Прощание славянки

Шли недели, вылазки на поверхность стали для Лидии обычным делом. Метод Бена подействовал, и она быстро избавилась от своей позорной слабости. Нельзя сказать, что жизнь Лидии была совсем уж невыносимой — основной поток грузов был давно принят, рассортирован и размещен в хранилищах. Почти весь… Один автопоезд (тягач и два больших прицепа) так и не дошел из пункта А в пункт Б. Судьба двух водителей оставалась невыясненной… Лидия уже давно освоилась в запутанном мире коридоров, хранилищ и холодильных камер. Она как раз обходила свои владения, когда помещения терминала огласил сигнал тревоги. Дав сирене вдоволь проораться, синтетический голос деловито сообщил: «Внимание! Всем сотрудникам! Объявлен оранжевый уровень опасности. Это не учебная тревога. Всему персоналу срочно собраться на главном разгрузочном дебаркадере!» Не представляя, чем она может быть полезна в минуту опасности, Лида сорвалась с места. Во внешнем доке было не протолкнуться. Мужчины столпились у открытого оружейного шкафа, откуда торопливо доставались ружья, карабины, автоматы Калашникова. Те, кто уже проверил и зарядил оружие, собирались у вездеходов. — Где комендант? — ревел из динамиков голос начальника терминала. — Срочно… — Что значит «оранжевый уровень»? — спросила Лидия на бегу, но ее голос потонул в гуле толпы и урчании моторов. Наконец появился запыхавшийся комендант со связкой ключей. Он отпер дверь в одну из прилегающих комнат и откатил раздвижные створки. Лидия глазам своим не поверила: комендант с помощником заняли места у крупнокалиберного орудия, взяв под прицел въездные ворота. — Наконец-то! — раздраженно бросил появившийся в доке начальник. — По машинам! Существа рассаживались в вездеходы. Увидев Бена, Лидия протиснулась в люк и заняла место рядом с ним. — Вам бы лучше в терминале остаться, Лидия Павловна. — Что значит «оранжевый код»? — Система слежения зафиксировала пересечение охраняемого периметра неустановленными лицами. А если бы кто-то попытался пробраться внутрь терминала, был бы объявлен наивысший «красный уровень». Так… Я вас прошу, как будем на месте, не выходите без нужды из вездехода. ***** Было начало июня, и на поверхности хозяйничала весна. Стоял прохладный солнечный день, на небе ни облачка. На южных склонах и в других солнечных местах зияли проталины, в каждой канавке поблескивала вода, и даже самая ничтожная лужица стремилась вобрать в себя кусочек неба. На уходящем к горизонту болоте снег уже повсеместно растаял, открыв взору его бурую кочковатую поверхность, покрытую мертвой прошлогодней травой. Под деревьями, в кустах и затененных низинах еще лежал снег, но даже там он уже намок и просел. Бен и Лидия ехали в одном из последних вездеходов, и когда они прибыли на место, все уже было кончено. В тишине ясного безветрия любой звук был слышен на десятки, если не на сотни метров. — Зачем ты убил его? Это же просто мальчишка! — Я не убивал! — одного истеричного выкрика было достаточно, чтобы Лида узнала голос Глыбы — молодого механика-водителя. — Посмотри… Нет, ты посмотри, на нем ни одной дырки! Я в воздух стрелял. Лидия и Бен выбрались из вездехода и подошли к краю обрыва, у которого столпились существа. Обрыв отделял плато от ущелья — вместилища маленькой шустрой речки. Приметив подходящее место, Лидия начала спускаться, и все это время до ее слуха долетали отголоски разгорающегося конфликта: — Ты все равно, что убил его! Зачем ты вообще стрелял? Лиде не хотелось смотреть на погибшего. Не желая участвовать в общей ссоре, она побрела по дну ущелья в противоположную сторону. Дно реки было сложено угловатыми красно-бурыми валунами, по которым струился прозрачный как стекло беспенный поток. Речка несла свои нежные струи, почти не давая брызг. В метре от берега, где кончались камни, начинался ковер изо мхов и северных трав, а кое-где уже распускались первые цветы. Река была такой кристальной чистоты, что на дне можно было рассмотреть все, вплоть до мельчайшего камушка, вода лишь придавала всему розоватый оттенок. Лида сделала еще несколько шагов до того места, где река делала крутой поворот, и увидела его… На мелководье, замерев в неестественной позе, лежал совсем еще молодой человек, почти мальчик. На его лице навечно застыло выражение безмерного ужаса, и, увидев его лишь раз, Лида