Антидепрессант

Ларин снова не мог уснуть ночью, поэтому утром проснулся поздновато и чувствовал себя не очень. Ушакова быстро заметила это и предложила пойти погулять по парку после обеда. Дима согласился. Лучше бы не соглашался. Лучше бы сидел дома. Потому что … Потому что Дима надел новый грязно-зеленый свитер с капюшоном, местами растянувшиеся черные штаны и грязные, плохо зашнурованные ботинки. Потому что взял Ксюшу за руку. Потому что подошел к близстоящей лавочке, чтобы присесть. Потому что было тепло, необычно легкий после предыдущих дней ветер трепал волосы на макушке. Потому что по скверу гулял Николай Соболев. Нет, совсем не хотелось броситься к нему и признаться, и пугало далеко не это. А то, что не хотелось совсем смотреть на него. На его противные серо-голубые глаза, которые смотрят на Полину во время секса и так далее. Полина была с ним и сейчас, поэтому Дима лишь бросил взгляд на них, а затем повернулся к Ксюше и выхватил кусочек нежно-розовой сладкой ваты прямо у неё изо рта. Краем глаза он заметил, как Коля бросил на них косой взгляд. Но не заметил того, как ушла от него Полина. А затем ушел и он, бросив короткий взгляд на Диму. После прогулки, несмотря на присутствие НИколая, Ларину стало легче. Наверное, Ксюша все-таки обладала какой-то необычной терапией, помогала расслабляться, и ему следовали обратить на это внимание раньше и уделять ей больше внимания. Они покатались на колесе обозрения, и новатор впервые увидел такой прекрасный вид на вечерний Санкт-Петербург. Затем посидели в кафе, попили ароматный кофе с пенкой, посмеялись над каким-то мужиком, упавшим прямо на столик в кафе, а затем обозвавшим официантку проституткой. Не особо смешно, но смеяться хотелось надо всем. Отвлечься, почувствовать этот вкус жизни – вкус незабываемо вкусного латте и кусочка сладкой ваты нежно-розового оттенка. Ларин страдал, словно маленькая девочка, и радовался этой прогулке. Он, наконец, вспомнил, как приятно вдыхать пусть и грязный, но ставший таким родным воздух Петербурга, слившийся с легким шлейфом духов Ксюши. Она улыбалась, сидя напротив, потягивала через трубочку горячий американо и вслушивалась в звуки барахлящего радио, стоявшего над стойкой баристы. Ничего особенно не было, но Дима чувствовал себя рядом с мамой, ему было уютно и хорошо. Именно, Ксюша – мама. Поэтому он не может ее выебать. Поэтому он не любит ее именно так. Он любит ее как свою подругу, как отличную советницу. Но он должен притворяться. И должен внушить себе, что быть с Ксюшей – единственный выход. Поэтому он наклонился через стол, схватил Ушакову за тонкое запястье и впился в губы. Прямо здесь, в кафе, где все начали пялиться на них, но в целях приличия быстро отводили взгляд. Он задевал подолом куртки чашку с уже допитым латте. Он внушал себе, что должен сделать это. Он внушал себе, что все-таки любит её. Он держался, но все же поспешно закончил. Это были не те губы, которые хотелось бы чувствовать. - Дим, ты в последнее время такой романтик, - улыбается Ксюша. - Сам не знаю, что со мной такое. А на самом деле – знает. Не смог забыть Колю. Потому что Ларин слабый. *** Коля пришёл домой после парка и стукнул кулаком по столу. Бесчисленное количество кружек, стоявшее на нем, не выдержало, и парочка из них все-таки упала на пол, разбившись вдребезги. Ларин, сидящий на скамейке с Ксюшей – это ладно. Можно стерпеть. Наверное. Но то, как он