***
Первый год эпохи Бункю. Стоял жаркий май. Лето ещё не вступило в права, но уже хотелось с разбегу прыгнуть в реку и освежиться. Однако им было не до отдыха. Нынче в додзё было шумно. Всё не стихали удары и громкие крики тренирующихся. Когда-нибудь они встанут на Путь Меча, и к этому нужно было готовиться! На пороге додзё стоял парень, истекавший потом после изнуряющей тренировки. Казалось, он совсем не жалел себя и тренировался на износ, но всё равно выглядел счастливым. Конечно, ведь ему снова удалось всех побить и выйти победителем в каждом поединке! Это не могло не радовать. С широкой улыбкой на губах парень больше походил на безумца, но не было в этой улыбке ни зла, ни ликования. Лицо его излучало абсолютное удовлетворение. Он был очень собой доволен. Парня звали Окита Соджи. Восемнадцатилетний воспитанник додзё, взявшийся за меч в девятилетнем возрасте. Своей техникой он поражал даже профи в области фехтования. Вероятно, врождённый талант был у мальчишки. Стоило вспомнить пережитые отдельно от семьи годы, как на губах Окиты каждый раз вновь играла улыбка. Двое заботливых людей, ставших ему старшими братьями полностью заменившими семью, Соджи любил всей душой. Хотя один из них не сразу обрадовался появлению мальчишки в додзё. Точнее, совсем не обрадовался. Он только ворчал и ругался на Соджи почём зря, а мальчик не трусил дерзить в ответ. Много времени не потребовалось, чтобы этот чёрствый сухарь, как иногда звал в шутку его Соджи, смирился с тем, что мальчик теперь часть их небольшой семьи. Он даже сам занялся его обучением. «— Бери в руки меч, оттачивай мастерство. Когда ты станешь сильнее всех, ты будешь нужен мне.» — Сказал он однажды, и слова эти навсегда остались в памяти Соджи. Этот человек стал для него всем. Соджи всей душой любил близкого друга нынешнего лидера додзё Хиджикату Тошидзо. Какое счастье, что любовь была взаимна! О, юноша всё ещё помнил, как по-детски невинно носил взрослому мужчине цветы, как смущался тот, принимая «ухаживания» ребёнка. Немало времени прошло, прежде чем их отношения вышли на новый уровень, разумеется, по инициативе самого Соджи. Нынешнее положение дел полностью устраивало его. И пусть возлюбленного часто не бывало на месте, юноша особо не печалился. Он не скучал и проводил всё свободное от тренировок время с соседскими детьми. Порой они заигрывались до позднего вечера. Играм их не было конца. Дети очень любили старшего братца Соджи, и Соджи любил своих маленьких друзей. В какой-то момент он осознал, что мечтает о собственном крошечном чуде. Поднимать эту тему с возлюбленным Окита не намеревался, пока судьба не распорядилась иначе. Достаточно времени прошло с их последней совместной ночи. После неё Соджи чувствовал, что что-то стало не так. Но что? Понять он не мог. Что до Хиджикаты… С буйным характером Соджи он смирился уже давно. Сильно мальчишку он не баловал, но иногда, бывало, шёл на уступки и позволял больше дозволенного. Так и оказался однажды Соджи в его постели. А после это стало в порядке вещей. Тошидзо нравилось проводить время с юным возлюбленными, пусть тот порой сильно раздражал и действовал на нервы так, что рука сама тянулась влепить хорошую затрещину. Но Соджи твёрдо знал: любимый человек никогда его не ударит. И это было абсолютной правдой. В последнее время Хиджиката вдруг начал замечать резкие скачки настроения Соджи. Детские капризы мгновенно сменялись сильными обидами и так же мгновенно исчезали. Поначалу мужчина решил, что над ним лишь издеваются, но всё-таки не спускал глаз с Окиты. Если с юношей что-то случится, Кондо оторвёт ему голову. Сразу после окончания тренировки Соджи бежал в комнату Хиджикаты, чтобы сменить одежду — ведь негоже будущему самураю ходить в грязном и промокшем кимоно! Половина его вещей уже давно хранилась в шкафу