twenty-four

после коротких переговоров они решают вернуться к юнги. чонгук берет свой рюкзак и наполняет спортивную сумку всякими нужными вещами. юнги в легком ужасе наблюдает за тем, как он швыряет в сумку несколько вещей из одежды. если чонгук планирует менять одежду, пока прикован к нему… — нам нужно подстроиться под расписания друг друга, — говорит чонгук, кидая свои наушники в рюкзак. у юнги такое ощущение, будто он чаще всего под ногами мешается, но чонгук профессионально вертится вокруг него, иногда дергая за цепь, когда ему нужно, чтобы тот подвинулся. юнги просто рад, что их координация теперь как-то работает. он проверяет время на телефоне: всего лишь десять с хвостиком. — у меня урок рисования в двенадцать, после которого я иду в спортзал, а потом в четыре у меня танцевальная практика. — стой, — юнги грубо тянет за цепь, вынуждая чонгука повернуться к нему лицом, — ты был серьезен по поводу танцев? как, черт возьми, это должно сработать? — немного маневрирования, полагаю. — кончики губ чонгука непроизвольно дергаются вверх. — я знаю, что ты неплохой танцор, хен. юнги качает головой. — ты действительно воспринимаешь это как вызов, не так ли? чонгук широко улыбается и пожимает плечами. — какое у тебя расписание? — я просто упрощу все и буду ходить, куда тебе нужно. поскольку у меня нет ничего срочного. я работаю над одним треком, но могу делать это и ночью. почему у тебя вообще занятия в субботу? чонгук пожимает плечами, застегивая свой рюкзак. — было много вещей, которыми я хотел заниматься, и единственным способом сделать это были занятия по выходным. — хах, — выдает юнги, понимая, что пялится, только когда чонгук выпрямляется. — я готов. прежде чем им удается уйти, тэхен заставляет их сесть на диван и обсудить кое-какие моменты. — есть пара вещей, о которых я хочу спросить вас в начале, — он садится перед ними, взяв в руки ручку и записную книжку, — юнги. что ты думаешь о чонгуке? юнги растерянно моргает. — прости? — что ты думаешь о нем, — повторяет тэхен, — первое, что приходит на ум. представь, что его здесь нет. но он прямо здесь. юнги может даже чувствовать его взгляд на своем лице. — он… — юнги целых пять секунд тупо смотрит тэхену в глаза, — мой…друг. — и все? — спрашивает тэхен, очевидно невпечатленный его ответом. — что, черт возьми, ты хочешь услышать, — шипит юнги, внезапно экстремально занервничав. потому что когда он думает о чонгуке, в голову приходит миллион вещей, и ни одну из них нельзя сказать вслух. он копается в своем зависающем мозге в поиске чего-нибудь, хоть чего-то, чтобы тэхен от него отстал, — …глаза. — глаза, — безэмоционально повторяет тэхен. юнги роняет лицо в ладони и трет переносицу. — о боже. просто напиши, что я считаю его глаза красивыми, и закончим на этом. конечно, это не все, что мне в нем нравится. — конечно, — повторяет тэхен, звуча так, будто его забавляет эта ситуация, но юнги физически не может поднять голову в этот момент. слышится характерный звук пишущей по бумаге ручки, и затем тэхен спрашивает: — чонгук? что ты думаешь о юнги? это самые долгие секунды в жизни юнги. он ждет, не отнимая лица от своих рук, пока чонгук ответит, отдаленно надеясь, чтобы прямо сейчас где-то поблизости появилась черная дыра и засосала его. — думаю, он ничего, — чонгук говорит так быстро, что половину слов почти не разобрать. юнги ждет, чтобы тэхен спросил его, "это все?", но он только выдает "мгм" и чиркает ручкой в своей книжке. юнги поднимает голову. — ты не собираешься спросить его о большем? его ответ был хуже моего. — он думает, что ты ничего, — говорит тэхен, кидая на него пустой взгляд, — это вполне исчерпывающий ответ. — совсем нет. — можно мы просто уйдем, — нетерпеливо ноет чонгук. тэхен жестом указывает на дверь, сигналя, что они свободны. — отдай мне свой рюкзак, — говорит юнги, когда они уже в лифте, — я помогу тебе, даже если ты считаешь, что я ничего. он краем глаза видит, как чонгук закатывает глаза; но его губы все равно растягиваются в легкой улыбке. — я просто пока не уверен в твоем характере, знаешь ли, — юнги рад, что они могут вот так вот легко разговаривать, это слегка убавляет его жесткость. чонгук не упоминает комментарий о своих глазах. он сунул правую руку в карман своей джинсовой куртки, которую надел наполовину. в конце концов, все еще начало осени, и на улице тепло. это самая странная и неловкая прогулка в жизни юнги, не считая того раза, когда тэхен нарядил его горничной на хэллоуин. очередной пример причастности тэхена к не лучшим ситуациям в жизни юнги. наручники, болтающиеся на их руках, весьма очевидны и привлекают странные взгляды. поэтому чонгук касается рукой ладони юнги и спрашивает: — хочешь взяться за руки? юнги немного пугает тот факт, что его пальцы будто инстинктивно находят промежутки между чонгуковыми, прежде чем он успевает дать себе разрешение. — это не заставит людей не смотреть, — мямлит юнги. их пальцы и ладони слегка касаются друг друга, не до конца переплетаясь между собой. — думаю, нет. он не убирает свою руку. юнги понимает, что чонгук оставляет выбор ему, отстраниться или взять его за руку. он сглатывает, игнорируя то, что творит собственное сердце, и переплетает их пальцы. юнги прячет руку чонгука вместе с наручниками в кармане своей толстовки. спустя секунду, чонгук сжимает его пальцы в ответ. — со мной правда так плохо быть