Прощание славянки

Прошли первые тягостные дни. Жилой сектор при терминале оказался унылым, в любое время суток тускло освещенным коридором с неровно оштукатуренными стенами. Сюда выходили двери двух десятков квартир, в которых и жили служащие терминала с семьями. Лиде досталась самая маленькая из них, в которую обычно селили бессемейных. Ни кафе, ни магазинов. Раз в неделю жильцы подавали коменданту списки необходимых покупок, и через день забирали свои товарно-продуктовые наборы. Слободка. Лидия начала с малого: навела порядок на новом рабочем месте (а у нее теперь появился отдельный кабинет), обустроила его на свой вкус, изучила принятую в терминале систему учета товара и структуру локальной сети. Затем пришло время выйти за порог уютного кабинетика. Она вошла во внешний док со стороны разгрузочного дебаркадера и окинула взглядом пространство. Это место с первого же взгляда пришлось Лидии по душе. Док представлял собой обширное, но не слишком высокое помещение, своды которого поддерживали массивные колонны. С дальней стороны располагались ведущие в тамбур ворота, а по периметру остальных стен тянулись дебаркадеры, позволяющие ставить под разгрузку сразу несколько большегрузных машин. Внешний док сообщался с внутренним, выполнявшим также функцию гаража. «Наша конюшня», — говорили о нем местные. Сейчас там без дела стояли вездеходы, тягачи и грузовые платформы. Дебаркадеры были связаны с системой складов, среди которых были склады непродовольственных товаров, бакалеи, склады-холодильники. Между ними сновали погрузчики, под потолком висели образующие разветвленную систему монорельсы. Отдельно, на почтительном удалении от терминала, находились особо охраняемые хранилища дизельного топлива, туда у Лиды допуска не было. Между складами вклинивались лаборатории, весовые, кабинеты служащих, и все это сообщалось между собой запутанной системой лестниц и коридоров. Лида с радостным возбуждением обследовала подведомственное ей хозяйство. На что все это было похоже?! Ну конечно, на паутину лестниц и трапов, опутывающую «Ивана Тургенева»! Но ведь «Тургенев» не привез ее к счастью… ***** Прошел месяц, и Лидия окончательно примирилась со своим изгнанием. Когда схлынула обида, стало совершенно ясно, что жалеть-то особо не о чем. Что же до свершившейся несправедливости… Пусть! Пусть подавятся. Что касается ее новой должности, то, по совести, это было трудно назвать повышением. Только название красивое — менеджер терминала, а на самом деле… Кладовщик, он и в Метрополии кладовщик. Новая работа оказалось пыльной, хлопотной и материально ответственной. Зловонные выхлопы дизельных двигателей, бесконечные ряды контейнеров, скрежет засовов, тревожные сирены погрузчиков. Кругом снующие по монорельсам тали — нужно смотреть в оба, чтобы не получить крюком по голове. А потом долгие часы за компьютером, накладные, учет и сортировка товара, ведь в этот терминал стекались грузы со всех концов мира. Самым неудобных было то, что новая работа оказалась всевременной, то есть не была привязана к определенному времени суток. Лидию могли призвать на рабочее место в любое время дня и ночи, ибо грузовой терминал никогда не спал. Каждый год по осени через ведущий на поверхность, защищенный крепкими воротами пандус заходили во внешний док автопоезда, их тащили мощные приземистые тягачи-вездеходы. Как пояснил Лидин предшественник, с видимым облегчением передавая ей дела, они перевозили грузы по отсыпанной среди топей дороге, что связывала Метрополию с уцелевшим с давних времен причалом, где и разгружались морские суда. Каждый такой вездеход тянул за собой три-четыре сцепленные между собой грузовые платформы. Они осторожно спускались по пандусу, укутанные сверху специальной маскировочной тканью. Это казалось Лиде странным и необъяснимым — от кого здесь прятаться? На многие километры вокруг ни одной живой души… Однако, как рассказали старожилы терминала, повод для секретности все-таки был. Лидия, как и все, кто здесь работал, имели допуск лишь к терминалу и складам привозных товаров. А где-то находился второй складской комплекс с прямо противоположными функциями — экспортный терминал. Там, в обстановке строжайшей секретности, отгружали из хранилищ главное достояние Метрополии — драгоценные концентраты цветных металлов. Сейчас был сезон относительного затишья, однако часто случалось, что уже в четыре-пять