Любовное зелье для Гарри

Если сегодняшнее утро наступило для Гарри слишком быстро, то вот вечер, казалось, не наступит никогда. Приняв зелье, которое ему вручил профессор, Гарри уснул сном младенца и, когда проснулся, готов был дать ухо на отсеченье, что давно уже не чувствовал себя таким свежим и отдохнувшим. Вскоре после этого, в пять часов, в спальню Гриффиндора после долгого учебного дня вернулись студенты. Первыми к нему, конечно, подлетели Рон и Гермиона, наперебой расспрашивая о том, что вообще случилось. Гарри не любил врать, но сказать правду не мог: она была слишком унизительной, даже когда он просто прокручивал события сегодняшнего утра у себя в голове. — Гарри, точно всё в порядке? — обеспокоенно спросила Гермиона, участливо беря парня за руку, — у тебя было такое красное лицо, словно ты плакал. Я же видела… — Брось, из-за чего тут плакать? — прыснул со смеху Рон, — Из-за Снейпа, этой сальноволосой сволочи? — На лицо попал сок гранатового цветка, — смеясь, произнес Поттер заранее приготовленную отмазку для чересчур внимательной Гермионы. Парень прекрасно знал, что Рону было все равно, плакал он или нет. Когда дело касалось списываний, Рон Уизли придерживался политики: каждый сам за себя. Удовлетворившись его ответом, друзья принялись рассказывать, кому и какое задание попалось. Гермиона, чтобы не обижать обожаемых ею неучей, разумеется, не краснея, врала, мол, оборотное зелье она чуть было не испортила на одном из этапов приготовления, мол, только Мерлин знает, как это она получила высший балл. Рон в свойственной ему простой и лаконичной форме сообщил, что даже он умудрился создать зелье огненного дыхания на отметку «Нормально», что по шкале баллов Снейпа могло означать только одно: «Не понимаю, мистер Уизли, как вы смогли подавить в себе прогрессирующий синдром дауна». Как и ожидалось, из всей группы профессора, только он, Гарри Поттер, не справился с заданием, за что, впрочем, сегодня вечером и понесет справедливое наказание. Обмыв каждую, даже самую мелкую преподавательскую косточку, Гарри, Рон и Гермиона дружной компанией отправились на ужин. Несмотря на все попытки парня вести себя легко и непринужденно, чтобы никто не понял, как сильно он нервничает, Гарри то и дело пропускал мимо ушей вопросы одногруппников, которых подобное состояние Поттера даже веселило, ибо все прекрасно знали, как несладко придется Гарри в поисках профессорского прощения. На разных концах длинного гриффиндорского стола студенты с завидной живописностью рассказывали удивительную историю о том, как знаменитый Мальчик-который-выжил влепил самому Северусу Снейпу по лицу. Разница в этих рассказах заключалась в одной весьма пикантной детали: у одного рассказчика Гарри залепил древоносным бобом в лицо профессора; у другого же — Гарри собственной рукой, в порыве негодования, пропечатал Снейпу прямо промеж глаз. Живость этих толков поддерживал еще и тот факт, что ключевой персонаж, профессор, так и не удосужился появиться к ужину, оставляя своих студентов мучиться от неизвестности, домысливая всё самостоятельно, ибо Гарри решил сохранить интригу, отвечая на все вопросы одинаково: «Это была случайность». Когда ужин подошел к концу, профессор Дамблдор легко повел палочкой, убирая учиненный студентами беспорядок. Это означало лишь одно — Гарри предстояло выдержать испытание по владению техникой лизоблюдства. Заранее переговорив со старостой Слизерина, Гарри договорился о том, что его спокойно пропустят в подземелья без всякого пароля. Правда, для этого ему пришлось выслушать претенциозную и весьма посредственную тираду Малфоя младшего по поводу умственных способностей великого героя, который даже не способен сдать элементарное зелье к зачету. Возможно, в привычной ситуации Гарри и отреагировал бы на этот выпад, но у него не было настроения для того, чтобы ставить эту белобрысую выскочку на место. Поттер, надев на себя привычную маску спокойствия и безразличия ко всем и каждому, молча уставился на худое, вытянутое лицо Драко, не говоря ни слова. Предприняв еще несколько попыток вывести из себя Гарри и потерпев сокрушительное фиаско, змееныш