постаралась больше на него не смотреть. Похоже, парень погиб, упав на острые речные камни. Он умер совсем недавно, и река до сих пор смывала кровь с его разбитой головы и несла розоватые струи вниз по течению. Лида подняла глаза, чтобы получше рассмотреть скалу, ставшую роковой для бедного погибшего мальчика. И здесь все те же бурые камни… Некогда монолитное тело скалы давно растрескалось под действием ветров и морозов и напоминало сейчас грубую каменную кладку. Лидия направилась к своим, чтобы сообщить о страшной находке. — Я думал, это маугли! — оправдывался Глыба. — Да я сам до смерти перепугался. Их было двое, а я-то один! Дернул меня черт от группы отбиться… Смотрите — у него голова! Что я должен был подумать? — Их действительно было двое, — вклинилась в разговор Лидия. — Второй лежит выше по течению. Тоже мертвый, такой же молодой. — Хватит ссать, — жестко бросил Глыбе Бен, — никто тебя под суд отдавать не собирается. Все останется на твоей совести. Будь это настоящие маугли, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Нет, это ребята пришлые, весь вопрос — откуда? — Кто такие маугли? — спросила Лида, отозвав Бена в сторонку. — А? Дети «Ивана Тургенева», — коротко бросил тот и отошел, оставив Лидию в состоянии культурно-когнитивного шока. Поняв, что тут от нее толку немного, Лидия вскарабкалась наверх. Она уже собиралась вернуться к вездеходу, как вдруг услышала из притулившихся на краю обрыва кустов тихий стон и сопение. Кустарник рос чуть поодаль от того места, где сорвался с кручи первый юноша. Лидия опасливо подошла, раздвинула ветви, наклонилась… Девушка висела над обрывом, можно сказать, на честном слове. Ногами она упиралась на небольшой скальный уступ, ее побелевшие от напряжения пальцы вцепились в ветви кустарника. Этого было достаточно, чтобы тело девушки пребывало в шатком равновесии. Она была молода, хороша собой и ужасно напугана. Второй раз за день Лидии довелось увидеть в человеческих глазах такой всепоглощающий ужас. Ужас, который слишком велик для одного человека, холоден и бесконечен как космос. Лидия легла на землю и свесила голову. Тихо, чтобы никто из существ не услышал, прошептала: — Я Лида. А как тебя зовут? — Тоня… Антонина. Вытащи меня… — Держись, я приведу помощь. Только не делай резких движений. — Умоляю! Умоляю… Только не зови их! — Но как же… — Пожалуйста, только не их! Кто они? Почему говорят по-русски? — Ну… Не по-французски же им говорить… Я потом тебе все объясню. — Не уходи! Преодолев сомнения, Лидия приникла к земле поплотнее, уперлась в грунт носками ботинок, левой рукой вцепилась в ветви кустарника, а правую протянула Антонине. Это была ошибка. Стоило лишь Тоне попытаться подтянуться, а Лиде начать тянуть ее на себя, как хрупкое равновесие нарушилось. Тоня оказалась тяжелее Лидии, и девушки начали медленно, но верно сползать вниз. К тому же они совершили промах, ставший для них роковым — ухватились за один и тот же куст. Растение, пустившее корни в тонкую, скудную северную почву, не выдержало нагрузки и отделилось от земли, увлекая за собой кусок дерна. Опомнившись, Лидия отпустила злосчастный куст и попыталась упереться рукой в край скалы. Тщетно. Она хотела крикнуть, но не могла. Ее переклинило, казалось, что стоит ей только закричать, как равновесие нарушится безвозвратно, и она сорвется в пропасть. Ситуация стала критической. Лидия понимала, что не сможет удержаться на краю обрыва, но воспитание не позволило бы ей разжать протянутую руку. Ни при каких обстоятельствах. Лидия крепилась, как могла, но это был путь в никуда. Девушки были обращены лицом к лицу, видели ужас в глазах друг друга. Руку отпустила Антонина. Ее ладонь разжалась, проскользнула в руке Лидии, пальцы в последний раз коснулись пальцев. С мягким, каким-то чавкающим звуком ее тело упало на дно ущелья. «Бог ты мой! Еще одна», — послышался снизу голос Глыбы. Впоследствии, оставаясь один на один с тяжким воспоминанием, Лидия убеждала себя, что девушка Тоня, с которой она была знакома всего-то несколько минут, сама сделала свой выбор. Что это была героическая, отчаянная жертва. А вдруг нет?! Может, ее рука просто ослабла, вспотела?! Может, Антонина поддалась секундному порыву отчаяния, когда сам Лукавый нашептывает в ухо: «Отпусти, прекрати бороться, и твои мучения быстро закончатся. Смерть