Прах и пепел

      Меч лежал на столе перед ней. Лана гипнотизировала его взглядом. В груди медленно набухал ком чего-то горячего и сухого. Она старалась дышать медленно, прочувствовать это ощущение, усилить его, пока не заискрит.       — Давай.       Пальцы невольно сжали рукоять. Волна тепла прокатилась по руке от сердца, проколола ладонь сотней крошечных иголок и ушла в металл. Лезвие на секунду вспыхнуло и погасло.       — Проклятье, что сложного в том, чтобы держать поток постоянным? — ругнулся Харис. — Легче мурлока научить.       Лана посмотрела на него исподлобья и отвернулась. Не дождавшись другой реакции, Харис вздохнул и ударил ее по лицу. Не больно, но обидно.       — Ну?       — Не работает. Пощечину ты мне в прошлый раз дал.       — И что теперь? Мне твою сестру сюда выписать и на жертвеннике разложить? Что может быть проще — источник есть, инструмент — есть. Даже форма есть. Разожгла и держи!       — Когда нас этому будут инструкторы учить?       — Когда научитесь собственное тело контролировать. Что, думаешь, там тебе раскроют какой-то секрет, и сразу загорится? Это не твой наставник дурак. Это ты — бездарь.       Лана выпустила эфес и сцепила руки в замок перед собой.       — Бездарь, — с нажимом повторил Харис, глядя на нее в упор. — Что, даже не жжется?       Она сделала кислую мину и показала близко сведенные пальцы — чуть-чуть. Он был несправедлив, но недостаточно, чтобы ярость запылала праздничным фейерверком. Харис вздохнул.       — К бесам. Пошли есть.       Лана с готовностью спрятала меч под стол и, подскочив, схватилась за нож, чтобы нарезать хлеб. Харис достал из холодильного шкафа оставшуюся со вчера дичь с овощами.       — У тебя сегодня вечерняя? — спросил он, импульсом разжигая очаг под сковородой.       — Да, через час на площадку.       — Меня не будет. Может, до утра не вернусь, не жди.       — Ладно.       — Давай, чтобы не как в тот раз.       — Не от меня зависит.       — Нанести удар или нет, решаешь только ты.       Она фыркнула. После той самой первой тренировки — невероятно тяжелой битвы с манекенами — никто из ребят к ней не подошел. Они косились с любопытством, но на площадке кроме инструктора оставался ее наставник. Рыцари перебросились парой фраз, и Харис дал знак возвращаться. В отличие от рекрутов ей не сделали за всю тренировку ни единого замечания — она наслушалась их сполна по дороге домой. Но они этого не узнали. И запомнили.       Следующие несколько занятий Лана чувствовала себя отщепенцем. Не из-за техники: на спаррингах ее партнеры менялись — кто-то был лучше, кто-то хуже. Не добровольное ополчение Транквиллиона, но Харис хорошо подтянул ее за это время, чтобы тягаться с ними.       И не из-за отсутствия форменной черной — алого феникса не заслужили пока — накидки.       Она для них была словно призраком. Тэсса и Десса всегда вставали в пару друг с другом. Они не слишком хорошо обращались с клинками, это было видно даже со стороны, но подбадривали друг друга, откровенно получая удовольствие от своего бестолкового железкомахания. Вокруг тоже постоянно стоял воодушевленный галдеж. Мальчишки же, что выпадали ей, молча исполняли команды Ителиса. Они не разговаривали, не подсказывали, не спрашивали ни о чем. Иногда ее сухо поправлял инструктор. Разносы наставника всегда были красочнее и детальней.       Но однажды тренировка совпала с его рейдом на Тропу. В тот же день, как назло, против нее встал Маэдвель.       