Квест

      — Есть кто-нибудь? Эй! Дин! Ты здесь? Дин!       Голос его разбудил, а точнее вынул из темноты на нестерпимо яркий свет, который тут же ослепил его, стоило ему открыть глаза. Дин застонал и заслонился руками, отгораживаясь от луча прожектора, бьющего прямо в лицо. Башка нещадно гудела, и что-то твердое упиралось в лоб — железный обруч охватывал голову и больно впивался в кожу. Дин инстинктивно попытался избавиться от него, но ничего не вышло — слишком плотно он прилегал ко лбу: даже мизинец нельзя было просунуть. На шее обнаружился еще один обруч, широкий и крепкий, надежно сжимающий горло так, что Дин едва мог сглотнуть. Какого хрена? Дин заскреб по полу ногами, которые не были связаны, стараясь сдвинуться с места, но, похоже, стул, к высокой спинке которого пришпилили его голову, кто-то пригвоздил к грубым неотесанным доскам, занозившим ему босые ступни — отлично, еще и ботинки сперли.       Очевидно, эта бесполезная возня привлекла к себе внимание, потому что голос повторился, став более настороженным, но потеряв панические нотки.       — Дин? Это ты?       — Сэм?       — Слава богу, — выдохнул Сэм сдавленно, и Дин подумал, что не только его «окольцевали». — Ты цел?       — По башке получил — ничего особенного, — буркнул Дин, слабо понимая, что говорит. Затылок пульсировал, и тупая боль растекалась вниз к зажатой шее. — Сам-то как?       — Так же, — ответил Сэм чуть бодрее. — Ты видишь, где мы? У меня глаза завязаны.       — Ни черта я не вижу, Сэмми. Тут сраный прожектор.       — Чего?       — Что слышал, — сказал Дин, ощупывая обруч на шее — должен же быть у него замок или хотя бы крепление, за которое его прицепили к стулу. Но железная дуга была совершенно гладкой — никаких болтов или замочных скважин. — Я как на допросе во второсортном нуарном детективчике. В какое дерьмо мы опять вляпались?       — Без понятия. Кажется, мы шли к Импале, а потом все — провал.       Дин нахмурился, силясь вспомнить хоть что-нибудь до своего пробуждения, но события точно улетучились из гудящей головы — нормально так его приложили. Дин, насколько позволяли обручи, сполз со стула и провел ногой по полу, проверяя пространство перед собой — наткнулся на что-то вертикальное, напоминающее балку или узкий столб.       — Что ты делаешь? — спросил Сэм, слыша, что брат ерзает где-то впереди. На большее определение он был не способен. Пришпиленный к странному металлическому креслу, Сэм не мог шевельнуться, чтобы не рассечь себе кожу на лбу, шее, груди, запястьях и лодыжках, стянутых жесткими скобами с заточенными краями. Из всех шмоток на нем, похоже, были только джинсы, если не считать футболки, небрежно наброшенной на голову, словно на клетку с попугаем. Что футболка его, Сэм понял по запаху — дешевый стиральный порошок, Олд Спайс и вездесущая пыль невадской пустыни, по которой они двигались последние сутки, создавали особенный аромат. Но в итоге, Сэм мог полагаться только на слух, потому что осязания и зрения он лишился, пробовать на вкус было нечего, а от обоняния толка не предвиделось. — Ты что не связан?       — Не особо, — бросил Дин, обхватывая стопами балку и таща на себя — вдруг получилось бы сдвинуться с места. Получилось. Но не то, на что Дин рассчитывал. Балка сдвинулась, а он нет. По полу заскрежетало — противно, дерево о дерево.       — Что это? Пожалуйста, Дин, говори со мной. — Сэм, дернувшийся от неожиданного звука, чувствовал, как по рассеченному виску медленно стекает кровь.       — Думаю, это стол. — Дин выставил руки вперед, пытаясь нащупать столешницу, она оказалась ниже, чем он думал. — Да, это стол. Журнальный, похоже.       — И как это нам поможет? — фыркнул Сэм. — И почему похититель не останавливает тебя?       — А я знаю? — ответил Дин, вслепую шаря по столешнице — прожектор не давал ему открыть глаз. Железные обручи нагрелись и теперь, помимо давления, еще и жглись. — Уверен, его здесь нет, иначе бы уже заткнул нам глотки.       — Очень странно.       Дин неопределенно хмыкнул. Кто бы их ни схватил, определенно это был не монстр. Твари обычно не расставляют перед жертвами журнальные столики и не заковывают наполовину. Обычно они сразу жрут, а если и забирают про запас, то заботятся о том, чтобы добыча сидела смирно и не вякала. А здесь какая-то ерунда — как будто кто-то издевался над ними. Или, что хуже, играл. У Дина засосало под ложечкой от мысли, что их схватил какой-то ненормальный, типа Бендера, устраивающего охоту на людей. Вот дерьмо! Дин был обучен убивать монстров всех мастей, знал, как они действуют, что ими движет, но с человеком все сложнее, потому что людские заскоки непредсказуемы — никогда не знаешь, когда в мозгах что-то замкнет, и из примерного семьянина какой-нибудь чувак превратится в серийного убийцу. Поэтому Дин всегда работал один, когда отца — или Сэма — не было рядом, предпочитая не связываться с другими охотниками. Люди были по-настоящему безумны.       — Что-то есть, Сэмми, — сказал он удивленно, нащупав на столе картонный прямоугольник. — Открытка?       — Открытка? Ты смеешься?       — А похоже, что мне смешно? — холодно ответил Дин и поднес находку максимально близко к лицу, надеясь загородиться ей от жаркого света, который грозил спалить его к чертям. Открыв глаза, Дин поначалу не смог ничего разобрать — открытка показалась темным пятном, потому что луч прожектора был слишком ярким. Дин приказал себе сосредоточиться и до невозможности напряг зрение, чтобы прочитать написанное — строчки черных букв, выписанных аккуратным курсивом, изгибались, словно были змеями, ей-богу. Дин забубнил себе под нос, но смысл одного-единственного предложения никак не доходил до него. — Бред, — буркнул он и закрыл глаза — белесые прямоугольные пятна поплыли за веками.       — Что там? Читай вслух. Эй? Ты же не вырубился, приятель? — спросил Сэм встревожено, потому что не мог определить, насколько все плохо с братом. Он прекрасно знал Динову тупую привычку преуменьшать степень своих ранений: «получил по башке» могло означать как крохотную шишку, так и пробитый череп, и почему-то Сэм в данном случае склонялся ко второму.       — Нормально все, — раздраженно бросил Дин и прочитал, не замечая, что прожевывает половину слов: — Я те, кто проиграл, когда то, что может быть разделено на единицу и самое себя, начиная с треугольника, доходит до дюжины черта, становится квадратом, а потом единым и множится в пентакль. Доволен? Херня какая-то.       — Похоже на загадку.       — Да что ты говоришь! — вспылил Дин и зашипел, когда раскаленные обручи коснулись лба и горла, как будто затянувшись сильнее. Прожектор потух, и на мгновение комната погрузилась в темноту, а потом что-то затрещало, словно запустился старый кинопроектор, и на противоположной стене возникли гигантские часы, отсчитывающие время в обратную сторону: четыре минуты пятьдесят девять секунд, четыре минуты пятьдесят восемь секунд… — Зараза! — задушено процедил Дин, ощущая, как обручи движутся назад, миллиметр за миллиметром впиваясь в кожу. — Сэм, у нас пять минут, чтобы разгадать загадку.       — С чего ты взял?       — Суперчасы за твоей спиной и душащие меня железяки ясно дают это понять, — проговорил Дин, вжавшись в спинку стула.       — Боже, — выдохнул Сэм в ужасе и уловил странное пощелкивание — шестеренки медленно-медленно вращались где-то впереди, очевидно, затягивая оковы на шее брата. — Прочитай еще раз.       Дин схватил открытку и повторил текст дважды, пока обруч окончательно не впился в горло, практически лишив его возможности говорить.       — То, что может быть разделено на единицу и самое себя… — бормотал Сэм. — Это простые числа, Дин! Дин?       — Быстрее… — прохрипел тот, бесполезно хватаясь за обруч на шее, который продолжил свое движение, рассекая кожу и впиваясь в мясо. — Сэ-эм…       — Тысяча восемьсот шестьдесят пять! — выпалил Сэм. — Союз разбил Конфедерацию в 1865 году! Ответ: Конфедерация! Конфедерация! — орал он, но щелканье не прекращалось.       — Сэ-эм… — Дин в агонии заскреб ногами по доскам. Дышать сделалось невозможно.       — Нет. Что же это… — Сэм совершенно растерялся. Он был уверен в правильности решения: южане сдались, а значит проиграли. Конфедерация… Да нет же. Проще, Сэм. — Юг! — крикнул он в отчаянии. — Слышишь ты, ублюдок! Юг!       Щелчки стихли, и обручи раскрылись надвое. Дин, схватившись за пережатое горло, сполз со стула и закашлялся. Воздух причинял боль. Кровь, текущая из длинных опоясывающих разрезов на голове и шее, капала на лицо и грудь. Часы на стене остановились на четырех нолях и потухли. Секундная темнота сменилась на аварийное освещение, и комната утонула в зловеще-красном, но Дину было плевать. Он боком лежал на полу и судорожно втягивал в себя жесткий воздух. Легкие горели.       — Эй, — позвал Сэм, мысленно радуясь братову кашлю, а потом хрипящим вдохам, — ты как? Не молчи!       — Порядок, — просипел Дин и тяжело сел — тело весило тонну, не меньше, — а потом с еще большим трудом поднялся на ватные ноги. Комната раскачивалась, пока он шел до Сэма жалкий десяток футов, и Дин не понимал, по правде, из-за удушения это или из-за того, что голова болела так, что вместо брата он видел мельтешащую черно-красную рябь. Потом поноешь, сказал сам себе Дин и сдернул с Сэма футболку, наконец, позволяя ему взглянуть на местный потрясающий вид: крохотное помещение без дверей и окон — как выбираться отсюда — непонятно. — Привет, Джимми Нейтрон. [1] Добро пожаловать в Красную комнату.       — Надеюсь, ты про ту, что в Белом доме, а не про те, что в Интернете [2], — буркнул Сэм, щурясь. Дин усмехнулся и опустился на колени, чтобы осмотреть брата, который, кажется, был в норме, если не считать шишки на затылке, синяков и несильных разрезов на местах «окольцовки». Сэмовы обручи были другими, более широкими и устрашающе острыми по краям, словно согнутые лезвия ножей, — не удивительно, что он порезался. — Не трогай, — сказал Сэм, когда Дин попытался раскрыть кандалы у него на запястьях, — это бесполезно. Похоже, я буду следующим, кто начнет щелкать.       — Черта с два, — процедил Дин сквозь зубы и с тяжелым вздохом встал. Комната опасно накренилась — пришлось ухватиться за спинку кресла, чтобы не рухнуть тут же. Херня. — Может, расскажешь, как из той белиберды на открытке, ты понял, что это юг? — спросил Дин тихо, лишь бы Сэм не начал допытываться, в порядке ли он. Нифига он не в порядке, но из них он единственный, кто может хоть как-то передвигаться, а значит, ему искать выход, пока часики снова не зажглись на стене.       — Ну вообще, — начал Сэм, напряженно прислушиваясь к тому, что делал за его спиной брат: похоже, ничего — просто стоял, — надо было просто возвести простые числа с тройки до тринадцати в квадрат, сложить и умножить на пять. И вспомнить, кто проиграл в получившемся 1865-м году. Все эти треугольники и пентакли просто, чтобы сбить с толку.       — Действительно, — хмыкнул Дин, отрываясь, наконец, от спинки стула и обходя комнату против часовой стрелки, — очень просто. Что бы я без тебя делал, умник?       Сэм промолчал и сглотнул слово «умер». Кадык дернулся, задев обруч, и Сэм сморщился, ощутив жжение на шее — новый порез. Скоро он станет похож на чувака с синдромом самоповреждения [3] — очень мило.       Дин шел, ведя рукой по стене: так было надежней — и не свалится, и, может, на кнопку какую-нибудь наткнется. Кирпич был сырой — странно, ведь, кажется, комната была герметична. Если так, то тогда насколько им хватит воздуха? Очевидно, ненадолго. Херня.       