Научи меня жить

      Несмотря на то, что Бамблби был прекрасным наставником и отличным товарищем — он с большим вниманием относился ко всем молодым меха, которые оказались под его опекой, — всё же работать с информацией научил именно Саундвейв. Жёсткие требования, которые он выставлял в период обучения, шли только на пользу. Высокая осведомлённость и точная интерпретация данных просто поражала, учитывая, что большую часть времени Саундвейв проводил в тени других меха и за информационной консолью. Именно таково было мнение Нокаута. Блэкспарроу же считал, что наличие симбиотов позволяло наставнику получать богатый материал для размышлений и анализа. Блэкки ощущал, насколько сильно влияние Саундвейва на его жизнь, и потому настало время исполнить обещанное.       Наставник не скрывал данные по симбиотам, и потому Блэкспарроу знал, что Бамблби был причастен к предполагаемой смерти Лазербика. И опять место действия — Земля! Когда Сэм Уитвики дал шанс скауту автоботов выстрелить из спаренного автомата захваченного орбитального штурмовика, симбиот Саундвейва должен был погибнуть мгновенно. Но сколько раз этих миниботов сбрасывали со счетов? А они словно сказочная птица феникс возрождались из пепла! Саундвейв ценил своих маленьких помощников и прекрасно осознавал риски, а потому имел резервные копии блоков памяти, как и запасные корпуса. Оставалось спасти искру… Впрочем, в тот день и Саундвейв пострадал немало. Смена корпуса предстояла обоим.       А когда война завершилась и был подписан унизительный пакт «О мире», ему пришлось подчиниться и заплатить свою цену — Лазербика и Ревэджа поместили в тюрьму, где они и пребывали по сей день в стазис-капсуле. Рэтбет же оказался в больнице, где медики размышляли, как исправить то, что было сделано много лет назад: превращение полноценного меха в кассету. Но эта проблема медиков, а не Блэкки. Потому как вряд ли Рэтбет захочет упустить шанс вернуть назад свой корпус.       Бамблби не раз упоминал, что готов помочь своим подопечным. Второму, после Прайма, имеющему доступ ко всем дверям, — ему легко решать любые задачи. Но не эту. И если Бамблби мирился с Саундвейвом на поприще образовательной деятельности, то вряд ли бы он одобрил освобождение тех, кто не раз покушался на жизнь земного мальчишки. Блэкки в очередной раз недоумевал — как можно быть настолько привязанным к существам с другой планеты? Люди были для него иррациональны, иномирны, чужды во всём. Сколько проблем возникало с этими созданиями: хрупкие, слабые, часто безвольные. И в то же время они мнили себя всемогущими! Они считали себя полноправными хозяевами всей солнечной системы, хотя лишь вышли только на орбиту собственной планеты. А сколь отсталыми казались их технологии кибертронцам! И всё же решение одного человека могло радикально изменить условия всей войны. Даже после того, как Оптимус Прайм и его команда защитили Чикаго, люди мечтали избавиться от них. И потому Блэкки не мог понять, как то, что Бамблби до сих пор был верен Сэму, считая его другом, так и не мог принять привязанности Кроссхейрза к Штайен. А ещё Блэкспарроу считал, что вопреки всякому здравому смыслу Оптимус Прайм стремится протащить землян в Межгалактический совет. По корпусу пробежала неприятная волна отрицательного заряда, заставившая передёрнуть крыльями. Впрочем, может стоило дать шанс и этим существам, пусть и столь далёким? Надо расспросить Саундвейва, как наиболее беспристрастного наблюдателя, о его отношении к землянам. Или более сговорчивого Нокаута?       Он украдкой посмотрел на Нокаута, — не хотелось привлекать внимания, — тот с ленцой наблюдал за происходящим внизу. В манипуляторе он держал початый куб стандартного синтена, которым заправлялись теперь всё на Кибертроне: природного топлива не хватало. Нокаут — отличный собеседник, с ним легко и просто, он открыто говорил обо всём, кроме войны. И на этом красивом корпусе конфликт оставил свой след. Блэкки попытался смоделировать первоначальный внешний вид медика, предполагая, что тот бы выбрал не столь массивные наплечники, менее тяжёлую броню, хотя и в этом виде он сохранил присущее изящество и позёрство. И всё же чувствовалось, что даже тому, кому не так часто полагалось участвовать в битвах, пришлось немало изменить в себе.       Раз Бамблби причастен к попытке устранить Лазербика, притом он крайне недоверчиво относится к Саундвейву (это чувствовалось в полях куратора очень чётко), то обращаться к нему за помощью в этом вопросе крайне глупо. Сам Саундвейв, по понятным причинам, не имеет доступа, хотя его привязанность и зависимость от симбиотов и так ясна.       Эти проклятые ограничения злили. Блэкки был готов поддержать во всём своего наставника, считая, что жизнь на Кибертроне у десептиконов далеко не идеальна. Наличие власти решало кому быть правым, а кому виноватым. Хотя стоило признать, что пролитого энергона было достаточно и на одной, и на другой стороне. Мегатрон подписал унизительные условия репарации, при которых десептиконам приходилось довольствоваться положением проигравших. Официально было объявлено, что по истечению определённого срока и соблюдения ряда иных жёстких правил, десептиконы, сохранившие принадлежность к фракции, смогут обрести равные условия с автоботами. Но кто дал бы стопроцентную гарантию соблюдения данных слов алозначными? Больше иных Блэкки злили нейтралы, массово возвращающиеся на Кибертрон. Чтобы сохранить неустойчивый мир между воевавшими и вновь прибывшими, автоботы шли на уступки тем, кто трусливо бежал от войны. Легко осуждать, не вступая в конфликт. Новостные сводки пестрели «независимыми» взглядами не носивших знак, — те критически отзывались о ситуации на планете, что нехило подрывало и так нестабильные отношения с колониями. Вернуть под своё крыло утерянные некогда земли, ставшими доминионами, было одной из основных задач нового правительства. Но могло усугубить энергетическую проблему. Когда война докатилась и до колоний, те оборвали всякую связь с Кибертроном, не желая предоставлять ни солдат, ни вооружение, ни иные ресурсы. Затем были разрушены маршрутизаторы и спутники дальних трасс, а после и космические мосты — самостоятельно поддерживать столь затратное и сложное оборудование колониям было не под силу, — отрезавшие последний путь разраставшейся опухоли войны. Возможно, привлечение колоний затянуло бы конфликт. Или качнуло бы чаши весов в одну из сторон. И кто знает, к чему бы в настоящем привела победа Мегатрона… А рискнул бы он наделить всех равными правами или бы ужесточил репрессии?       Интересно, а променял бы Нокаут свою новую жизнь на возвращение под фиолетовый знак? Несмотря на службу в рядах десептиконов, высокое положение, медик быстро изменил присяге, когда дело запахло палёной проводкой. Но Блэкки инстинктивно чувствовал, что за простым желанием выжить скрывалось куда как больше. Упрямые факты подтверждали, что и этому красавчику пришлось пережить немало трагических моментов. Нокаут умело скрывал свои поражения, неистово заполировывая ненавязчивой улыбкой старые раны. Его помощник Брэйкдаун погиб от рук людей, его корпус был изуродован, превращён в экспериментальный образец симбиоза биологического существа с кибертронцем, а после он был заражён ядом тёмного энергона. Его смерть была единственным избавлением от ужасов войны. Блэкки не удивился, когда эпизод с этим меха Саундвейв отдал на кристаллическом носителе. Но к чему он готовил своего подопечного?       