прикованным наручниками? — он кажется беззаботным, но юнги как будто улавливает напряжение в его голосе. он слегка удивлен сначала, но, оглядываясь назад, старший вел себя слегка враждебно. — дело не в тебе, — юнги смотрит на его профиль, — быть прикованным вообще… — я знаю, хен, — резко прерывает его чонгук и затем более мягким голосом добавляет: — это была шутка. после этого они не особо разговаривают, но не отпускают рук друг друга, пока не оказываются у входной двери юнги. юнги живет сам по себе в маленькой квартирке над студией, и то, что работа так близко, одновременно и хорошо, и плохо, по мнению его друзей. плохо, потому что юнги слишком погружается в нее, иногда забывает выходить из студии днями и отвлекается только на душ или чтобы приготовить себе рамен. — я так давно не заходил, — задумчиво тянет чонгук, когда они ставят сумки на пол в гостиной. он скользит взглядом по обставленному помещению — по письменному столу, колонкам, синтезатору, акустической гитаре. почти ничего не изменилось. — был тяжелый семестр. — да. я тоже много работал без перерывов. их взгляды встречаются. юнги внезапно будто ударяет что-то. что-то. как меланхолия, может. осознание того, как быстро прошли эти три года. когда чонгуку было семнадцать, восемнадцать, во времена старшей школы он приходил сюда все время. юнги учил его всякому — созданию музыки, немного игре на пианино, кое-какие основы игры на гитаре, хотя в последнем он и не очень силен, и уверен, что знания чонгука сейчас во многом превосходят его. прямо на этом месте чонгук сказал ему, что собирается заниматься вокалом в колледже. спустя пару месяцев он стоял у порога юнги, тяжело дыша, как будто бежал, но с широкой улыбкой на лице, и тогда он сказал, что был принят. юнги не думает об этом часто, потому что это заставляет в груди болеть от чего-то большего, чем просто меланхолия. они правда не проводят столько времени вместе, как раньше, все не так, как раньше, и юнги думает, действительно ли причина тому занятость обоих, или, несмотря на два года, дело все еще в том, что произошло той ночью. также: осознание того, сколько всего изменилось с тех пор. насколько чонгук вырос. но также, может быть, сколько вещей остались прежними. что-то мелькает во взгляде чонгука, слишком мимолетное, чтобы юнги смог понять, что. затем чонгук широко улыбается, поднимая их сцепленные руки. — в конце концов, это наш шанс снова провести время вместе. "поэтому ты согласился на это?" — юнги думает об этом, но не говорит вслух. "ты скучаешь по этому? по нам?", но он только тянет за наручники, сталкиваясь локтями. — если ты хотел провести со мной время, мог бы просто сказать, — пытается звучать шутливо, но не совсем получается, — это немного слишком экстремальный вариант. на кухне юнги копается во всех шкафах в поисках чего-нибудь, отдаленно напоминающего завтрак, и активно игнорирует комментарии чонгука по поводу того, что ему не помешало бы хоть иногда есть фрукты. он достает протеиновый батончик и кидает его в чонгука. — хочешь яичницу? эм, апельсиновый сок? неважно, все это испортилось три месяца назад. — мне кажется, ящерица тэхена питается лучше, чем ты, а она известна поеданием пластиковых карточек. в итоге юнги делает кофе, а чонгук жует протеиновый батончик, настаивая на том, чтобы отдать половину старшему, они сидят на противоположных сторонах маленького кухонного стола, поедая свой жалкий завтрак. их прикованные руки лежат на столе, и юнги так и не привык к наручникам, хотя прошла всего лишь пара часов. чонгук достает свой телефон и, прежде чем тому удается среагировать, делает фотографию. — для тэ, — он улыбается рассерженному выражению лица юнги, — я пишу ему, что мы завтракаем, а потом идем на рисование. оу. — он поднимает голову. — он говорит, скажи юнги-хену, чтобы он тоже мне написал. юнги достает телефон и отправляет тэхену многозначительное "умри". тэ[11:15] ты бы дал своему уровню раздражения 7 или 8? тэ[11:15] в тебе пробуждаются другие чувства, будучи прикованным к гуку? юнги пялится на сообщения пять секунд, после чего просто выключает телефон. он делает глоток своего кофе, раздумывает секунду над своими следующими словами. — в будущем. если ты захочешь поболтать, просто приходи. даже если я забуду проверить телефон и ответить на сообщения. ты можешь просто прийти. всегда. означает: "я тоже скучаю по нам". чонгук смотрит на него долго, ничего не говоря. затем он слабо улыбается и шепчет тихо? — хорошо. телефон юнги жужжит, и он ожидает увидеть очередное глупое сообщение от тэхена, но это намджун. намджун[11:19] ты правда не против этого? а то ты казался слегка на взводе? юнги[11:20] да, это просто намджун[11:20] просто? юнги[11:20] не фанат быть прикованным без моего разрешения намджун[11:21] я понял но, уверен, все не так плохо, как ты думаешь? это всего на 24 часа и это просто чонгук вы же ладите? юнги думает сказать: "как именно?" не то чтобы он мог реально описать это словами. "да, мы ладим". и еще: "я не был честен с тобой". или с ним. или с самим собой. и: "в нашей истории есть кое-что, что ты не знаешь". он мог бы рассказать, что случилось два года назад, но для юнги не совсем правильно просто выпалить все это. и это все равно не совсем его история. не кажется, что чонгук рассказал кому-то, и это…нормально. и может значит, что он не хочет, чтобы кто-то знал, или что это