Дин почти завершил полный круг, но в углу, на стене слева от Сэма, наткнулся на новую открытку, и она была пустой: никаких черных скачущих букв — только незаполненные строчки. Сама открытка представляла собой старую афишу «Бульвара Сансет» с черной петлей из кинопленки на ярко-алом фоне и обнимающимися Холденом и Свенсон. [4]       — Мудак загоняется по старым фильмам, — сказал Дин, держа открытку перед братовым носом, чтобы Сэм тоже ее рассмотрел. — Что думаешь?       — Хм-м, — протянул Сэм, — без понятия. Он хочет позвать нас в кино?       — Ага, на последний ряд, — скривил губы Дин и повертел открытку в руках, а потом приблизил ее к глазам, заметив кое-что в левом нижнем углу под именами исполнителей главных ролей: ↑12 → 5. Круто, очередной шифр.       — Слушай, может, это игра слов. Сансент, например, — это же и закат тоже.       — Ты реально гений, чувак, — бросил Дин и так резко развернулся к стене, с которой снял открытку, что у него снова закружилась голова. Он закрыл глаза, постоял так минуту, а потом двинулся к стене за Сэмовой спиной.       — Дин, что?.. — промямлил Сэм, потеряв брата из виду.       — Нужен юг, — сказал он и отсчитал двенадцать рядов кирпича от нижнего левого угла, а потом еще пять кирпичей направо. Найдя нужный, Дин принялся давить на него, но ничего не произошло. — Афишка указывала на закат, то есть на запад, а, раз первым ответом был юг, нужна южная стена. Ну, давай же, сволочь!       Сэм не мог не признать, что в этом есть логика, но был немного удивлен, что на нем не стали затягиваться кандалы, как только Дин нашел ответ. Неприятное чувство опасности скреблось внутри. «Сейчас начнется, — твердило оно, не переставая. — Смывался бы ты отсюда, парень». Сэм напрягся, готовый быть задушенным в любую секунду.       Дин расшатывал кирпич, и он поддался, с сухим каменным скрежетом выпав из стены. За ним обнаружилась ниша, а в ней фонарик, маленький, какие используют для подводного плаванья. Дин щелкнул кнопкой, чтобы проверить работает ли он — работал, — но вместе с этим щелчком услышал множество других. Обручи, стягивающие Сэмовы запястья, встали на ребро и пошли вниз. Часы опять возникли и начали отсчет. На сей раз времени давалось больше — восемь минут.       — Дин! — воскликнул Сэм, глядя, как острый край обруча вдавливается в кожу, разрывая ее, и кровь выступает из перерезанных вен. Лезвия двинулись и замерли, оставшись вогнанными на две десятых дюйма в запястья. Сэм заорал. Дин, кинувшись к нему, схватил брошенную футболку и, разорвав ее пополам, попытался остановить кровь — бесполезно. Еще один обруч перевернулся, и медленно вонзился Сэму в грудь.       — Нет!       — Сделай что-нибудь! Господи Боже, Дин! Пожалуйс… — Сэм не договорил и закричал снова, долго и протяжно: все оставшиеся кандалы, кроме шейного, пришли в движение, впиваясь в тело. Диновы глаза расширились от ужаса — брата разрубит к чертям собачьим, а он никак не может этому помешать. Дин скользнул в сторону, ведя фонариком по креслу: должна же быть кнопка, хоть что-нибудь, что вырубит эту мясорубку.       — Сейчас, Сэмми, сейчас, — твердил он, ползая вокруг. Секунды бешено меняли очертания цифр на стене. Время утекало. Замершие лезвия торчали из братовой груди, запястий, лодыжек и лба и, кажется, вибрировали, распространяя странный гул и боль. Сэм больше не кричал, но стонал, краешком сознания держась за реальность.       — Еще немного, Сэмми, потерпи. Прошу тебя. — Дин, освещая спинку кресла, заметил внизу узкое длинное отверстие, вроде щели для писем. Он наклонился и, подсветив себе фонариком, заглянул внутрь — пять тумблеров в один ряд. Вот оно! Дин, скользнув на коленях по грубым доскам, схватил открытку, валявшуюся на полу, и быстро просунул ее в щель, надеясь, что тонкий картон сможет сдвинуть включатели и что они не окажутся новой западней.       