Квест

      — Господи Всемогущий!       — Быстрее, сюда!       — Это что еще за черт?..       — Пульс нитевидный…       — Эй, сэр, вы слышите меня?..       — Где, черт возьми, носилки?..       — Звоните…       — Быстрее, маску, да быстрее же…              Люди появились внезапно и принесли с собой ужасно много звука, который расколол Сэму голову. Он застонал и заслонил лицо рукой, как всегда делал, когда его будили без согласия. Руку осторожно, но уверенно убрали обратно. Луч фонарика ударил по глазам. Сэм отвернул голову или, по крайней мере, подумал, что отвернул, но свет не сдвинулся ни на миллиметр, а потом исчез, оставив после себя жгучие белые круги. Сэм закрыл глаза и поплыл серой дымке, испещренной вспышками, точно часто-часто щелкали неисправной зажигалкой. Непомерно тяжелое тело сделалось легче и потеряло точку опоры.Его подняли, словно он ничего не весил, и опустили на более гладкое, чем земля, на которой он пролежал часы, а может, и дни.              Время стерлось дождем. Сэма била мелкая дрожь: он замерз и вымок. Рука, замотаннаяДиновыми бинтами, плохо ощущалась. Сэм шевельнул пальцами — они подчинились нехотя. Это немного успокоило. Его снова сдвинули с места — Сэм скорее осознал момент движения, чем прочувствовал его. Что-то хлопнуло — не так громко, как взрыв или обрушающиеся конструкции ангара — и все стихло, настолько, что Сэм подумал, что, наверное, это было лихорадочной галлюцинацией.              Открыть глаза снова оказалось задачей потруднее, но Сэм постарался. Он всегда был прилежен. Мутная картинка медленно собралась в комнату, чистую, светлую, с минимум мебели. Сквозь приоткрытые горизонтальные жалюзи просачивался свет, и на одеяло падали узкие вытянутые тени. Сэм посмотрел на свои многострадальные руки — перевязаны аккуратно чересчур белыми бинтами, на иглу, вогнанную в сгиб локтя, на пульсомер на указательном пальце и только потом услышал размеренный писк кардиомонитора, как будто слух очнулся только сейчас. Он был в больнице абсолютно точно, и больница — лучшее, что могло с ними случиться, а если учесть, что он не прикован к перекладине кровати — подавно. Копы либо не добрались сюда, либо свалили, не причислив их к преступникам. Сэм очень надеялся на последнее, потому что Дин уже светился в полицейских базах.              Повернув голову вправо — слева было окно — Сэм обнаружил только две пустые койки. Брата не было. У него упало сердце: нет, только не это. Монитор сменил тональность, ярко-зеленая кривая подскочила, будто приближалось землетрясение. Сэм выдохнул, успокаивая панику: конечно, Дин мог лежать в другой палате и клеить медсестер. Это было так в его духе. Но мозг подкинул только образ брата, лежащего на холодной земле, его израненное тело и ненормальное сипящее дыхание. Кривая продолжила слишком часто и слишком круто изгибаться.              Дверь распахнулась, и вошла медсестра, низкорослая женщина средних лет. Если бы Сэм стоял, она едва ли достала ему до груди макушкой.              — И что тут происходит, — сказала она тихо, снимая карту с бортика, — мистер Доу?              — Сэм Винчестер, — порывисто и необдуманно ответил Сэм, но другой вопрос так быстро вертелся на языке, что слетел: — Где мой брат?              Женщина приподняла брови и пролистнула карту.              — Не нужно волноваться, — сказала она. — Уточните, о ком вы, и я постараюсь помочь.              — Он был со мной… — Сэм замялся, — на пожаре. Нас, должно быть, привезли вместе.              — Я выясню, — улыбнулась она. — Уверена, он в порядке.              Сэм промолчал: он уверен не был. Медсестра вздохнула. Она видела немало пациентов, которые усугубляли свое состояние излишними переживаниями, и этот парень лишний раз доказывал ее многолетние наблюдения.              — Сэм, пожалуйста, не беспокойтесь. Я все узнаю. Отдохните. Вы многое пережили.              Не представляешь насколько, подумал Сэм, но произнес:              — Спасибо, — и это закончило разговор.              Медсестра — тоже Карен, какое неприятное совпадение — еще немного побыла в палате: проверила капельницу, поправила электроды, осмотрела кожу под бинтами, что-то отметила в карте. Сэм боролся с желанием ее выгнать, сказать что-нибудь жестокое, но только крепче сжал губы. В конце концов, каждый делал свою работу.              — Дин, — крикнул он вдогонку Карен, когда дверь уже закрывалась. — Моего брата зовут Дин.              Это не имело значения. Скорее всего, Дин тоже был записан как Джон Доу. Два неопознанных пострадавших за один день с травмами несовместимыми с пожаром — все это, наверное, наводило на определенные мысли. Сэм сосредоточился на обдумывании алиби для копов, если они все-таки заявятся, но пришел к тому, что просто скажет правду. Их похитили и пытали. Черт возьми, они едва выбрались!              Часы тикали на стене. Стрелки двигались, но ничего не происходило. Сэма как будто окунули в банку с формалином и закрутили крышку. Сосало под ложечкой, и ребра тянуло тупой болью: судя по тугой повязке, они были повреждены — может быть, трещина, может быть, перелом. Он много падал в последнее время. В такой переплет они еще не попадали.              Сэм посмотрел в окно: сквозь щель между полосками жалюзи он смог различить кусочек синего неба. Тени улеглись на стены. Если добавить вертикальных и наклонных, получится изрезанная Динова спина. Сэм поморщился. Он жив только потому, что брат разгадал чужой блеф. Сколько других попалось в эту ловушку? Сколько других устали бороться раньше, чем пришли к завершению?              Сэм подумал, смог ли он продержаться без Дина. Нет. Естественно, нет. И, кажется, это уже не относилось к смертельной полосе препятствий.              Около половины четвертого вернулась Карен. Сэм решил узнать ее фамилию, чтобы не называть по имени. К горлу подкатывала тошнота каждый раз, когда он складывал пять дурацких букв в одно слово.              — Человек, который поступил вместе с вами, Сэм, сейчас в интенсивной терапии. Все, что могу сказать. Без официального подтверждения родства, я не могу разглашать информацию.              Сэм кивнул. Карен — мисс О'Доннел — бросила на него печальный взгляд.              — Доктор Берри подойдет через полчаса.              Сэм кивнул.              — Позвонить кому-нибудь?              — У меня нет родственников. Только брат.              Мисс О'Доннел покачала головой. Она бы, наверное, похлопала Сэма по ладони или плечу, если бы они не были перевязаны. Желание приободрить его читалось ясно на ее лице, и Сэм не сумел разобрать, было ли это от профессионализма, выработанного годами ухода за пациентами, или от искренней доброты.              — Спасибо, — как можно мягче сказал Сэм, изобразив улыбку. — Надеюсь, все уладится.              — Так и будет.              Она заглотила наживку, хоть Сэм и не старался. Ему нужно было оставить сил на разговор с доктором, который будет похож на допрос: а кто? а что? а когда? Если к Берри присоединяться копы, то количество вопросов увеличится в геометрической прогрессии. Радовало, что хоть Дин пропустит эту часть. Он всегда бесился, но всегда выдавал самые безумные версии произошедшего, которые прокатывали.              – Да нет же, это медведь.       – …       — Тоже скажете, офицер, откуда мне знать, как в Нью-Йорке появился медведь?       – …       – Да я вспоминаю, вспоминаю. Постойте-ка, кажется, когда мы въезжали, я видел цирк. Ведь, правда, Сэмми? Там еще был фургон с клоуном. Вот ты визжал. Ай! Просите, офицер, мой братишка на дух не выносит этих красноносых.              