часов утра под погрузку становились электромобили, чтобы, проехав по лабиринту технических тоннелей, доставить к началу рабочего дня товары в магазины и рестораны Метрополии. К счастью, Лида быстро научилась спать урывками: три-четыре часа ночью, пару часов в послеполуденное затишье. Так и жила. А что будет в сезон, когда главной задачей всех работающих здесь станет обработка прибывающих грузов?! Ведь на этот период никто не освободит их от текущей работы?! Но здоровая молодая женщина не может жить совсем без развлечений, а вот с этим вышла напряженка. Лидина новая квартирка находилась так далеко от секторов, где была сконцентрировала вся общественная жизнь, что при ее рваном графике туда было никак не выбраться. Ссылка она и есть ссылка. Но, как гласит пословица: «Если перед тобой закроются все окна и двери, отыщется хотя бы маленькая форточка». Эта была калитка. То есть «форточка» — это в фигуральном смысле, а в буквальном — небольшая калитка, встроенная в массивные ворота Метрополии. По роду своих занятий Лида владела ключами и кодами доступа в большинство помещений грузового терминала. И вот однажды ближе к вечеру, одевшись потеплее и осторожно отперев калитку, Лида вышла наружу. Миновав тамбур, она оказалась на небольшой квадратной площадке, с которой пандус полого забирал вверх и выбирался на прилегающую территорию. По мере продвижения его стены становились все ниже и ниже, пока совсем не сошли на нет. Лида стояла — как бы мелодраматично это не звучало — совсем одна посреди земли. На равнине, сколько вмещал глаз, никого и ничего не было. В душу заползло тревожное чувство незащищенности. Ни реки, ни причала отсюда видно не было. Стоял апрель, но весна в этих краях наступила пока только по календарю. Вокруг простиралась одна лишь бескрайняя снежная равнина, под которой — Лидия это знала — лежит болото, прорезанное петляющей лентой дороги, по направлению которой только и можно было судить, в какой стороне находится причал. Дорога не была прямой, ведь при ее прокладке строители постарались выбрать наименее топкие места. В это время года ей почти не пользовались, но, тем не менее, дорога была неплохо расчищена и укатана, и ее поверхность напоминала сейчас смесь щебня и льда. В комплект стандартной экипировки входила и теплая куртка, и зимние ботинки. Замерзнуть Лида не боялась, и решила немного пройтись. Другого пути, кроме дороги, у нее не было. Она шла осторожно, стараясь не споткнуться о каменюки. Местность вокруг была плоской, открытой всем ветрам, ее однообразие нарушали лишь редкие купы деревьев да снежные дюны. На этой равнине не укроешься от посторонних глаз. Девушка подняла глаза к небу, испещренному перистыми облаками, окинула взглядом белую равнину и вдруг повалилась на четвереньки, больно разбив локти и колени о колючий щебень. Небесный свод словно обрушился на нее многотонной тяжестью, сердце бешено заколотилось, к горлу подступила паника. Бескрайность… Это значит — и земля и небо без края. Немного придя в себя, Лидия сообразила — у нее приступ агорафобии. Странно… Этого не должно было случиться, ведь в детстве она все воспринимала как должное: и воздушную синеву небес, и необъятность горизонта. Это Метрополия ее искалечила. Лида кое-как добралась до ворот. Поднявшись на ноги, она приложила руки ко лбу наподобие низкого козырька и, глядя из-под них лишь себе под ноги, поплелась восвояси. Стоило ей спуститься по пандусу, и его стены скрыли горизонт, как ее сразу же отпустило. Стыдясь своей слабости, Лидия прошмыгнула внутрь. — Кто ж так делает?! — ворчливый голос показался ей знакомым. — Разве можно вот так и сразу… Ну вы и бледная… Заходите ко мне чайку попить. Узнавание, удивление, облегчение и подозрение — все смешалось. Это был Бен. Какое совпадение… — Что вы здесь делаете? Как оказались? — Я теперь тоже здесь обосновался. Второй день… Со старого-то места меня попросили — старый стал, бестолковый. А как понял я, что придется с места сниматься, так и про вас сразу вспомнил, Лидия Павловна. Как-никак, мы теперь товарищи по несчастью… Вот и вызвался на терминал работать, почему бы и нет?! — А вы не темните? У вас были неприятности из-за меня? — Нет-нет, что вы. Всем официально объявили, что я действовал в соответствии с инструкцией, не применяя спецсредств, голыми руками утихомирил дебошира. Но после того как я Мелкого-то помял, остальные стали