Макото: Рождённый под знаменем Честности

      Весна не так давно вступила в права, но сакура уже пышно цвела. В этом году она рано порадовала жителей Страны Восходящего Солнца своей красотой.       Япония процветала. Шла Эпоха Вестернизации. Шёл 1887 год. Две абсолютно разные культуры сплелись воедино. Улицы наполняли люди, одетые по последней моде. Они и подумать не могли, что когда-нибудь наступит такое время, и Эпоха меча уйдёт в небытие. Не было больше самураев, не было сёгуната. Страной снова правил император.       Таковы были результаты Революции Мэйдзи, положившей начало новой Японии.       Лёгкий ветерок сорвал с дерева несколько цветков сакуры. Они закружились в воздухе, словно в танце, и плавно опустились на землю перед киотским храмом, у которого стоял невысокий молодой человек. Он молился. Молился уже долго. Ветер периодически трепал его короткие волосы, которые то и дело падали на глаза, но молодой человек не обращал внимания. Он был слишком увлечён молитвой и не заметил девушку, тоже пришедшую в храм. Девушка засмотрелась на молодого человека и поклонилась, приветствуя. Только сейчас парень прервался и посмотрел на девушку, поклонился в ответ. Теперь уже он наблюдал за молитвой. Вероятно, эта юная особа потеряла кого-то близкого и молится за его душу — подумал молодой человек. Вдруг девушка снова посмотрела на него. Их взгляды пересеклись. Красавица приветливо улыбнулась, однако вид незнакомца заставил спасть улыбку с её милого личика.       Тёмно-синие глаза парня смотрели в одну точку и явно не на девушку, а за неё, будто сзади кто-то стоял. Взгляд у него был совсем неживой, пустой, не выражавший ничего.       Девушке стало не по себе. Она сделала шаг назад и собралась быстро уйти, как вдруг парень схватил её за руку. Красавица испуганно ахнула, дёрнулась, но из хватки не вывернулась.       — Прошу прощения, — наконец заговорил молодой человек, — я вас напугал.       Он отпустил незнакомку и низко поклонился в знак извинения.       — И вы меня простите, — кивнула девушка, — я вас отвлекла.       — Ничуть, — парень мотнул головой. Чёлка упала ему на глаза, отчего вид его уже не казался таким пугающим, и девушка, прикрыв рот рукавом кимоно, хихикнула. — Я уже закончил. А вы?       — Тоже.       — У вас кто-то умер? — Поинтересовался молодой человек и тут же осёкся. — Простите, что я так бестактен…       — Да, — девушка вздохнула, — я недавно потеряла жениха. А вы? Кого потеряли?       Парень опустил взгляд. Девушке уже даже стало как-то неловко за свой вопрос. Видимо, этот юноша переживает потерю очень сильно.       — Всех.       Красавица вздрогнула.       — Я потерял всех, — голос парня задрожал. Казалось, он вот-вот заплачет. — Своих родителей… Всех близких людей… Не осталось никого. Совсем никого. Только я, — он поднял голову, и тут-то девушка и увидела живой огонёк в его безжизненных глазах. Сердце её забилось так сильно, что она даже слышала его удары. Девушка протянула руку, в которую парень вцепился, словно за спасительную паутинку.       — Я вам очень сочувствую. Вам наверняка есть о чём рассказать.       — Если вы позволите…       Юная особа слегка кивнула с улыбкой.       — Можно узнать ваше имя?       — Меня зовут Макото. А вас?       — Зовите меня О-Сэй.       Макото улыбнулся в ответ.       — Чего здесь стоять, пойдёмте в чайную моего отца, — предложила О-Сэй, — а там и расскажете.       — Я не против, — Макото осторожно коснулся ладони О-Сэй и, убедившись, что она не против, взял её за руку.       