не настолько важно, чтобы рассказывать. может, оба варианта. и это нормально. они уже прошли через это. если дело вообще в этом. они делают дела из своего расписания, что в основном чонгуково, за исключением похода в студию юнги вечером. рисование не звучит так уж и плохо, но на деле все намного хуже. они умываются и чистят зубы в маленькой ванной комнатке юнги. рука чонгука болтается в воздухе, чтобы юнги смог использовать свою правую, ибо он только понял, что левая рука практически бесполезна в этой ситуации, о чем свидетельствует след от зубной пасты на щеке. душевая кабинка юнги угрожающе давит из угла, как огромный белый слон. он предпочтет ходить в одних и тех же вещах месяц, чем пойти в душ с чонгуком. — отлично, я выгляжу ужасно, — бормочет чонгук с зубной щеткой в зубах. юнги успевает убрать свою руку как раз вовремя, чтобы не запачкать зубной пастой все, потому что в этот момент младший тянет за наручники, пытаясь обеими руками пригладить свои волосы. — заткнись, ты никогда не выглядишь ужасно, — юнги говорит тихо и невнятно из-за зубной щетки во рту. он не уверен, услышал чонгук или нет, но открывает кран и брызгает на него водой, если вдруг услышал. / — у меня такое ощущение, будто я тащу с собой тело покойника, хен, — ворчит чонгук. — я не был на кампусе с самого выпуска, — бормочет юнги, плетясь за ним без особого энтузиазма. группа студентов кидает странные взгляды на наручники, и юнги беззлобно отвечает: — социальный эксперимент. он мог бы взять чонгука за руку и спрятать наручники в свой карман, хочет даже. но не уверен, будет ли так лучше. — да, сколько уже прошло, пятнадцать лет? — год, ты, засранец, — ворчит юнги, но чонгук слишком занят своим телефоном. наверное, он пишет тэхену. старший заглядывает через его плечо. — вау, ты целый дневник ведешь. — мне нравится быть полезным для своих друзей. то есть, мы ведь все равно это делаем, так что…можно хотя бы делать это правильно, верно? — конечно, — неохотно соглашается юнги, потому что чонгук прав, но это не значит, что он хочет признавать эту правоту. — здесь, — чонгук тянет его в арт студию номер два. юнги идет за ним, пока тот ставит свой мольберт в углу комнаты, и чувствует себя немного не в своей тарелке, как будто он лишний в этом месте. чонгук приветствует пару человек, о чем-то разговаривает, объясняет наручники. юнги не знает его друзей из колледжа, так что он просто бесполезно стоит рядом, на пару минут зависая в собственных мыслях. парень, с которым чонгук разговаривает, говорит что-то, и тот смеется, но это не тот безудержный громкий смех, который юнги привык слышать в их компании друзей. это заставляет его подумать, где-то на подкорке сознания, может быть, чонгук другой со своими друзьями из колледжа. как хорошо они его знают? знают ли они его? так, как знает юнги? и глупая, внезапная мысль: могут ли они заставить его смеяться, как может юнги? в студии десяток человек, и все они смотрят вперед, где одиноко стоит стул, укрытый белой тканью. что бы это ни значило. он наблюдает за тем, как чонгук подготавливает свои вещи, кладет бумагу на мольберт, достает карандаши и уголь. он также ставит мольберт перед юнги. — это весело, — он широко улыбается, когда юнги щурится на него, — может, ты раскроешь своего внутреннего художника, кто знает. — сомневаюсь, — сухо отвечает юнги, но позволяет чонгуку поставить перед ним скетчбук, — что я должен делать, рисовать левой рукой? — как будто есть разница, — бормочет чонгук. юнги слабо пихает его в голень. — я думал, ты будешь поддерживать моего внутреннего художника. да ну тебя. приходит учитель и начинает занятие, представляя модель — женщина средних лет, снимающая халат, пока направляется к стулу. — обнаженная модель, — поздновато замечает юнги, — оу, ладно. круто. — а что, ты думал, подразумевает под собой рисование фигур, хен, — шепчет чонгук, продолжая смотреть перед собой, но уголки его губ ползут вверх. они садятся за свои мольберты, и чонгук тихо объясняет: — это поза для разминки. после этого будут две быстрые позы и затем одна долгая в самом конце. чонгук начинает вырисовывать что-то углем, и юнги, не зная, чем отличаются пятнадцать карандашей в коробке, берет первый попавшийся. он использует прикованную руку, стараясь делать минимально движений, чтобы не мешать чонгуку. он дурачится какое-то время, развлекая себя заполнением скетчбука чонгука воистину ужасными закорючками. юнги вроде как хочет перевернуть страницы, увидеть наброски чонгука, но то будет вторжением в личное, так что он не делает этого. он откладывает карандаш спустя сорок минут и просто смотрит на чонгука. — как ты это делаешь, — шепчет юнги, надеясь, что не прерывает ход или еще что, — рисуешь, не смотря на бумагу? — практика, — просто отвечает чонгук. в его голосе слышится улыбка. он работает так усердно — юнги понимает то, что уже осознавал много раз и в разных ситуациях — ради вещей, которые ему важны. он надеется, что рассказал чонгуку, что восхищается им за это. за усилия и страсть, что он вкладывает в вещи, в которых заинтересован, за то, что работает над ними до тех пор, пока не преуспеет, пока не заставит их выглядеть такими простыми, не требующими никаких усилий, что люди, смотря на него, будут забывать, что это на самом деле не так легко ему далось. он уверен, что говорил чонгуку, но на всякий случай, если вдруг нет, он