Приговоренный

      Драко проснулся среди ночи от того, что Гарри нет рядом. Он не слышал, как ушел Поттер, но физически ощутил пустоту и встревоженно привстал на кровати. Липкий детский страх охватил его. Драко показалось, что Гарри никогда не было в этой квартире, а он по-прежнему сходит с ума от одиночества и теперь одержим видениями. Но это были лишь неприятные мгновения, пока Драко не обнаружил оригинальное послание, оставленное Поттером прямо в воздухе.       Слова сообщения состояли из огромного количества маленьких сверкающих звездочек, которые колыхались в воздухе, словно паутина.       «Драко, мне нужно срочно вернуться. Не могу передать, как мне жаль уходить от тебя вот так, среди ночи, но я должен – сегодняшний день слишком важен. Я не стал тебя будить – тебе необходимо хорошо выспаться. Утром в 10.30 за тобой придет сопровождающий, будь готов, и ни о чем плохом не думай. Все будет хорошо. Целую тебя. Гарри».       - Ты как всегда смотался по своим геройским делам, Поттер – прошептал Драко, толкнул ладонью слова «Целую тебя. Гарри», и они заколыхались в воздухе перед ним, словно задышали. Драко закрыл глаза, улыбнулся и нырнул лицом в мириады магических звездочек.       Они щекотали нос и веки, и, прикасаясь к коже Драко, с тоненьким писком исчезали. Драко в это время вспоминал вчерашний вечер, когда морально вымотанные друг другом они повалились на ковер перед камином и до одури целовались, не в силах больше ничего друг другу объяснить. А потом Драко за руку потянул Гарри в спальню и там, нависая над ним, увязая в темнеющих зеленых глазах, сошел с ума настолько, что заставил Поттера кончить, не раздеваясь.       Он вспоминал, как застыли от волнения его пальцы и, дернув застежку на аврорских военных штанах, он испугался, что прикосновения холодных рук будут неприятны Гарри и сразу обхватил губами открывшийся его взгляду напряженный член.       Драко толком не успел даже разглядеть его, настолько сильно было желание коснуться… Руками сквозь одежду он прижал бедра Гарри к покрывалу (они даже расстелить постель не успели!) и вложил всю свою душу, всю нежность и страсть в то, что и так было одним из высших искусств Драко Малфоя.       О, те из магов, кому довелось быть осчастливленными минетом Драко в дни его нелегальных ночных загулов в скандальные кварталы Хогсмита уж точно никогда не забудут этого!       Драко обожал вытягивать из парней всю душу, добиваясь умоляющих просьб, полнейшего подчинения и покорности, откровенных стонов и криков наслаждения, иногда даже слез… Но в этот раз было все совсем не так.       Драко сам едва не стонал от одной мысли, что прикасается к Гарри, от удивительного вкуса его горячей, возбужденной головки. Он боялся случайно сделать что-то не так, но, когда Гарри запустил пальцы в его волосы, и чуть выгнулся навстречу, издав едва слышный стон, когда услышал тихий сбивчивый шепот: «…Драко, с-солнышко… мое…», Драко кончил в мучительном молчании с острой вспышкой света под веками, ни на мгновение не отпуская Гарри, не прекращая ласк.       И каково же было счастье наблюдать пик наивысшего наслаждения Героя!       Гарри предупреждал, но Драко все равно не отпустил его из кольца своих губ. Он сделал несколько полноценных глотков горячей вязкой жидкости, и без сил остался там, в паху Гарри, втягивая носом его запах, пряча слишком близкие, и как ему тогда казалось, неуместные слезы.       Но Поттер даже сейчас оставался Поттером – он подтянул его руками к себе на грудь и заставил смотреть в глаза.       О, эта гриффиндорская дотошность – Гарри хотел знать всю суть, до самого ее зерна, а Драко от обилия острых переживаний едва не лихорадило.       Но никогда ему не забыть потрясенной улыбки Гарри, его смущенного покачивания головой, а потом – невозможно теплых присваивающих объятий, в которые Драко провалился всем своим существом, отпустив себя.       А непонятный, непостижимый Поттер шептал ему прямо в точеное ухо: «Не плачь, Драко. Ты мой… мой змей… Я всегда буду рядом».       «Ага - жди, – думал сейчас, улыбаясь Драко, - свалил при первой же необходимости. И что-то мне подсказывает - так будет всегда…»