будет легкой и сладостной». Может, через секунду, ощутив невесомость падения, она мечтала только о том, чтобы чья-то сильная рука, ухватив ее за одежду, выдернула из бездны… Но в тот момент Лидия инстинктивно оперлась освободившейся рукой в каменистый выступ и, что есть силы, закричала. ***** — Метёлкина! Хватит отлынивать! Поднимайся! Лидия очнулась точно от тяжкого забытья. В течение последних лет пятнадцати она не чувствовала себя так паршиво. Как долго она просидела, привалившись спиной к вездеходу?! Должно быть, времени прошло достаточно. Зависшее низко над горизонтом солнце затопило землю мягким, ласковым золотистым светом. Тени удлинились, в речном ущелье стало практически темно. Лидия посмотрела на часы — было два часа по полуночи. Тела погибших подняли и погрузили на маленькую площадку-палубу в задней части вездехода. Предложение закопать их здесь же, без церемоний, было отвергнуто. У всех троих были нательные крестики. Выходит, христиане. Лида тяжело поднялась. Образовав живую цепь, существа начали прочесывать местность. Как бы то ни было, но здешняя земля не умерла и теперь постепенно восстанавливалась после постигшей ее катастрофы. Из топкой жижи тянулись к солнцу чахлые, полупрозрачные растения, камни и трухлявые пни обильно поросли мхом. — Вот карликовая береза, — Бен ткнул пальцем в жалкое корявое растеньице, едва доходившее ему до колен. Кривенькие ветви были усыпаны крохотными почками, из которых через пару недель должны были проклюнуться листочки-копеечки. — Смотри, не наступи. Следы непрошенных гостей нашлись довольно быстро, те шли не таясь и обильно наследили и на жидкой грязи, и на редких снежниках. След шел с юго-востока. Как только определились с направлением, сразу же заметили на горизонте объекты явно неприродного происхождения. Стоило подъехать поближе, и стало ясно, что перед ними пропавший автопоезд. Это была жуткая находка: стекла в кабине тягача были выбиты, дверцы покорежены, словно их пытались вскрыть ломом, обе гусеницы слетели с колес. Большинство контейнеров разбито и раскурочено. С замиранием сердца Лидия заглянула в кабину — там не было никого, ни живых, ни мертвых. Кабина была забита мокрым снегом вперемежку с нанесенными ветром листьями. Очевидно, тягач простоял здесь не один месяц. Но это место явно не было конечной точкой — следы вели дальше на юго-восток. Похоже, чужаки сами что-то искали, наткнулись на разоренный автопоезд, а потом двинулись к роковому ущелью. Но строить догадки ни у кого уже не было сил — все были измотаны многочасовыми поисками. — Внимание! — скомандовал начальник терминала. — В общем так… Возвращаемся. Опасности для нас чужаки не представляют, и, по-видимому, не представляли. Буксировку автопоезда было решено отложить на потом, работы там было явно не на один час. Возвращались усталые и подавленные. В небесах разгорался новый день, только незадачливым гостям Метрополии увидеть его было уже не суждено. Один за другим существа заняли свои места в вездеходах. — Все четко, — вздохнул Бен, — минут через десять-пятнадцать у нас выработались бы аромопротекторы, а через двадцать нас бы зажрало комарье. Он невольно напомнил Лидии о том, чего она старалась не замечать. Аромопротекторы — небольшие, бесшумно работающие устройства — были прикреплены к одежде всех участников рейда. Инструкция утверждала, что они вырабатывают неощутимые для обоняния вещества, отпугивающие насекомых, но Лида постоянно чувствовала исходящий от них тошнотворный, маслянистый аромат. На открытом воздухе еще куда ни шло, но в машине… Заняв место в вездеходе, она поспешно отключила устройство. ***** После бессонной ночи рабочий день тянулся мучительно. Видя, что толку от ее стараний все равно немного, Лидия заглянула к Бену в надежде продолжить вчерашний разговор. — Поболтаем? — спросила она с порога. Бен, против обыкновения, был молчалив и несловоохотлив. — Расскажи про маугли? Если их все боятся, я тоже должна знать. — Нет настроения. Разве что самое необходимое. Но сначала скажи, что тебе известно о появлении существ и основании Метрополии. — Почти ничего, — честно призналась Лида. — Когда это случилось, я была еще слишком мала. А потом боялась спрашивать. Да что там говорить, мне даже думать об этом жутко. — Возможно, ты удивишься, но не только ты… Почти никто ничего