Приключения тюремного лекаря

В городке Вышелее был базарный день. Со всех сторон к городу стягивались телеги, запряжённые задумчивыми толстошеими лошадьми. Всю ночь с дороги были слышны мерный топот и скрип колёс, а в воздухе, сменяя друг друга, висели запахи рыбы, апельсинов и чесночного сыра, который окрестные жители везли на продажу. В полдень войско расположилось на отдых, не дойдя пары вёрст до городских стен. Март в сопровождении двух всадников направил повозку прямо в город. Остановился на первом попавшемся постоялом дворе, вручил хозяину монету, чтобы хорошо присмотрели за лошадьми и хмуро уставился на своих охранников. Двое всадников всю дорогу следовали за повозкой как привязанные и даже ночью улеглись поблизости. То ли радели за неприкосновенность придворного лекаря, то ли следили, чтобы не сбежал. Охранники негромко переговаривались, стоя спинами к Марту, и наблюдали, как рассёдлывают лошадей. Холодный ветер с моря трепал холщовые навесы, гнал по дощатым настилам сухие листья. Март закутался в верингский меховой плащ, подаренный кунгом, и решительно зашагал со двора. Он ожидал, что охранники вот-вот окликнут его, но сзади так и не послышалось ни криков, ни приближающихся шагов. Хозяин, который только что кланялся придворному лекарю, столкнулся с ним у ворот, но не подумал уступить дорогу. Только пробормотал что-то о северянах, что успевают нализаться к обеду. Марту приходилось слышать, что он похож на веринга светлыми глазами и волосами, но неужели жители Силлиона столь невежественны, что при свете дня могут не признать уроженца южной пустыни, пусть он и одет в верингский плащ?.. Никем не узнанный, лекарь вышел за ворота и пошёл по вышелейским улицам, уже не спеша. Харчевня-винокурня «Виноград» стояла на рыночной площади и, судя по крепким и относительно чистым стенам, была уважаемым заведением. Хозяин не стал мудрить ни с названием, ни с украшением: намалевал на выбеленных стенах виноградные лозы, будто давая понять, что у него тут круглый год не только превосходное вино, но и по-осеннему сытно и уютно. Час был ранний, и в главном помещении было свободно. Лишь с десяток торговцев уже спешили скрепить выгодные сделки кружкой-другой хмельного напитка. Из угла, где уселся Март, были хорошо видны все скамьи и входная дверь. Дешёвое вино отдавало грибами, зато неохватная кружка была налита щедро, до краёв: сиди над ней хоть до вечера. Когда помещение наполовину заполнилось людьми, а воздух загустел и потяжелел, Марта тронули за рукав. Девчонка, молодая, но с неряшливым и одутловатым лицом, спросила что-то на незнакомом языке. Март покачал головой, она улыбнулась, подхватила его под руку и потащила за собой. Он снова замотал головой, и она заговорила уже на всеобщем: — Вам велено передать привет от двух молодых людей, которым вы лечили насморк. Сказала и хихикнула: ну кто будет лечить такую мелочь, как мокрый нос? Ясно, что это тайное послание. Хорошо, что оно доставлено верно: незнакомец в меховом плаще наконец поднялся и пошёл с ней. Дощатые мостовые скоро сменились крепко утоптанной землёй, а следом — густой грязью. Они шли узкими неопрятными улочками мимо покосившихся домов и наконец нырнули в ярко раскрашенную дверь в каменном заборе. Дом, прятавшийся за этим забором, казался богаче остальных: наличники были выкрашены красным, по стенам вился плющ, а в саду был разбит цветник. Март поглядел на аляпистую отделку, ощутил запах приторно-сладких благовоний, бросил ещё один взгляд на свою провожатую, и у него разом отлегло от сердца. Раз Сигверт не забыл дорогу в весёлый дом, значит, не так уж и тоскует по своей Камилле. Вслед за девушкой Март поднялся на второй этаж, едва удержавшись, чтобы не чихнуть от густого запаха курений. Девчонка втолкнула лекаря в дверь у лестницы и убежала. *** Почти всю комнату занимала широкая кровать, на которой восседали Сигверт с Карталиксом, а у входа стоял не то низкий столик, не то высокий табурет. Март с опаской толкнул его ногой и осторожно присел. — Садись спокойно, мебель здесь крепкая, — улыбнулся Сигверт. — Выглядит не ахти после дворцовых покоев, понимаю, зато здесь безопасно. — Я сперва решил, что Сигверт привёл меня в молельный дом, — нервно засмеялся Карталикс. — Пахнет