***
Эйвери заказал такси до Церкви Святой Троицы в Верхнем Вест-Сайде, поэтому они со Скаем добрались до места прощания за каких-то десять минут. Всю дорогу Скай лежал на заднем сиденье с закрытыми глазами, концентрируясь на дыхании. Пытался совладать со своим отчаянием, со злостью на Эйвери, водителя такси, случайных прохожих, весь город и Вселенную, которые так жестоко обошлись с Робином. Скай вышел из авто и посмотрел на людей перед дверьми, их было человек сорок в черной верхней одежде и со свободными для хлопков по плечам руками. Сжав кулаки, Скай с удовлетворением почувствовал, как кожа начала гореть. За последние несколько дней его руки обзавелись десятками таких ранок, которые Скай, вопреки привычкам, ничем не обрабатывал. Если подхватит инфекцию и умрет, так тому и быть. — Ну что, ты готов? — Эйвери положил ладонь ему между лопаток. — Нет. Идем. Около дверей Скай увидел Джину в черном пальто, свитере и юбке-карандаше, молча кивнул ей, опасаясь, что если откроет рот, то уже не сможет остановиться. И тогда он наговорит лишнего им всем. Ведь Скай вообще не хотел ехать на похороны. Эйвери его заставил со своими «у тебя не будет другого случая», «ты же потом будешь жалеть об этом». Остановившись у последних деревянных лавок, Скай посмотрел на портрет Робина, установленный на возвышении. Улыбающийся красивый мужчина, очень похожий на образ, который Скай хранил у себя в голове. — Пойдем поближе сядем, да? Скай позволил Эйвери отвести себя на место, будто ребенка. Эйвери так стремительно появился в жизни Ская и так своевременно, чтобы помочь ему пройти через это испытание и не сломаться раньше времени. Хотя и невербально, но Скай был благодарен Эйвери. Тот мог бы по восемь часов общаться с журналистами ежедневно и кормить новыми видео армию поклонников на ютубе, однако свободное время он посвящал Скаю, устраивался с ним рядом и смотрел своими невероятными глазами. На второй скамейке сидел Эли, он пожал руку каждому из них. — Как ты, держишься? — Нет, — пожал плечами Скай. — А ты? Чуть улыбнувшись, Эли потрепал его за плечо, а потом перегнулся, чтобы достать до Эйвери. — Больше угроз не было? — Э-э-э, нет, — сразу же сказал Эйвери. Скай в замешательстве повернулся к нему: — Каких еще угроз? Боже, Эйвери… — Все нормально. Мне годами присылают такие угрозы. Сейчас их стало… немного больше. Но это и понятно, у президента много друзей. — Если ты в опасности, то почему до сих пор ничего не сделал? — воскликнул Скай. — Иди в полицию, пусть к тебе приставят детектива или… — Потише, ребята. — Я не в опасности, — закатил глаза Эйвери. — Хватит об этом, пожалуйста. — Я не могу потерять и тебя тоже! — Что? — нахмурился Эйвери. Выдержав его долгий взгляд, Скай со злостью отвернулся. Перед ним встал образ Робина, который тоже выбросил из головы угрозу со стороны Фрэнсиса, а вслед за этим Скай вспомнил и свои грехи. Как мало он сделал, чтобы Фрэнсису не удалось воплотить свой план. Он искоса посмотрел на Эли, такого жалобного, такого траурного. Чертов лицемер. — Привет, ребята, — к их лавке подошел Алекс. Потом с каждым из них лично поздоровалась Джина. Наконец, Лорелайн заняла место на краю, почти не смотря по сторонам. Священник начал говорить, а взгляд Ская прикипел к маленькому окошку, через которое в церковь проникал свет. «Это хорошо, — подумал про себя он. — Будто ты где-то рядом с нами, чувствуешь, слушаешь». Он вытащил руки из карманов и посмотрел на красные отметины от ногтей. Первой речь произнесла Эшли. — Он был моей отдушиной на протяжении всех этих лет. У Робина была сложная юность, он рано повзрослел, лишился отца и брата. Бывает так, что люди становятся злыми и жесткими после таких травм, но только не он. Только не мой мальчик, мой свет, — сказала она. Скай поднялся с места неожиданно для себя самого, когда с возвышения спустился друг детства Робина по имени Альберт. Он почувствовал, как волосы на затылке зашевелились от всеобщего внимания, но не остановился, а двинулся между рядами к пролету посередине. Он так много