засмущался и, наконец, к счастью всех присутствующих, замолчал. Староста, проследив за тем, чтобы его группа разбрелась по своим комнатам, вежливо предложил проводить Гарри к покоям профессора, чтобы он не заблудился. Чем дальше они заходили, тем интереснее было Поттеру, ни разу не бывавшему в спальнях Слизерина, как же он будет отсюда выбираться. Впрочем, план побега интересовал сейчас Гарри чуть ли не в последнюю очередь. Оказавшись лицом к лицу с дверью профессорских покоев, Поттер только и делал, что гадал, какое изощренное испытание припас для него Снейп на этот раз, если в клетках с ядовитыми змеями он убирался в прошлый свой визит. Несколько раз постучавшись и услышав звук открывающегося замка, парень неуверенно открыл дверь, просовывая сперва голову. В небольшой, но довольно уютной комнате звонко потрескивал камелек, озаряя стены, обитые мореными дубовыми досками, приятным красноватым сиянием. Северус, которого парень не сразу приметил, вальяжно растянувшись, сидел в мягком на вид кресле, активно перебирая исписанные пергаменты. В этой уютной, домашней обстановке даже Северус Снейп, эта сальноволосая сволочь, этот тиран и энергетический вампир, выглядел не таким угрожающим и неприятным. Длинные черные волосы, собранные в высокий пучок, а также свободные рубашка и брюки сделали из профессора почти нормального человека. Гарри с удивлением про себя подметил, что так Снейп выглядит даже привлекательно. — Добрый вечер, профессор, — краснея от собственных мыслей, проговорил Гарри. С чего бы это ему показалось, что Снейп симпатичный? Глупости какие-то! — Как самочувствие? — холодно спросил Северус, не отрывая глаз от вдоль и поперек исписанных учениками пергаментов. — Хорошо, спасибо, — неуверенно переминаясь с ноги на ногу, отозвался Гарри, не зная, что ему теперь делать, ведь прямых приказов от профессора он так и не получил. Отработки у Северуса Снейпа всегда проходили по одной и той же схеме: приходишь, получаешь унизительное задание, выполняешь, слышишь ехидные замечания в знак прощания, уходишь — но вот сейчас парень почему-то был уверен в том, что привычный ход вещей будет нарушен. Справедливо заметим, что чутье редко подводило мистера Поттера. — Ну, и что стоим, кого ждем? — спустя несколько долгих минут, спросил Снейп, отрываясь от проверки работы и с улыбкой глядя на Гарри, — Котелок и рецепт с ингредиентами найдете на столе. Даю два с половиной часа. Время пошло. Лениво махнув рукой, Снейп невербально открыл дверь в личную лабораторию, вновь принимаясь за свою работу, словно Гарри здесь совсем не было. Удивленный всем происходящим парень невольно задумался над тем, а не попал ли он случайно в параллельную вселенную, где он и Северус Снейп являют собой образец дружбы, долгими зимними вечерами заплетая от скуки друг другу косички. В этот раз работа шла живее, и Гарри невольно удивился тому, как у него складно и легко все получается. У этого было несколько причин: во-первых, парень не чувствовал ни слабость, ни тошноту, ни дрожь в ногах; а во-вторых, рецепт, который для него оставил Снейп, содержал некоторые пометки-подсказки, скажем, как правильно резать стебли, чтобы не пораниться, и как добывать сок из древоносного боба. В общем, не прошло и двух с половиной часов, а у Гарри всё было готово. Зелье, медленно доходящее на слабом огоньке, приобрело нежный перламутровый оттенок розового кварца. Гарри уже было собирался подозвать профессора, чтобы предъявить ему плоды своих трудов, но не успел. Помешивая густую бархатную жидкость, Поттер неожиданно для себя заметил, как оно прекрасно пахнет: землей после дождя, немного мятой и чем-то еще, похожим на запах новой книги, но намного лучше и приятней. От идеального сочетания всего того, что парень так сильно любил, в одном месте, у мальчика-который-выжил буквально затуманился рассудок и потекли слюнки. Нетрудно предположить, что произошло дальше, но не стоит винить в этом самого Гарри, это скорее была вина занятого профессора, нежели его ученика, ибо мужчина должен был следить за своим несмышленым студентом. В любом случае, «Амортенцию» не зря называли одним из самых