х х х
— Миша, мудло ебаное, где последний пакет безлактозного молока, а?! — разносится грозный голос Шпагиной на весь дом, заставляя каждого подумать о том, что именно он виноват в пропаже и сейчас же должен сдаться. Даня и Лиза с опаской спускаются по лестнице в гостиную, озираясь по сторонам в поисках разъяренной Насти, что бродит где-то поблизости, охотясь на беззащитного, но провинившегося Совергона. Ребята решают остановиться на середине, потому что с высоты обзор как никак лучше. Тут же перформанс продолжает разворачиваться на их глазах, набирая обороты. Из арки, ведущей на кухню, задом пятится обруганный Миша, который ссутулившись смотрит вперед, уже готовясь к наступающей карме. А вот и она: Настя, цвет лица которой скоро перестанет отличаться от волос, наступает на парня, держа кухонное полотенце в руке, которое она когда-то успела свернуть в «морковку» и намочить кончик. По-детски, в какой-то степени, но чертовски опасно. — Цыркунов Михаил Юрьевич! Я в последний раз спрашиваю: где безлактозное молоко?! — её голос звучит словно раскат грома среди ясного неба, что пугает всех обитателей дома. — Ну, я ночью свет решил не включать, хлебнул из пакета, чувствую, что молоко, но что-то с ним не так, ну я его и выкинул нахуй, — стыдливо признается Миша, смотря на Настю глазами, просящими прощения. — Кто ж вас, блядь, рожает таких, а?! — злится Шпагина, но «морковку» всё же опускает, злобно матерясь под нос, возвращается на кухню. — Самогон ебливый, за мной, блины сейчас сгорят! — кричит Настя, а всё ещё опасающийся внезапной кары Миша следует за девушкой. Дальше пара оглядывает огромную гостиную. Эти выходные было решено провести в доме, да и вообще остаться тут на всё лето. Теперь Настю по праву можно было называть по фамилии Тушенцова. Хоть свадьба и через пару месяцев, тут все помнят, как на руке вернувшейся из недельного отпуска в Праге с Русланом девушки внезапно возникло кольцо, визг от вида которого был слышен на соседней улице. Так вот Тушенцова и всё ещё Цыркунов сегодня решили заняться завтраком, готовя блинчики, запах коих скоро заполнит дом. — Да поможем мы тебе найти эти шары ебливые, пизди быстрее! — изрекает Тушенцов, обращаясь к телевизору. На огромном диване вместе с Русланом развалились ещё Света, которая втихую завидовала скорой свадьбе друзей, мечтая о том же, и Букер, недавно влившийся в компанию вместе с Алиной, зато как влившийся… Парень сразу же прослыл прекрасным алкоголиком, составляя достойную конкуренцию Лизе. В тот вечер, они ушли [читать: уползли] из бара, и каждый достойно принял ничью, но какой был поединок… В ход шло всё, что было в «1703», да шло так, что под конец состязания за алкоголь платило уже заведение. — Теперь давайте их искать, вы видите эти шары? — пискляво доносится из телевизора. — Да, да, они в штанах, дальше что? — спрашивает Федор, зная, что не получит ответа, только смех друзей. — Да вон они, блядь! Фиолетовый в кустах, желтый в деревьях, блядь, слева, красный посередине деревьев, оранжевый в дереве, сука, справа, зеленый за правым деревом, нахуй! Чего искать-то блядь? — продолжает общение с Дашей-путешественницей Руслан. — Интеллектуально, — выдает Лиза, спустившись к друзьям. — Гуд монинг, — улыбается ей Света, когда Неред плюхается рядом с ней. Лиза улыбчиво кивает и присоединяется ко всеобщему просмотру с частым комментированием Даши-путешественницы. Со второго этажа вскоре спускается Алина, недавно вышедшая из душа, что понятно по полотенцу на её голове. Она направляется к креслам, где уже сидит Данила, который переписывается с поставщиками, покусывая губы. Девушка кидает взгляд на Федора, который тоже смотрит на неё, ехидно улыбаясь. Все уже давно поняли, что эти двое встречаются, но до сих пор не признали этого. Да и ночью всё было слышно… — Эй, фрешбладовцы! — доносится от Совергона с кухни. Вообще, к Феде и Алине уже привязались все слова, которые хоть как-то означают то, что они в этой компании новенькие. Мкртчян устало цокает, готовясь дать рациональный ответ. — Миш, я после вчерашнего бирпонга с Русланом выгляжу вообще не «фреш», так что это сегодня вообще