Нокаут старательно скрывал свою привязанность к Брэйкдауну. Пусть их отношения и были в прошлом. Потому он поддерживал то амплуа, что избрал в новом мире. Предпочитал броский образ жизни условностям, что диктовали жёсткие правила. И вследствие этого лоснящийся идеальной полировкой и источающий аромат дорогих покрытий медик крутился в высших кругах, стремясь к держащим власть, и производил впечатление беззаботного меха. Определённые привилегии он имел, встав на сторону победителей первым, но крайне призрачные. И всё же содержание собственной мастерской ему обходилось недёшево, потому Нокаут искал иные способы повысить свой уровень кредитоспособности. А его пристрастие к скорости никуда не делось, как и стремление показать себя. Даже во время войны и на Земле он участвовал в гонках. Блэкки быстро понял, насколько Нокаут влюблён в трассу. Ему следовало бы родиться с крыльями, и возможно он бы затмил самого Старскрима. Разведчик часто задумывался, что этот яркий мех возможно изначально создавался именно на потеху публике, но стремление изменить свою судьбу заставило Нокаута принять столь нетипичное решение в выборе профессии.       Наверно в самой сути трансформеров заключено стремление к соперничеству. Как ни странно, но в городе уцелела гоночная трасса. Все повреждения были устранены довольно быстро: сегодня яркая подсветка трибун мигала в такт диодным полосам на треке. По расположению линий света определялись спецзоны расположения ловушек или точки ускорения, крутых поворотов или установки камер. Нокаута такие места манили. Вся его суть — показать себя, продемонстрировать. И Блэкспарроу сопровождал товарища, не осуждая и не порицая его пристрастия. Всем прошедшим войну предстояло влиться в новые берега. И если гонки могут снять лишнее напряжение, то зачем их запрещать?       — Блэкки! Юникрон бы тебя побрал, — приятный бархатистый баритон был наполнен раздражением. Нокаут с неудовольствием смотрел, как его новый друг был безучастен к происходящему вокруг. Явно погружён в свои мысли, отчего привычно покусывал губы.       — Я зря что ли выбивал места с лучшим обзором?       — Извини, задумался.       Тёмный корпус отделился от стены, словно тень обрела плоть. Даже подсветка визора была снижена до минимума.       — Саундвейв не лучшим образом влияет на тебя. Будешь таким же безэмоциональным дроном, и можешь не приходить ко мне больше!       — Почему ты не участвуешь? — не обращая внимания на угрозы, перевёл тему Блэкспарроу.       — Сейчас? — ядовито отозвался Нокаут. — Ты точно меня не слушаешь! — Он всплеснул руками, указывая вниз, где проносились в гоночных альтмодах кибертронцы по трассе. — Первый раунд для новичков. Разогрев для зрителей. Во втором и третьем — участники, прошедшие квалификацию с лучшими показателями.       — Изучаешь будущих соперников?       — Соперников?! — медик самодовольно улыбнулся, а оптика полыхнула пламенем, как и весь корпус, удачно выхваченный светом софитов. Красное на красном. — Трасса моя!       Блэкки загляделся столь ярким зрелищем. Ему было любопытно посмотреть на Нокаута в момент работы, когда война была в разгаре. Так же полыхала его оптика или нет?       — Неужели новые лабораторные исследования завершились успешно?       — Вот сегодня и проверим, — бывший десептикон обворожительно улыбнулся и подмигнул. В манипуляторе у него мелькнула небольшая ампула ярко-зелёного цвета и так же быстро исчезла в сабспейсе.       Заезд был в самом разгаре. Нокаут одаривал новичков настолько ядовитыми и колкими комментариями, что вряд ли бы смог выйти на трассу, если бы его услышал кто-то другой, кроме Блэкки. Вокруг было шумно, мехи общались, обсуждали новости, заключали сделки, союзы и просто проводили время с удовольствием, следя за гонками. Эмоциональный фон был плотным, обжигающе жарким и цельным в своем многообразии. Всё двигалось и колыхалось, накатывало волнами на ограждение, когда рядом с трибуной проносились гонщики. Вскинутые в жесте поддержки манипуляторы. Мелькающие тут и там плакаты с выведенными светоотражающей краской именами участников. Громогласный голос комментатора вторил всей этой безумной массе, ухая молотом сверху. И всё же Блэкки оставался в стороне от всего этого.       Началась пересменка после второго заезда. Объявлялись победители тура, трасса опустела.       Нокаут придирчиво осмотрел своего собеседника, покачал головой и вынес неутешительный вердикт:       — Слушай, чёрный нынче не в моде. Слишком мрачно. А у нас новый Иакон, новый мир и всё такое…       — Ты опять пытаешься меня перекрасить, — беспристрастно констатировал Блэкспарроу.       — Почему бы и нет? Я могу преобразовать твой внешний вид до неузнаваемости. И сделать тебя цепляющим взгляд любого.       — Ты же знаешь, что моя профессия не терпит посторонней оптики, и лишнее внимание мне ни к чему. Да и внешностью своей я полностью доволен.       — Ты сейчас работаешь в институте, потому это пустая отговорка, — фыркнул медик. — Даже Саундвейв в лучшие годы не пренебрегал определенными ухищрениями. — Нокаут тут же весело подмигнул.       — Хорошо.       — С чего это ты вдруг стал таким сговорчивым?       Нокаут с подозрением взял за манипулятор Блэкки, проверяя температурные показатели корпуса, затем активировал миниатюрный анализатор, чтобы взять пробу энергона, но подопечный недовольно покачал головой.       — У меня есть идея, которая тебя заинтересует. А ты мне окажешь одну услугу.       — Хо! Хитрец, — довольно воскликнул Нокаут. — Всё в мире можно купить.       — Не уверен. Впрочем, не это важно сейчас.       — Итак, в чём нуждается мой новый друг? Полностью ли твои параметры удовлетворяют запросы одного мне знакомого десептикона?       Блэкки недовольно скорчил гримасу. Такая прямота его задела, но ссориться из-за беспочвенных в целом намёков не стоило.       — Мне необходимо, чтобы ты познакомил меня с Рэттрепом.       — На кой-шарк он тебе сдался? — удивился Нокаут.       — Давай я сам решу, чем он мне полезен. А тебя лишь прошу дать мне шанс переговорить с ним.       — А что я получу с этого?       — Я объясню свою идею в мастерской. И не сомневаюсь, что она тебя заинтересует.       — Заинтригован, не буду спорить. А ещё мне интересно…       Но тут над трибунами разнёсся голос ведущего гонок, приглашающий участников последнего заезда, прервав речь медика. Нокаут бросил взгляд на трассу, бегло прошёлся по трибунам, а потом сверился с хронометром на табло, словно чего-то ждал. Именно в этот момент в их ложу вошла фем насыщенно-бирюзового цвета. Точёные бедра, статный корпус — она невероятно походила на Нокаута, хотя была не столь массивна в плечах и чуть ниже ростом. Общее строение корпуса, расположение колесных креплений наводили на мысль, что здесь явно присутствовало какое-то родство с медиком.       — Знакомься, это Мунрейсер, — и Нокаут галантно поцеловал кисть фем, а потом указал на своего собеседника, — Блэкспарроу. Скажи честно, почему ты отказалась от заезда? — обратился он к Мунрейсер.       — Предпочту наблюдать за зрелищем, которое меня ожидает на трассе, а не соревноваться с самым быстрым медиком, — улыбаясь, парировала фем.       — Так и быть, я не могу отказать тебе в удовольствии насладиться «the perfection of the perfect». Блэкки, ты тоже не разочаруй. А мне пора на трассу.       Нокаут подмигнул товарищу, изящно поклонился и вышел из ложи.       — Так значит ты тот новый знакомый, о котором он мне все аудиосенсоры прожужжал? — фем оценивающе оглядела Блэкки. — И чем же ты его прельстил? Обычно он предпочитает более яркие образцы или крупные.       Блэкспарроу усмехнулся столь однозначной оценке, но разубеждать не стал.       — Возможно, сейчас ему выгоднее иметь в друзьях такого, как я, чтобы ничто не затмевало его блеск. Ведь только тьма даёт понять, сколь ярок свет.       Сам Блэкки также не стесняясь рассматривал фем. Автоботский знак говорил о принадлежности к фракции, но Нокаут общается с ней без неприязни, открыто, можно сказать, по-родственному. Она — лучший стрелок на Кибертроне! Любопытно, чьи показатели окажутся выше — Кроссхейрза или Мунрейсер? Состояла в диверсионном подразделении, в составе которого числились только фем. Когда Прайм и другие покинули Кибертрон, они остались на погибающей планете. Сколько интересного ему удалось получить, имея доступ к архивам! — Могу ли я узнать, как давно состоялось ваше знакомство с Нокаутом?       — Достаточно, чтобы называть его братом.       — И как же так оказалось, что вы были по разную сторону фронта?       — Это допрос? — в голосе зазвучали стальные нотки.       — Нет, что вы, — благодушно развёл манипуляторы Блэкспарроу. — Простое любопытство. Позвольте тогда мне сгладить эту неловкость.       Блэкки достал из сабспейса два куба энергона, один распечатал и подал Мунрейсер. Фема взяла угощение и сделала небольшой глоток. Надбровные дуги взметнулись: топливо для колёсных форм, притом не синтетический аналог.       — Я не застал войну, так как был активирован уже после подписания мирного договора. Потому мне интересно межфракционное взаимодействие.       — Социальная специализация? — предположила фем.       — Нет, совсем нет, — улыбнулся Блэкспарроу. Это должно было сгладить впечатление и решить проблему коммуникации.       — Всё не так просто, — погрустневшим голосом произнесла Мунрейсер. — Нокаут долго оставался нейтралом. Случай заставил его принять сторону десептиконов. И я благодарю Праймуса, что нам так и не пришлось встретиться на поле боя ни разу за всё это время. Не уверена, чем бы завершилось противостояние. Мегатрон не признавал неподчинения. И тогда у меня просто не было бы выбора, Нокаута либо мне пришлось бы пристрелить, либо Мегатрон его бы казнил. Наверно, его спасло лишь то, что он медик.       Мунрейсер повернулась в сторону трассы, но смотрела в пустоту, теребя в манипуляторах куб. Война всколыхнула привычный уклад, прошлась по друзьям, близким, втаптывая все устои прежней жизни в гарь под ногами. Всё сгорело в огне ненависти. Их с Нокаутом связывал один на двоих дом — Велоцитрон. Там в начале активации они предавались яркому веселью гоночных трасс: все вокруг сияло, блестело, манило и кричало: «Гони!». Запустение пришло мгновенно, вместе с призывом осознать свой выбор, а вслед за этим встал зловещим колоссом голод… И если в начале казалось, что скорость облегчит тяжесть на искре, то со временем стало только хуже. Что было делать ей, хрупкой фемке? Она без сомнения встала под алый штандарт. Её саму удивило, когда в ней открылся дар стрелка. Но это же стало проклятием. Нокаут же старался соблюсти клятву Праймуса и Квинтуса Прайма, спасая актив без различия в знаке. До тех пор, пока его не заставили произнести присягу.       Блэкки сразу почувствовал изменения в полях собеседницы. Тогда он осторожно расширил свое, прикоснувшись к полям фем: хотелось утешить, поддержать, обнадежить, но не выйти за рамки приличия. Она импонировала своей открытостью, ненавязчивостью. Блэкспарроу подошёл ближе, накрыл своей ладонью ладонь Мунрейсер, слегка сжал. Она подняла на него взор, стараясь рассмотреть за золотистым визором истинные намерения. Блэкки ещё раз пожал ладошку и отпустил.       — Кибертрон восстанавливается, а значит, у всех нас есть будущее. — Блэкспарроу так же облокотился на ограждение. — И, кажется, скоро начнётся третий заезд.       — А если мы не будет поддерживать Кнокки, он сильно огорчится, — сменила вектор настроения Мунрейсер. Чтобы поддержать беседу дальше, она спросила: — Ты всех знаешь на трассе?       — Боюсь, что нет. Я не столь внимательно слежу за заездами, хотя последнее время всё чаще приходится посещать автодром. Мне не хватает чувства полёта.       — Всё вам, крылатым, не хватает воздуха! Знаешь, на Велоцитроне были только гонки для колесных, но здесь, на Кибертроне, раньше существовали авиационные соревнования. А на трассе сейчас будет жарко. Смотри, — она привлекла внимание Блэкспарроу к трансформеру жёлтого цвета с ярко-фиолетовыми вставками. — Это Дрэгстрип. Как и многие из десептиконов, нечист на манипулятор, он не уступит трассу никому. От него стоит ждать неприятностей. Так, а это Хитсикер. По условиям гонки применение оружия запрещено, но при его характере вполне можно ожидать ракету в выхлопную трубу. Опытный боец, как и гонщик. — Монохромная серебристая расцветка отражала яркие цветные всполохи неоновой подсветки и смотрелась выигрышно. Он скалился во все денты, о чём-то переговариваясь с Дрэгстрипом. — А вот это Кикбэк. Не суди по внешности. Крайне хитёр, изворотлив, умеет манипулировать другими, видимо, потому сумел избежать очередного заключения.       — Неужели в заезде участвуют только десептиконы?       — Нет, редко подбираются участники из одной фракции, и это скорее исключение. Вот, кстати, и опровержение твоего предположения. — На стартовую линию вышел мех ярко-красной расцветки с замысловатой аэрографией, отдалённо напоминавшей кибертронские глифы. Он весело махнул трибунам и обворожительно улыбнулся. — Это Сайдсвайп. Один из самых быстрых автоботов. Но даже ему не удалость уйти от Бамблби. И не смотря на это, он с гордостью носит свои знаки отличия.       Блэкспарроу задумчиво склонил голову, молча ожидая продолжения. Нет, он мог обратиться к архивным данным, наверняка у Саундвейва есть всё, но сейчас ему хотелось общаться с милой фем. Пусть сама решает, как и что рассказать.       — В команде с Бамблби он оказался на Земле, а там, не будучи полисконом, сумел поймать бежавших с Алкемора преступников. Смелый и ловкий!       — Смею предположить, что и ты не зря была атташе Альфа Триона, — Блэкки при этом улыбнулся и склонил голову, признавая заслуги собеседницы. — Столь умную, внимательную и обворожительную фем нельзя обойти вниманием.       Мунрейсер смущенно отвернулась: ей давно так открыто в оптику не говорили комплиментов. Было приятно и привлекательно. Она ласково и доверительно улыбнулась Блэкспарроу.