хотел сказать, но боялся, что разозлится, а с другой стороны — опасался произнести лишнего. Где-то позади сидели отец с Мэри, и Скай думал, что отец и слова из себя не выдавит даже в такой день. Идя к небольшой стойке, установленной специально для прощальных речей, Скай ощущал поддержку лишь одного человека. Эйвери. Он поднялся по ступенькам и повернулся к залу. Нашел среди сидящих Эйвери и после его кивка немного расслабился. Прочистив горло, Скай поднял глаза. — Все, кто был здесь до меня… они прощались. Логично, это ведь церемония прощания. — На его лице появилась нервная улыбка. — Мы говорим, что похороны — это прощание, возможность отдать дань уважения, проводить в последний путь. Но что делать тем, кто не может попрощаться? Что делать людям, которые не могут отпустить Робина? Шумно выдохнув, Скай замолчал. Он вцепился в деревянную стойку, посмотрел на портрет Робина. — Я не хотел приходить. Потому что я не прощаюсь. Но… Но другой возможности у меня, кажется, не будет. — Слезы заблестели на его глазах. — Поэтому… Робин, я надеюсь, ты меня слышишь. Надеюсь, что ты счастлив, где бы ты ни был. Я скучаю. Я злюсь. Ты бросил всех нас здесь сейчас… Злыми, потерянными. И боль не уйдет никогда, верно? Быстро утерев лицо, Скай опустил глаза вниз. Он был первым, кто позволил себе такие слезы, они бежали по его лицу и капали на деревянную подставку между его ладонями. — Это ужасно — жить сейчас без тебя и привыкать, и… На самом деле, я не думаю, что боль когда-нибудь станет слабее, потому что такие утраты невозможно чем-то… — Его пальцы затряслись, и скрученный лист бумаги с черновиком прощальной речи с громким шуршанием упал на пол. — Робина невозможно заменить, понимаете? Он один такой, и я схожу с ума без него… Когда Скай снова посмотрел в зал, он увидел Эйвери, идущего к нему. — Тише, тише, ты молодец, — сказал тот, взял Ская под руку и помог ему вернуться на место. Лорелайн показала ему большой палец. — Проблема в том, Робин, что я боюсь тебя забыть. А с другой стороны, я боюсь, что этого не случится, — начал свою речь Ким. — Когда такие люди приходят в нашу жизнь, все меняется. Жизнь делится на до и после, и ты уже не можешь смыслить себя без этого человека. И я не могу. — Ким достал из кармана маленькое колечко с черной полоской и надел его себе на палец. — Это… кольцо Робин подарил мне однажды вечером, когда мы вместе готовили ужин, подражая героям романтических комедий. Он рассыпал муку, вымазал меня в ней и выглядел абсолютно счастливым. Тогда я подумал, что, должно быть, он моя судьба. И я до сих пор так думаю, а это кольцо — одна из немногих вещей, оставшихся от него. Поэтому я буду его носить.***
На поминки Ким приехал одним из первых. Он решил, хотя и без спроса Эшли, помочь ей с организацией, но когда вошел в дом, то увидел, что она все и без него успела. — Не спала с четырех часов утра, — коротко пояснила она и пропустила его в дом. Ким уселся на диван и успел выпить с ней еще по две чашки крепкого кофе, прежде чем в двери постучали. Пришла подруга Эшли и несколько соседок, они тут же принялись расставлять еду и отодвигать кресла подальше. Сказали Эшли, что она может ни о чем не волноваться, сидеть в уголке и наблюдать. Выслушав их, Эшли склонилась к Киму и негромко прошептала, что больше всего на свете хотела бы пойти наверх и поспать. — Красивое у тебя платье, — заговорил Ким, когда соседки переместились на кухню. — Да, я решила, что сегодня не буду надевать черное. Лучше выберу платье, которое мне купил Робин. — У него всегда был отличный вкус. Дождавшись, пока Эшли отвернется, Ким рассмотрел ее повнимательнее. Он безбожно врал. На самом деле Эшли будто иссохла за такой короткий срок. Платье уже не казалось ей по размеру, щеки запали и губы истончились. Потом взгляд Кима переместился на коробку, которая с тех самых пор, как они выбирали фото Робина, лежала на столе. Он поднялся, доковылял до нее и открыл. Взял фото, на котором Робин обнимал своего отца. Вот у кого Робин унаследовал и волосы, и глаза. А