проводит костяшками пальцев по тыльной стороне ладони младшего — простое движение, поскольку наручники держат их руки на близком расстоянии — и говорит это снова. губы чонгука слегка приоткрываются, но он ничего не говорит. но улыбается, смотря на свой рисунок. слабо и так мягко, что сердце юнги сжимается, некомфортно и опасно. почти высокомерно, как будто говоря: "ты правда думал, что смог забыть все?" "я забыл", — думает юнги, "забыл, забыл". я люблю его, как друга, всегда любил, как друга, и это прекрасно. я справляюсь просто прекрасно. юнги просто смотрит какое-то время и, когда поза сменяется на долгую, он достает телефон свободной рукой и начинает снимать видео — просто чонгукова рука, его испачканные в угле пальцы, движение руки и линии, что он оставляет на бумаге. он отправляет видео тэхену и прячет телефон. чонгук останавливается и наклоняется, чтобы достать из рюкзака наушники. — я всегда слушаю музыку на этой части, — шепчет он и протягивает юнги второй наушник, — помогает мне…забыться, в хорошем смысле, если это имеет смысл. — имеет. чонгук открывает плейлист под названием для рисования. в уши проникает спокойная инструментальная музыка, незнакомая, но приятная и расслабляющая. юнги смотрит на его руку, а затем просто на него, не знает, как не смотреть; смесь напряженности и спокойствия на его лице, то, как он иногда прикусывает нижнюю губу. юнги ловит себя на мыслях, уходящих в сторону: "столько искусства в этой комнате, и чонгук все еще самая притягательная вещь". ох, господи. потом трек сменяется, и юнги хмурит брови, слыша знакомые первые ноты пианино. он слышит выдох чонгука, даже сквозь музыку, и осознает, что это за песня. — это моя… чонгук уже смотрит на него, когда он поворачивает голову. широко раскрыв глаза и приоткрыв губы. — да, это…почти двухлетней давности. я знаю, — на его щеках виднеется легкий румянец, — я…много слушал ее с тех пор. мне правда нравится. успокаивает. юнги осознает, что действительно удивлен тому, что чонгук все еще слушает ее…что он слушает ее так часто. он помнит, как писал ее. это было не так давно после той ночи, когда чонгука приняли в колледж. помнит, как послал ее чонгуку со словами: "для тебя, чтобы слушать", вместо того, чтобы написать просто, ну. "для тебя". это был его способ сказать: "я думаю о тебе". может быть, еще "мне жаль". может быть, и другие вещи. чонгуку потребовалась неделя, чтобы ответить. — я могу переключить, — шепчет чонгук, прикусив губу, — если это слишком странно. — нет, это… — юнги проходится языком по губам, — все в порядке. я рад, что она все еще нравится тебе. он никогда не спрашивал чонгука, понял ли тот, что песня была написана для него. если он все еще слушает ее каждый раз, когда рисует, наверное, понял. в любом случае это не имеет значения. не то чтобы это смогло что-то изменить. вступают струнные. — мне нравится эта часть, — шепчет чонгук. он стоит лицом к мольберту, с опущенными ресницами, но его рука не двигается. "я знал, что тебе понравится", думает юнги, и заставляет себя отвести взгляд. "ты действительно думал, что забыл?", — говорит сердце. "заткнись нахрен", — думает юнги. / — да, думаю, это весело, только когда ты хорош в этом, — говорит юнги, после того, как чонгук устает смеяться над его художествами. — все не так плохо. это…интересно. что…что здесь произошло? — это коротенькая история, — серьезным тоном объясняет юнги, тыкая пальцем в рисунок, — это она сидит на стуле, — чонгук кивает, — это ее похищают инопланетяне. — ах, оу, — чонгук снова кивает. юнги импровизирует, поскольку закорючки на бумаге могут оказаться чем угодно. — это она после того, как устроила революцию и захватила инопланетный корабль, став первой в мире женщиной командиром инопланетного флота. — впечатляет, — говорит чонгук, прикусывая губу, чтобы сдержать так и лезущую на лицо улыбку, но в уголках его глаз все равно образуются маленькие морщинки. — думаю, тебе стоит подумать о карьере сценариста. — это правда не имеет значения, рисую ли я левой рукой или правой. смотри, — юнги указывает на две стороны бумаги. — правая рука. левая рука. чонгук снова смеется, так сильно, что у него начинают трястись плечи, и он наклоняется вперед. это тот смех, который юнги привык слышать. он даже не пытается сдержать широкую улыбку на своем лице. — давай, — чонгук улыбается, беря свой скетчбук обратно, — пойдем перекусим. они едят в одном из кафе на кампусе. юнги предлагает заплатить, но чонгук настаивает, что сам, поскольку чувствует себя немного виноватым из-за того, что они весь день делают то, что хочет он. — не все, что хочешь. в тот момент, когда ты решишь пробежать десять километров или пойти…подраться с акулами или чем ты там еще занимаешься, я остановлю тебя. чонгук кидает на него шутливо удивленный взгляд. — ты думаешь, что я дерусь с акулами? — или чем ты там еще занимаешься, — повторяет юнги, — я заплачу. — я заплачу. — я старше тебя, — юнги шлепает бумажником по столу. — может уже кто-нибудь заплатить за эти сендвичи, — обреченно стонет бариста. в конце платит юнги, и чонгук тащит их тяжелую ношу к столику, все же немного поныв. они садятся рядом, чтобы спрятать наручники под столом и принимаются есть. чонгук достает телефон и начинает снова докладывать тэхену. — ты уже привык? — как бы между прочим спрашивает юнги, краем глаза поглядывая за чонгуком. — к