Они друг к другу тянутся

Лука потёрла глаза и закашлялась, почувствовав спёртый, затхлый и пыльный воздух. Она поймала себя на мысли о том, что в комнате пахнет чуть ли не кладбищем и старой кровью. Ороку подскочила на кровати, судорожно заоглядывалась, пытаясь уцепиться хоть за что-то знакомое, но вокруг не было ничего, кроме большого комода и стула. Лука резко перевела взгляд на себя, облегчённо выдохнула, поняв, что одета, даже нашла в кармане телефон, несколько раз попыталась включить его и быстро сунула обратно в карман, поняв, что разряженным он ей точно сейчас не поможет. Ороку встала с кровати, снова огляделась, надеясь, что упустила какую-то деталь, за которую может уцепиться, но ничего не нашла. Лука прикусила губу и начала неловко заламывать пальцы, отчаянно соображая, что происходит и как из этого выбраться. Вперив взгляд в пол, она попыталась вспомнить, чем закончился её вечер, но картинка была размытой: лес, какой-то парень, а потом что-то неясное и темнота… Резко подскочив, Ороку сделала несколько шагов назад и замотала головой из стороны в сторону, стараясь выкинуть мысль, проскочившую в голове. «Этого не может быть… Нет, ни в коем случае, такого же не бывает!» — Лука неосознанно потянулась к своей шее, но отдёрнула руку, так и не дотронувшись — не хотелось доказывать себе, что всё это на самом деле. Лука тряхнула плечами, подняла голову и глубоко вздохнула, снова закашлявшись. Расслабляться и паниковать было нельзя, нужно было вылезать отсюда так быстро, как возможно. Первым делом Лука, понадеявшись на удачу, несколько раз дёрнула за дверную ручку, но та никак не поддалась, а значит оставалось окно. Ну или уж хотя бы какой-нибудь страшный тайный ход за комодом — так, на крайний. Ороку открыла окно и в лицо ей сразу ударил прохладный ветер, позволивший наконец-то вдохнуть полной грудью. Лука глянула вниз: под окном был большой куст оранжевых роз, тех самых, которые она очень любила. «Будет жаль, если придётся прыгать». Хотя прыгать ей так или иначе не хотелось: последний раз, когда Ороку летала со второго этажа, был довольно давно, и в этот раз сноровки в ней явно было меньше. В дверной скважине завертелся ключ и Лука отпрыгнула от окна, понимая, что последний её шанс — попытаться спрятаться. Она метнулась к кровати и свернулась комочком на полу, скрывшись только на половину. Выдать её могло даже сердце. Оно билось так громко, что каждый стук отдавался у Луки в голове и звенел в ушах. Она постаралась вообще не дышать, вслушиваясь в приближающиеся сквозь гул шаги. На несколько мучительно долгих секунд Ороку зажмурилась, чувствуя как немеют от страха ноги и пальцы. Хотелось стать маленькой, почти исчезнуть, лишь бы избежать ощущения беспомощности и не думать о том, что сейчас может быть. В голове обрывками проплывали дальнейшие варианты, но ни в одном из них Лука, открыв глаза, не увидела бы принца, который бы отпустил её, дав свой номер напоследок. Лука шумно сглотнула и тут же сжалась ещё сильнее, сама испугавшись этого, и тихо всхлипнула, понимая, что её хилая попытка спастись пошла крахом даже быстрее ожидаемого. Внутри что-то сжалось, перед глазами пошли цветные круги, и Лука сдавила челюсти, чтобы не застонать от накатившего бессилия. Слабая надежда на то, что всё обойдётся, утекала через сжатые в плотный кулак пальцы, и Ороку хотелось выть от того, как страшно ей было понимать, что она знает, что дальше не будет ничего хорошего, а полная неопределённость била под дых и смеялась, делая только хуже. Лука сжала кулаки сильнее, впиваясь в кожу ногтями до крови, и постаралась заставить себя отключиться, не слышать, не видеть, не думать, но почувствовала, как её за шкирку оторвали от земли и резко отпустили. Ороку упала обратно на пол и снова подобрала к себе колени, не открывая глаз. — Вставай, свинья, мне некогда с тобой копаться, — Луку передёрнуло, голос резко всплыл в памяти и открывать глаза стало только страшнее. — Вперед, — он снова приказал ей подняться, но Ороку с каждой секундой всё сильнее тряслась, не в силах контролировать своё тело. — Хэй, ты оглохла?! — недовольство юноши всё росло, а Лука всё сильнее хотела сбежать и спрятаться. Ороку услышала, как незнакомец приблизился на шаг, и её словно прошибло током — она подскочила, продолжая трястись, открыла глаза, пошатнулась и с глухим ударом прижалась к стене. Перед ней стоял именно он, тот же парень, что был вчера в лесу, и Луке стало так страшно и одновременно неловко, что она судорожно начала искать, за что уцепиться взглядом, даже не замечая, что сползает вниз по стене. — Наконец-то, — юноша цокнул языком и подхватил медленно падающую Луку за талию. Ороку резко дёрнулась, отбежала на несколько шагов вперёд и обернулась, стараясь не показать загнанного взгляда. — Я не собираюсь играть с тобой в догонялки, свинья, — парень почти прорычал это и мгновенно потащил Луку за собой, сжимая её запястье. Ороку пыталась дёргаться, выкручивала руку, но от этого становилось только больнее.