***

      Сегодняшняя гонка не была какой-то выдающейся: стандартный заезд, знакомая трасса, знакомые соперники, но чувство азарта разгорелось в искре с новой силой ровно в тот момент, как Нокаут ступил на покрытие гоночного трека. В районе шестерни трансформации возникло ощущение зуда: хотелось скорее стать на позицию, трансформироваться и гнать, оставляя позади всех, ощущать скорость, выкладываться на полную.       Нокаут был озадачен, когда узнал, что Мунрейсер не участвует в заезде, но само её присутствие подбадривало. Это не гонки на выбывание, и всё же выходить на трассу — подвергать себя опасности. А так она могла наблюдать за ним в безопасности и хорошей компании. Притом Нокаут знал вкусы своей подруги, и Блэкки вполне подходил. И хоть Блэкспарроу обладал лётной альформой, он выигрышно выделялся на фоне заносчивых сикеров. А тех Нокауту пришлось натерпеться в стане десептиконов!       Среди собирающихся на старте медик заметил ярко-красный корпус по правый манипулятор от себя. «Шлак!» — прошипел: он не любил, когда кто-то пытался превзойти его в лоске. Сайдсвайп, улыбаясь во всю, приветственно махал ладонью кому-то на трибунах.       — Если ты думаешь, что земная аэрография украсит тебя, то ты ошибся, — ядовито изрёк Нокаут.       — Стоит ли напомнить, как на той же Земле горели твои покрышки, когда за тобой гнался Бамблби? — парировал Сайдсвайп.       — Поверь, в этот раз твои слики безнадежно сотрутся в попытке догнать меня! — раздражённо ответил медик. Его злило, что приходилось принимать огонь от обоих фракций. Для десептиконов он предатель, для автоботов — «не свой». Его так и не приняли, лишь смирились с неизбежным. Он слишком привык показывать клыки, потому что слабаков быстро разбирали на винтики среди отмеченных лисьей мордой. Тогда весь актив до вступления в ряды десептиконов показался лишь яркой вспышкой на старте. Но он сумел добиться высокого положения. И сейчас не сдаст своих позиций.       Сайдсвайп сделал шаг к Нокауту, но трогать не стал, а победно произнёс:       — Даже самые быстрые нашли себя в стазис-капсулах. И это потому, что я их туда уложил!       В этот момент к нему подошёл Смоукскрин и положил манипулятор на плечо товарищу. В воздухе повисло напряжение. Нокаут поймал остаточный фон от молчаливого разговора автоботов.       — Трасса покажет, кто здесь самый быстрый.       Резко развернувшись на месте, Нокаут решил, что дальнейший спор не имеет смысла. Сколько раз ему пересыпали подшипники перед началом заезда, но все решалось за финишной чертой.       Нокаут знал, что нынешние устроители гонок не так щепетильны, что позволяло иногда схитрить. Уж его-то никто не мог упрекнуть в грязных играх. Он предпочитал работать настолько чисто, чтобы не оставлять сомнений. Бриллианты не отбрасывают тени! Чистоту энергона проверяли только перед квалификационным заездом: толпа требовала зрелищности. Это давало с помощью нехитрых манипуляций закинуться новой разработкой. Лабораторные тесты были удовлетворительными, хотя настораживала скорость переработки топлива, но если правильно рассчитать время впрыска нового состава, то всё должно пройти гладко. Но даже если он имеет все шансы закончить заезд с пустыми баками, то разве такая мелочь сможет остановить бывшего десептикона?       На табло высветился порядок выхода на квалификацию. Нокаут занял своё место. Трасса была пустой — ловушки убраны, прогретой, потому сцепление хорошее, а значит только скорость решала, кто встанет на поул. И как только загорелся зелёный, все сразу же рванули со своих мест.       И вот сейчас Нокаут упрекал себя, что так и не соизволил заняться изменением собственного корпуса: утяжеленная броня, не раз спасавшая его актив, сейчас была обременением — лучшее время он не смог показать. Впереди оказались Кикбек, Смоукскрин и новичок — Читор. Нокаут занял четвертое место, за ним следом Сайдсвайп, Дрэгстрип и Хитсикер, заезд замыкали малознакомые медику боты, которые, по его мнению, не представляли угрозы. Все заняли свои позиции. Старт задерживали       Красный. Красный. Жёлтый. И в последний момент в таблице заезда появилось новое имя, но тут же загорелся зелёный.       Взревели моторы, дым от покрышек, толпа взорвалась восторженным гулом, стартовая прямая, ветер, бьющий в лобовое, скорость и сияние неона, слившееся в разноцветный туннель.       Загорелась разгонная линия. Нет, заезжать на неё — верный провал. Нокаут знал, что следом за ней крутой поворот, и лишняя скорость помешает прохождению. Он вошёл в поворот резко и агрессивно, чуть не задев Читора, но вовремя ушёл от столкновения. И лишь краем оптики заметил, как один из новичков вылетел с трассы, не справившись с управлением из-за «разгонки». Повреждения, скорее всего, не критичные, но это хороший урок на будущее. Ему же надо было столкнуть друг с другом автоботов и десептиконов, тогда они будут заняты, а он умело обойдёт Кикбэка, который благодаря прямой сейчас сильно ушёл вперёд.       