губительных и опасных для магов зелий, особенно для молодых и влюбчивых магов. Совершенно не думая, Гарри зачерпнул мягкое переливающееся зелье и с удовольствием проглотил, ощущая, как внутри разливается блаженное тепло, которое как будто бы согревало саму душу. — Время вышло, — заходя в комнату, Северус застал растерянного и всего красного, как рак, Поттера с черпаком в руках. Профессор не придал внешнему виду парня никакого значения, решив, что тот попросту перетрудился. Взглянув на зелье, Снейп удовлетворенно качнул головой, приподняв брови, что на языке его небогатой мимики означало, что с мистером Поттером не все так плохо. «В конечном счете, может быть, он взял от матери не только глаза,» — справедливо рассудил Северус, прикрывая зелье крышкой. — Ставлю «Выше ожидаемого», однако, если бы Вы не потрудились над моим глазом, то поставил бы «Превосходно», — улыбаясь, заключил Снейп, хлопая студента по плечу. Что греха таить, он был доволен Гарри, так доволен, что даже не смог держать при себе радость. «Главное, — подумал про себя профессор, — чтобы Поттер не сильно расслаблялся, а то ведь еще подумает, что это что-то меняет». Но Поттер ничего не думал, он был на это просто физически не способен. Состояние, в котором сейчас был Гарри, можно было бы описать одним выражением — «красна девица на выданье». Возможно, формулировка кому-то покажется недостаточно изящной, а кому-то и вовсе смешной, но она была ближе всего к истине. Гарри Поттер и в обычном-то состоянии не был шибко смелым в присутствии профессора Снейпа, а сейчас он, зардевшись, как помидор, только и спрашивал себя, как так может быть, что профессор, да, его прекрасный, великолепный Северус, стоит рядом с ним и даже ему улыбается. Неужели его чувства взаимны, неужели в этом легком прикосновении к плечу скрывается такая же глубокая и трепетная страсть, как и у самого Гарри? — Поттер, посмотри на меня. Давай, парень, стой смирно, — обеспокоенно произнес Снейп, вглядываясь своими внимательными черными глазами в красное лицо ученика. Поттер быстро перестал соображать, что вообще происходит (что, по мнению профессора, было для парня отнюдь не в новинку), им двигала единственная потребность, промедление с удовлетворением которой причиняло практически осязаемую боль. Гарри хотел быть ближе, только это ему и было пока ясно. — Профессор, — на выдохе произнес Гарри, умоляюще глядя на мужчину своими большими зелеными глазами. Прикоснувшись к лицу мальчика, Северус почувствовал лихорадочный жар, обжигающий его руку, отдернуть которую ему не позволили две ловкие холодные ладошки, — Не оставляйте меня, пожалуйста. — Что ты пил? — строго спросил Снейп, оглядывая помещение в поисках какого-либо опустошенного сосуда, способного подсказать, как теперь помочь мальцу. — Зелье. Не злитесь на меня, я не хотел, — затараторил Гарри, порывисто прижимая руку мужчины. От этого неуместного жеста Северуса передернуло, — Не злитесь, только не злитесь. — Поттер, да отпусти ты мою руку, — вырываясь, закричал Снейп, отталкивая от себя парня, — Кто в здравом уме будет пить амортенцию? У тебя мозгов нет совсем? На самом деле, Снейп прекрасно понимал, что случившееся — плод его преподавательской халатности. Это зелье запрещается варить без присмотра преподавателя именно по той причине, что многие студенты, лишенные силы воли и здравого смысла, налакаются им, а потом идут вены резать из-за неразделенной любви. Влетев на личный склад зелий, Северус бесцеремонно перерывал ряды аккуратно расставленных баночек в поисках той самой, которая могла бы привести Поттера в чувство. От мысли, что амортенция повлияла на маленького героя таким вот образом, у Снейпа перехватило дыхание: всем известно, что это зелье вызывает зависимость от любимого в том случае, если человек принимает его самостоятельно, по доброй воле. А это… это могло означать только одно: Гарри к нему неравнодушен. Предположение столь же безумное, сколь и логичное. Безумием было бы видеть затаенные чувства у того, к кому сам неравнодушен. Северус, наверное, никогда не признался бы герою всея магической Англии, что в его жизни не было еще дня, который