нос — изящный, как для мужчины, — подарок матери. Ближе к двенадцати Ким подпер двери старой парой обуви, чтобы Эшли не приходилось каждый раз вставать и открывать их. Людей было очень много, но почти никого из них Ким не знал. Дети, с которыми Эшли занималась до всего этого, мгновенно обсели ее, ограждая от нежелательного внимания. Увидев, что Эшли находится в относительной безопасности, Ким побрел через море людей в поисках Эли. Поминки — не лучшее время, чтобы начинать такие разговоры, но Ким решил сосредоточиться на этом, чтобы не думать о том, что Робин умер. — Эли, надо поговорить. — Ким нашел его у стола с пирожными, беседующим с Алексом. — Так говори. — Наедине, — он многозначительно посмотрел на Алекса, и тот кивнул. Юридически Эли все еще представлял интересы Робина, а значит, Киму было о чем с ним посплетничать. Они отошли под лестницу, подальше от свободных ушей. — Я пойду в полицию и расскажу им о Фрэнсисе Боннэ. — Что? Мы же договорились оставить все как есть. — Это вы договорились, — Ким ткнул его пальцем в грудь. — Как можно оставить все как есть? Убийца гуляет на свободе, человек, ответственный за смерть Робина. — Но… мы ведь договорились не показывать это грязное белье людям… — Думаешь, я не знаю, что ты делаешь? — сощурился Ким. — Сейчас вы с Эйвери думаете только о деле. Сейчас, когда Робин жертва, а для Эйвери все так выгодно повернулось, ты решил махнуть рукой на справедливость. Но я на это не подписывался. — Окей, ты хочешь пойти в полицию… — Мы должны придумать план. Ты мне нужен. Придумаем для Фрэнсиса другой мотив, у него все равно нет доказательств против Робина. — Ты так в этом уверен? — Я готов рискнуть, — выпятил подбородок Ким. — Хорошо, ладно. Эли заглянул ему за спину, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей. — Давай поговорим об этом после поминок, — предложил он. И, не дождавшись ответа Кима, потрепал его по плечу и пошел в направлении стола. Посмотрев ему вслед, Ким устало прикрыл глаза.***
Лорелайн хватило только на то, чтобы выдавить из себя стандартное сочувствие перед Эшли, и теперь, с горячим от стыда лицом, она быстро шла на кухню, подальше от всех. Мама Робина так хорошо отнеслась к ней, и Лорелайн не хватило смелости рассказать, что месяц назад именно она направила Фрэнсиса на след Робина. Как бы там ни было, а она не желала ему смерти. Тот факт, что Итан выкарабкался, а Робин умер, не приносил ей ни удовлетворения, ни чувства справедливости. По незнанию она помогла Фрэнсису воплотить его безумный план в жизнь. Как итог — Робин мертв, Ким пережил анафилактический шок, а еще несколько людей вынуждены были обратиться к медикам. Она и в страшном сне не могла подумать, что ее действия приведут к такому. Лорелайн тихо извинилась перед мужчиной со светлыми волосами, обходя и его, и стол с пирожными и картофельными чипсами, едва не натолкнулась на людей, которые несли поднос с хот-догами и отказалась от предложения попробовать свежий гамбургер. От запаха еды ее начинала мучить тошнота. Лорелайн открыла двери кухни, думая, что сможет побыть там одна, и едва не налетела на Ская Найта. Он тоже вздрогнул, отстранился, и когда у Лорелайн на языке уже крутилось извинение, она заметила, что перед ним на столе лежит ее телефон. — Извини, я… — начал он, увидев, куда она смотрит. — Ты… что? Лорелайн взяла смартфон и засунула его в карман. Она старалась обращаться со Скаем очень осторожно, ведь он был в стрессе. И даже тот факт, что он рылся в ее телефоне, не стал для нее достаточно веской причиной, чтобы нагрубить. — Я подумал, что это мой телефон… — Разве у тебя такая модель? — Нет. — Скай продолжал смотреть на нее в упор. — Но у меня новый телефон. Купил его, знаешь… Новая жизнь, новый телефон, и все такое. — Как вариант, можно еще сделать новую прическу. Она заметно расслабилась. Улыбнулась ему понимающе. В конце концов, ей не хватало Ская все это время. Она множество раз порывалась позвонить ему или написать, но боялась, что он обвинит в смерти Робина ее. Так что сейчас она