об этом не знает. Ни причин этой чудовищной метаморфозы, ни ее механизмов, ни отдаленных последствий… — Но ведь все происходило на твоих глазах. — И да… И нет. Сначала люди боялись об этом говорить. Те, кто пережил метаморфозу, прятались, некоторые уходили из Города. Это произошло не в один день, не сразу носило массовый характер… Но с каждым конкретным человеком перерождение происходило очень быстро. Люди с каждым днем замечали в себе новые изменения, на глазах друг у друга превращаясь в нелюдей. Многие не выдерживали… Три-четыре дня, и ты на следующей ступени эволюции. Город лихорадило примерно с полмесяца… Мой брат с женой… — Бен отвернулся. — Прости, я не знала, что с твоей семьей случилась беда, — сконфузилась Лидия. — В Городе не осталось ни одной семьи, в которую бы не пришло горе. Мой брат и сноха начали замечать у себя первые признаки перерождения… — Они… очень страдали? — Нет… совсем нет. Брат в молодости охотником был, бывало, в тундру на охоту хаживал… А потом охотничье ружье в обрез переделал. В общем… Сначала он застрелил свою жену, а потом… покончил с собой. Ты не думай, у них все по согласию произошло, если и мучились они, то только от страха. От него же, можно сказать, и померли. Что бы там ни было, а Пашку я любил… После его смерти сам не свой сделался, три дня пил, себя не помня. А как в себя пришел, очухался, обнаружил… В общем, стал я таков, как и посейчас есть, — горько закончил Бен. — С того дня не злоупотребляю. Я решил, что буду жить, посмотрю, чем все это закончится. А потом и вовсе стало не до этого… — Не до чего? — Когда мне казалось, что хуже уже быть не может, произошло новое устрашающее событие. Город потрясли подземные толчки. Их чувствовали даже те, кого напасть застала на улице, что уж говорить о тех, кто находился в своих квартирах! Началась паника, всепоглощающая, но недолгая. Люди… Мы быстро приняли решение уходить, ведь даже сомневающиеся не решались вернуться в прорезанные трещинами кирпичные дома. Кто-то догадался вывести из строя все системы связи. Так Город был оставлен, — Бен горестно вздохнул. — Прости… Прости, что завела весь этот разговор. — Я к чему в воспоминания ударился… Все, что здесь произошло, как-то связано с этими местами. По большей части с Городом, но не только. Этот придурок Глыба, что парней до смерти напугал, он, если правильно помню, с Талнаха. А в местах наших такое происходило, что не приведи Господи… Теперь перехожу к главному: большую группу детей, отправившуюся тем летом в круиз по Енисею, всеобщая беда миновала. У меня лишь одно объяснение — в те роковые дни они оказались достаточно далеко отсюда. Они выжили, выросли, сохранили человеческий облик… Они похожи на людей, но они не люди, ибо человек это не туловище, и даже не голова. Быть человеком — значит, быть частью цивилизации. Слышала? Наших ребят, водителей того автопоезда так и не нашли… Не обнаружили даже их останков… Они могли замерзнуть насмерть, а их тела растерзали дикие звери. Надеюсь, так и было… — Бен заметил изумленный взгляд Лидии. — Надеюсь, они не попали в руки маугли. Так мы и существуем бок о бок, как два параллельных мира. Проблему маугли пытались решить неоднократно, но чем дальше, тем больше мы убеждались, что этот вопрос можно решить только радикально. А как это сделать, если те, кто там, это дети тех, кто здесь? Лидия сидела как зашибленная. Ведь она была там, на этом теплоходе, именно в этом рейсе. Она до сих пор помнила лица тех детей, и сама когда-то была одной из них. И вот теперь… «оранжевый код»… — Кстати… — решил сменить тему Бен, — интересно, каково это — узнать, что близкий тебе человек превратился в чудище? — Не представляю. Мне сказали, что мои родители умерли. — А если бы не умерли? Ты бы смогла относиться к ним по-прежнему? — Нет! Хотя, не знаю… Наверное, смогла бы. — Ты когда-нибудь задумывалась, что произошло с остальным миром? С остальным человечеством? — Я знаю, что… слышала, что все человечество переродилось, образовав новую прогрессивную расу. Остались лишь отдельные экземпляры, не способные эффективно эволюционировать, реликты… вроде меня. — Вот именно, все мы это слышали, но никто ничего толком не знает. — Так уж совсем-совсем ничего? — А ты пораскинь мозгами… Нам говорят, что Метрополия — часть ультррррапрогрессивного нового мира, центр