выхватывает из ее рта сладкую вату.. Аргх, это – нельзя. Соболев повернулся и посмотрел на огромное зеркало, висящее на стене. В нем можно было увидеть себя в полный рост, и именно поэтому всем другим зеркалам из магазина блоггер предпочел это. Статный, красивый парень, идеально смотрящийся в деловом костюме – мечта всех девушек и многочисленных поклонниц. Хорошо, НИколай, нужно успокоиться и смонтировать новое видео. Работа - есть работа. Удобно сев на стуле, Коля задел рукой осколок от кружки, давно им позабытый. «Блять!» - вскрикнул он и через полчаса уже сидел с забинтованной рукой, а еще через 3 с половиной часа – со смонтированным видео. И с забинтованной рукой, разумеется. Порезался он нихуево. Соболев не всегда был уверен, что он натурал. Его необъяснимо влекло на привлекательное женское тело, как в случае Полины, но он уже осознавал, что его влекло к ней не по-настоящему. Конечно, выебать сексуальную телку хочет каждый, но с каждым произнесенным Лариным громким именем «Николай Соболев» его обладателю становилось дурно, и он прекращал смотреть видео, что мешало делать видео с критикой на видео критика. Соболев, ты долбаёб. Картавый голос доводил до дрожи, возбуждал, и Коля не мог понять, сильнее ли, чем женское тело. Блять, тебе же 24, натурал недоделанный. А ему – 30. И у него есть девушка. Соболев стукнул раненой рукой о стол и зашипел от боли. Затем взял телефон и, проклявши все, набрал номер «своего любимого видеоблогера». Но тот не взял трубку. И через час – тоже. И через два. Наверное, тусуется с Ксюшей. Собственно, ей он и решил позвонить следующей. - Привет, - поздоровался он, - а где Дима? - Он у себя в комнате, - ответила девушка. - Не берет трубку, - пояснил Соболев, заметив ее недопонимающий тон. - А…- протянула Ушакова, - что-нибудь передать? - Да. Передай, что есть дело по одному проекту, жду его около суши-бара «Тайфун» в 19:00. Пусть придет, я же знаю, он любит филадельфию. Блять, сука, почему звучит как каминг-аут? (это он и есть). - Хорошо, - спокойно ответила девушка, - я передам, пока. Коля ждал с 18:30. До 19:00. До 19:30. До 20:00. Ветер становился холодным, больная рука начала нарывать. «Черт бы тебя побрал!» - крикнул Соболев и не заметил, что вслух. - Чего кричишь, самовлюбленный? Дима, одетый в теплую коричневую куртку с белым мехом, направлялся прямо к нему. Все в тех же местами оттянутых джинсах, грязных плохо зашнурованных ботинках. Шел и улыбался, выпуская легкий пар изо рта. - Я не кричу,- говорит Соболев. Когда Дима подошёл ближе, Коля все так же стоял на одном месте. - Привет, - поздоровался Ларин. - Привет. - Чего тебе? И вопрос резанул очень сильно. Потому что действительно, чего ему? Очень похоже на то, как Соболев захомутал Полину: позвонил ей пару раз, позвал на якобы «деловую встречу», а на самом деле болтал с ней, пытаясь узнать лучше, и в конце концов сделал своей. Так что же он сейчас делает здесь? Неужели он и правда ебанный ГЕЙ? Бля. Дошутился на Ютубе. - Я видел вас с Ксюшей в парке, - говорит Соболев, и в ответ: - Я знаю. Я тебя тоже видел. И совсем неуместный вопрос: - Почему не подошел пожать руку? Ларин пожал плечами, испустив легкий смешок. Рукава его куртки поднялись, но свитер не дал Коле увидеть красные ровные порезы около запястья. - Ты был со своей телкой, чувак. - Я бросил ее, - ответил Коля. - Мм...