И на следующий день во всех новостях сообщение о несуществующем медведе, сбежавшем из несуществующего цирка. И даже несколько человек клянутся, что его видели тоже.              Сэм улыбнулся воспоминанию. Мисс О’Донелл не было. Часы все так же тикали на стене.              Доктор Митч Берри задержал начало следующего разговора на четверть часа. В палату он ворвался излишне бодрым и неподобающе радостным, и Сэму сразу же захотелось дать ему в рожу. Из докторского монолога, походившего на сообщение итогов футбольного матча, в котором победила любимая команда диктора, Сэм узнал, что все-таки одно ребро сломано, во множественных порезах инфекция — не очень страшная, но за которой нужно наблюдать некоторое время, что на предплечье у него сорок швов, а на животе, поврежденном гнутым железом ангара, всего двадцать восемь. В общем, в ранениях Сэма не было ничего, с чем бы не справилась современная медицина и позитивный настрой.              — Что касается вашего брата, — продолжил Берри, не сменив тона. Сэм нахмурился: раз вопроса с родством не возникает, значит, копы уже прогнали их по базам. — Тут все несколько сложнее. Повреждения обширнее и, так сказать, запущеннее, поэтому инфекции удалось попасть в кровоток. Сепсис…              — Что? — Сэм вздернул голову. Доктор Берри замолчал и смотрел не на него, а на показатели, меняющиеся на мониторе.              — Это неприятно, но такое случается, — продолжил он, убавив веселья в голосе, но все равно беспокойства или участия не чувствовалось. — Ваш брат — Дин, правильно? — в интенсивной терапии. Мы делаем все, что требуется. Уверен, скоро мы сможем перевести его в обычную палату.              — Я могу его увидеть? — спросил Сэм, хотя знал ответ.              — Боюсь, что нет.              Сэм, опустив голову, уставился на складку на одеяле, как будто она была центром опоры. Нередко сепсис был чреват смертью. Невидимый убийца, орудующий внутри тела, несущийся вместе с кровью. Карен и ее гребаные испытания приканчивали их даже на расстоянии. Если бы у Сэма сгибались пальцы, он бы запустил что-нибудь в стену. Стакан, например. Или Доктора Берри с его иррациональной радостью, присущей продавцам автомобилей.              «Черт! Черт! Черт!» — выругался Сэм мысленно, но сказал:              — Полагаю, эти люди из полиции?              Берри оглянулся, на пороге стояли двое мужчин, одетых в костюмы, за ними маячил офицер в форме. Впервые на лице доктора проскользнула новая эмоция — недовольство.              — Я же велел вам ждать за дверью, — произнес Берри, и было похоже, что он отчитывал нерадивых учеников, но на полицию никогда не действовали эти слова, если доктор не имел достаточного авторитета. Чтобы заработать уважение, Берри нужно было вырасти и прекратить вести себя, как коммивояжер.              — Простите, но дело не ждет, — сказал один из двоих. — Да и мистер Винчестер не против уделить нам немного времени, правда?              По манере говорить и держаться, Сэм понял, что это не просто копы. ФБР. Час от часу не легче.              — Конечно.              Он не сдвинулся, не сел и не изменил выражения лица, просто смотрел на них и ждал. Берри вздохнул — третий лишний, как говорится.              — Недолго, — сказал он и вышел. Офицер в форме тоже остался за дверью.              — Я агент Стивс, — представился первый агент, показывая удостоверение ФБР. — А это агент Льюис. Как себя чувствуете?              Сэм едва не закатил глаза.              — А вы как думаете? Я в бинтах на больничной койке, и на меня упал дом.              — Вот об этом как раз интересно послушать.              Сэм рассказал, как было. О похищении, о пыточном комплексе, о Карен Мидвич. О том, что она рассказала им. О том, как она взорвала все к чертям собачьим. Агенты не проронили ни слова, делая отметки в своих блокнотах. Сэм никогда не думал, как смешно это выглядит со стороны: взрослые мужчины пишут в крохотных, почти детских, блокнотиках.              — Понятно, — коротко сказал второй, пряча автоматическую ручку в карман пиджака. Блокнот отправился туда же. — А теперь поясните еще кое-что. Что студент Стэнфорда делает за тысячу миль от Пало-Альто в разгар семестра?              — Я взял академ, — ответил Сэм, не очень понимая, как это относится к случившемуся. — Путешествую с братом. Если вы читали мое досье, агент Льюис, то должны знать, из-за чего.              — Да, гибель мисс Мур ужасное событие.              Сэм скривился. Он всегда поражался, как копы укладывали смерти в короткие определения. Событие.              — Ваш брат занимательный человек, — сказал агент Стивс.              Сэм вспыхнул, но продолжил говорить спокойно.              — Мой брат в реанимации. В чем вы его обвиняете? Что его замучили до полусмерти? У вас есть совесть?              — Мы ни в чем его не обвиняем, Сэм, — сказал Льюис мягко. — Просто хотим разобраться.              — То, что Дина когда-то засекли ваши радары, не означает, что он преступник, — отрезал Сэм. — Всякий может оступиться.              — Много странного происходит вокруг вашего брата. В нашей работе совпадения часто перерастают в закономерность. Вы как студент юридического факультета должны это понимать.              — Знаете, что? — вспылил Сэм, чувствуя, что у него темнеет в глаза. — Мой брат почти умер там! И до сих пор может умереть! — Он неловко ударил рукой по кровати. — Засуньте свои закономерности себе в зад, агент.              — Время посещения истекло.              Агенты обернулись на голос. Мисс О'Доннел стояла с перевязочным столиком.              — Мне нужно сменить повязки пациенту.              Агенты кивнули и молча вышли из палаты. Сэм закрыл глаза. Ублюдки.              — Ты сломаешь аппарат, сынок, — сказала мисс О'Доннел. — Успокойся.              Сэм посмотрел на монитор. Пульс участился до трехзначных чисел, и кривая сердца скакала вверх-вниз, как его жизнь.Вечные русские горки. Крутые повороты, в которые он часто не вписывался.              Смерть от пожара снилась ему долгие месяцы, и, может быть, за образом Джессики он не смог разглядеть другую. Новое ужасное событие.              — Твоему брату лучше, — шепнула мисс О'Доннел.              Сэм, проваливающийся в сон, услышал в словах ложь, которую всегда различаешь, если находишься на грани.       

***

             Ему разрешили уйти через три дня. Сэм попросил какую-нибудь одежду, и ему смогли предложить только больничную робу и плед вместо куртки. Стоя на улице, он поймал на себе несколько озадаченных взглядов, но люди прошли мимо и, наверное, больше никогда не вспоминали о нем.              Сэма радовало, что они все еще в пределах Ларами — значит, машина могла быть там, где они ее оставили, у бара. Они вообще не собирались здесь оставаться, просто остановились передохнуть. Черт возьми, да они даже номер снять не успели, чтоб переночевать! Сэму сложно было представить, как Карен могла их уволочь и не привлечь внимания: они были немаленькими парнями, но, видимо, ненависть добавляет сил.              У него не было денег, чтоб вызвать такси или заплатить за автобус, поэтому он пошел пешком. Дождь прекратился, но у Сэма все равно промокли ноги в тряпочных больничных тапках. Кварталы петляли. Сэм сворачивал чисто по наитию. Названия улиц ничего не говорили. Пару раз он пытался заговорить с кем-то, чтоб узнать дорогу, но его вид не внушал доверия — прохожие отшатывались, кто-то даже перекрестился. Сэм усмехнулся: оказывается, Бога бывает много.              