В мягком повороте с сужающимся выходом ему удалось вырвать второе место у Смоукскрина, и тогда Нокаут шарктиконом сел на хвост драгстеру. Действуя резко и непредсказуемо, он заставлял противников держаться на расстоянии. Действуй и вырви победу!       На очередной шпильке медик занял атакующую позицию держась внутренней траектории круга, но Кикбэк не дал себя обойти, резко вильнув перед самым носом. Оставалось надеяться на шикану, где драгстеру придется нелегко.       Повороты сменялись прямыми, позиции в хвосте чередовались, но лидирующая пятерка была неизменна. Болельщики и зрители надрывали воколайзеры, подбадривали участников. Вот опять кто-то из новичков слетел с трассы, когда перед ним возник соперник, уходящий от неожиданно возникшего препятствия. Нокаут старался не отвлекаться. Борьба шла нешуточная за каждое место.       Читеру удалось прорваться через плотное кольцо враждующих автоботов и десептиконов, и он вновь вышел на третье место. Его забавная расцвета с чёрными пятнами по желтому корпусу отсылала к земному животному. Сжигая покрышки, он гнал вперед не жалея топлива: хотелось показать себя — он впервые попал в один заезд с опытными мехами. Но слишком горячее желание победить и высокая скорость не дали вовремя среагировать — Читер не успел и влетел на трамплин. Пустота под днищем заставила его рефлекторно изменить форму — и на трассу на четыре лапы приземлился гепард. Красным загорелась на табло дисквалификация. Дрэгстрип и Хитсикер, радостно гогоча, пронеслись мимо.       — Эй, автошлак, вам не надоело вдыхать выхлоп? Может добавить огоньку?       Дрэгстрип не стал дожидаться ответа, и пламя из глушителя вырвалось прям перед носом Сайдсвайпа. Тому резко пришлось затормозить, чтобы уйти от огня. Вперед вышел Смоукскрин. Дальше они шли плотной четвёркой.       — Шлак! Чуть не спалил датчики!       Пламя было опасной игрой, но допустимой в этих гонках, а вот шокер Нокаута попал под запрет. Даже лёгкого прикосновения было бы достаточно, чтобы вырвать заветное первое место, но медик не рисковал. Гонки должны были выглядеть честно, хотя бы для зрителей. Несмотря на заправку, жёсткая игра и длительная работа двигателя на износ на высоких скоростях быстро сжигали топливо.       — Блестяшка, давай-ка подвинься, — рявкнул сзади Хитсикер.       — Поцелуй в бампер, — парировал Нокаут.       Хитсикер не заставил себя ждать. Но бамп-драфтинг работает в обе стороны: Нокаут, получив дополнительное ускорение, вильнул перед носом десептикона и увеличил разрыв. Хитсикер пошёл на более жесткое столкновение. Но медик ловко увернулся, отчего соперник словил колесами внешнее покрытие трассы. Разница в сцеплении чуть не развернула его, но он удержался на треке.       Рядом нарисовались Смоукскрин и Сайдсвайп.       — Твой товарищ глотает пыль с наших покрышек, — высмеял серебристого десептикона Смоук. Его белый корпус с широкой синей полосой на капоте блеснул справа от Хитсикекра, слева возник красный спорткар с иноземными иероглифами. Беря в «клещи» противника, автоботы выжимали статикона, стараясь заставить его сбросить скорость. Манёвр возымел успех: десептикон остался позади.       Кикбэк всё ещё лидировал, но впереди обозначилась шикана. Свой шанс Нокаут не упустит! Набирая скорость, он почти вплотную шёл за соперником в слипстриме. Влево. Вправо. Влево. Есть! На последнем повороте ему удалось обойти драгстер.       Впереди ещё один поворот и финишная прямая. Нокаут впрыснул синтетик — упускать победу он не намерен! Огненная агония заполонила баки, распространяясь по всему корпусу. В оптике сразу потемнело от болевых ощущений, трасса сжалась до единственной точки, краски вокруг побледнели. Голубая вспышка, промелькнувшая справа, показалась визуальным сбоем. За жаром во всех магистралях возникла пустота в баках. И шлаково неприятная лёгкость. Нокаут лишь по инерции прошёл финишную черту, почти вслепую влетая в ворота. Тут же стали отказывать одна за другой системы, двигательные и трансформационные команды не проходили, от перегрева корпус ни на что не реагировал, отчего карминовый автомобиль просто вынесло с трассы.       Нокаут пришёл в себя в собственной мастерской. Покрытие было безнадёжно испорчено. Баки и топливные магистрали необходимо было прочистить, проверить на повреждения и, при необходимости, заменить. Неприятные ощущения перекрывало чувство победы, но удручённое выражение на фейсплейте Мунрейсер и слова Блэкспарроу Нокаут воспринял болезненно. То, что он принял за сбой в оптике — Блёрр. Шлаков автобот! Он же завязал с гонками, ушёл в бармены! А слишком эффектно вырванная из манипуляторов Нокаута победа пощёчиной горела на фейсплейте.