- потянул Дима, - это такое у тебя дело по проекту? И зачем ты мне это говоришь? Какое мне дело, Коль? И вправду, какое? А внутри у Димы – бабочки, порхающие по желудку. Только, блять, ночные. - Такое, - ответил Коля, схватив Диму за руки и обнаружив порезы, - ... что я люблю тебя, ебанный придурок! Что это? - Сам не видишь? Это порезы. Кто подумает, что ты серьезен, если пару недель назад ты встречался со своей телочкой и ебал ее во всех позах? - Эм, Дима, откуда такие подробности? - Ты, кажется, обещал мне филадельфию? - абсолютный игнор. - Я не взял кошелек. - Что ж, тогда я пошел. Ларин отошел на несколько шагов, прежде чем Коля спросил: - А кто тебя отпускал? Ларин остановился. Потому что Ларин слабый. - Ты знаешь, сколько слез уместится в чайную ложку? – спросил он. - Что? – не понял Соболев. - 217. - Откуда ты знаешь? Ларин стоял спиной к Коле и тихо отвечал, выпуская изо рта пар. - Я считал. Решил проверить цитату одного великого человека. И знаешь, 217. - Что? Нахера ты плакал в ложку? - Потому что я думал о тебе, Соболев. Соболев стоял позади и тяжело дышал. Тяжело дышал, Когда Дима уходил. Тяжело дышал, стоя на одном месте до половины девятого. А затем пошел домой… К Ларину. - Ну кто там еще? – спросил Дима, открывая дверь, - блять, Колян, напугал, хейтер ебаный. В доме Димы пахло каким-то странным, но уютным запахом с примесью каких-то таблеток и остывающего на кухне кофе. Соболев, быстро разувшись, вручил ему пакет. - Чё это? – спросил новатор. Ксюши не было дома. Она была на съемках какого-то журнала. -Посмотри. - Чё? Ларин прихуел на секунду, а затем, открыв пакет, увидел там пушистые кошачьи уши. - И нахуя это мне? - Ушакова сказала, что ты хотел это говно. Надень. Ларин стоял, не шевелясь, и Коле ничего не оставалось, как самому надеть на него уши. - Мяу, блять, - сказал он, - скажи мяу, Дима. - Не буду я говрить мяу, дебил! - Ну вот, сказал – Соболев рассмеялся, а затем быстро разулся и зашел в зал. - Хочу кофе, - не попросил, а приказал он. Ларину было плохо. Он матерился и пытался казаться нормальным, но кошки (вместе с ночными бабочками), которым так не хватало серых ушек с белым мехом внутри, скребли в желудке как в те бессонные ночи. - Дим, - помахал у него перед лицом Соболев, - хочу кофе, Дим. - Слушай. Ты же обсирал меня в своих видосах, называл картавым гомосеком, а теперь - вот так, да? Встал с дивана и уебал отсюда, пока я … - Пока ты – что?- Коля встал с дивана, - в той фразе… где я соврал? - Что? – не понял новатор, - у меня вообще-то… вообще-то.. девушка, вообще-то, есть! - Ммм, - сделал наглое лицо Коля, - Димочка, - а потом начал крутить указательным пальцем мягкие ушки, которые Димочка забыл снять, - Димочка, я хочу тебя. И меня не ебет, что у тебя есть девушка. Я блядский гей, у которого встает на тебя! Чертов картавый чайлдфри! - А ты научился строить красивые предложения. Не без мата, конечно, - голос Ларина дрожал, а сам он категорически отказывался верить в сказанные слова и принимал все за пранк, - иди пранкуй в другом месте. А что это, кстати? Пранк песней? Видео? - Много ты знаешь песенок про картавых чайлдфри? – спросил Соболев, - говорю, хочу тебя. Выебать, если что. Все слишком быстро. Дима не был к такому готов. Начала кружиться голова, и нужно было пройти за таблеткой на кухню. Он оттолкнул Колю и быстро впихнул в себя горсть белых круглых таблеток.

Ларин слабый. И этого не изменить. Не притвориться, что любишь Ксюшу. Не соврать самому себе.