начинался и заканчивался мыслью о ком-то другом. Гарри Поттер, этот наглец и самодур, настолько крепко вплелся в узор его жизни, что даже от мысли, что мальчик может исчезнуть, Северус испытывал острую боль. — Иди сюда, — найдя нужное зелье и поманив пальцем, подозвал мужчина, не без удовольствия наблюдая за тем, как, смущенно пряча лицо, к нему плетётся парень. Все же, Поттер был удивительно соблазнительным в подобном состоянии, это должен был признать даже Снейп. Подойдя ближе, Гарри уставился на пуговицы рубашки профессора, боясь поднять глаза, чтобы ненароком вновь не вызвать приступ гнева. — Выпей. Быстро взглянув на баночку с неприятным на внешний вид зельем (стоит сказать, что на вкус оно было и того хуже), Гарри лишь несогласно покачал головой, словно догадывался, что за зелье ему принес профессор. По-видимому, состояние Поттера младшего не было таким уж плачевным, если он имел возможность отказывать предмету своего воздыхания. Северус заключил, что, возможно, Гарри не так уж и много вылакал этой дряни, раз еще может перечить. Крепко схватив Поттера за руку, мужчина ничуть не сомневался в том, что ему предстоит сделать, присаживаясь в кресло и устраивая кукольно послушного Гарри у себя на коленях. Набрав немного зелья в рот, Северус невольно поморщился от того, какое же оно было мерзкое на вкус, словно в рот залетела птица, умерла от старости и начала гнить. Одной рукой взяв Поттера за острый подбородок, а другой обвив его талию, чтобы не вырывался, мужчина медленно и ласково по капле принялся вливать в сопротивляющегося парня зелье. Получалось это из рук вон плохо, ибо Гарри не хотел сидеть смирно, ужом извиваясь и пытаясь не допустить попадания отвратительного отвара в свой полный любви и нежности организм. Правда, Северус не заметил, как так получилось, что обычное переливание зелья изо рта в рот превратилось в полноценный поцелуй. Как так получилось, что он начал возбуждаться и охотно отвечать на неумелые ласки мальца, явно вошедшего в раж, Северус тоже не понимал. Но всё, что происходило, ему однозначно нравилось, глупо было отрицать, что такой смущенный и на все готовый Гарри его возбуждает. Хотя, справедливости ради нужно сказать, и в обычном состоянии Поттер вызывал у профессора не столько желание наказать, сколько острую необходимость оттрахать до боли в пояснице. Десятки раз, когда Поттер приходил на его отработки, Северус представлял, как в один прекрасный момент терпение у него все-таки лопнет, и он нагнет этого самонадеянного паршивца прямо в классе, прямо на его парте, за которой Поттер только и делал, что создавал иллюзию работы. И вот этот прекрасный момент настал, правда, Северус никогда бы не подумал, что произойдет все именно так, что Гарри наглотается любовного зелья и неожиданно воспылает к нему затаенными чувствами. Поудобнее перехватив талию парня, Северус без ненужного стеснения прижал к себе горячее покорное тельце, принимаясь выводить дорожку полупоцелуев-полуукусов от нежных, припухших губ мальчика, через горячие щеки, покрытые редкой щетиной, и до самой ключицы, очаровательно выступающей из-под расстегнутого ворота рубашки. Гарри, такого милого и соблазнительного, попросту хотелось съесть, впрочем, Снейп, украшая шею Поттера десятками кроваво-красных укусов, которые тут же спешил зализать, справедливо рассудил, что ему уже терять нечего. Когда антилюбовное зелье, наконец, начало действовать, а голова у Гарри немного прояснилась, он буквально выпал в осадок, обнаружив себя, сидящим на коленях у профессора, который тоже времени зря не терял, тщательным образом вылизывая его кожу, ставшую чересчур чувствительной от частых укусов. Более комичную ситуацию вообще трудно придумать: приходишь на отработку, а отрабатывать приходится старым, как мир, способом — натурой. Наверное, нет, абсолютно точно Гарри надо было сказать, чтобы профессор остановился: за такие выходки, если кто-нибудь узнает, его исключат из школы, а Северуса, скорее всего, посадят за растление своего студента. Но было так хорошо, так предательски, бессовестно хорошо, что, казалось, стоит произнести хотя бы слово и всему наступит