Тошидзо. Хиджиката в это время работал. Если, конечно, курение и раздумья над очередным хайку можно было считать работой. Сёдзи он, как всегда, держал закрытыми, а потому весь дым скапливался в помещении. Соджи без сомнений и предупреждений нагло ворвался в комнату и сразу закашлялся. Дым устремился прочь, а вместе с ним и вдохновение Хиджикаты упорхнуло, словно бабочка. — Госпо… дин Хиджи… ката… вы опять?! — Соджи наконец прокашлялся, помахал ладонью около носа и наконец прошёл вглубь комнаты, ворча, что войти невозможно. — Внешний шум отвлекает меня, — раздражённо бросил Тошидзо, даже не взглянув на гостя, — а ты спугнул мой настрой. Уже закончил? — Ага, — Соджи открыл шкаф и принялся рыться в нём в поисках своей одежды. — Вы не видели мою юкату? — Не видел, — мужчина всё же заставил себя подняться и подойти. — Она там, где ты её в последний раз оставлял. — Но я оставлял её здесь, — юноша присел на корточки и задрал голову, смотря на Хиджикату снизу вверх. Выглядел он совсем как котёнок. И перед таким Соджи невозможно было устоять. Мужчина наклонился и оставил поцелуй на лбу юноши. Соджи расплылся в широкой улыбке. Он сиял, подобно полуденному солнцу, светившему во всю силу. Тошидзо даже сам слегка улыбнулся. — Весьма редкое зрелище, господин Хиджиката, — хихикнул Окита. Это тут же вывело мужчину из забытья. Он отвёл взгляд, а щёки его, казалось, вот-вот вспыхнут. — Нечасто вы улыбаетесь. Даже больше, чем нечасто, я бы сказал. — Ты этого не видел, — Тошидзо кашлянул в кулак, после чего достал из шкафа юкату и протянул её Оките. — Вот спасибо вам! — Соджи вскочил, без стеснения скинул с себя грязную одежду и выхватил из рук мужчины юкату. Хиджиката оглядел его нагое тело. Невысокий, худощавый, с бледной кожей, на которой местами виднелись заживающие синяки и ссадины, невероятно прекрасный! Его длинные тёмные волосы, сейчас собранные в высокий хвост, Хиджиката мог бы сравнить с самым настоящим шёлком. Соджи был идеальным, несомненно. Но что-то вдруг показалось Тошидзо не так, словно какая-то часть Соджи изменилась. Мужчина, прищурившись, продолжал сверлить его взглядом, а потом потянул руку и коснулся груди Окиты. Соджи вздрогнул. — Господин Хиджиката? — Ты поправился, — констатировал Тошидзо, и Окита от неожиданности выронил юкату из рук. — Вы прямо-таки сама тактичность, — пробормотал он, обиженно надув губы. — Сказать такое прямо в лицо! Возмутительно! И ничего я не поправился, глаза протрите. — Да ну? — С усмешкой Хиджиката резко сжал сосок юноши пальцами. Лицо Окиты тут же залилось краской. Он весь сжался и вцепился в запястье мужчины. — Н-не т-трогайте!.. — Чего это ты так смущаешься? — Продолжал насмехаться Тошидзо. — Обычно сам лезешь, а тут… Соджи поджал губы, будто собирался заплакать. С одной стороны, и правда было обидно за такое обращение, с другой — его тело явно оценило прикосновения. Сейчас Окита был чувствительнее обычного, и Хиджиката это заметил. Вторая его рука обвила талию юноши. Губы Окиты, сжатые в тонкую линию, внезапно расплылись в ухмылке. Он не оттолкнул Тошидзо, наоборот, только прижался. — Где-то я уже видел эту улыбку, — довольно произнёс Хиджиката. — Кажется, в тот день, когда мы впервые переспали. — В этот раз вы сами виноваты, — Соджи прижал его ладонь плотнее к груди. — Перестань так улыбаться, выглядишь, как женщина, вешающаяся на каждого встречного мужика. — О да, уж в женщинах толк Тошидзо знал. Юные годы, проведённые в объятиях распутных девиц, не прошли даром. — Да… да как вам не стыдно говорить такое самураю?! — Окита захлебнулся возмущением. А потом Тоши ещё и удивляется, за что же на него так часто обижаются. Есть-то на что обижаться! — Не стыдно, когда этот самурай развратнее самых распутных красавиц. — Тогда почему же вы так возбуждены от вида этого «развратного самурая», а, господин Хиджиката? — Свободной рукой Соджи накрыл пах мужчины. Ответ не заставил себя ждать. Тошидзо примкнул к губам юноши. Окита одной рукой обнял его за шею, прижимаясь телом к телу как можно плотнее. — Потому что я люблю этого самурая, — прошептал Хиджиката в губы Соджи, оторвавшись всего на мгновение. Окита довольно заулыбался. — Правильный ответ, господин Хиджиката, — он подался вперёд, вслед за возлюбленным опускаясь на футон.Глава 1