Ближе к вечеру Сэм нашел нужное место. Импала стояла на парковке целая. Сэм обошел ее на всякий случай, просто чтоб убедиться, что она такая же, как прежде. Невысохшие капли дождя блестели на капоте и бортах. Сэм вздохнул и вытащил тонкую проволочную вешалку, которую он спер в больнице, из-под футболки. Он поддел кнопку, и дверца, щелкнув, открылась.              — Прости, старушка, — тихо сказал он и забрался внутрь.              — Эй! — крикнул мужик, курящий на крыльце бара. — Ты что творишь?              Сэм выругался сквозь зубы и изобразил самое безобидное лицо, когда мужик подбежал к машине.              — Потерял ключи. Ночка выдалась та еще. Вот, — Сэм порылся в бардачке, выбрав подходящее удостоверение с фоткой.              Мужик сопоставил фотографию и помятую Сэмову рожу, глянул на плед на плечах, который прикрывал бинты на руках, и, видимо, решил, что Сэм знатно перебрал накануне.              — Бывает, приятель.              Сэм улыбнулся и пошарил под сиденьем — там, под оторванным куском обшивки, должен был быть спрятан дополнительный комплект ключей.              — А вот и запасные! — радостно брякнул он, вставляя ключ в замок зажигания. Мотор заурчал, как большой кот, и Сэм наконец расслабился. Он был дома.              — Отличная машина, — сказал мужик.              — Брата, — сказал Сэм, переключая скорость. — Если бы с ней что-нибудь случилось, он бы меня прикончил.              — Еще бы.              — Спасибо за бдительность, сэр. — Сэм еще раз улыбнулся, вывернул руль и сорвался с места. Шины оставили черные следы на асфальте.       

***

             Сэм ошивался в больнице. Дина второй день обещали перевести в обычную палату, но все не переводили. Доктор Берри, завидев Сэма в коридоре, сворачивал в какую-нибудь палату, даже если там не было его пациентов. Сэм понимал, что ведет себя, как придурок, но не мог ничего с собой поделать. Сидеть в номере было невозможно: внутреннее беспокойство, что он может упустить момент, не давало покоя. К тому же, ему еще нужно было делать перевязки, поэтому он приходил под этим предлогом и просто задерживался, нарезая круги по холлу. Мисс О'Доннел, которая перестала выгонять его сама и, кажется, попросила охрану сделать для него послабление — в отличие от Берри ее уважали — даже пару раз принесла ему кофе. Сэм благодарил и пил, но не чувствовал вкуса. Дни слились в один промежуток времени без цвета, звука и ощущений.              ФБР, кажется, отстало. Сэм не думал, что на агентов произвела впечатление его несдержанность. Вероятно, расследование шло своим чередом. Может быть, их еще вызовут. Сэм стал забывать протокол, который изучал в университете, и его это совсем не волновало. Они залягут на дно и пропадут с радаров. Лишнее внимание в их деле — заведомый провал.              — Мистер Винчестер? — Касание плеча остановило Сэма на заходе на пятнадцатый круг. Доктор Берри — Доктор Три Полоски Кокаина, как прозвал его Сэм, за вечный восторженный вид — стоял, прижав к себе папку с именем Дина на обложке. –Можете увидеть брата. Только недолго. Он спит.              Сэм кивнул. Он был готов хоть на коленях ползти. Берри проводил его в палату, похожую на ту, где лежал сам Сэм. Вместо трех коек здесь было всего две.              — Недолго, — повторил Берри. — Не беспокойте его.              Пошел нахер, подумал Сэм и пододвинул стул к брату. Дин лежал, спокойный и бледный, кислородная маска запотевала с обратной стороны, когда он выдыхал. Бинты выглядывали из-под больничной рубашки, сероватой на фоне братового лица.              — Теперь девчонки будут спрашивать, откуда у тебя шрамы на спине, — сказал с улыбкой Сэм, — и ты задвинешь им какую-нибудь потрясающую историю. Про маньяка, например.              Дин не рассмеялся, не изобразил непристойного жеста, продолжил лежать, опутанный трубками, и все оставшееся время Сэм просто смотрел на него.       