***

      Полёт до Полигекса занял немало времени, но Блэкспарроу не желал задержек в решении вопроса освобождения симбиотов. Он вылетел сразу, как только получил подписанный датапад в манипуляторы. Разговор с Рэттрепом был непростым: кибертронец с альтмодом животного был не только словоохотлив, но и необычайно любопытен — всё старался вызнать, зачем Блэкки симбиоты. Но молодой трансформер ловко уходил от прямых ответов, отговариваясь дежурными фразами и крайне вежливой, но отстранённой манерой общения. Что-то в поведении Рэттрепа настораживало, потому и открываться Блэкки не собирался.       Он был удивлён, когда датапад с цифровой подписью самого Старскрима вернулся в течение астрочаса. Все документы, разрешающие забрать из заключения кассеты, были сформированы его секретарём. Что сыграло свою роль: вечная неприязнь или наоборот совместная работа двух заместителей Мегатрона? В любом случае положительное решение вынесено, ходатайство подписано — дело осталось за малым.       На навигаторе и в обзоре обозначилась конечная точка маршрута: массивное приземистое здание в форме пятигранника. Полигекс пострадал не меньше Иакона, а восстанавливался медленнее. Почему новую тюрьму разместили не в основном городе? Блэкки лишь мог предположить, что на открытой территории легче обнаружить возможную диверсию.       Блэкспарроу заблаговременно опустился на землю и трансформировался. Датчики слежения и наведения он почувствовал ещё на подлёте, а проверять их работоспособность на себе не было ни малейшего желания. Подходя к пропускному пункту, он обозначил свою сигнатуру и отправил запрос на проверку собственных данных. У ворот его встретил вооружённый мех с автоботской инсигнией, попросил сдать внешнее оружие и заблокировать встроенное и только после этого пропустил на территорию.       На ресепшене его отправили в юридический отдел, который расположился на том же этаже, для последней проверки и оформления всех документов. Там Блэкспарроу встретил того, кого совсем не ожидал увидеть. Галоген, его бывший сокурсник, споро поднялся из-за рабочей консоли и бросился обнимать вошедшего.       — О Праймус! Какими судьбами? — радостно воскликнул он, пытаясь обнять Блэкспарроу.       — Здравствуй, Галоген, — сдержано ответил Блэкки, протягивая ладонь в дежурном жесте приветствия.       Это движение остановило яростный порыв юриста, и тот не сразу среагировал, оказавшись в некотором замешательстве. Он попытался сдержать разочарование, но поля колыхнулись, хотя на фейсплейте застыла улыбка, уже более похожая на гримасу.       Галоген выглядел всё так же: корпус насыщенно-оранжевого цвета начищен до блеска, от него исходил аромат дорогой полироли, но несколько более резкий, чем следовало. Он всегда хотел привлекать внимание, выбиться наверх, получать больше. Он с лёгкостью соглашался на изменения внешности, если позволяли шаниксы. Но даже отсутствие денег его не останавливало: соглашался на долги при любых условиях и чудным образом выкручивался из неприятностей и передряг. Впрочем, Блэкспарроу не строил иллюзий по поводу своего знакомого. Галоген необычайно азартен и алчен до шаниксов.       Получив в своё распоряжение датапад с документами, Галоген не скрыл удивления, хотя на клик Блэкки показалась странной реакция полей, агрессивно ощерившихся иглами.       — Давненько никого не освобождали. Хотя сам Старскрим приложил к этому свой манипулятор! О, да ещё ты имеешь право лично забрать их из камеры! — в его голосе послышалось уважение, смешанное с завистью. — А ты совсем не изменился.       — Ты тоже.       — Увы, звёзд с неба не хватаю, но в целом неплохо. Есть куда расти. Ведь любой путь начинается с маленьких шажков, не так ли?       — Если делать их правильно, можно подняться и выше.       Блэкки захотелось задеть меха, стоящего перед ним. Он всегда осознавал, что его недолюбливали, смотрели с недоверием, с непониманием только из-за того, что он выбрал в наставники десептикона.       — Кстати, почему до сих у тебя нет инсигнии? Ты же собирался на военную службу?       — Я не пошёл в армию, а выбрал науку. Начальник отдела по разработке диверсионного и снайперского вооружения, — гордо произнёс Блэкки. Правда, не стоило упоминать, что в подчинённых у него только один мех, и тот с гонором и себе на уме. Последней выходки он так и не простил Кроссхейрзу.       — Что?! — уязвлённо воскликнул Галоген. Притворно-сладкая улыбка опять превратилась в оскал. Линзы полыхнули обидой и завистью. Они не скрывал, что любил дорогие полироли, яркие вечеринки с запрещёнными присадками, а ещё хорошеньких интеров. — Не удивительно, ты же всегда стремился доказать, что лучше всех.       — Как дела у Дрэдвинга? — перевёл разговор в мирное русло Блэкспарроу.       — Хорошо, — как-то наигранно-беззаботно отозвался Галоген. Но плечевые сегменты опустились, как и колёса за спиной. Он явно был разочарован, хотя не хотел этого показать. — Мы давно не виделись.       Оформление документов было завершено, и они отправились за симбиотами. Основная часть здания располагалась под землёй. Толстые герметичные перекрытия, шлюзы дверей с кодами доступа — выйти отсюда было непросто. В специальных пазах прятались тюрели. Они спустились на несколько этажей в пассажирском лифте, хоть и рассчитанном на трёхрежимника, но даже тут Блэкки почувствовал себя неуютно. Он прижал крылья плотнее с корпусу. Сразу же в памяти всплыла злая выходка Кроссхейрза. Опять в искре полыхнуло непониманием и обидой. Любовь к свободе и открытому пространству была изначально заложена в искры обладателей лётных альтформ. Потому работали внутри здания тюрьмы исключительно земные мехи.       — Мы разошлись с ним около десяти ротаций назад, — продолжил Галоген. — Инициатором был он. Ты же знаешь, я его всячески развлекал, выводил в свет, знакомил с разными ботами. Да он бы сам никуда не выбрался кроме учебки! А тут просто взял в один день хлопнул дверью и ушёл, ничего не объясняя.       Галоген обернулся, посмотрел на своего собеседника, но не найдя желанного сочувствия, поджал губы и быстрее зашагал вперёд. Блэкки не стал уточнять, что послужило причиной. Он и так догадывался. Галоген часто ходил в долгах, а расплачиваться приходилось Дрэдвингу то собственными шаниксами, то обшивкой в очередной драке. Блэкспарроу всегда с настороженностью относился к этому союзу двух слишком разных в характерах меха. В любом случае он был рад случившемуся, так как Дрэдвинг у него вызывал уважение. Сброшенный с крыльев лишний груз всегда облегчает полёт.       — Мы пришли, — констатировал Галоген, когда они остановились перед очередной дверью.       