Этот дрался не формально, а жестко. У него была техника. Это его противники чаще других роняли мечи и отправлялись к инструктору вправлять выбитые пальцы. Обладатель слишком грубого лица для породы — возможно, он был из семьи военного или стражника. Фехтовать его явно учили с детства. Лана поняла это сразу же, как они скрестили мечи. И сразу же поняла, что он настроен побеждать, а не учиться. Он налетел на нее, стремясь закончить бой быстро и неоспоримо. Держать удар было тяжело, но не дать себя обезоружить неожиданно стало вопросом принципа. Благо с Харисом она давно отработала все обводы, чтобы просто так попасться в ловушку. В итоге Маэдвель так и не добился своего, но протаранил ее щитом и сбил на землю.       — Все с тобой ясно, — сквозь зубы процедил он, глядя свысока.       Тогда Лана проглотила — к ним подошел инструктор, разбирая ошибки. К тому же, Маэдвель действительно был лучше.       Но после занятия, когда Ителис уже ушел, а она только собиралась, ощупывая ноющую лодыжку и пытаясь определить — потянула во время падения или вывихнула, он снова попробовал развязать ссору.       — Кто вообще придумал, что ты можешь сражаться вместе с нами?       — Не зарывайся, Мэд, — одернул Аннорион. — То, что ты смог победить девушку, не делает тебе много чести.       — Это мне говорит Сильверфлейм, который вступительное прошел за счет какой-то девчонки? — рассмеялся тот. — Я всегда думал, тебя с ней поставили, потому что ты мелкий — а может, это тоже был жирный блат?       — О чем ты болтаешь? — ощерился Рион.       — Пока что только об очевидном. Если Язва Харис взял себе девицу, которая не владеет своим мечом, значит — она очень хорошо владеет его!       И Маэдвель громко и мерзко заржал. Его поддержали двое или трое. Лана, уже до кончиков ушей красная от упоминания вступительного испытания, молча перехватила тренировочный меч поудобней и, презрев боль в лодыжке, бросилась на него.       — По-твоему, я должна была стерпеть оскорбление от этого урода? — Их растащили. Кто-то из мальчишек повис у нее на плечах, попытавшегося встрять Риона удержал Селени, Маэдвелю путь заступил Ирнмар. С внуком живого Высокорожденного предпочитали не связываться.       — Просто дала бы ему в рожу, — пожал плечами Харис. — За меч зачем хвататься…       — Я бы просто выбила ему зубы. Гардой, — буркнула Лана.       Харис страдальчески возвел взор к потолку.       — Тебя рукопашной не учили? Хотя кто бы тебя учил… Положи нож, — он подошел и встал сзади, взяв ее за локоть. — Руку вот так. Нет, большой палец сверху. Замахнулась, можно с разворота, — и бьешь. Рассчитывай силу так, будто хочешь пробить до затылка. Поняла?       — Надо потренироваться на чем-то.       — Давай.       Харис отпустил ее и отошел. Лана развернулась. Он встретил ее кулак жесткой, как доска, ладонью и кивнул — еще. Они медленно пошли вокруг стола, стараясь ничего не задеть в этой маленькой кухне. Лана била, метя в лицо — Харис ловил ее руки. А потом резко, почти без замаха она ударила в солнечное сплетение. Он охнул, но не согнулся.       — Силенок маловато. Но ход мыслей мне нравится.       Лана потянула носом.       — Что-то горит.       Харис, выругавшись, ринулся к очагу снимать сковородку.       — Ладно, это всего лишь слегка обуглившийся фазан, — оценив масштаб бедствия, резюмировал он. — Тебе будет даже полезно.       — Чем это? — Лана без энтузиазма подставила тарелку.       — Однажды тебе придется есть то, что приготовишь сама, — фыркнул Харис.       Она смерила его уничтожающим взглядом, но сделала еще одну зарубку: научиться готовить. Хотя бы съедобно, вкусно — не обязательно.