***

             Первым звуком Дина на этой стороне стал хрип. Бездействовавшие голосовые связки именно так сообщили об его возвращении. Сэм подскочил на стуле. Он привык к тишине, тиканью часов и перестуку шагов за дверью, поэтому тихий Динов хрип показался чем-то абсолютно инородным и чужим здесь.              — Эй, не пугай так.              Дин открыл глаза, и Сэм подождал, пока он привыкнет тоже. После забытья больница чересчур яркое и шумное место.              — Выбрались? — скомкано произнес Дин сквозь маску. Сэм напрягся, но разобрал слово.              — Да, — подтвердил он. — Все хорошо.              — Хорошо, — как эхо, повторил Дин и уснул снова: препараты не давали достаточной свободы, и в принципе Сэм не был против, как только Дин окончательно придет в себя, он изведется и изведет всех вокруг, как всегда бывало.              Дин всегда возвращался, потому что никогда не прекращал бороться.       

***

             — Кто этот Портер? — спросил Дин, Сэм вопросительно приподнял брови и отложил книгу в сторону.              — А как же «привет»?              — Привет.              Сэм покачал головой. Дину становилось лучше: он спал меньше, ел больше и цветом лица прекратил походить на простыню. А еще ему было скучно — Сэм смирился: такая уж натура.              — Алан Портер — серийный маньяк, не очень известный.              — Но ты знаешь.              Сэм пожал плечами. Свое специфическое хобби он держал в тайне до последнего, но Дин все равно докопался и теперь изредка подтрунивал, мол: может, и нас запишешь в свою тетрадку, Сэмми?              Дин махнул рукой.              — Ладно, давай дальше.              — Похищал и удерживал девушек. Пытал. У него под домом полиция обнаружила что-то вроде камер с цепями, вмурованными в бетон. Еще нашли сто семьдесят два дневника.              — И что там? — Дин поерзал: спина заживала и безбожно чесалась. — Не то чтобы я сильно хотел знать…              — Описания пыток. Беседы с Богом и ангелами, мол, они ему указывали, кого красть и кого избавлять от скверны.              — Как мило.              — Очень, — скривился Сэм. — Особенно, если учесть, что Портер клеймил своих жертв перевернутыми крестами как дьявольских наложниц и буквально вырезал из тела, чтоб очистить.              Дин сглотнул. Он никогда не был особо верующим и теперь, кажется, уже не станет. Сэм помолчал.              — Карен потребовалось четыре года, чтобы выковырять кольцо из стены, потому что Портер временами менял камеры. Она задушила Алана его собственным нательным крестом. И знаешь, я думаю, он заслужил.              — Вот уж действительно Божья кара. Неудивительно, что Карен слетела с катушек.              Дин смотрел в окно. Снова шел дождь. Небо низко висело над Ларами. Приближалась зима.              — По-моему, это Карен вызвала помощь, — сказал Сэм, бездумно листая книгу.              — Чего?              — Я ездил на место — федералы таскали. Нас бы не нашли так быстро. Думаю, вместе со взрывчаткой сработал и сигнал SOS.              — Она хотела, чтоб мы выжили, но хотела умереть сама.              — Наверное.              — Все равно извращенная логика. Люди хуже чудищ.              Сэм согласился. Давнишние слова брата, что монстров можно понять, а людей нет, обретали кристальную прозрачность. Дин умел улавливать суть и выражать просто.              — Выспись, — сказал Сэм. — Завтра долгий день.              Дин прищурился.              — Ты что, хочешь выкрасть меня отсюда?              Сэм подмигнул и пошел к выходу.              — Сэмми, я тебя обожаю! — крикнул Дин ему вслед. Наконец-то домой. Так, секундочку... — Эй, постой, а Импала? Она же в порядке? Да скажи нормально, стервец!              Идя по коридору, Сэм смеялся.