». Гарри безумно хотелось ему сказать об этом. Но это оказалось не такой простой задачей.       Сообщив о повторном слушании, и об отмене казни Люциуса, он наконец отпустил себя и почти сразу ощутил, что изнутри поднимается огромная, плохо контролируемая волна долго сдерживаемых чувств. Они захлестывали, разрушая все бастионы выдержки, которые годами выстраивал в себе Гарри, будучи уверен в том, что его чувства не могут быть взаимными.       Он мучительно ждал хотя бы одного слова Драко, но тот продолжал молчать, лишь грудь его вздымалась и опускалась от короткого рваного дыхания.       - Я тебя… - начал, наконец, Драко и снова замолчал, не в силах продолжить.       - Ненавидишь? – дрогнувшим голосом спросил Гарри, и отнял от лица Драко его ладони.       - Н-нет, - едва слышно ответил тот, и внезапно нетерпеливо приласкался к Гарри всем телом. И это так мощно подействовало, что Поттер едва сдержал стон.       Платиновые волосы Драко щекотали нос, серые, потемневшие глаза смотрели прямо в душу и Гарри, наконец, ответил ему таким же прямым открытым взглядом.       - Я… плохо выгляжу… - смутился Драко, полуспрашивая-полуутверждая.       - Тебе это так важно, - Гарри провел ладонью по его волосам, чувствуя, как дрожат пальцы.       - Почему ты здесь? – спросил серьезно Драко, и вопрос застыл в его взгляде. Гарри не смог ответить.       - Молчишь? Чертов Поттер, - прошептал Драко тепло и одновременно горько. Гарри вслушивался в его голос, как в наяву свершившееся чудо, потому что не бывает таких интонаций у Драко Малфоя.       Какое-то время они сплетались взглядами, словно телами, а потом рванулись друг к другу, не в силах преодолеть притяжение, касаясь сбивчиво, нервно, спонтанно, до тех пор, пока случайно не встретились их пальцы и крепко, страстно не переплелись.       Ладонь у Драко холодная, а сам он натянут как струна и так близко его бледные, нежные губы…       - Для тебя - какой угодно, - горячо шептал Гарри – только, Мерлина ради, закончи свою фразу, Драко.       - Драко… – повторил Малфой и глаза его наполнились слезами.       - Ты плачешь? Почему? – Гарри штормило не меньше.       Тогда Драко оттолкнул Гарри и заговорил безостановочно, сбивчиво, испуганно, зло и одновременно нежно, умоляюще - уговаривая, требуя.       - Почему? Ты спрашиваешь меня – почему?! Ты - гриффиндорский тупица! Я, Мерлин тебя заавадь, уже не знаю, как вообще мне дальше… без… тебя… быть… Я здесь, среди магглов, Мерлин, латынь преподаю тупым студентам, а ты! Ты! Как ты мог, Поттер?!. Под обороткой - ко мне… Как ты мог?! Гарри… Я… тебя…       - ЧТО, Драко, что?! – Гарри сам готов был разрыдаться.       - Я тебя боюсь! – выкрикнул тот и отвернулся.       - Ты? Боишься? Не верю, прости, - губы Гарри задрожали, а Драко заговорил снова, на этот раз сдержанней и серьезней.       - Я никогда не врал тебе. Когда ненавидел – не врал. Когда в течение пяти курсов в Хогвардсе продолжались наши столкновения – не врал тоже. Гарри, я не сразу понял, что вот это все не имеет отношения к ненависти. Мерлин, можешь ли ты понять, что меня колбасит только от того, что я вижу издалека твою мантию, или угадываю силуэт в компании гриффиндорской банды?!       А еще Уизли. Ты же жениться собрался… Я это знал. Все этого ждали. А я боялся и ждал, потому что… Я… ненавижу… тебя! Я… люблю тебя… Мерлин, это так мучительно! Я устал, просто устал. – Драко снова закрыл лицо руками и замер.       Гарри был настолько потрясен и счастлив, что, словно оглушенный, не понимал – не сон ли это. Драко Малфой что-то сказал о любви? К нему? Мерлинову ублюдку Поттеру???       - По…втори, пожалуйста – облизнув губы сказал он, и приблизился к Драко, второй раз отнимая его ладони от лица. Но тот сам опустил их, словно сдался, и горько спросил.       - Зачем, Гарри?.. Зачем повторять?       - … мне как-то до того не верится, что…       Драко закатил глаза. О, эта смесь слизеринской надменности, обезоруживающей нежности, искренности и нервного сбивающегося шепота! Гарри настойчиво обнял его, притянув к груди.       - Повтори, Драко…       - Мерлин, как это звучит, - с легкой истерикой в голосе усмехнулся Малфой, - Гарри Поттер назвал меня по имени - рехнуться можно.       - Слизеринский ты змей! Не увиливай! Повтори, я не верю тебе – Гарри уже почти кричал. Тогда Драко ответил ему, смирившись, решившись на все.       - Мерлин и Моргана… Гарри. Я. Люблю. Тебя.       Гарри показалось, что что-то огромное и мощное взорвалось совсем рядом. И это что-то сломало все внутренние барьеры.       - Я не женат, Драко. И не собирался. – ответил тихо Гарри.       - Почему?.. - за этот полный надежды вопрос в его глазах Гарри готов был умереть.       - Потому что ты… Мой змей.       - Я… твой ? - Драко скользнул языком между его губ, вынимая душу медленным поцелуем, и Гарри понял, что плачет, когда Драко стал сцеловывать слезы и повторять его имя, прикрывая от нежности глаза.       Гарри отвечал, раскрывая губы, впуская в себя горячий, настойчивый язык, пробираясь ладонями под одежду, теряя волю от прикосновений к коже Драко, чувствуя под пальцами живое бьющееся сердце. И он говорил ему о любви. Слова рождались сами из глубины истерзанного сердца Героя.       От каждого слова, оброненного вполголоса, иногда не высказанного до конца, а лишь угадываемого, Драко открывался все больше. Все настойчивей, откровенней становились ласки, и он шептал между поцелуями, задыхаясь, стремясь к Гарри всем своим существом: - Я… твой, Гарри… Я твой… Даже если… ты… тысячу раз… женишься…