здесь почти как в святилище, даже слаще. Но больше похоже на лавку пряностей, да? — И угощения здесь, надо полагать, самые изысканные, — заметил Март. — Вы отпросились у своих сторожей или как? — Именно отпросились, — сказал Сигверт. — Среди двух сотен человек непременно найдётся с десяток тех, с кем можно договориться. Они любезно проводили нас и даже нашли кое-какие дела внизу. Девчонка не уболтала тебя? — Нет. Я, признаться, сперва не разобрал ни слова из её речи. — Я велел ей искать человека, похожего на веринга, но не понимающего по-верингски. Северяне здесь частые гости, хоть и не в это время года… Впрочем, к делу. В нашем войске неплохие ребята, но приказ идти в Тёмные Земли их не радует. Сегодня ночью мы с ними разделимся. — Кто ещё идёт? — Только мы трое. Вернёмся к войску и, когда все улягутся спать, попробуем увести лошадей. — С лошадьми часовые точно заметят, — возразил Карталикс. — С часовыми не знаю, что делать, — признался Сигверт. — Я ж половину из них сам учил. Рука не поднимется… — А договориться? — продолжал принц. — Ещё хуже. У них же хватит ума потом сознаться порфирогенету, и всё равно головы полетят. — Ты забыл, что с тобой едет лекарь? — осведомился Март. — Кого твой правитель каждое утро благодарит за крепкий сон? Я могу запасти сонных трав хоть на всё войско. — Забыл, — со смехом ответил Сигверт. — Вот удача-то! Всё войско опоить — рук не хватит, а часовым поднести надо будет. — Я сам и поднесу. Скажу, это чтобы не спали. Пусть видят, что не зря брали лекаря. — Вот они тебя наутро добром помянут! Ладно, как знаешь. Готов биться об заклад, что остальные наши воины опять свалятся, едва опустошив миски. Бедняги не привыкли к долгим переходам. Постарайся управиться, пока все едят, а после ужина жди в повозке. Я обойду часовых, подготовлю лошадей и приду за тобой. — Наш лекарь ездит верхом? — спросил Карталикс. — В орзорумских пустынях садятся в седло раньше, чем учатся ходить, — ответил Март. — И видел бы ты, Карт, какие твари ходят у них под седлом! — вмешался Сигверт. — До сих пор не верю, что я ездил на них взаправду. Высоченные, всё видно, как с чердака!.. — Я не был в Орзоруме, — с сожалением ответил принц. — Я воспитывался в Толнедре. — Расти при императоре — достойное детство для будущего правителя, — заметил Март. — Он рос при принцессе Камилле и огребал, бедняга, всем, что попадалось ей под руку, — заявил Сигверт. — Не смотри так, Карт! Это же было давно. — Разумеется, давно, — быстро ответил принц. — Не понимаю, зачем ты вообще об этом вспомнил. Кунг собрался было ответить, но за дверью раздался шум, будто кто-то пытался вскарабкаться по лестнице, осушив не одну, а три-четыре трактирные кружки неразбавленного вина. Бормотал мужчина, вяло отвечала женщина, затем послышался звонкий поцелуй. Хлопнула дверь, шаги стихли, и Сигверт поднялся. — Думаю, наши спутники уже ждут внизу. — Он осторожно выглянул в коридор и поманил Марта. — Иди первым. Мелина тебя проводит. — Красивое имя, — одобрил Карталикс. — Здесь у всех красивые имена. Давайте, скоро в этом доме станет шумно. Провожатая будто ждала Марта — выскочила откуда-то, едва он вышел из каморки. Она повела его другим ходом, мимо череды дверей. Из одной из них вышла пухленькая полуодетая девушка и неспешно побрела к лестнице. Видимо, она столкнулась с Карталиксом: оба пробормотали извинения, а потом Март услышал возмущённый шёпот принца и ответ Сигверта: — Ну да. А что такого? Где ещё порядочным людям поговорить без свидетелей?.. *** Молодая луна давала ровно столько света, чтобы выбраться из лагеря, не создав лишнего шума. Мартовы охранники, раздосадованные его утренним отсутствием, улеглись спать, привалившись к дверцам повозки. Март выбрался через верхнюю дверь, поминая добром искусного мастера и свою предусмотрительность. Весь лекарский скарб, что мог понадобиться в дороге, уместился в две увесистые сумки. Сигверт, ожидавший снаружи, перехватил одну, взвесил ношу на руке и удивлённо покосился на Марта. Уже за пределами лагеря, когда всадники остановились перераспределить груз, их догнали две беззвучные тени. Сигверт схватился за лук, но, приглядевшись, так и не натянул тетиву. — Толнедрийцы, — сказал он. — Я и забыл о них. — Они же