конец. Для юного гриффиндорца удивительным было открытие, что никто ещё не целовал его с такой почти пульсирующей нежностью и любовью, как всеми ненавистный Северус Снейп. — Прошу, останови меня, пока не стало слишком поздно, — возбужденным шепотом проговорил Снейп, вторя мыслям парня. Каждый из них надеялся на то, что его остановит другой, потому что найти в себе силы и сделать это самостоятельно никто не мог. От возбуждения Гарри едва ли был способен сдерживать стоны и мольбы о продолжении. Рук профессора, которые, казалось, покрывают все его тело, было недостаточно, хотелось ещё больше, быть еще ближе. К счастью, не только терпение Гарри подходило к концу. Северус, предельно разгоряченный и уже мало что соображающий, больше не мог ждать и, ловко подхватив паренька на руки, уложил его на прибранную постель, принимаясь быстрыми и порывистыми движениями стягивать с Гарри измятую одежду. Будь юный маг в другом состоянии, он, наверное, испугался бы такого напора со стороны профессора, но сейчас ему было благополучно всё равно. Взяв себя в руки, Поттер, стараясь не смотреть в лицо своего профессора, принялся расстёгивать череду мелких пуговок на его рубашке. Получалось у него ужасно, то ли природная криворукость сказывалась, то ли волнение, но не успел Гарри дойти до четвертой пуговки, как его руки перехватили и резко сцепили в замок над головой. Поттер и пикнуть не успел, прежде чем мужчина навалился на него всем телом, накрывая губы требовательным, жестким поцелуем, из страстной игры языков превратившийся в очередную серию голодных укусов. На этот раз Гарри, совсем позабыв о стыде, с чувством и явным удовольствием впился в мужественный подбородок профессора, искренне надеясь, что мужчина не уберет с помощью зелий его метку. Прошептав заклинание, Северус без дальнейших проволочек избавил их обоих от одежды. Гарри, который до этого видел голое мужское тело лишь в зеркале, жалобно всхлипнул, пряча маково-красное лицо на груди профессора, чтобы ненароком не встретиться с ним взглядом. Не теряя даром времени, Северус вновь шепнул какое-то заклинание, которое Гарри никогда раньше не слышал, и вновь принялся ласкать разомлевшее юное тело, оглаживая худой, впалый живот, костлявые бока и ноги, с особым удовольствием посасывая маленькие горошины темных сосков. Казалось, что смущаться больше попросту некуда, но Гарри превзошел сам себя. То ли от смущения и обилия новых ощущений, то ли от возбуждения, которое он никак не мог выплеснуть, но парень попросту начал задыхаться. Судорожно хватая ртом воздух, Гарри засипел, чувствуя, что еще немного и он потеряет сознание. — Гарри, мой мальчик, тише. Успокойся, — крепко обнимая и оглаживая хрупкое тело, проговорил Северус своим бархатным, обволакивающим голосом. Замерев от неожиданности, парень тупо уставился на своего профессора, который в жизни не называл его по имени и уж тем более "своим мальчиком". Всё-таки правду говорят: постель совершенно преображает некоторых людей. Терпеть дальше было попросту невыносимо и Гарри сделал самое унизительное и позорное, что, по его мнению, только мог сделать мужчина: попросил другого войти в него. Подростковые гормоны вкупе с жаждой узнать о сексе что-нибудь новое в своё время привели юного мистера Поттера к усиленному изучению секса между мужчинами. И так уж случилось, что ознакомление вылилось в осознание факта собственной гомосексуальной натуры. Так или иначе, но Гарри, несмотря на свою природную застенчивость, прекрасно понимал, что пути назад у них уже нет, а он, как сторона пассивная и смущенная, точно будет «принимать гостей». Достав непонятно откуда смазку, словно по наитию припасенную, Северус, не дожидаясь новых предложений, принялся медленно и обстоятельно подготавливать к себе девственно тугого мальчишку. Шумно сглотнув, Северус на секунду представил, как восхитительно будет оказаться внутри этой бархатной и такой узкой дырочки, которая противилась проникновению даже пальцев. Добавив еще смазки, излишек которой уже вовсю сочился из мальчишки, стекая по худым ногам прямиком на чистые простыни, мужчина принялся ласково и мучительно медленно