меня… бояться, что ли. Противно. А вот с прогулками вашими вы напрасно хулиганите. Вы еще легко отделались, некоторые, я слышал, таким образом и рассудка лишались. Не может человек как крот годами по подземным норам шариться, а потом на Божий Свет выйти и гулять, как ни в чем не бывало. Вам теперь к небу заново привыкать придется. — А это как? — заинтересовалась Лидия, с удовольствием потягивая чай в каморке охранника. — Тут первое дело — свет. Вам яркого света остерегаться надо. В сумерки (ночью лучше не надо, опасно) выбирайтесь на поверхность и прогуливайтесь на здоровье в свете восходящей луны. — Допустим. Но через пару месяцев наступит полярный день! — Ваша правда, Лидия Павловна, но времени пока достаточно. Пока есть возможность, выходите в сумерках или по темноте, а потом… Выбирайтесь на поверхность ближе к полуночи, когда солнце стоит низко, а то и вовсе за деревьями прячется. Приглушенный свет все же лучше. Сначала понемногу, потом можно и подальше выбираться. Но не забывайте об осторожности, здесь можно и на зверя нарваться, и на человека, что еще опаснее. — Здесь, что до людей недалеко? — удивилась Лида. — Неважно. Вы меня слушайте. А как привыкнете к открытому пространству, хоть бы и при сумеречном свете, так можно и днем рискнуть. Но осторожно… — Но как же это устроить? Ведь в это время в доке полно народу? — Думаю, я смогу это устроить. За воротами и въездным пандусом следят только две камеры. Когда будет моя смена, я всегда смогу организовать небольшую перезагрузку системы видеонаблюдения. Об этом не любят говорить, но все системы безопасности имеют слабые места. — Спасибо, — откликнулась Лида. Выпив крепкого чаю, она окончательно пришла в себя. — Я в долгу не останусь. Формально, по документам, меня перевели сюда с повышением… — Да ну? — Представьте себе. В качестве компенсации за моральный ущерб. Так что у меня теперь улучшенное снабжение. В моем холодильнике есть палка отличной сырокопченой колбасы, а я помню, вы такую любите. — Буду премного благодарен и всегда готов помочь. Понятное дело, человеку хочется иногда погулять. А вы никогда не мечтали научиться водить вездеход? — Нет. А мне зачем? — В жизни всякое случается. Может, придется кого-нибудь подменить. Здесь у нас все условия: внутренний и внешний доки соединены круговыми проездами — вполне можно потренироваться, если захотите. — Даже не знаю… — неопределенно заметила Лидия. — Пока не хочу. Уж слишком он большой. — Начнете водить, постепенно научитесь чувствовать его габариты. Она отрицательно покачала головой. Бена это почему-то огорчило. Лидия собралась уходить, когда заметила, что сидящий на стуле Бен трясется и булькает, что у существ обозначало смех. — Что случилось? Что не так? — Все… — новый приступ бульканья, — …хорошо. Впервые вижу человека, готового обменять колбасу на лунный свет. ***** После неприятного случая Лидия несколько дней не появлялась на поверхности. Но однажды вечером, когда она сидела в своей конторке, на пороге появился Бен: — Поднимайтесь, Лидия Павловна, на небе Сияние. Лида колебалась недолго. Да, она боялась проклятой агорафобии — вдруг подкосит? — но искушение было слишком велико. Конечно, она видела Полярное Сияние в детстве, давно, но эти воспоминания были так далеки и нереальны, как и воспоминания о самой маленькой Лидочке Метёлкиной, лицо которой давно расплылось в памяти и стало совсем чужим. В итоге решив, что подкосит или не подкосит, а Сияние она увидит, и безрассудно оставив незапертой дверь кабинета, Лида устремилась вслед за Беном. — Если почувствуете себя плохо, сразу дайте знать, — предупредил ее Бен, пока они бежали к воротам. — Я провожу вас в док. На поверхности уже ощущалось приближение весны. Лидия озиралась по сторонам, запрокинув голову в небеса, где словно колыхался на ветру отрез пестрого узбекского шелка. Она даже забыла удивиться, что сегодня ее агорафобия ничем себя не проявила. Разноцветное полотнище вдруг распалось на тысячи сияющих нитей, колышущихся в небе жесткой бахромой. Оторвав взгляд от сияющего неба, она с удивлением уставилась на Бена. Этот взрослый и, по-видимому, уже пожилой нечеловек медленно и неуклюже кружился на одном месте, распростав руки в стороны, как это иногда делают очень маленькие дети на утренниках в детском саду, и непрерывно повторял: — Сияние… Сияние… «Какие же у него ручищи огромные», — отметила про себя Лида.