Чайная Хёго Рёсая находилась недалеко от храма, на окраине города. Не самое лучшее место для подобного заведения, чайными обычно кипели центры городов, но старик Хёго любил наслаждаться тишиной, и те, кто приходил к нему, видимо, разделяли ту же точку зрения.       О-Сэй помогала отцу в делах: прибиралась, подносила чай, иногда просто беседовала с посетителями и поднимала настроение своей лучезарной улыбкой.       Некоторые постоянные посетители, казалось, приходили лишь для того, чтобы полюбоваться красавицей О-Сэй. Многих удивляло, как такая девушка могла быть не замужем, особо смелые пытались просить её руки, но Хёго Рёсай отказывал всем, уж больно сильно оберегал единственную дочь. Особенно после внезапной кончины жениха О-Сэй. Нобухиро был простым рыбаком, добрым и искренним. Он любил О-Сэй больше жизни, и старик Хёго ничуть не сомневался, что с ним его дочь будет счастлива. Они уже готовились к свадьбе, как вдруг тяжелая болезнь приковала Нобухиро к постели. Долго он боролся со своим недугом, но проиграл.       Хёго Рёсай переживал потерю так же сильно, как и сама О-Сэй, поэтому, увидев дочь с незнакомым молодым человеком, не знал, радоваться ему или беспокоиться.       О-Сэй усадила Макото у окна и поспешила принести чай.       — Отец, прошу, не беспокойтесь, — сказала она старику, — это наш гость. Я встретила его в храме, он молился за своих умерших родных.       Хёго Рёсай выдохнул с облегчением.       Макото сделал несколько глотков чая и посмотрел на О-Сэй.       — Не знаю, с чего начать… — замялся он, — я почти ничего не помню из своего детства. Всё как в тумане. Но одно знаю точно: вина за смерть родителей частично лежит на мне.       О-Сэй испуганно ахнула.       — Нет-нет, не волнуйся, — поспешил успокоить её Макото, — моя вина лишь в том, что я отвернулся от них тогда, когда так был им нужен, — он опустил голову. — Мне было всего шесть…       Парень замолк. Перед глазами его проносились страшные картины прошлого. Он обхватил плечи руками, стараясь унять дрожь в теле.       — Прости, О-Сэй… — всхлипывая, бормотал он, — наверное, я ничего не смогу рассказать… Я только отнял твоё время, прости… Я виноват…       О-Сэй протянула руку и коснулась щеки Макото. Она была влажная от слёз. В груди девушки что-то защемило. Она подсела ближе, подтянула Макото к себе, позволяя уткнуться в своё плечо, и тот тихо заплакал.       В объятиях О-Сэй Макото ощущал себя ребенком, которого утешает родная мать. Он плакал, выплескивая скопившиеся эмоции, и постепенно боль душевная затихала, а на её место приходил покой.       Макото действительно чувствовал себя виноватым за то, что не сумел ничего рассказать. В конце концов, он ведь знал, что именно так и получится, и всё равно занял время девушки. Он знал, но опять сделал по-своему. И за это корил себя еще больше.       — Ты не должен извиняться, — мягко сказала О-Сэй, — я всё понимаю. Ты наверняка многое пережил.       Макото шмыгнул носом.       — Мой отец был самураем — это всё, что я помню. Но, знаешь, — он вдруг оживился, — есть человек, который может поведать обо всем!       — Правда? — Обрадовалась О-Сэй.       — Да! — Радостно закивал Макото. — Это мой… можно сказать, названный дядя. Он — единственный живой очевидец тех событий.       — Я буду очень рада ознакомиться с ним.       Макото сжал ладонь девушки.       — Пойдём?       О-Сэй кивнула.       Старик Хёго согласился отпустить дочь только после долгих уговоров. Макото заверил его, что вернет О-Сэй в целости и сохранности. Глядя им вслед, Хёго вспоминал, как точно так же светилась от радости О-Сэй, когда был жив Нобухиро. Кто знает, вдруг этот юноша, Макото, снова сделает её счастливой?       Хёго улыбнулся и вернулся в чайную.