ласкать член Гарри, чтобы он, наконец, расслабился и принял его. В такт легким поглаживаниям чувствительной головки члена мужчина уверенно скользил тремя пальцами в узкой дырочке, издающей пошлое чавканье, заставлявшее стонущего Гарри чуть ли не взвыть от смущения. Северус, убедившись, что Поттер готов принять его и при этом не порваться, с облегчением выдохнул: видит Мерлин, еще несколько минут и он кончил бы даже не прикасаясь к себе, как какой-то вшивый юнец. Пристроившись к блестящему от смазки трепещущему входу, мужчина одним резким толчком оказался внутри, зажатый в стенки этой восхитительной, умопомрачительной тесноты. Гарри чуть не кончил от ощущения горячего крепкого члена внутри. Хоть проникновение и оказалось немного болезненным, юный маг, крепко обвив плечи мужчины, подался ему навстречу, беззастенчиво застонав, когда смог принять Снейпа до упора. Боясь причинить Поттеру боль, Северус то выходил, то медленно, невыносимо медленно, входил в податливое извивающееся тело. Гарри тихо и жалобно упрашивал войти глубже, но сильные руки, почти до синяков сжимавшие бедра мальчика, не позволили ему этого ровно до тех пор, пока профессор не почувствовал, что Гарри действительно расслабился и готов. Тогда и только тогда толчки стали такими глубокими, что выбивали у обоих воздух из лёгких. Северус, позабыв об осторожности, дал волю давно уже припасенным к этому случаю фантазиям. Он с таким азартом и остервенением вбивался в молодое тело, что, уже находясь на пике наслаждения, сцеплял зубы и через силу отстранялся, меняя позу. Гарри, явно неготовый к такому, сорвал от стонов и криков голос, успев ненадолго упасть в обморок, аккурат после третьего оргазма. Северус, закинув ноги парня себе на плечи, навалился на него всей массой и несколькими рваными толчками довел себя до желанного оргазма, с громким стоном изливаясь в жаркую глубину гарриного тела. Свалившись рядом с мальчиком, который до сих пор пребывал без сознания, мужчина устало прикрыл глаза, перед которыми от долго копившегося напряжения буквально начали скакать сверкающие мушки.

***

Утро для юного мага началось с открытия, что всё, произошедшее вчера ночью, не было сном. Об этом свидетельствовали пульсирующая боль между ягодицами, а также укусы и засосы по всему телу… Да и вид голого, прижимающего к себе профессора, сладко сопящего, как бы говорил, что в шахматы они вчера точно не играли. А если и играли, то Северус наверняка одержал над ним сокрушительную победу, таким довольным и счастливым парень его еще не видел. Впору было бы спросить себя о том, что ты вообще думаешь по этому поводу и что планируешь делать. Но Гарри ничего не думал и ничего не планировал. Несмотря на разрывающую головную боль и ноющее, словно горящее огнём, пульсирование в заднице, он ни о чем не жалел. «Глупо отрицать, — философски заметил парень, прижимаясь к горячему телу, — что тебе это понравилось, и ты этого хотел». Так оно и было, в эротических фантазиях героя Северус занимал почетное первое место, завладевая своим учеником то в классе, прямо на парте Гарри, то в спальне Гриффиндора, пока остальные студенты спят и в ус не дуют. Ненароком взглянув на настенные часы, Гарри буквально выпал в осадок — половина десятого. Он пропустил целый урок профессора Макгонагалл и уже как десять минут назад должен был быть на уроке Снейпа. Дела, по мнению Гарри, были плохи: все гриффиндорцы знали, что вчера он был на отработке у Северуса, если они увидят его, всего изукрашенного засосами и укусами, и Снейпа, находящегося в не менее привлекательном виде, то ни у кого не возникнет вопросов о том, как именно Поттер получил балл «Выше ожидаемого». Принимаясь расталкивать сладко спящего профессора, Поттер, чуть не срываясь на крик, умолял того проснуться, ибо они опаздывают. Но мужчина отказывался, крепче прижимая к себе барахтающегося парня. — Столько шума по утрам, — сонно проговорил Снейп, не открывая глаз и целуя недовольного Гарри в лоб и щеки, — В будущем это может стать проблемой. Все еще сонный профессор, словно бы не замечая попыток парня его растормошить, вяло, но с чувством и расстановкой принялся