***

      Ранним утром он позвонил хозяину квартиры и предупредил, что уезжает на пару дней. Он почему-то был уверен, что вернется сюда, и потому не стал собирать все вещи, прихватив лишь самое необходимое в небольшой саквояж.       В 10. 25 он, переодетый в мантию, стоял перед камином не имея представления, кто сейчас выйдет из него. Но ничего неожиданного не произошло. Его снова сопровождала Гермиона Грейнджер. «Или может быть уже Забини?» - думал Драко, вспоминая старого друга.       Малфой молча кивнул ей, и спустя несколько секунд головокружения и хаоса они оказались прямо на площади перед зданием суда.       Драко аж передернуло от мрачных воспоминаний - он замер на месте, не в силах сделать ни шагу. Из оцепенения его вывела Гермиона, положив ему руку на плечо.       - Иди, Драко... Все хорошо будет - негромко сказала она.       - Почему ты так назвала меня? – спросил он побледневшими губами, чуть надменным тоном.       - Ну, я всегда знала, как тебя зовут. Потом, как мне кажется, не только я теперь тебя буду так называть… - улыбнулась Гермиона. Драко недоверчиво посмотрел на нее и, внезапно отвернувшись, пошел в здание суда.       Гермиона смотрела ему вслед и видела, - чем ближе подходил к зданию суда Драко, тем прямее становились его плечи, уверенней походка, выше подбородок. Она подумала, что трудный характер Драко Малфоя, всего лишь внешний барьер, чтобы никого не подпускать близко.       Но зачем он ему, такой уж сложный? Что ему внутри себя так рьяно защищать? Зачем заставлять всех вокруг думать, что он отвратительный слизеринский гаденыш, если на самом деле все совсем не так?..       - На самом деле в нем есть то, чего нет ни в ком из нас, - сама себе шепотом сказала Гермиона, поняв, наконец, почему его так любит Гарри. Ведь Гарри действительно любит Драко. Она вздохнула и аппарировала прямо в зал суда.       Никого из Малфоев еще не было видно. Публика гудела, зал был уже полон и по-прежнему продолжал наполняться – все хотели знать, зачем назначено второе слушание по делу Малфоев.       Слухи о том, что его инициировал Поттер, создавали интригу - журналисты заняли все первые ряды и прытко пишущие перья летали в воздухе сталкиваясь друг с другом и создавая суету. Наконец судьи Визенгамота заняли свои места и поступил приказ привести подсудимых.       Тут произошло то, что привело Гермиону в сильное смятение.       Дело в том, что Люциуса и Нарциссу Малфоев привели с одного конца зала, а Драко – с другого. Причем супруги Малфои заняли свои места первыми. Только после этого на другом конце зала открылись двери и вошел Драко, сопровождаемый аврором.       Когда Драко увидел у противоположной стены своих родителей, его глаза распахнулись, он чуть не запнулся. И Гермиона сразу как-то очень чутко поняла, что может сейчас произойти - ужас закрался в ее сердце холодной слизеринской змеей.       Она буквально увидела, как аж покраснело ожерелье на белой шее Драко, как он побледнел от боли – наверное, это был самый сильный из всех пережитых им ударов собственной магии...       В этот момент Гермиона засомневалась – действительно ли Гарри сказал Драко о том, что приговор для Люциуса отменен? А вдруг в порыве чувств он просто забыл об этом?       Да нет!       