наручникам? не. они неудобные, — на его лице расползается ухмылка. — ты все время тянешь мою руку вниз, потому что ты, ну знаешь. низкий. юнги щурит глаза. — я без колебаний лягу на пол и заставлю тебя тащить меня везде. — готов поспорить, что смогу с легкостью поднять тебя, — задумчиво тянет чонгук, смотря на юнги с какой-то странной выразительностью во взгляде и тенью улыбки на губах. у юнги кусок застревает в горле, и он кашляет целых десять секунд. чонгук выглядит правда обеспокоенным и неловко разворачивается, чтобы похлопать его по спине правой рукой. — ты в порядке? — юнги издает звук, который должен был означать да, но звучит, как стон умирающего. он залпом осушает стакан воды, протянутый чонгуком. — я в порядке, — чонгук кивает и опускает взгляд, что-то для себя раздумывая. — наручники не очень приятное занятие, — он кладет свою левую руку на бедро ладонью кверху и рассеянно растирает покрасневшее запястье. — но не считая этого. это не так уже и плохо. проводить с тобой время, я имею в виду. — да, — слабо отзывается юнги, делая вид, что его не волнует то, что его рука касается бедра чонгука. это просто бедро. ну, оно лучше, чем другие бедра, объективно говоря. но все же. это нелепо. он решает занять себя чем-нибудь и проверяет телефон. тэхен ответил на видео с занятия рисованием. тэ[1:29] он удивительный, правда? юнги[2:20] да / — оу, — чонгук резко останавливается, когда они выходят из кафе, дергая юнги назад. юнги озадаченно оглядывается через плечо. чонгук выглядит каким-то смущенным, — кажется, мне нужно…в уборную. юнги растерянно моргает. — оу, — они смотрят друг на друга пару секунд, — хорошо. мы…хорошо. кабинки в мужском туалете узкие, что хорошо, потому что юнги может стоять снаружи. юнги смотрит на свое мертвецкое отражение в зеркале над раковинами и пытается представить, где бы был сейчас, если бы никогда не встретил тэхена. вполне вероятно, что уж точно не прикованным наручниками в мужском туалете. — поторопись, — бормочет он, стукаясь головой о стену позади. — это не так легко, — расстроенно шепчет чонгук, — я сейчас чрезвычайно напряжен. ты можешь просто, черт…перестать существовать на секунду… юнги делает глубокий вдох и начинает петь. первую пришедшую в голову песню. какую-то попсу, что играла на фоне в кафе. очень громко и фальшиво. заменяя слова, которые не знает, какими-то бессмысленными слогами. если поставив себя в неловкое положение, он заставит чонгука чувствовать себя лучше, то так уж и быть. он слышит тихий смех младшего за дверью. затем он начинает подпевать, идеально попадая во все ноты, потому что как могло быть иначе, и они поют вместе припев, и это просто нелепо, и юнги должен, вроде как, быть ужасно смущен, но он все равно смеется. это очень странный день. кто-то выходит из соседней кабинки, выглядя абсолютно растерянным и немного испуганным. юнги прекращает петь, чтобы спокойно сказать ему: — социальный эксперимент. / юнги[2:56] спортзал тэ[2:57] ты будешь хотя бы пытаться уточнять тэ[2:59] юнги это не так работает мне нужно чтобы было чуть конкретнее юнги[2:59] здесь один парень в самых ужасных носках что я когда-либо видел тэ[3:00] это не совсем то что я имел в виду, но ладно насколько ужасных юнги[3:01] [фотография] тэ[3:02] воу они реально ужасные что ты делаешь сейчас юнги[3:02] ну я просто тупо стою и печатаю, а он на беговой дорожке как человек занимающийся спортом тэ[3:03] оу окей значит он делает комплекс на все тело дальше будет жим лежа и тяга вертикального блока юнги[3:04] повтори-ка тэ[3:04] как ты себя чувствуешь после этой информации юнги[3:05] иди к черту ты мне не психолог — эй, эм, — юнги пытается перекричать посторонние звуки и беговую дорожку, — ты собираешься… — работать над своими мускулами? поднимать…вещи? они в гребаном спортзале, что еще юнги должен был ожидать? — ты не можешь просто…бегать сегодня? учитывая, что я прикован к тебе? тебе обязательно нужно делать все остальное? — что? — чонгук хмурится. он нажимает какую-то кнопку, и беговая дорожка замедляется, вскоре останавливаясь совсем. он смотрит на юнги, тяжело дыша, и тянет за воротник своей футболки, чтобы вытереть пот с лица. юнги замечает подтянутый живот и тут же жалеет об этом. — это не просто так называется комплексом, хен. нужно придерживаться его. юнги не уверен, что именно делает его лицо, но чонгук понимает это, как презрение к занятиями спорту, так что он сходит с дорожки и говорит: — не то чтобы тебе нужно что-то делать? ты можешь просто стоять и… проверять акции на своем телефоне или еще что. — ты думаешь, я этим занимаюсь у себя в телефоне? — юнги выгибает бровь. чонгук упрямо вздергивает подбородок и отвечает: — ты думал, что я дерусь с акулами в свободное время. — видимо, сегодня день доказывать друг другу, что мы не правы, — чонгук улыбается на это и тянет юнги за собой. дело вот в чем: у чонгука хорошее тело. это не секрет, и все они согласны с этим. это то, с чем юнги приходится справляться почти каждый день своей жизни. он должен, потому что это, ну. прямо перед его носом. и он знает, что чонгук работал ради этого тела. естественно. тем не менее: обычно его не заставляют смотреть с такого близкого расстояния, как чонгук работает над этим телом. он мог жить спокойно, даже не зная, как чонгук выглядит, когда делает это. звук чонгукого смеха выводит его из размышлений. младший