целовать своего шумного ученика, надеясь выкроить еще несколько тихих и спокойных минут. Гарри, который всё еще пребывал в нервном возбуждении, посопротивлялся, приличия ради, несколько минут, после чего, решив, что сделал всё, что только мог, с удовольствием ответил на ласки профессора. — Мне надо на занятия, — жалко пролепетал Гарри, вырвавшись из плена требовательных тонких губ, сразу же переместившихся на его тонкую искусанную шею. Не то чтобы Поттер был против, нет, но всё это выглядело действительно странно: учитель и ученик пропадают вместе и появляются вместе. — Какое еще занятие? — раздраженно прошипел Снейп, нависая над Гарри и с удовольствием принимаясь оглаживать кончиками пальцев успевший полностью встать член парня. — По зельеварению, — с задушенным стоном промычал Поттер, безвольно толкаясь в шершавую теплую ладонь мужчины. На секунду или две всякое движение прекратилось, открыв зажмуренные глаза, Гарри увидел немного озадаченное лицо профессора, устремленное на часы. Северус, признаться, был на удивление пунктуальным человеком, скажем честно, раздражающе пунктуальным: у него внутри как будто тикали часы, которые всегда работали в согласии с внешним временем. Поправочка — до этого самого момента. Так уж получилось, что Снейп впервые за долгое время проспал и даже этого не почувствовал. Мудро решив, что на урок они уже опоздали и можно закончить начатое: не идти же, в конечном счете, со стояком — Северус, грубо обхватив одной рукой два члена, быстрыми и резкими движениями довел их двоих до разрядки. На то, чтобы принять душ, времени у них не было, на завтрак тоже. Очистившись с помощью магии и кое-как приведя себя и Поттера в порядок, Северус принялся быстро натягивать на себя рабочую одежду, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как Гарри, краснея и негодуя, старается поскорее натянуть штаны, то и дело путаясь из-за волнения. Коридоры школы, пустые в отсутствие учеников, приняли обоих почти враждебно. На периферии сознания и у Снейпа, и у Гарри мелькнула мысль о том, как здорово было бы весь день провести в подземелье, никуда не высовываясь. Но это было невозможно, по крайней мере, не сейчас. Добравшись до кабинета, в котором у них должны были проходить занятия, Северус, надев на лицо привычную маску холодности и ехидства, принялся давать указания: — Я зайду первым. Когда выждешь две-три минуты, можешь зайти. Ясно? — Да, профессор, — задетый таким холодным тоном, Гарри неожиданно почувствовал себя брошенным и никому ненужным, как будто бы профессор теперь стесняется того, что они переспали. Ну, а что, попользовался и забыл. Очень удобно и мороки меньше. Глядя на эту грустную, траурную мордашку, Снейп не мог не улыбнуться и, воровато проверив взглядом коридор на наличие непрошеных зрителей, быстро и мимолетно чмокнул маленького героя в губы, также быстро скрываясь за дверями класса. Когда мистер Поттер, тщательно скрывающий приподнятое настроение, вошел в аудиторию и проследовал на свое место, Северус с привычным ехидным и злобным взглядом уставился на него, на секунду прерывая свою яростную тираду о том, что студенты не должны покидать пределы класса в отсутствие преподавателя. — Мистер Поттер, — по-змеиному прошипел Северус, у которого, казалось, пена пойдет изо рта от ненависти. Благо, теперь Гарри знал, чего стоит эта его «ненависть», — Я, конечно, понимаю, что в нашей скромной школе Вы персона грата и даже можете позволить себе приходить позже преподавателя, но на мои занятия Вы должны приходить вовремя. Или, может, у Вас есть более интересные дела? — Прошу прощения, сэр, — понурив голову, виновато проговорил Гарри, стараясь не улыбаться мысли о том, что только сегодня утром сам профессор отговаривал его куда-либо идти. — Свои жалкие извинения оставьте тому, кому они будут интересны. Снимаю пять баллов с Гриффиндора и жду «Великого героя» на отработку. Под пристальные и недовольные взгляды одногруппников, Гарри сел на своё место. Баллов, конечно, было жаль: за два дня по его вине было снято пятнадцать. Но с другой стороны, чего только не сделаешь, чтобы остаться на отработку после уроков.