Обручи дрогнули, сдвинувшись сначала вправо, а потом влево, глубже войдя в Сэмово тело и породив новый крик, от которого у Дина замерло сердце. В недрах кресла что-то заскрежетало и затихло. Часы исчезли со стены. Обручи не расщелкнулись, но больше не вибрировали. Дин передвинулся вперед и осторожно взялся за лезвие, разрезавшее Сэмов лоб до кости, и потянул на себя. Оно легко вышло из пазов и осталось у Дина в руках.       — Господи, — прошептал он, быстро вытаскивая остальные обручи и нормально заматывая обрывками футболки братовы запястья, попутно оценив количество натекшей из них крови — дофига. — Сэм, ты слышишь меня? Сэмми, ну же! Пожалуйста, не пугай меня.       — М-м? — промычал Сэм и приоткрыл глаза. — Дин…       — Это я, чувак, — сказал Дин с облегчением. — Слезем-ка отсюда. — Он подхватил брата под подмышки и стянул с кресла, уложив на пол. Дин снял майку и, порвав ее на лоскуты, перевязал Сэму лодыжки и голову. Порез, пересекающий грудь и бицепсы, выглядел не опасно, но был достаточно глубоким, чтобы кровоточить, но больше нечем было его закрыть — придется оставить так. Сэм ахнул, когда Дин приподнял его за плечи и уложил к себе на колени.       — П’рядок, — промямлил он, заплетающимся языком, и вроде бы хотел встать, но эта слабая попытка провалилась.       — Отдохни немного, Сэмми, только не смей дрыхнуть. Смотри лучше на меня.       — О, кей. — Сэм моргнул и с трудом разлепил обратно веки — спать хотелось неимоверно, но Дин был прав, для сна сейчас совсем не время. — Как в «Пиле», — слабо улыбнулся он, — играем на выживание, да?       — Типа того, — ухмыльнулся Дин, — только я прикончу Конструктора в отличие от придурка Адама. [5]       — Если мы выберемся.       — Когда, Сэм, — твердо произнес Дин, глянув на бледное лицо брата, — когда мы выберемся.       — Хоро… — Сэм осекся, не договорив. — Ты слышал?       Дин кивнул. Из-под пола донеслось гудение, низкое и дребезжащее, и последовательный механический лязг, будто один за другим открывались заржавевшие засовы.       — Так встаем, живо! — крикнул Дин и потащил брата вслед за собой, ухватив за руку. Сэм зашипел, но поднялся. Дин обхватил его поперек туловища, чтобы придать ему устойчивости, и Сэм только сейчас заметил, что у брата на запястьях странные прозрачные браслеты, в которых плескалась неизвестная жидкость: в правом — красная, в левом — молочно-белая. Он не успел спросить, что это.       Неожиданная тишина оборвала лязг. Братья замерли, прислушиваясь, а потом рухнули вниз, в черную пасть раскрывшегося пола. __________ [1] Джимми Нейтрон — главный персонаж комедийного компьютерного мультипликационного фильма режиссёра Джона Э. Девиса и комедиографа Стива Одекерка. «Джимми Нейтрон: мальчик-гений» (Jimmy Neutron: Boy Genius, США, 2001). Кажется, название говорит о само за себя. [2] Красная комната в Белом доме — один из трёх государственных кабинетов на втором этаже официальной резиденции президента США. Комната служит гостиной и музыкальным залом, последние президенты проводили в ней небольшие обеды. Красная комната (Red Room) — интернет-легенда о том, что где-то в Интернете существуют сайты, на которых за определённую плату можно увидеть, как в реальном времени пытают человека, а если заплатить больше, то можно ещё и попросить палача сделать с жертвой то, что хочется. [3] Синдром самоповреждения (Deliberate Self Harm Syndrome), или селфхарм — преднамеренное повреждение своего тела по внутренним причинам без суицидальных намерений. [4] «Бульвар Сансет» (англ. Sunset Boulevard, 1950) — фильм-нуар американского режиссёра Билли Уайлдера о трагедии забытых «звёзд» Голливуда. Был восторженно встречен критиками и публикой. Получил три премии Американской киноакадемии. Главные роли исполняют Уильям Холден и Глория Свенсон. [5] «Пила: Игра на выживание» (англ. Saw) — американо-австралийский кинофильм 2004 года в жанре фильм ужасов/триллер, с которого началась франшиза «Пила». Конструктор (англ. Jigsaw) — главный антагонист серии.