***

С четырёх диванчиков на Луку смотрели ещё три парня, и под их внимательными взглядами Ороку слегка отшатнулась назад. Она попала в какой-то огромный разъярённый пчелиный рой, и от болезненности происходящего у Луки из глаз покатились крупные слёзы. Она задрожала, всхлипнула и попыталась стереть их свободной рукой, но они хлынули только сильнее и Ороку вновь захлестнуло желание свернуться комочком. Сквозь пелену слёз Лука оглядела комнату ещё раз и только сейчас поняла, насколько до боли знакомая девушка сидела рядом с одним из парней: рыжие волосы были растрёпаны сильнее обычного, а белая блузка помялась и выглядела совсем не так празднично, как вчера. — Нет… — Лука тихо простонала это и залилась слезами ещё больше. Юноша, всё ещё державший запястье Ороку, одёрнул её. Больше всего на свете Лука хотела окликнуть Киру и обнять. Кагимото держалась достойно, сидела с каменным видом, отвернувшись от всех, держалась ровно, но Ороку ловила каждую деталь её лица, видела, как девушка слегка подрагивает, пряча своё желание зареветь, и чувствовала, как страх увеличивался, рос, словно его подкормили, и нашёптывал самые больные предположения. — Здравствуйте, я задержался, — Лука подняла глаза на вошедшего мужчину. Он чинно прошёл в центр комнаты, отточенным движением слегка поправил запонки и обвёл взглядом всех присутствующих. Ороку метнула взгляд к Кире и пересеклась с её каким-то отчаявшимся и удивлённым взглядом. Но увидев, что Кагимото держится, Лука мысленно дала себе пощёчину и приказала перестать заливаться слезами. — Меня зовут Карлхайнц, возможно больше знакомый вам под именем «Того Сакамаки», — он немного наклонил голову вперед, словно кланяясь. — Надеюсь, вы уже познакомились? — он вопросительно посмотрел на Киру, та покачала головой; перевёл взгляд на Луку, и она покачала так же. — Что ж, — Ороку показалось, что он слегка раздражён, — прискорбно знать, что мои приёмные сыновья не приняли вас должным образом. В таком случае, я представлю их сам. Лука почувствовала, как рука на её запястье сжалась сильнее, и невольно пискнула, зажмурившись. Только сейчас она поняла, насколько у парня большая ладонь и что она даже не попыталась его рассмотреть. Наверное, будь это другое место и другой расклад, например, какой-нибудь обычный радостный день в парке, она бы набралась смелости и подошла бы к такому парню познакомиться: он был стопроцентным попаданием в её типаж. К сожалению, Ороку искренне верила, что высокие красивые мальчики предпочитают хрупких худеньких девочек и, наверное, не будь ей сейчас до трясучки страшно, она бы расстроилась. — Итак, Лука, Кира, — Ороку вздрогнула, услышав своё имя, — позвольте представить — Муками Руки, Коу, Юма и Адзуса, мои приёмные сыновья, — он поочерёдно указал на парней, а затем метнул к Юме немного подозрительный взгляд, и тот сразу же отпустил запястье Луки. — Простите… — Ороку отступила от Муками и нервно закусила губу. — Да-да? — Карлхайнц учтиво улыбнулся, но Луку только передёрнуло от этого выражения лица — оно казалось таким… отрепетированным? — Мне… мне кажется, что произошла… ошибка… — Лука с трудом не запиналась на каждом слоге. Она не понимала, зачем здесь, почему ей нужно знать имена этих Муками, откуда Сакамаки знает её имя и что здесь делает Кира, только вчера направлявшаяся спать после вечеринки на день рождения. — О, нет, никакой ошибки, — Карлхайнц почти сочувственно покачал головой. — Ваш отец любезно дал согласие на ваше здесь присутствие и дальнейшую… Лука не желала это больше слушать. — Мой отец, — отчеканила