не ко мне, — посмеивается девушка, плюхаясь в свое любимое кресло, параллельно придерживая свой тюрбан на голове, дабы тот не упал. — Бирпонга? — почти одновременно спрашивают Света, Букер и Лиза. — Ой, — стыдливо произносит Алина, вспоминая, что вчера они играли только вдвоем, пока остальные спали. — Ну мы внезапно встретились у холодильника в два и решили, что это судьба и ушли бухать, — пожимает плечами Руслан, глупо улыбаясь, явно прокручивая прошедшую ночь в голове. — Так хули там Мише надо? — спешит перевести разговор Света, пока никто не получил по лицу [читать: Букер не въебал Руслану]. — Миш, ты чего хотел? — кричит Турбина, дабы парень услышал её с кухни. — Кто-нить помогите жрачку в гостиную притащить, мы знаем, что вы на кухне хавать не будете! — отвечает Совергон, на просьбу которого тут же поспевают Лиза, Руслан и Федор, которые вскоре возвращаются с несколькими стопками (жаль не водки) блинов и тарелочками со всякими джемами и разными видами варенья. После Тушенцова приносит огромный чайник чая, а Миша вместе с ней и кучей кружек. — О заебок, врубайте новости, хуле, — смеется Руслан, смех коего подхватывают все, потому что это правда стало тупой традицией: утром собираться всем вместе в гостиной и смотреть блядские новости, потому что, цитирую: «хуле нет, если да». Разлив чай по кружкам, Настя аккуратно присаживается рядом с Русланом, но по сути, из-за недостатка места, она садится на колени парня, чему тот несомненно рад, но одновременно не особо, потому что из-за её пышной шевелюры, он не видит ничего, кроме красного пятна. Миша же садится на пушистый ковер, облокачивается на диван. Кашин, держа пульт, чувствует власть. Но всё равно включает новости, потому что семь на одного — ну прям вообще не катит. Ребята ржут над политическими новостями, доказывая, что все это пиздеж и все пиздят, что всё куплено и мы вообще в дерьме. Дальше все ребята ужасаются, глядя на нищету собственной страны, что просто становится плохо, а кусок в горло не лезет. Когда интервью с бабушками у подъездов заканчивается, друзья спокойно выдыхают, продолжая уплетать блины за обе щеки. — А теперь к самому странному, мертвой в одном из заброшенных домов Санкт-Петербурга была найдена девушка, которую считали умершей около четырех лет, — изумленный вздох разносится на всю комнату. — Имя бедной девушки — Валерия Мидлер, — мужчина продолжает что-то вещать, но его уже никто не слушает. Ребята переглядываются, замечая открытый рот и огромные, ошарашенные глаза друг у друга. Руки трясутся, чуть не роняя тарелки и кружки, расплескивая чай. Это правда выбивает из колеи, потому что она всё-таки человек, в первую очередь, сколько бы она дерьма не сделала. Никто не следил за ней, когда она вышла за дверь переговорной, потому что всем было максимально наплевать на неё. Она была просто проблемой, которую быстро решили и так же быстро забыли, как страшный сон. По гостиной проносится оглушительный звон разлетающейся на мелкие осколки чашки, выпавшей из дрожащих рук Данила, который теперь вынужден переживать всё заново, вскрывая старую рану на сердце.х х х
Гроб, естественно закрытый, учитывая, что девушка подсела на тяжелые наркотики и уже давно выглядела, как живой труп. Вокруг стоят какие-то люди, одетые с иголочки: строгие, идеально отглаженные иссиня-черные костюмы и точно такие же рубашки. Две девушки: блондинка и шатенка, первая в брючном костюме с бабочкой, что прекрасно подходит ей, вторая же предпочла простое черное платье. Одно объединяло этих людей: черный цвет и заплаканные лица. Облокотившись на дерево, стоящее не так далеко, чтобы щуриться, но и не так близко, чтобы его заметили, стоит парень, так же в черном худи, черных спортивках, да даже носки были черными, и наблюдает за происходящим. Одинокая слезинка катится по его щеке, но он тут же вытирает её, после поправив рыжие волосы. «У нее всё же были друзья», — думает парень, окидывая всё действие и всех людей взглядом. Тяжело вздохнув, он разворачивается и идет к двум машинам, в одну из которых скоро сядет, решив не оставаться до конца.До конца похорон. Настоящих. Похорон. Леры. Мидлер.