Все было проще – они ОБА забыли обо всем вчерашней ночью, когда Гарри так долго не возвращался. Именно Гермиона ждала его в эту ночь, поскольку было еще одно важное дело, которое они с Гарри должны были обязательно закончить до начала повторного слушания.       В первый раз Гермиона сильно пожалела о том, что не вмешалась – ведь она могла предупредить Драко еще полчаса назад, когда они расстались перед зданием Визенгамота!       Когда Драко рухнул на пол, как подкошенный, Люциус и Нарцисса рванулись было к нему, но авроры удержали их. Гермиона вскочила со своего места и, наплевав на недовольные окрики судей, поспешила к Драко. Был только один способ помочь ему сейчас - снять ожерелье.       Под общий шум, свист, непрерывный стук судейского молоточка по столу она бежала вниз со своего места на самом верхнем последнем ряду мест для заседателей, перепрыгивая через ступени. Но она не успела пробежать и половины пути, как в помещении сверкнула короткая молния и прямо рядом с Драко оказался Поттер.       Лишь увидев его, Гермиона с досадой вспомнила, что ей не снять ожерелья, и Гарри тоже не сможет это сделать, потому что по закону, Драко может освободить от него только представитель судейской коллегии, в случае если обвинения будут сняты.       Она видела, как Гарри присел на колени и расстегивает на груди Драко мантию. Что он собирается делать? Как он может смягчить сейчас магический удар, когда кровь Драко заливает пол?       Однако, появление Поттера заставило всех замолчать. Даже судьи прекратили возмущаться нарушением правил. Все словно окаменели, потому что Герой магической Британии, знаменитый гриффиндорец стоял сейчас на коленях перед осужденным слизеринцем Малфоем. Гермиона могла себе представить НАСКОЛЬКО невероятным это выглядело для всех.       Его ладонь легла Драко на бледный лоб, покрытый испариной, а вторая накрыла раскаленное ожерелье. Лицо Гарри исказилось гримасой боли, но он не отнимал ее. Потом Гарри заговорил на Парселтанге, с легкой нервной ноткой растягивая шипящие. Он шипел словно ядовитый змей и рука его, лежащая на ожерелье Драко, ощутимо дрожала. Внезапно он замолчал.       Тысяча глаз смотрели сейчас на него, замерев. Родители Драко, судьи, Гермиона, Рон, все семейство Уизли, целая толпа любопытных, журналисты с колдокамерами…       На глазах у всех Гарри наклонился к Драко и поцеловал в губы.       Зал дружно ахнул.       Гермиона зажмурилась на секунду, но, когда открыла глаза – поцелуй еще длился, и это было настолько красиво, что она засмотрелась.       Сколько это длилось, никто не смог бы определить, но Драко, наконец, вздрогнул и очнулся. Он изумленно оглядывался вокруг, попытался встать, но поскользнулся в собственной крови и Гарри подхватил его под руку.       Гермиона увидела насколько он растерян, как покорно доверяет Гарри, не вырываясь, не пытаясь сделать вид, что он сильный и сам прекрасно справится "безо всяких Героев".       Она увидела, как Драко посмотрел на Гарри и чуть грустно улыбнулся, как потрогал свою шею и, справившись со слабостью и болью, занял-таки свое место. Гарри еще раз посмотрел в его глаза, словно спрашивая: «Ты в порядке?» и Драко одними глазами ответил «Да.».       Гермиона физически ощутила их ментальный обмен. И это было удивительно. Никогда раньше не стал бы Драко Малфой вести ментальный диалог с Поттером. Она еще много чего смогла бы понять и почувствовать, если бы не ударил молоточек судьи и не начался процесс - весь зал слушал, что говорит Гарри.       А Гарри во всеуслышанье заявил о том, что обязан жизнью Нарциссе Малфой, что Люциус виноват только в том, что пытался защитить свою семью настолько, насколько это было в его силах в предлагаемых обстоятельствах.       