она, чувствуя, как страх уходит на задворки сознания, — не имеет никакого отношения к моей жизни, — Лука сжала кулаки до побеления костяшек. Он не имел права распоряжаться тем, как ей жить. Он три года не звонил и не писал, только ежемесячно выделяя мизерную сумму, которой Ороку еле хватало на то, чтобы есть. А сейчас этот старый мудак решил снова испортить ей только наладившуюся жизнь?! — Я знаю, — Карлхайнц сказал это мягко, явно пытаясь успокоить Луку, — но он дал это согласие не вчера и не месяц назад, — Ороку опешила и открыла было рот, чтобы уточнить, но Сакамаки уточнил сам: — Он дал его, когда Вам ещё не было пяти. Лука часто-часто заморгала и опустила глаза в пол, пытаясь переварить. — А мои?.. — Ороку услышала, как голос Киры дрогнул. Лука знала, что родители всегда были для Кагимото примером и идеалом, и Ороку вдруг стало так обидно за Киру, что она почти подбежала к ней и обняла, забыв о страхе и бесцеремонно подвинув Коу. — Ими решение было принято полгода назад, — Карлхайнц был спокоен и даже рад, словно совсем не понимал, что его слова пугали и делали больно. — И зачем… зачем мы здесь?.. — Лука боялась услышать ответ. Сексуальное рабство, просто рабство, каннибализм — в её голове проносились самые безумные и жуткие варианты. — Не стоит переживать, опасность Вам не грозит, — Карлхайнц улыбнулся. — Но что Вас ждёт точно — это свадьба. Лука опешила. Она потупила взгляд, пытаясь обработать то, что он сказал. С каждой секундой всё становилось всё больше похоже на один большой кошмар. Так не могло быть, Ороку не верила, что подобное могло происходить с двумя обычными школьницами. А Кира? Лука не знала, как Кагимото держалась и каким ураганом мыслей это сопровождалось, но Ороку было безумно страшно за то, что творилось у подруги в голове. Кире только вчера стукнуло семнадцать, только вчера всё было хорошо, они были в компании лучших друзей, никого не трогали и просто жили своей ничем не примечательной жизнью. А сейчас на Киру, непоколебимую, умную и умеющую держать себя в руках, было страшно смотреть. За ночь она словно осунулась, даже как-то посерела, как будто несколько дней не спала, и Луке становилось жутко от одной только мысли, что с самым близким человеком во всей её жизни происходило подобное. — С женихами Вы уже познакомились, — Сакамаки нарушил затянувшуюся тишину, — так что сейчас Вам не помешает поесть и подумать. «Поесть и подумать, падла? Что нам не помешает, так это оказаться так далеко отсюда, как только позволит Япония». Лука взяла Киру под руку, заглянула ей в лицо, уловив в глазах тот самый ужас, который надеялась увидеть в последнюю очередь, и мотнула головой вверх, намекая на то, что, наверное, стоит запереться в какой-нибудь комнате и посидеть наедине — в её глазах это было единственным разумным вариантом. Кира, как ей это было свойственно в их общении, видимо, поняв всё, кивнула, и хотела уже было встать, как Того остановил их: — Ещё кое-что: вещи Вам привезут завтра. Хорошо устроиться, — пожелал он и испарился. У Луки ёкнуло сердце — это всё меньше было похоже на кошмар и всё больше на какую-то жестокую шутку отца. Только вот ни в одну свою шутку эта тварь не впутала бы Киру, а значит вариантов не было. Она вляпалась в какое-то очень пугающее дерьмо, причём так крупно, словно это был сорванный джекпот. — Я не понимаю… — Кира сказала это так тихо, что Ороку не сразу поняла, что Кагимото вообще заговорила. — Я тоже. И совсем не хочу понимать, — Лука посмотрела на подругу, чувствуя, что в глазах снова скапливаются слёзы отчаяния.