— Ты в порядке? — шепотом спрашивает Тушенцов, сидящий на переднем пассажирском сидении. Данила поворачивает ключ зажигания, мотор ревёт, а парень коротко отвечает: — Для меня она умерла ещё четыре года назад, — и вдавливает педаль газа в пол.спустя пять лет.
— Эх, ты такая красивая, я сейчас умру, — на неё в отражении зеркала глядят четыре девушки, на одной из которых длинное белое платье и сложная прическа с несколькими цветами в прядях. — Тетя Лиза, ты очень класивая, — немного стыдливо выдаёт трехлетняя девочка, с плюшевой собачкой в руках, которая только что подбежала к девушкам. — Катюш, но ты же понимаешь, что ты самая красивая на этом празднике, — Неред присаживается на корточки, придерживая подол платья, улыбается ребёнку лучшей подруги. Катя смущается и сильнее прижимает плюшевую игрушку к себе. — Девчат, — дверь в комнату приоткрывается и оттуда показывается голова Тушенцова, на что парень получает шквал визга и криков, типа «женская тусовка, свали!», «выйди, сейчас жениху всё спалит!», «выйди, ради всего святого, иначе я кину в тебя табуретку!» и прочее. — Да, прекратите вы! Ребёнка можно забрать? — Руслан пытается перекричать девушек, жалобно смотря на свою жену в надежде, что та заткнет подруг и его больше не будут ебать в уши. — Да, конечно, — улыбается Настя. — Катюш, иди сейчас с папой погуляй там, — она берёт ребенка за ручку и подводит к двери, коротко целует в щеку и возвращается к подругам. — Скоро начало, мы пойдем уже. Не волнуйся особо, — говорит Лизе Света, просто махая рукой. — Волнение только хуже сделает, да и оно нахер не надо, — улыбается Цыркунова, подмигивая Неред. Конечно, у неё, Лизы, две замужние подруги и обе знают, о чем говорят, но легче как-то не становится. — Ага, — на выдохе произносит будущая Кашина, потирая кольцо от волнения. После она слышит хлопок закрывшейся двери и крики девочек: «не волнуйся! все будет классно!» и все в таком духе. В комнате остаются Лизины родители, которые уже тысячу раз восхитились дочерью и проронили несколько слёз.х х х
Шагая до алтаря в белых туфлях, к каблукам которых до сих пор не привыкла и не привыкнет никогда, девушка держится за руку отца, боясь упасть от волнения. В дрожащих руках красивейший букет, цветы для которого с трепетом выбирала Настя. Как только Лиза поднимает голову, её взору открывается алтарь, слева от которого стояла улыбающаяся Тушенцова, а справа сам Руслан, рядом с которым стоял Данила… В шикарном костюме и идеально сложенным галстуком, который заботливо завязала Лизина мама. А Кашин, в свою очередь, не мог оторвать взгляда от девушки. Аккуратное платье с длинными просвечивающими рукавами, что отлично подчеркивали аккуратные тонкие руки, подол красиво тянулся за Неред, а в руках подрагивал трепетный, как и она сама, букет. Данила получает удар локтем в бок от Тушенцова, а после сам замечает, что всё это время стоял с открытым ртом. Наконец Роман Александрович подводит дочь к алтарю, «передавая» её в сильные руки Кашина, а после садится в первые ряды, рядом с женой. Данила тупо улыбается, с ног до головы окидывая Лизу восхищенным взглядом, под которым она смущается. — Прекрати, — тихо шепчет девушка, легонько ударяя парня по руке. — Ты слишком красива, — так же тихо отвечает Кашин, подмигивая Лизе, на что она усмехается и закатывает глаза. За шесть лет ничего не изменилось. Переговоры прекращаются, когда священник начинает свою речь. Всё заучено наизусть, и Лиза с Данилой слушают его вполуха. Когда к парню обращаются с вопросом, который каждый знает по романтичным сериалам и фильмам, тот не задумываясь выдает «да, обещаю», сжимая руку невесты в своей, так крепко, что скоро захрустят кости. — Если это так, подтверди это перед свидетелями словами «Да, обещаю», — заканчивает священник, а Лиза отвечает:— Нет.
По залу проносится изумленный вздох, а лицо Данила мгновенно бледнеет, и кажется, что он вот-вот рухнет на пол.— Но я готова быть с тобой больше, чем вечность, и пока я не перестану дышать, я буду любить тебя.