воспользовалась возможностью поговорить с ним. Но первым возобновил диалог Скай. — Что будешь теперь делать? — спросил он, выводя пальцем узоры на столешнице. — Вообще? — С Итаном. — А, — кивнула она. — Если честно, не знаю. — Ты узнала, куда его перевез брат? — Да, конечно. А почему ты спрашиваешь? — Потому что не хочу думать о своих проблемах, подумаю о твоих. «И когда я стала такой подозрительной?» — сама себе удивилась Лорелайн. Поудобнее усевшись напротив Ская, она заговорила: — Они в Вашингтоне. Итан в клинике «Сентури Паулс», я почитала в Интернете, она профильная, для восстановления пациентов, переживших травмы головы. И я уверена, что Вашингтон Фрэнсис выбрал не случайно, в этом городе есть большой офис одной из ЧВК. Она не ожидала, что Скай ее похвалит, но все равно ощутила укол разочарования от его простого кивка. — Ладно, Лорелайн, я уже пойду… — Скай слез со стула и заметил, что на пол упали салфетки. Наклонившись, чтобы взять их, он выронил на пол какой-то сверток. Небольшой предмет кто-то любовно упаковал в желтую бумагу. Лишь секунду Лорелайн колебалась, стараясь рассмотреть, что там внутри. Потом она узнала в свертке пистолет и ахнула, приложив ладони ко рту. — Никому об этом не говори, — сразу же сказал ей Скай. Теперь его глаза, широко открытые, выдавали весь ощущаемый им страх. — Зачем тебе пистолет? — Скажешь им, и я расскажу, кто помог брату Итана выследить Робина, — зашипел Скай. С него мгновенно спала маска доброжелательности. И теперь он казался Лорелайн едва ли не сумасшедшим. Она молча проследила за тем, как он спрятал пистолет обратно. — О боже, ты задумал убить себя? — Ничего более умного придумать не смогла? — фыркнул он. — Нет, конечно. Бросив на нее последний пристальный взгляд, Скай боком попятился к заднему входу, схватил свое пальто и выпорхнул на улицу. Оставив Лорелайн с недоумением на лице и в душе. Она нашарила телефон, и в мозгу вспыхнула догадка: Скай не собирался стрелять в себя. — Черт, какая же ты тупая, Лорелайн, — хлопнула она себя по лбу. — Он взял у тебя телефон, он достал где-то пистолет, он спросил тебя, где найти Фрэнсиса… Твою мать! Сжав голову руками, Лорелайн застыла в приступе отчаяния. Потом ринулась к выходу, но Ская нигде не было видно. Набрала его номер, но телефон оказался отключен. Лорелайн ощутила приближающуюся панику, чувство бессилия, а в мозгу как по команде начали появляться картинки: Фрэнсис, убивающий Ская точно так же, как и Робина, тело Ская, плачущая Лорелайн, снова похороны, снова поминки… Ну уж нет. Лорелайн решила любым способом не допустить повторения истории. Она вернулась в зал, нашла глазами Кима, сидевшего на подоконнике с печеньем в руках. Добравшись до него, она сразу же заговорила: — Мне кажется, Скай отправился мстить Фрэнсису за Робина, а Фрэнсис убьет его, ты же понимаешь, мы должны остановить его… — Тише, тише, помедленнее, Лорелайн. — Скай хочет убить Фрэнсиса, я видела у него пистолет! А сейчас он не берет трубку, и я… В дверь что-то ударило, и Ким повернулся к проходу. Никто, кроме него, не обратил внимания на опоздавшего посетителя. Недавно, Лорелайн сама видела, вход в дом был открытым, но, наверное, Эшли все-таки решила дать им немного приватности. Взяв трость, Ким поковылял открывать. — Сейчас, мы поговорим, Лорелайн, — бросил он ей через плечо. Открыв дверь, Ким поймал в свои объятия какое-то тело. Лорелайн подбежала как раз вовремя, чтобы узнать в избитом до полусмерти, а может, и до смерти парне Эйвери Маккензи. Кто-то позади закричал, а на улице хлопнули двери автомобиля и послышался скрип шин. Ким не удержал равновесия, его трость выпала из рук, и он упал на колени под весом свалившегося на него человека. — Чего стоишь? Звони девять-один-один! — крикнул он ей. И подбородок, и руки Кима измазались в крови Эйвери. Лорелайн застыла от ужаса, рассматривая его травмы, обезображенное синяками и ссадинами лицо, гематомы на руках, разорванную рубашку и спутанные, пропитанные кровью волосы. Эйвери не дышал. Продолжение следует.