Ключ-карта, встроенная в манипулятор юриста, открыла проход. Галоген на клик замер, поля хаотично колыхнулись, но он совладал с собой и сделал шаг вперёд. Блэкки последовал за ним. По обоим сторонам просторного помещения расположились стазис-капсулы с заключёнными. За промерзшими бронированными стёклами угадывались силуэты: в основном миниботы — восьминогие пауки, ящеры, птицеподобные создания. В андроформе они чаще обладали утрированными чертами: слишком длинными руками, огромными плечами или иным образом отличались от привычных пропорций. На каждой капсуле проставлен номер, но более никаких данных.       Они остановились перед камерами с номерами восемьсот сорок пять и восемьсот сорок шесть. Панель доступа загорелась холодным голубым светом. Галоген ввёл код, и с шипением створка приподнялась вверх, а из-под неё туманом расползся холод, струясь докатился до ступней и растаял. Вот только внутри стазис-капсулы было пусто.       — Этого не может быть! — воскликнул Галоген. Его голос задрожал. Он судорожно поднёс к линзам датапад, сверяясь с данными в нём и номерами на капсулах.       — Шлак! О Праймус, как такое могло случиться?       Он отошёл, связался с охраной по комлинку. Его трясло. Затем он отправил ещё одно сообщение, осторожно бросая взгляды из-за спины на своего спутника. Дело приняло крайне неприятный оборот.       Охрана отреагировала быстро. Галоген обмолвился с ними парой слов и, взяв за локоть Блэкспарроу, вывел его обратно в коридор. До кабинета Галогена они дошли молча.       — Ты ещё не отступился от своего десептикона? — спросил Галоген, когда они оказались одни. Он уселся в кресло, закинув одну ногу на другую. На фейсплейте было и любопытство, и удовлетворение. Он часто радовался тому, что можно безболезненно для себя вставить палки в колёса противникам или, как в случае с Блэкки, связывать крылья. В голосе читалась насмешка. — Неужели он так хорош, что ты готов подыгрывать ему?       — Я не боюсь пересудов и не страдаю зависимостью от чужого мнения. А вот ты явно боишься запятнаться. Но подожди-ка! — Блэкспарроу провёл когтём по безупречной полировке на нагрудной броне янтарного оттенка, где расположилась инсигния автоботов. Его встревоженный тон смутил Галогена. — Кажется это пятно грязи!       Бывший однокурсник попытался разглядеть изъян на блестящем покрытии, но мешала выступающая часть бампера. Он достал из сабспейса салфетку, провёл ею по указанному месту и как можно аккуратнее стал стирать предполагаемое пятно. И совершенно не обратил внимания, что Блэкки внимательно наблюдает за ним.       — Не старайся, — хищно улыбнулся Блэкспарроу. — Оно не на броне, а в тебе, продажная тварь!       Тогда он хватил Галогена за плечо и вдавил в кресло. Тот охнул от неожиданности и боли и сморщился от царапин, которые оставили когти на броне. Поля наполнились страхом.       — Где кассеты Саундвейва? — зло прошипел Блэкки.       — Я… я не знаю. С чего ты то взял?!       — Ты не зря боишься. Как думаешь, что станет с тобой, когда раскроется, что сливаешь заключённых? Не пойдёт ли твоя карьера с сумасшедшей скоростью под откос, так и не начавшись толком?       Блэкспарроу нависал над мехом, которого заметно потряхивало. Оптика из голубой превратилась почти в белую: ужас и страх. Он даже не сопротивлялся, а только судорожно вцепился в подлокотники кресла и смотрел загнанным звероконом. С фейсплейта давно сползла самодовольная улыбка.       — Это Свиндл! — жалостно взвизгнул Галоген. И дальше он затараторил, как сумасшедший — сбивчиво, тихо, шёпотом, чтобы никто другой не услышал: — Они у него. Он платил очень хорошо, только надо было сделать всё быстро. Почти сразу после сделки собирался улетать. Говорил про какие-то эксперименты. Я правда не знаю, где он. Мы встречались на нейтральной территории, в пустошах. Я должен был только вынести кассеты за пределы тюрьмы.       — Когда это было?! — еле сдерживаясь от ярости, рявкнул Блэкки. Ему было мерзко и гадко находиться рядом с этим меха. Он сильнее сжал ладонь, оставляя вмятины на идеальном покрытии.       — Солцикл назад.       — Не ты первый, не ты последний, кто осуждает меня только за то, что я выбрал в наставники десептикона. Но наличие алого знака на броне не делает лучше тех, кто его носит. Я хотя бы честно добился освобождения этих кассет. А вот тебе, я думаю, вполне должно хватить полученных шаниксов, чтобы исправить вмятины. Но не карьеру.       И Блэкки с размаху вдарил кулаком по инсигнии на груди Галогена, отчего тот резко вытравил воздух из систем, но согнуться не смог — его всё ещё крепко держали за плечо. Когда Блэкспарроу отпустил его, то на броне была мощная вмятина, а на плече следы от когтей.       — Знаешь, я рад, что Дрэдвинг ушёл от тебя. Он заслуживает лучшего, а не такую ржавь.       Он молча развернулся, вздёрнув крылья, и стремительно вышел. Галоген даже не посмел двинуться с места.

***

      — Блэкки, ещё раз поясни, почему я должен оставить этот шлак в живых?!       Частота Дрэдвинга ругалась пулемётными очередями.       — Закон. Не преступай закон, — чётко, почти по слогам повторил Блэкспарроу.       Сказанное призвано было успокоить не только джета, но и его самого. Но слепая ярость накатывала волнами. Его злило, что симбиотов, кассет и миниконов не признавали полноценными трансформерами. Но разве это уже имело значение, когда нарушалось Тайрестское соглашение? Ему также претила мысль, что подобных существ могут расчленять неизвестные вивисекторы, а кто-то на этом наживётся. Это было неправильно, ошибочно, и потому недопустимо. А ещё его бесило, что симбиоты могли вот-вот ускользнуть от него.       Сдерживать внутренний огонь в искре становилось труднее, пространство протуберанцами скручивалось от плотности собственных полей. Корпус ощутимо нагрелся, хотя дневное светило село за горизонт и воздух наполнился прохладой. Контролировать мысли стало сложнее.       Сколь ни была неприятна личность Свиндла, Блэкспарроу понимал, что убийство недопустимо. Особенно ему не хотелось ввязывать в это дело Мунрейсер и Дрэдвинга, но выхода не было. Он чётко обрисовал задачу — никаких дезактивов, — удивившись в начале, что фем не повела и бровью, когда услышала, по ком развёрнута спасательная операция. Дрэдвинг также быстро согласился. Он был основной боевой силой в их команде и, самое главное, имел право на ношение оружия в пределах города. И всё же Блэкки надеялся, что обойдётся без перестрелки. Жаль, он не успел уточнить, а разблокирована ли способность Саундвейва открывать граундбридж.       Повезло, что Свинд набил оскомину всем дельцам и старого, и нового Кибертрона. С ним имели дело, но всегда считали себя стороной пострадавшей, и потому с лёгкостью слили координаты (конечно, не без денежных вложений) погрузки в шаттл, отбывающий на дальние рубежи.       И вот сейчас Дрэдвинг и Мунрейсер зажали дельца с товаром как раз на подходе к космопорту. Хорошо, что место было отдано под склады, отчего шансы встретить других меха сошли на нет. Это снижало риски. Обе стороны отстреливались почти вслепую, потому что приходилось прятаться от огня противника за импровизированными укрытиями. Пока у Свиндла было преимущество: трое против двоих.       