оглядывается на него через плечо, пока они крутятся вокруг тренажеров. — ты выглядишь так не к месту, хен, — чонгук хихикает, и юнги показывает ему средний палец, что заставляет младшего только шире улыбаться. — давай сделаем спортзальную селку. — о, да ладно тебе, — юнги обреченно стонет, но не останавливает чонгука, когда тот становится рядом, держа телефон в свободной руке, и открывает снэпчат. чонгук выглядит хорошо на фотографии. юнги выглядит так, будто должен находиться совсем в другом месте. например, в звукозаписывающей студии или в гробу. чонгук тихо смеется над фотографией, прежде чем отправить ее тэхену. — я просто сделаю парочку быстрых подходов сегодня. так и быть, буду милосерден с тобой. юнги глубоко вдыхает через нос. может быть, это будет не так плохо. "я смогу это сделать". / юнги[3:16] я не могу делать это сос ссос сос намджун[3:17] что случилось юнги[3:17] мы в спортзале намджун[3:18] да он обычно в спортзале в это время и? юнги[3:18] оон поднимает тяжести намджун[3:18] ладно? юнги[3:18] его руки намджун[3:19] что с ними юнги[3:19] сгибаются намджун[3:20] ? юнги[3:20] НАМДЖУН намджун[3:21] что??? ПОЧЕМУ ТЫ КРИЧИШЬ НА МЕНЯ юнги[3:21] ИДИ К ЧЕРТУ намджун[3:21] ЧТО Я ВООБЩЕ СДЕЛАЛ ТЫ НЕСЕШЬ КАКОЙ-ТО БРЕД юнги[3:22] БИЦЕПС ПРЯМО У МОЕГО ЛИЦА БЛЯТЬ — хен? — чонгук кладет гантели на пол и садится на скамейке. его волосы прилипают ко лбу. майка прилипает к бицепсам. — о, господи боже. — ты в порядке? — чонгук встряхивает головой и садится ближе. — почему ты такой красный? ты даже ничего не делал. — я всегда такого цвета, — безэмоционально отвечает юнги, сжимая пальцы вокруг своего телефона. — совсем нет, — скептически говорит чонгук. — просто здесь очень жарко, — юнги отодвигается и тянет за наручники уже на автомате. — давай, делай свои, свои тяги вертикального блока или что ты там делаешь, чтобы мы могли уже уйти отсюда. — ах, сегодня я работаю над трицепсами. — трицепсы, — бормочет юнги, — трицепсы. круто. отлично. какого черта тебе вообще сдались эти мускулы. — что? — ничего. пока чонгук делает упражнения на бицепсы, юнги думает о том, чтобы послать очередную кучу сос сообщений намджуну, чтобы просто делать хоть что-то, выговориться кому-то, но пока намджун не имеет ни малейшего понятия, о чем он говорит, юнги предпочитает оставить все, как есть. тэ[3:35] как дела в спортзале? :) юнги[3:36] рука тэ[3:37] …… интересно юнги[3:37] это не то что я хотел написать тэ[3:38] вижу тут типичную фрейдовскую оговорку юнги[3:39] я хотел написать ПОШЕЛ К ЧЕРТУ / они направляются на танцевальную практику практически сразу после спортзала, и это начинает все больше походить на ночной кошмар, потому что у юнги еле остается время, чтобы дышать, а еще чонгук делает все эти движения плечами и бедрами, и он уже почти всерьез задумывается о сердечном приступе или постановке неудачного падения, лишь бы поскорее уйти. в начале урока чонгук отводит учителя по танцам в сторону, чтобы объяснить всю ситуацию с наручниками. и он удивительно спокоен. даже слишком спокоен, по мнению юнги. — немного перебрали вчера на вечеринке и проснулись вот так? — он сочувствуеще кивнул им. — со мной такое случалось дважды в прошлом году. — это не…дважды? — чонгук хмурится, собираясь что-то сказать, но тренер уже протягивает юнги руку для рукопожатия. — чон хосок, — представляется он, и юнги выгибает брови, потому что эта улыбка почему-то кажется неестественно яркой. также, он вполне уверен, что чонгук с чимином точно упоминали хосока ранее. они зовут его хоби-хеном. кажется, они близки, — учусь на последнем курсе и руковожу этой студией. — мин юнги, — юнги пожимает его руку, — социальный эксперимент. рукопожатие получается экстремально неловким с болтающейся рядом рукой чонгука. хосок выгибает бровь. — юнги, да? социальный эксперимент? по всей видимости, с тэхеном они тоже знакомы, потому что чонгук бормочет: "это был тэ", и он заливает смехом. — конечно, кто же еще, — все еще улыбаясь, он оглядывает юнги с ног до головы. — ты работаешь с музыкой, так что, я полагаю, твое чувство ритма не такое ужасное… юнги хмурится, уже собираясь спросить, откуда хосоку известно, что он занимается музыкой, но чонгук внезапно весьма болезненно тянет за наручники. — оно, — выпаливает чонгук, многозначительно смотря на хосока, — абсолютно ужасно. он не умеет танцевать вообще. он так ужасен. а теперь, пожалуйста, давай поговорим о хореографии, у меня есть несколько вопросов, и мне нужно обговорить их прямо сейчас. хореография и ничего больше. — оу, — юнги растерян и даже немного обижен. он не уверен, почему чонгук начал внезапно оскорблять его, особенно когда он собирался припомнить слова чонгука этим утром о том, что он не так плох, но не успевает сделать этого, потому что между этими двумя происходит что-то странное, между напряженно поджавшим губы в тонкую линию чонгуком и растерянно улыбающимся хосоком прослеживается какое-то странное напряжение. юнги, кажется, совсем не в теме. — хорошо тогда, — наконец говорит хосок, и юнги не знает, что вообще происходит, но искренне хочет, чтобы это поскорее закончилось. он просто стоит рядом, пока хосок с чонгуком обсуждают хореографию, и странное напряжение немного уходит. хосок заканчивает, говоря: — делай только те части, которые можешь, хорошо? я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас покалечился. сфокусируйся