Да, он с самого начала заблуждался, но заблуждение – не преступление. Не мог Люциус Малфой предположить каковы истинные намерения Лорда Воландеморта, но всегда и во всех ситуациях думал о том, как защитить Драко и Нарциссу.       Да, Гарри не снимает с Люциуса всей тяжести вины, но и приговаривать его к поцелую Дементора считает чрезмерной мерой.       Гермиона наблюдала, как потрясенно слушал все это Люциус, видела, как измученный Драко уронил голову на руки и не поднимал ее, пока Гарри не заговорил о нем, видела, как Нарцисса не сводила глаз с сына...       Может быть сейчас она, наконец, поняла, что любит его?       - А Драко Малфой.. – Гарри вдруг замолчал, и Драко поднял бледное лицо.       Это было ужасное зрелище – кровь Драко стекала по рукавам, он смотрел на Поттера серыми почти черными от боли глазами, но взгляд этот был прекрасен.       Прекрасен был и сам Драко – Гермиона только сейчас увидела непривычный свет в его глазах. Она видела, что раненый Драко смотрит на Гарри с надеждой и такой невыразимой нежностью, что у нее защемило сердце. В свете последних событий она могла предположить такое, и тем не менее – Гермиона была шокирована искренностью этих чувств.       - Драко Малфой спас мне жизнь дважды. Первый раз – в Малфой–мэноре. Тогда Лорд едва не убил меня, когда я потерял сознание от брошенного им заклятья. А второй раз… – Гарри замолчал, не договорив, опустил голову, потом вскинул подбородок и закончил.       - Думаю, и одного раза достаточно. Я все сказал.       Судьи удалились для принятия решения. В зале было тихо, лишь краем глаза Гермиона уловила какое-то движение со стороны семейства Уизли. И точно – это Джинни покидала зал. В какой-то степени Гермиона была солидарна с ней – не стоило ей наблюдать все это.       Судьи вернулись быстро, и их решение на этот раз никого уже не удивило – одно защищающее свидетельство Поттера было весомей десяти обвинительных. Драко и Нарцисса были полностью оправданы, а Люциусу заменили приговор на год тюрьмы и разрешили побыть один день с семьей, перед тем как отправиться в Азкабан.       Малфои были настолько потрясены резкой переменой в собственных судьбах, что обреченная покорность на их лицах сменилась неподдельной радостью.       Нарцисса плакала, склонив голову на плечо мужа. Он гладил ее по спине дрожащей ладонью, пытаясь успокоить, и не сводил глаз с Драко, который тоже смотрел на него. Разделяющее их расстояние совсем скоро должно было исчезнуть, нужно лишь избавить Драко от ненавистного ожерелья. Гермиона ждала – кто же сделает, наконец, это?       - Разрешите мне, Ваша честь - услышали все негромкий голос Гарри, обращенный к судье. Наверное, это был первый раз, когда коллегия судей пошла на нарушение протокола - Гарри наделили полномочиями для снятия ожерелья Барри Златоустого. Послышался удар судейского молоточка, и Гермиона увидела, как он направился через весь зал к Драко, приблизился к нему, и в этот момент вновь почувствовалось то, что Гермиона замечала и раньше.       Стоило Гарри приблизиться к Драко, как резко повышалась его магическая мощь. Уж кто-кто а Гермиона чувствовала это как никто другой.       Гарри попросил Драко встать и наклонить голову. Драко встал пусть и с трудом, но с достоинством. Светлые волосы упали вперед, открывая окровавленную шею. Гарри шепнул что-то и замер, когда ожерелье скользнуло ему в руки.       Он был потрясен тем, что увидел.       Нежная шея Драко была покрыта глубокими шрамами – зажившими и не очень, не говоря уже о совсем свежих, сегодняшних, еще кровоточащих. Драко не поднимал головы, и Гарри видел, что ему плохо.       - Гермиона! – рявкнул Поттер, и девушка бросилась к ним.       - Отнеси это, пожалуйста, - сдержанней сказал Гарри, после чего молча обнял Драко и оба исчезли с едва слышным хлопком аппарации.