Квест

      Пуля прошла навылет. Женщина не шевельнулась, но ее улыбка стала шире, превращаясь в надменность. Она потянула обручи на себя, и они легко вышли из пазов в кресле абсолютно бесшумно. Женщина была невредима, разве что блузка помялась и прическа растрепалась. Она пригладила волосы руками, отведя пряди, упавшие на лицо, за уши. Поправила манжеты и воротник блузки. Задумчиво коснулась крохотного серебряного распятия на шее — цепочка проходила чуть ниже старого едва видного шрама.              Женщина вовсе не казалась напуганной или хоть сколько-нибудь удивленной. Она была похожа на женщину, которая собирается на встречу. Очень педантичную и предельно сконцентрированную женщину. Дым стелился у ног и расползся в стороны клочками, когда она встала, оттолкнувшись от подлокотников.              — Умница, — сказала она снисходительно, но с гордостью, как будто хвалила ребенка, который решил сложный пример ему не по уму.              Дин выстрелил еще дважды. Трещины разбили женщину на неровные осколки, искажая ее образ, и стекло рухнуло, рассыпаясь на мелкие части, будто волна врезалась в волнорез. Сэм отшатнулся, машинально прикрываясь рукой — кровь брызнула в стороны. Дин схватил его и затащил за постамент. Сэм не понял, как он оказался рядом так быстро.              — Вот дерьмо! — выругался Дин, глядя на Сэмову руку. Тот неловко стягивал края пореза, но кровотечение не прекращалось — нужно было шить и не только. Время все еще отсчитывалось часами на стене. Матерясь и шипя сквозь зубы, Дин размотал свои бинты, отрывая, кажется, вместе с кусочками кожи, и туго перетянул брату предплечье. Все правила медицины в части стерильности и гигиеничности отправились к чертям собачьим. Дин огляделся, соображая, что бы можно было приспособить как жгут, но вокруг естественно ничего не нашлось.              — Что ты наделал, — тихо сказал Сэм. Его глаза следили за ускользающими секундами, как будто это было их время. Да, это было их время.              — Спас наши задницы, — Дин выглянул из-за постамента — женщина исчезла, но дверь была приоткрыта. Дым падал через невысокий край не до конца разбившегося стекла маленьким водопадом. — Не только тебе пишут записочки, Сэмми.              Дин вынул картонный прямоугольник, который он нашел там же, где пистолет, но позже, когда едва не рухнул. Визитка приклеилась к бортику постамента, и, если бы Дин не навалился, как следует, он бы никогда не узнал, что их разводят.              — И сойдешь с ума от того, что будут видеть глаза твои, ибо дары ослепляют глаза мудрых. Как тебе такое? — Дин помог брату встать. Сэм побледнел, но в целом вроде бы был в норме. Кровь, успевшая натечь в первую колбу Сэмовыми стараниями, касалась нижнего деления.              — Но как же… — в растерянности пробормотал Сэм. — И женщина, и газ. Все подсказки…              — Ты не всегда прав, братишка, и явно прогулял химию. Газ слишком тяжелый, чтобы навредить кому-то ростом выше трех дюймов. Пошли.              Сэм еще что-то сказал, но Дин не расслышал. У него жутко гудело в ушах, как будто кровь внутри не бежала, а замерла и вибрировала. Он шел, и от каждого шага боль выстреливала повсюду не хуже пистолета. Темнота копошилась где-то рядом, но Дин отгонял ее единственной мыслью, что закончит это, а потом будь, что будет. Он не любил проигрывать и терпеть не мог, когда его водят за нос и особенно когда вмешивают в это брата. Сэм слишком доверчив и честен, а Дина учили никому не доверять — и он почему-то подзабыл этот урок. Дин умел плясать под чужую дудку, выполнять приказы, задания, разгадывать загадки, а еще он умел блефовать. И этому он научился сам. Один.              Посмотрим, кто кого, сучка, подумал Дин и толкнул дверь без страха. Он был слишком зол. Злость двигала его вперед и держала на ногах. Сэм вошел следом.              Помещение размером со смотровую в больнице тускло освещалось экранами мониторов. Офисное кресло, развернутое спинкой к ним, не пустовало — женщина сидела, закинув ногу на ногу, и ладони аккуратно лежали на коленях. Она щелкнула кнопкой на пульте, который держала в руках, — люминесцентные лампы зажглись с гудением, и комната еще больше стала напоминать больницу. Пахло так же: антисептик и хлорка.              Сэм зажмурился. Дин молча поднял пистолет и нажал на курок. Монитор справа от женщины погас.              — Дрожь в руках не очень хороший симптом, — сказала она спокойно. — Полагаю, у тебя осталась одна пуля.              Дин не ответил и держал ее на прицеле. В обойме действительно осталась единственная пуля, и не хотелось тратить ее впустую.              — Будете слушать сказку на ночь? — спросили женщина и улыбнулась. Казалось, она не испытывала никакого дискомфорта, сидя под дулом пистолета. Позади нее, за мониторами, в большом окне без переплета виднелась дугообразная крыша ангара.              — Погодите-ка, — глаза Сэма округлились, — ты же Карен Мидвич, жертва…              — Алана Портера, — скривилась женщина, закончив фразу, как нечто отвратительное. Пальцы потянулись к распятию на шее, но она опустила руку. — Почему-то именно это вспоминают первым, а не то, что я инженер, например.              — Да ты знаменитость, — усмехнулся Дин, хотя понятия не имел, кто такой этот Алан Портер.              — Отчасти, — пожала она плечами и толкнула табурет на колесиках. — Присядь, тебе тяжело стоять.              Табурет стукнулся Дину об колени. Он отпихнул его в сторону.              — Заботливо, для той, кто пытался нас убить.              — Я не пыталась вас убить. Я хотела узнать, сможете ли вы выжить, как я.              Дин хмыкнул. Выжить. Его бросило в жар, ком подкатил к горлу.              — Играешь в Бога? — сказал он, будто слова могли удержать на плаву. — Мы не куклы, Карен.              Она кивнула.              — Мы пыль под стопой Божьей, Он нас даже не видит. Грехи таких, как Алан, застилают Ему глаза. Я выжила, но все видели во мне жертву. Видели эти отметины, — она отвела воротник рубашки, показывая сетку белесых и розоватых шрамов. — А я не жертва, не агнец, я меч Его. И вы тоже.              — Ты просто больна, — сказал Сэм наконец, кладя руку Дину на плечо у основания шеи. Дин был ненормально горяч. — Ты замучила многих, чтобы утвердиться в своей силе. Ты не лучше Портера. Ты убийца.              — Может быть, — пожала плечами Карен, — но кто помешал им выбраться, кроме них самих? Я построила комплекс, я дала подсказки и лазейки. Богу не нужны такие. — Она стиснула распятие. — Слабый пусть говорит: «Я силен». Вот, что требовалось делать — бороться!              — Мне жаль тебя, — сказал Дин и опустил пистолет. Сэм проследил за его рукой: пальцы слабо сжимали рукоять.              — Алан говорил так же, — усмехнулась Карен, — и смотри, что вышло. Жалость — не добродетель, если у тебя грешное сердце.              — А кто сказал, что у меня нет?              Дин выстрелил — быстрое, выверенное движение. Небольшое красное пятно растеклось на блузке Карен слева.              — Умница, — прошептала Карен снова и нажала на кнопку. — Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля и горы… — Пульт выпал из руки. Карен наклонилась вперед и осталась лежать так, как будто кто-то отпустил вагу марионетки.              Пол задрожал. Зарево озарило дальнюю часть ангара, словно солнце наконец нашло это дьявольское место и выставило его на обозрение Господу. Сэм среагировал первым, потянул Дина влево, к узкой двери, выкрашенной в цвет стены, и поэтому едва заметной. Дин запнулся, теряя и без того хрупкое равновесие. Сэм бесцеремонно поднял его, дернув за подмышки. А потом грянул гром. Стекло вылетело прочь, снесенное взрывной волной.              Братьев вынесло вместе с дверью. Они рухнули вниз с высоты второго этажа, щепки посыпались на них. Сэму показалось, что воздух перестал существовать. Приземление было жестким. Дин лежал рядом лицом вниз и не шевелился. Сэм перекатился набок и подполз к брату.              — Дин! — Он перехватил его за пояс, закинул руку на плечо. — Давай, надо валить!              Взрывы продолжились. Хлопки по цепочке поднимали огненные сполохи и шрапнель из обломков конструкций. Опорные балки, держащие пыточный комплекс, рушились с грохотом. Все заволокло дымом. Сэм ничего не видел. Дин висел на нем кулем, но дышал часто и прерывисто. Это давало немного сил и надежды.              Впереди заскрежетало. Сэм сквозь дым слишком поздно разглядел, что столб из металлических реек несется прямо на них. Сэм оттолкнул Дина и юркнул в сторону, натыкаясь на пламя, лижущее зеркала. Комната с песком преграждала путь. Столб рухнул, с невыносимым звуком раздирая обшивку ангара. Приток воздуха дал силы огню. Сэм упал, уклоняясь от бешеного воющего пламени. Я в аду, подумал он, ползя сквозь обломки. Красно-черное марево разъедало ему глаза. Дым душил. Но Сэм все равно двигался: инстинкт самосохранения не давал ему остановиться. Он вслепую шарил руками, надеясь наткнуться на брата.              — Дин! — в отчаянии крикнул он. — Дин!              Что-то коснулось его лодыжки — не раскаленное и не острое, нет. Сэм развернулся, приблизился, как мог. Дин слабо скреб пол пальцами, пытаясь высвободиться. Какая-то балка или кусок обшивки придавил его.              — Боже, — выдохнул Сэм, хватаясь за братовы запястья, и потянул изо всех сил. Дин сдвинулся вместе с грузом. Конструкция из железа и плексигласа, наваленная на него, пошатнулась. Сэм закричал и рванул, наплевав на все. Если они сдохнут, то вместе.              Дин выскользнул, и конструкция качнулась и упала, но Сэм уже тащил их прочь.              Отдушину, еще одну дыру в стене ангара, размером не больше дверцы для собаки, Сэм заметил по дыму, вытягивающемуся наружу. Протискиваясь в нее, Сэм подумал, что лезет в консервную банку с неровными краями. Он разодрал себе кожу, но ничего не почувствовал. Он протащил Дина следом. Они вывались на холодную землю, размоченную дождем. Сэм положил брата на спину, проверил пульс — есть — и все: его будто выключили. Слабость придавила Сэма к земле, и он не смог подняться.              Нужно позвать помощь, думал он, глядя на низкие серые тучи, плывущие в небе, освещенном заревом пожара. Черный дым мешался с ними, и все казалось мутным и нереальным.              — Пожалуйста, заметь нас, — прошептал Сэм. — Не будь мудаком.              Небо ответило дождем, и это было оплакивание.