на движениях ногами сегодня. если кто и может сделать это, то только ты. — спасибо, — бормочет чонгук, смущенно розовея щеками. может быть, от комплимента, может быть, нет. так что теперь бедра чонгука делают все эти вещи, и юнги умирает в сорок пятый раз за сегодняшний день. в хореографии есть движение, в котором чонгук делает волну телом, проводя рукой вниз по груди вплоть до нижней части живота, и юнги понятия не имеет, почему он должен делать это именно левой рукой, но он чувствует, что просто потеряет сознание. и проблема в том, что он не может просто отвернуться, как в спортзале: ему нужно смотреть на чонгука и запоминать его движения, уча то, что он в состоянии сделать, чтобы все это было хоть как-то возможно провернуть без постоянных столкновений. тем не менее, столкновений не избежать. чонгук большую часть времени делает что-то отдельно от остальной группы, что имеет смысл, ибо они вдвоем представляют опасность не только для самих себя, но и для всего окружающего. в начале они много возятся, сталкиваются и спорят. много мата со стороны юнги, и чонгука, наступающего ему на ноги. потом им удается как-то заставить это работать. вроде как. чонгук прогоняет хореографию снова и снова, и юнги…не запоминает ее, но он учится, как двигаться и стоять, чтобы не мешать, и это каким-то образом само собой превращается в подобие танца. как странный, неловкий парный танец, где они все время толкают и притягивают друг друга. танцуют вокруг друг друга. хосок подходит время от времени, чтобы оценить работу чонгука, но на самом деле просто чтобы посмеяться над ними. они действительно кажутся близкими друзьями, которым легко и весело друг с другом даже во время практики. или может просто хосок такой и есть. веселый и легкий в общении. за десять секунд знакомства юнги уже узнал, что он просыпался прикованным наручниками дважды. — я не знаю, что вы делаете, потому что это точно не та хореография, которую мы учим, — слышится смех хосока откуда-то сбоку, — но это выглядит даже неплохо. — почему ты сказал, что я плохой танцор? я феноменален, — задыхаясь, пропыхтел юнги. — ты даже не танцуешь, ты же знаешь, да? — чонгук выглядит так, будто совсем ничего не делал. — как ты смеешь говорить, что я не танцую, — наигранно оскорбленно говорит юнги, — если бы я не танцевал, смог бы я сделать это? он неуклюже поднимает их руки над головой и медленно вертится. это требует много навыков и грации. ходить на месте, разворачиваясь на триста шестьдесят градусов. когда он поворачивается обратно к чонгуку, младший смотрит на него, прикусив губу и улыбаясь. — я признаю свою ошибку, — мягко говорит он, прикасаясь пальцами к руке юнги и покрутившись снова, но в этот раз соединив их руки. и юнги слышит, как громко бьется его собственное сердце, но в этот раз он может хотя бы списать красноту на то, что много двигался, а в толстовке очень жарко. не считая нежелательной реакции его тела, все это…неплохо. дурачиться с чонгуком неплохо. но думает он так приблизительно минут пять. практика растягивается, и наручники начинают казаться все более неудобными. музыка на фоне становится все более непонятной, ноты сливаются друг с другом, у юнги начинает кружиться голова, а чонгук двигается слишком быстро, его ноги, какого черта. затем чонгук тянет слишком сильно, и юнги теряет равновесие, врезаясь в его грудь. чонгук от неожиданности вскрикивает, рукой автоматически придерживая его за талию. юнги хватается за первую попавшуюся часть тела чонгука — его плечо — крепко сжимая в руках ткань футболки. чонгук отшатывается назад, и на секунду юнги кажется, что они снова упадут, и в голове всплывает картинка сегодняшнего утра. но чонгуку удается удержать их, и юнги понимает, что они не падают, но продолжает стоять, уткнувшись младшему в шею и крепко сжимая в руке его футболку, пока тот не менее крепко держит его за талию. их пристегнутые наручниками руки оказываются неловко прижаты между телами. юнги чувствует, как тяжело вздымается грудь младшего. он слышит его дыхание. слышится громкое биение чьего-то сердца, но они не могут разобрать, чье. чонгук пахнет потом вперемешку с тем же запахом, что был на простынях. ох, ради всего святого. юнги чувствует, как пальцы младшего на его спине разжимаются, приглаживая ткань толстовки. старший слегка толкает его в плечо, пытаясь создать между ними хоть какое-то расстояние. — почему ты не рассчитываешь свои силы вообще? — юнги стонет, чувствуя, как лицо начинает гореть. чонгук смотрит на него удивленно расширенными глазами. его кожа покраснела. чертовски привлекательно. и он все еще держит юнги. младший высовывает кончик языка, проходясь по губам, и юнги точно не смотрит на его губы. ладно, всего на секунду, но он тут же отводит взгляд. — неверно рассчитал, — говорит чонгук, и юнги застывает на минуту, давая время своему мозгу понять, о чем он вообще говорит. — ты уже можешь отпустить, — бормочет старший, отводя взгляд на кажущуюся золотой от пота кожу на шее чонгука. — на этом все! давайте закончим растяжкой, — громко объявляет хосок и, оу, да. там же есть другие люди. рука чонгука исчезает со спины юнги, и он отходит. ох, черт. юнги чувствует себя странно. как будто ему нужно прилечь. и это, возможно, не только потому, что он столько танцевал. остальные устраиваются на полу, и хосок ходит между ними, раздавая коврики для йоги — вы двое помогайте друг другу, — говорит он, указывая на юнги с чонгуком. старший смотрит на хосока, не мигая. кажется, того очень забавляет вся эта ситуация, — парная растяжка? а. — а, — тянет юнги и опускает голову, чтобы провести рукой по волосам и незаметно скрыть красноту на лице. чонгук неловко прокашливается. — поможешь? — он спрашивает практически неслышно, но юнги все равно понимает. они вместе опускаются на пол. — что ты хочешь, чтобы я сделал? — юнги неловко чешет затылок. чонгук ложится на спину, выпрямив одну ногу, а вторую согнув в колене. — возьми меня за ногу, — указывает младший, — за колено и пятку. встань на одно колено, положи лодыжку поверх моей, чтобы держать мою вторую ногу неподвижно. выпрями мою ногу и начни наклонять к моей голове. я скажу, когда остановиться. — ох, боже, — бормочет юнги. у них была растяжка в начале урока, но тогда чонгук сделал это сам. он следует инструкциям младшего, медленно толкая его ногу. его правая рука на колене чонгука, пальцы младшего проезжаются по его запястью. — еще. — серьезно? — юнги выгибает бровь. чонгук поднимает на него взгляд, и юнги сглатывает, продолжая наклонять его ногу. он не знает, куда деть свой взгляд: на раскрасневшееся лицо чонгука, на растрепанные волосы, ореолом окружающие его голову на коврике, на растянутую футболку, открывающую ключицы. чонгук все еще не показывает ни капельки дискомфорта, несмотря на то, что его нога почти прикасается к груди. юнги хмурится. — насколько ты гибкий? — очень, — отвечает чонгук, и юнги жалеет, что спросил. как он вообще мог думать, что это не так плохо. он продолжает растягивать чонгука в разных позициях, пока тот наконец — милосердно — не говорит, что уже хватит. — твоя очередь, — младший усмехается, расправляя плечи. — ни за что, — отрезает юнги. — я хочу увидеть, насколько ты гибкий, — говорит чонгук и смотрит на юнги. его лицо все еще покрасневшее, волосы растрепаны, в уголках глаз маленькие морщинки, а его улыбка такая широкая и яркая, что юнги кажется, будто он может ослепнуть. это так нечестно, серьезно. — абсолютно точно нет. спустя две минуты юнги истерично визжит, частично для комичного эффекта, но и потому, что ему реально больно, пока чонгук налегает на его спину, наклоняя к полу между его раздвинутыми ногами, и смеется ему в плечо так, как будто это самое веселое, что он когда-либо делал в жизни. когда хосок объявляет, что они закончили, юнги чувствует себя так, будто его пару раз переехал грузовик, физически и морально. он плетется за чонгуком, чтобы тот забрал свои вещи с пола у стены, и чувствует себя откровенно хреново. — надеюсь, вы не против, — хосок виновато улыбается, — тэ попросил меня заснять пару видео и отправить их ему для проекта. «в какой момент ты решил нас заснять», — почти спрашивает юнги, но решает, что лучше ему не знать. — было приятно наконец познакомиться с тобой, юнги. — наконец? — ну, видишь ли. чонгукки говорит о тебе довольно часто, — радостно говорит хосок, — у меня такое ощущение, будто о тебе я знаю даже больше, чем о своих друзьях… — нам нужно идти, — внезапно говорит чонгук и тянет его так резко, что юнги почти теряет равновесие, — дела. пока, хоби-хен. юнги неловко машет хосоку на прощание, пока его тянут на выход. хосок смотрит на них с однобокой улыбкой на губах. чонгук идет быстро, перекинув через плечо свой рюкзак. юнги отворачивается от хосока и тянет за наручники в попытке притормозить его, и внезапно чувствует какую-то раздраженность. — притормози, — пыхтит старший, — куда ты вообще идешь? о каких делах ты говорил? я думал, мы закончили на сегодня. чонгук не останавливается, но хотя бы сбавляет шаг. юнги равняется с ним, пытаясь посмотреть в глаза, но тот упорно отводит взгляд. — чонгук? младший нервно облизывает губы и через пару секунд все же поворачивает голову к юнги. — еда, — он слабо улыбается, — я голодный. очень хочу шашлычков из баранины. ты угостишь меня, хен? юнги не кажется, что он врет, но тот точно что-то не договаривает. старший знает, что смысла пытаться выведать нет. — о, так теперь ты не против, чтобы я платил? чонгук улыбается и пожимает плечами. — да. они выходят из здания. уже шесть вечера, и солнце только собирается садиться. у юнги болит все тело, особенно правое плечо. он чувствует, как пот неприятно высыхает на лбу и выглядит, наверное, как ходящая катастрофа. чонгук тоже выглядит немного помято, но ему даже идет. какое-то время они идут молча. затем чонгук прочищает горло, тихо и не привлекая внимания, но юнги все равно слышит. — я не…говорю…только о тебе. я говорю обо всех своих друзьях, — он говорит тихо и смотрит на дорогу. — ладно, — спустя секунду отзывается юнги, — я и не думал об этом. / тэ[6:18] как танцы? юнги[6:46] мне очень понравилось! тэ[6:46] ок ты включил режим сарказма и мне это не нравится ты не выглядел так будто тебе плохо на видео что мне прислал хоби-хен юнги[6:47] что это значит тэ [6:47] посмотри очень внимательно глубоко в свое сердце и ты найдешь ответ юнги[6:48] какого черта тэ[6:48] иногда мы не видим того что прямо перед нами пока оно не оказывается рядом 24 часа в сутки юнги[6:49] что??? тэ[6:49] иногда нужно закрыть глаза чтобы действительно Увидеть юнги[6:50] ок сейчас ты просто несешь бред тэ[6:50] иногда истинным ключом к наручникам является заработанная нами дружба юнги[6:50] я блокирую твой номер