Блэкки форсировал мощности, стараясь добраться до своих друзей как можно скорее. Он не сикер, чтоб выделывать фигуры высшего пилотажа в ограниченных пространствах, но приходилось крутиться по полной. Чем ниже он спускался, чем менее восстановленными были районы, тем чаще встречались переплетения трубопроводов, кабелей и прочей мешанины технических конструкций. Он должен был занять позицию на высоте, но не был уверен, что сумеет найти подходящую в условиях ограниченного времени. Прикидывая шансы на успех операции, он получал пятьдесят на пятьдесят. Не лучший расклад.       — Тащи скорее свой тощий корпус! Они сейчас взломают шлюз и перейдут на другую территорию, где нам их уже не достать, — ругался Дрэдвинг.       — На подлёте. Ждите, — сухо отозвался Блэкспарроу.       Заглушив двигатели, он в парении преодолел ещё с десяток метров и только потом, трансформируясь, приземлился на крышу здания. Вновь броня пришла в движение, и в манипуляторах появилась лёгкая снайперская винтовка. Дальше в работу пошёл аналитический блок, подключённый на полную мощность, — необходимо произвести расчёты в зоне обстрела. Промах крайне нежелателен. Вот только напряжение в собственных полях сбивало…       За двумя большими контейнерами по разным сторонам узкого проулка прятались джет и фем. Цвета их потеряли яркость и красочность, а силуэты размылись, прорастая тенями в окружающую действительность. Яркие вспышки от выстрелов вспыхивали красочными цветами — они распускались и увядали в одно мгновение. Чуть глубже, перед заблокированным шлюзом, сидел Свиндл. Не узнать его было невозможно. Оскал на фейсплейте и ярко-красная оптика были полны негодования. Ни на войне, ни в мирное время он не собирался упускать возможности нажиться. Левый манипулятор он положил на один из контейнеров, в котором сидела одна из кассет Саундвейва. Связиста десептиконов он недолюбливал всей искрой. А теперь, когда выдалась такая возможность насолить этому несносному меху, вечно совавшему свой визор куда не следует, лишиться её означало вновь проиграть. Именно из-за Саундвейва и его кассет срывались крупные сделки, потому что кто-то успевал добыть на Свиндла компромат. И тогда-то Лорд Мегатрон не скупился на «доброе» словцо, не преминув вернуть причитавшееся ему сторицей. А сейчас твари Саундвейва были погружены на платформу и находились в анабиотическом состоянии. Их продажа окупит не только затраты, но и позволит разжиться новым кораблём и новой командой.       Позади Свиндла с кодовым замком боролась фем сапфирового цвета. Серебристые вставки на броне поблескивали в свете неровно мерцающих ламп, а крылья за спиной были плотно прижаты к корпусу. Впереди на линии огня во весь рост стоял крупный мех с бронёй ярко-голубого цвета. Выставив перед собой огромный чёрный щит (под стать броне на манипуляторах и опорах), он закрывал Свиндла и фем. Во втором манипуляторе он держал пулемёт.       — Осталось пятнадцать кликов, и защита будет сломана, — проинформировала взломщица. Хоть Свиндл часто их ругал, своё дело они знали.       — Если Гига не поторопится, то нам придётся туго. Пора кончать этот автошлак. Или ни о каком вознаграждении не может быть и речи!       Ждать, когда проблема будет решена чужими манипуляторами себе дороже. И хоть сам о предпочитал иные методы борьбы, но в данной ситуации иного выхода Свиндл не видел. Либо он положит этих автоботов, либо его планы пойдут шарктикону под хвост. Он поднял манипулятор, на котором была закреплён ручной плазмомёт, и нацелился на укрытие бирюзовой фем. Мерный гул нарастал. В тот момент, когда он готов был выпустить плазму, его пронзило жуткой болью, а после раздался взрыв.       — Снайпер! — крикнул Свиндл, прижимая раненую конечность к себе. Он озирался по сторонам, но не мог понять, откуда произвели выстрел.       Мунрейсер не теряла времени. На клик из-за укрытия мелькнул бирюзовый корпус и вновь скрылся. Гига припал на одно колено, хотя всё ещё стоял непоколебимо. Из раны в опоре сочился энергон, растекаясь мерзкой лужей под ногами. Фем не промахнулась.       — Кончай их, Гига! Я не знаю, чего они хотят, но мешают. Мне нужны их деактивированные корпуса. Возможно удастся продать на запчасти, — ругался торговец.       Блэкки занял новую позицию. Отсюда обзор был хуже, зато в прицеле настойчиво маячил шлем сапфировой фем. И всё же позволить себе такой исход событий он не мог. Правильно было бы натравить на этих оплавков полицию, но тогда бы он точно упустил симбиотов Саундвейва. Нет, привлекать сторонних было бы опрометчиво. И всё же беспрецедентно хотелось пристрелить Свиндла и его наёмников. Припасов они не жалели, стреляли на поражение. Его же команде приходилось сдерживаться. Блэкки прицелился и сделал один выстрел. В искре полыхнул огонь…       Последние клики оставались до разблокировки, но тут панель доступа разлетелась осколками, высекшими на фейсплейте фем неглубокие, но саднящие царапины. Тонкая струйка энергона прочертила дорожку от надбровной дуги до подбородка. Фем молниеносно развернулась и прокричала в неизвестность:       — Тварь! — она вытащила из подпространства автомат и выпустила очередь в небо. Но там никого не было. Снайпер опять ушёл.       — Мега! — рявкнул Гига, — давай сюда свой автомат. У меня патроны заканчиваются.       Кликовой заминки было достаточно, чтобы Дрэдвинг решился действовать. Он выскочил из-за укрытия и рванул вперёд. Помогая себе дожигателями, джет с лёгкостью преодолел расстояние и врезался со всей силы в щит противника. И всё же силы оказались не равны: Гига устоял. Какое-то время они боролись, но новый выстрел решил исход поединка. Дрэдвинг осел, зажимая рану на боку тёмной ладонью, которая окрасилась энергоном. Попытался поднять автомат, но его выбили из манипулятора.       — Если дёрнешься, прикончу! — угрожающе бросил Свиндл. Он не покидал прикрытия за щитом Гиги, но убить этого джета мог. Пусть плазмомёта больше не было, зато ручкой бластер всегда под рукой. — Эй ты, — позвал он Мунрейсер, — выходи с поднятыми манипуляторами. И без шуток!       Фем колебалась. Она опустила бластер и склонила голову. Вставая с колена, Мунрейсер готова была исполнить приказ, как в коммуникаторе прозвучал голос Блэкспарроу: «Дым». И фем замерла на месте.       Одна из пластин брони Дрэдвинга приподнялась, из-под неё выкатилась граната и со звоном стукнулась о плиты на земле. Свиндл моментально отскочил дальше к Меге. К ним же собирался отступить Гига, но его за простреленную опору схватил Дрэдвинг и дёрнул на себя, заваливая вниз. Мунрейсер подняла свой бластер и выстрелила во взломщицу.       И никто не заметил, как сверху, сложив крылья, падал Блэкспарроу.       В мгновение ока всё заволокло густым дымом.