9 ноября 2021 г. в 15:34
Примечания:
Большинство определений в сносках уже давно известны всем и каждому, но дух перфекциониста сказал мне их пометить(◕ᴗ◕✿)
Единственным живым очевидцем событий двадцатипятилетней давности, о котором с такой гордостью говорил Макото, был Нагакура Шимпачи, когда-то давно служивший командиром второго подразделения отряда Шинсэнгуми. После окончания войны Босин он женился и зажил спокойной жизнью обычного человека. И хотя он отложил свои самурайские полномочия, дух бусидо кипел в нём как никогда. Шимпачи помнил всё. Он по-прежнему уверенно держал боккэн, когда обучал Макото фехтованию. По крайней мере, пытался обучать. Парень был совсем неспособным к кэндо. Шимпачи только качал головой и пожимал плечами. Не вышло бы из мальчишки воина. Да и время сейчас не то. Однако немного встряхнуться и размять кости никогда не помешает. Шимпачи всегда искренне радовался, когда Макото сам просил потренировать его. И пусть у него самого не было особого желания получить парочку новых синяков, он любил видеть светящиеся глаза наставника.
— Ты, как всегда, без предупреждения, — улыбнулся Нагакура, встретив гостей.
Макото и О-Сэй поклонились. Шимпачи удивился, когда увидел своего юного друга с девушкой. Неужели парень повзрослел наконец?
— Надеюсь, я не помешал? — Неловко улыбнулся Макото, почесав затылок. — У меня дело срочное.
— Не помешал, не волнуйся. Я приму тебя в любое время, ты это знаешь, — Шимпачи махнул рукой. — Пойдёмте в дом.
— Позвольте мне, господин, — О-Сэй осторожно приняла чайник из рук Нагакуры и разлила чай.
— До чего же вы очаровательны, юная госпожа, — похвалил тот и обратился к Макото. — Так что же привело тебя столь срочно?
— Расскажите мне, — уверенно сказал парень, — всё. Всё, что Вы знаете. Всё, через что прошли. Всё, что видели. Расскажите, прошу!
Шимпачи будто ждал этих слов. Действительно, поры бы уже поведать историю бравых Шинсэнгуми. Столько лет он, Нагакура Шимпачи, хранил память о товарищах. Воспоминания прошлого иногда причиняли ему немалую боль. Пришло время перестать нести это тяжкое бремя в одиночку.
Глаза Макото загорелись в предвкушении.
— Прошу, не томи, — подталкивал он, — старик Нагакура!
Бровь Шимпачи нервно дёрнулась.
— Ты кого стариком назвал, малец?! — Вспылил он, но тут же успокоился. — Вот договоришься, загоняю так, мало не покажется. Посмотрим, кто из нас старик.
Макото сразу прикусил язык и вжал голову в плечи.
— Так-то, — кивнул Шимпачи. Прокашлявшись в кулак, он оглядел Макото и О-Сэй, а затем посмотрел на улицу. Взгляд его выражал печаль. Макото стало неловко.
Как же больно сейчас было наставнику…
Дрожащие губы Нагакуры вдруг расплылись в улыбке. Он глубоко вдохнул и наконец заговорил:
— Наша история началась в Хино. Мы были простыми людьми, обыкновенными крестьянами, которым Путь Меча даже и не светил. Но у нас была мечта, и мы стремились к ней. Особенно стремился твой отец. Господин Хиджиката. О, этого человека невозможно забыть!
Макото слушал Нагакуру с нескрываемым интересом. Пусть и смутно, но он помнил отца и порой не мог поверить, что самурай со столь громким именем был отцом такого слабохарактерного и ни на что не годного юноши. Позор, не иначе. А потому фамилию свою Макото называть не любил.
— Никто из нас и подумать не мог, что мы добьёмся таких успехов, — продолжал Шимпачи, — однако сначала…