Выпив таблетки и утерев рот ладонью, Дима смотрел на читающего надпись на упаковке Колю. Блять, и где та пафосная встреча, которой так хотелось? Ларину ужасно хотелось Соболева (выебать, если что). Несмотря на боль, учащенный пульс, он пытался смотреть на Колю как можно увереннее. Тот, наконец заметив слабость в теле напротив, подхватил его за руки и повел в зал, где уложил на диван. Ларин уснул. Он проснулся спустя несколько часов и первое, что увидел, открыв глаза, было ничем иным, как НИколаем. Блоггер улыбнулся Диме и сказал: - Приветик. А ты красивый, когда спишь. Особенно в этих блядских ушах. Ларин хотел сдернуть с себя уши, про которые благополучно забыл, но его остановил голос Коли: - Дим, у тебя депрессия, да? Почему я не знал? - А ты спрашивал? Хотя даже если бы спрашивал, я бы не сказал. Тебе не нужно этого, хейтер, знать. - Да не хейтер я. Так что, депрессия? - вот же упёртый баран. - Ну, да. С чем-то там смешанная. Я не знаю, к врачу давно ходил. Больше не хочу – они там все сбрасывают на характер, и ты сейчас тоже. А мне правда плохо. Какой человек в здравом уме в свои тридцать будет дрочить на другого мужика и сочинять ему баллады? Спустя минуту Коля спросил: - Ты, Дим? Не пизди, у тебя же эта самая, Ушакова. - Я её не люблю, и она просто прекрасно это знает. - Тогда зачем ты её целовал? - Потому что я мужик, Коль, потребности, гормоны, все дела. - Хочешь, исправлю? Ларин быстро заткнулся. Его безумно радовало, что Коля не доебывался на счет депрессии и вообще вел себя крайне адекватно, что выводило из колеи. Дима посмотрел на облупившийся подоконник - хах, и в зале тоже. Но с этого окна неудобно прыгать – там нет асфальта, а этаж невысокий. - Дим, не молчи. Покажи руки, Ларин. Новатор, критик, комик и просто отъявленный гей не стал сопротивляться. В конце концов, это было то, о чём он мечтал - НИколай сидел прямо перед ним, говорил, что он красивый, пусть даже и просто во сне. Пусть даже и врал. Но он, видимо, сталкерил за ним: видел поцелуи, узнал, что Ларин хочет эти блядские кошачьи ушки. Сейчас хотелось повиноваться Коле и говорить «мяу» столько раз, сколько он попросит. Хотелось попросить прощения у Ксюши, родителей; хотелось отдаться Соболеву без остатка, и похуй, что будет дальше. Похуй, что это ложь. Похуй, что это, возможно, сон. Прыгать пока еще рано: он так и не купил полуботинки с перфорацией. Медленно плавала из стороны в сторону кремовая занавеска с золотыми вставками. Ноутбук пищал о каких-то уведомлениях, а в теле чувствовалась слабость из-за вчерашней (или сегодняшней? Ларин не понял, сколько именно он проспал) порции таблеток. Новый «Ларин против», который должен был быть снят, похоже, откладывается. Коля тоже не спешил за работу. Он смотрел на Диму, а потом подошёл к нему, схватил забинтованной рукой за запястье. (два инвалида с изрезанными руками, и двое страдали друг от друга. Но почему только после долгих месяцев страданий тупые бабские фанфики с соплями перестали казаться тупыми? Да потому что сейчас это ебанная правда). Коля впился в Ларина страстно, медленно проникая рукой под грязно-зеленый свитер. Ксюша и Полина теперь не были важны – теперь был важен только гейский мир, облупившийся подоконник, который нужно заново покрасить, и НИколай Соболев - ебанный нарцисс, испортивший жизнь, заставивший страдать. Но почему нет ни капли обиды, злости и ненависти? - Скажи «мяу», Димочка. - Мяу.