Всего одно лето.

«Это должно прекратиться. Я не должен существовать…» — думал Пауль, проводя острым лезвием по своей руке поперёк вен. Никакая боль уже не могла сравниться с той, что поглощала его душу, словно чёрная дыра. Ландерс ощущал, как внутри у него всё сжимается от невыносимого горя, как боль заполняла его пустое сердце, в котором совсем недавно, буквально два часа назад, жила любовь, от которой это самое сердце, ныне холодное и умирающее, расцветало и могло согреть и тело, и разум. Теперь от того Пауля не осталось и следа. Жестокое животное шептало ему: «Ты здесь никто, уйди. Никто не нуждался в тебе и не будет. Жалок, как же ты жалок.», обвивая своими холодными лапами его тело, царапая его изнутри острыми когтями. И имя тому животному Депрессия. Никто не убивает нас сильнее, чем мы сами, наши мысли, наши доводы. Разум– наш дар и проклятье. Пауль больше не мог выносить эту боль, как же ему плохо. Голова шла кругом, кровь текла по руке, пачкала его одежду и пол. На часах было уже 2:36. Вдавить лезвие глубже в запястье у него не хватало смелости, но он знал, что должен умереть этой ночью. Дома Рихард продолжал пить, давясь слезами. «Зачем я так поступил, если люблю?» — Круспе прекрасно знал ответ, но вопрос всё равно назойливой мухой жужжал в голове. Рихард давился слезами, бил кулаками стену, будто эти действия смогут что-то изменить и спасти Пауля и их прежние чудесные отношения, которые с невероятной скоростью, поражающей обоих парней, готовы были перейти на следующий уровень. Если бы не мнение общества, если б не страх и стыд своих эмоций… Круспе быстро отпил большой глоток пива, надел свою кожаную куртку и отправился бегом к дому Пауля. Он знал, что нужен ему прямо сейчас. Чувствовал, что должен всё исправить. Бегать быстро он умел, но выносливость хромала. В итоге за семь минут он добрался до дома Ландерса. Наручные часы Рихарда показывали 2:30. Круспе долго и упорно стучался в дом Пауля. Спустя минуту настойчивого стука Рихард не выдержал и открыл дверь, которая, к великому счастью, была не заперта. Бегом Круспе направился искать Ландерса на первом этаже– ни в кухне, ни в гостинной, ни в столовой его не было. На втором этаже были только две спальные комнаты: родительская и Пауля, и ванная комната. Первым делом Круспе тихо отворил дверь в комнату Ландерсов, чувствуя себя крайне неловко, но ждать до утра, чтоб извиниться, Рихард не мог. Что-то толкало его, говорило, что дело срочное, нельзя ни спать, ни есть, пока он не увидит Пауля, пока не извинится перед ним. И это что-то не ошибалось. Дело было срочное, требовались отчаянные меры, как тут ждать утра? В комнате Пауля Рихард чуть не напоролся на большой осколок на полу. Множество осколков, сломанная рамка для фотографии, и, конечно же, сама фотография. От уличных фонарей и незашторенных окон в комнате было довольно светло. Круспе разглядел лица на фотографии и его сердце вздрогнуло, по телу прошлась дрожь, а в голове билась мысль: «Что же я натворил». Круспе выбежал из комнаты и направился дальше. Он вбежал в ванную комнату и от страха по всей коже пробежали крупные мурашки. Пауль лежал на полу, в крови, с лезвием в руках, готовый на полном серьёзе проститься с жизнью, а на стене висело разбитое зеркало. — Пауль! — всё, что мог выкрикнуть Рихард, а точнее, прошептать. Он почти забыл, как говорить, как вообще дышать. От такой жуткой картины глаза его были полны слёз, а сердце билось так часто, что разрывало грудную клетку. Но и шёпот Круспе разрушил только создавшуюся ночную тишину: у Пауля больше не было сил кричать. В такой тишине было слышно, как Ландерс делает вдох и выдох, вдох и выдох… Круспе подобрал Пауля на руки, глаза его выражали множество смешанных эмоций, которые сам Ландерс разобрать не мог. Ненависть к себе Пауль испытал вновь, спустя эти долгие недели, но любовь к Рихарду всё ещё не угасла. Круспе взглянул на запястья Пауля и ужаснулся. — Пришёл меня добить? — зашевелились вдруг губы Ландерса. Рихард уже не мог сдерживать своих слёз, и они ручьём полились из глаз, то и дело падая на Пауля. — Я хотел извиниться… — пытался чётко произносить слова Круспе, — Боже, как же я люблю тебя. Не уходи. Пауль прижал к себе парня, запачкав его одежду своей кровью. После этого момента Ландерс так пожалел, что хотел уйти. Теперь он точно знал, что нужен здесь. Рихард всё же решил закончить тот поцелуй у клуба, прижавшись своими тёплыми губами к губам возлюбленного. И никто не помешает им. Долго ещё парни просидели вместе в ванной, понимая друг друга без всяких лишних слов. Утром Круспе перемотал Паулю запястья, обработав их. Как хорошо, что порезы были не очень глубокие. — Пауль, — сладко произнёс Рихард, когда они сидели на берегу моря, слушая шум волн в один тёплый летний вечер, — Прости меня. Парень с удивлением в голосе произнёс: — Но за что? Ты же меня спас. — И я тебя до этого довёл, — печально опустил голову Круспе, — Просто прости. Я был тем ещё ублюдком. Я правда безумно влюблён в тебя. Пауль обнял своего парня, заметно покраснев. Теперь они оба знали, как дорого даётся любовь и счастье. Всё-таки, нет в этом мире бесплатных блаженств. За всё придётся расплачиваться, за каждую минуту счастья. А пока, парни знали, что счастливы, что будут счастливы и пройдут через всё только вместе. Вот сколько может изменить одно только лето.