нам не враги? — полуутвердительно спросил Карталикс. — Нет, конечно. — Сигверт вогнал стрелу обратно в колчан. — Впятером будет веселее идти. Заодно расспросим, что случилось с Камиллой. Карт, сюда ещё мешок с зерном. — Ты не обидел её той ночью? — негромко спросил Март, пока принц возился с ремнями. — Обидел? А, когда у тебя сидели? Нет. Я к ней тогда не пошёл. Глупая была затея. Карт, ну где мешок?.. Смотри, а ты не хотел брать четвёртую лошадь. Наши бы слегли под такой ношей, не пройдя и половины пути… Они мчались всю ночь, не останавливаясь, лишь переводили лошадей в шаг, а сами спешивались, на ходу передавая друг другу мех с водой. Рассвет застал их в предгорьях. Сигверт вывел отряд к ровной площадке и объявил долгожданный привал. Усталые лошади шумно пережёвывали зерно, фыркая и вздыхая, а всадники, наспех расстелив плащи, повалились на камни. Через силу достали из седельных сумок лепёшки и вяленое мясо. От усталости не хотелось ни есть, ни двигаться. Немного погодя подоспели и толнедрийцы. Тот, что был чуть пониже, сразу привалился к камню, а второму хватило сил подать товарищу мех с водой и расседлать лошадей. Март сел на пятки, осторожно придавливая колени к земле. Сколько лет он не сидел в седле? Десять, не меньше… — Днём наш лекарь не сможет ходить, — поддразнил Марта Сигверт. Он отдыхал, вытянув длинные ноги и подложив под голову седло. — Я б на твоём месте не шутил с ним, — засмеялся Карталикс. — Опоит и тебя своим зельем! — Ну уж нет. В Лаконике на всю жизнь напился его снадобий. Разве что чего-нибудь бодрящего для долгой дороги… Март молча достал из сумки флакон с ореховой настойкой, снимающей усталость, и Карталикс восхищённо присвистнул: — Ай да лекарь! Чистое золото! Отчего ты раньше нас не познакомил, Сигверт? — Да видеть его не хотел, — беспечно ответил кунг. — Вот как ты думаешь, Карт! Я ж там всякий раз надеялся, что не очнусь больше, но опять возвращался, видел вокруг то же проклятое подземелье и этого, довольного, со своими склянками. Теперь-то я тебе благодарен, — сказал он, уже обращаясь к Марту, — а тогда… сам понимаешь. — Что ж ты меня не казнил? — лениво спросил Март. Жаль, что не было среди его зелий такого, чтобы заставляло человека молчать. Вот уж подлил бы кое-кому, кто и после ночной скачки находит силы молоть языком!.. — А сам не знаю. Наверное, пожалел, — ответил Сигверт и снова повернулся к принцу. — Карт, спроси ребят, есть ли у них чего пожрать, и пусть подсаживаются. Засада, совсем не говорят на всеобщем! А с моим толнедрийским только на базаре торговаться… — Ничего, теперь быстро выучишь, — улыбнулся Карталикс. — Камилла тебе поможет. У неё, знаешь ли, богатый и… разносторонний словарный запас. — Этот-то запас у меня самого неплох. Давай, зови ребят. Я хочу знать, отчего она не пришла попрощаться. — Они правда не понимают на всеобщем? — спросил Март. — Тогда я скажу тебе, отчего принцесса осталась во дворце. Ты, может, меня и пожалел, а я тебя жалеть не стану. Пока ты собирался на верную смерть, твоя рыжая кобыла крутила хвостом перед правителем. И ещё послушай! Я не для того сидел над тобой в Лаконике, чтобы ты отдал жизнь за вешалку для побрякушек. Мало толку с воина, что одевает бронёй своё тело, но оставляет открытым сердце. Гуляй по девкам, если уж из штанов дым валит, женись даже, если хочешь наследника, но сердце своё не отдавай никогда и никому. Сигверт молчал, только на скулах вспыхивали и гасли красные пятна. — Быть такого не может, — пробормотал Карталикс. — Ты что-то путаешь. И говоришь сам не знаешь что. Как это без сердца-то? — А глянь на меня. Если бы я к каждому так сердцем прикипал, если бы принимал на себя все беды и хвори, которые видел?.. Слава отмечает не тех, кто любим, а тех, кто достоин. Забудь девчонку и делай то, для чего рождён. — Я не сомневаюсь в Камилле, — вымолвил наконец Сигверт. — Пока она сама мне не скажет… — Как же, скажет она! Будет дурить тебе голову, пока не погубит! Знаешь, девки, отдающиеся за медные гроши в порту, честнее и порядочнее твоей принцессы. Те хотя бы открыто зовут себя шлюхами!.. Сказал и осёкся. Шею холодила сталь, а воин-толнедриец, что пониже, стоял перед ним с мечом, как ожившее изваяние. Вот тебе и «не говорят на всеобщем».