Восточно-Сибирского региона. Но ты когда-нибудь была за пределами города? Видела этот самый новый мир? И я не был. Более того, мне не доводилось видеть никого, кто побывал бы в дальних землях. Ни-ко-го, — подчеркнуто раздельно повторил Бен. — Никто из метрополийцев не был ни в Москве, ни в Новосибирске, ни в Пекине. У меня было много времени, чтобы все обдумать, и я пришел к выводу, который на первый взгляд может показаться абсурдным — никакого нового мира не существует. Эта ложь необходима лишь для того, чтобы скрыть ужасную правду — мы совсем одни, кучка уродцев, укрывшихся под землей. — Тогда, выходит, я… — не посмела закончить свою мысль Лидия. — Вы, Лидия Павловна, совершенно нормальный человек. Само название «Метрополия», — вернулся к своей мысли Бен, — часть наглого обмана. Типа мы не просто город, а один из столичных городов нового мира. А что прячемся под землей как кроты… Так на то он и новый мир. Вот, к примеру, торговые суда заходят в порт Города через Енисейский залив и устье Енисея. Я порасспрашивал местных ребят и вот что выяснил: разгрузка товаров организована так, чтобы полностью исключить контакты с иностранцами. Мы их не видим, и они нас не видят. Все, абсолютно все продумано до мельчайших деталей: швартовка, отгрузка, заправка водой… Вот зачем все это надо? Потом… Все автопоезда стараются идти в сумерках или в пасмурную погоду, фары по возможности не включают… — Прячутся от маугли? — А зачем грузовики затягивают маскировочными сетками? С ними или без них, от маугли все равно не убережешься. Это первое. Теперь второе: ты смотрела, откуда к нам идет товар? — В основном, импорт. — В основном импорт или только импорт? — Черт! Не помню… — Конечно, Россия в последние десятилетия не блистала в товарном производстве… Но чтобы совсем ничего… Кстати, я полистал график прибытия судов в прошлый завоз — ни одного под Российским флагом. — Вспомнила! — Лидия аж подскочила на стуле. — С позапрошлого завоза на складе лежит партия валенок и унтов. Подстегиваемые любопытством, они бегом бросились на склад. Лидия отперла дверь, выдернула со стеллажа пару грубо скатанных черных валенок. «Made in China», — стояло на ярлычке. — Это очень странно, — протянула Лидия. — Это ненормально, — подтвердил Бен. Лидия в растерянности устроилась здесь же за обшарпанным столом, так и не выпуская из рук злополучные валенки. Бен устроился напротив. — Ты этих ребят хорошо рассмотрела? Погибших? — Нет. Я на покойников вообще старалась не смотреть. — Зря. А я времени даром не терял. Отличная экипировка, рюкзаки, новенькие гаджеты… Нет, это не горстка заблудившихся недобитых маргиналов. И сами ребята подтянутые, опрятные. Наверняка, управление безопасности попытается убедить всех нас, а может, и себя, что эти ребята из числа маугли. Но я так не думаю. Ты с той девушкой разговаривала? На каком языке? — Ее звали Тоня… Антонина. Она говорила на русском как на родном. Еще удивлялась, что вы… мы тоже говорим по-русски. — Вот что я на самом деле думаю, — Бен придвинулся к Лидии и перешел на шепот, — цивилизация людей уцелела. Не бывших, просто людей. Не зря местные уроды носа не кажут на поверхность. Разве что в минуты опасности как сегодня. А ребята эти… Жаль их. Может, это исследователи-любители, может, просто туристы, забравшиеся на свою беду слишком далеко. Жаль, мне не удалось заполучить их рацию. Наши спецы все прибрали к рукам. Рацию! Смекаешь? — Что? — Не тупи! Если у них была рация, значит, есть и радиосигнал. Есть те, кто его передает, есть те, кто слушает эфир. А местность здесь безлюдная. Выходит… спутники! Системы связи людей функционируют до сих пор. — Вот бы нам раздобыть рацию. — Даже не думай! В Метрополии это строжайше запрещено. Да и бесполезно, денно и нощно Метрополию защищают системы радиоэлектронной борьбы. И это само по себе дает нам повод для размышления. — Ну, что ж, поразмыслю на досуге. Кстати… Если бы я знала, что ворота так серьезно охраняются, трижды бы подумала, прежде чем калитку отпирать. Ты знал? — Об орудии? Конечно. Мне положено знать протоколы всех охранных мероприятий. Но применение оружия в Метрополии строго ограничено, и не распространяется на сотрудников, действующих в пределах своего допуска. Если бы тебе грозила опасность, думаешь, я бы не предупредил? Неужто я совсем не человек?