***

      На вечерние тренировки или приходили заранее, или опаздывали — третьего не дано. У рекрутов перед ними образовывалось несколько свободных часов, и каждый проводил их в меру своей сознательности. Тэсса и Десса, например, были вполне сознательны. Сейчас они сидели на траве и увлеченно чирикали в ожидании инструктора. Лана не прислушивалась. Это было либо о тряпках, либо о мальчишках. Попытавшись только один раз присоединиться к их беседе, она очень быстро поняла, что говорить ей с ними не о чем. Мальчишки и тряпки. Бесконечно. Как эти двое вообще оказались среди рекрутов Ордена, а главное — для чего, оставалось загадкой. Если присовокупить к интересам их способности владеть оружием, то вот где можно было бы подозревать жирный блат. Но нет.       Лана вздохнула и посмотрела на солнце.       Харис случайно брошенной фразой заставил ее задуматься о сестре. Лана написала ей через две недели после приезда, когда все более-менее утряслось и жизнь вошла в колею. Написала довольно коротко — вряд ли Флайран было бы интересно, как она ползала по дому с тряпкой или умудрилась сжечь завтрак. А про рыцарский молодняк рассказывать не хотелось. Прошло полтора месяца, но сестра не ответила. Лана гадала, задержалась ли она на «практике» или учеба с ходу накрыла с головой. Такое бывало — магистр Блеклые Сумерки держал очень высокую планку, и периодами его студенты едва находили время на еду и сон. В таком раскладе Флай могла даже забыть, что не ответила. Надо бы снова ей написать…       Юноши тянули соломинки. Сегодня спарринг. Кто вытащит короткую — будет в паре с ней. Это бы не трогало, если бы не одно «но».       — Сегодня снова мне.       Селени…       Кто-то ободряюще хлопнул его по плечу, кто-то вслух посочувствовал. Лана раздраженно дернула ухом. Как будто она прокаженная или блаженная. Многие из них даже дрались не лучше нее. Проклятый Маэдвель. После его выходки стало еще хуже, и появилась эта дурацкая жеребьевка. Словно он убедил их в ее неизлечимой бездарности.       К счастью, инструктор появился раньше, чем Лана утвердилась в не очень умной мысли послать Селени к бесам и встать против этого мерзавца. Гештальт с выбитыми зубами оставался открытым.       — Разбились парами, — скомандовал Ителис после короткой разминки.       Эллана мрачно посмотрела на Селени.       — Привет, — улыбнулся тот.       Это он придумал тянуть жребий. После чего с завидным постоянством стал его «проигрывать». В случайность можно было поверить первые три раза. На четвертой даже Ланиной наивности не хватило. Иногда он позволял вытащить короткую кому-нибудь другому. Но все равно неубедительно.       — Бой.       Селени кивнул ей, предлагая начать. Лана уязвленно поджала губы. И атаковала. Он был невыносим. Для бойца с двуручным мечом он очень уверенно держал оборону. В контратаке наверняка смог бы еще лучше, но Селени так не играл. Он отбивался, отступал, потом очень аккуратно шел в нападение, чтобы пару раз позволить ей парировать щитом и на этом закончить. Он обращался с ней как с хрустальной вазой. Лану это бесило.       Раздался топот копыт. Ителис остановил бой.       — Прошу прощения, инструктор! Могу я присоединиться к занятию?       — Ты должен был присоединиться полчаса назад, Эльтару.       Опоздавший спрыгнул на землю.       Эльтару Санфейвер. Где бы его ни носило, на тренировку он явился по форме: в накидке поверх кольчужной рубахи, с наручами и поножами вороненой стали на темный охотничий костюм. И, надо сказать, черное ему шло больше многих здесь. Сам черноволосый, он уже выделялся — редкий для син’дорай цвет. Среди рекрутов их таких оказалось всего двое: он и Селени. Только Селени был смуглым, носил бородку и выглядел старше. Эльтару играл контрастами: светлокожий и темнобровый. И гладкий, совсем мальчишка, если б не ширина плеч. Растрепанный галчонок. С легким нравом и бойким характером. На курсе он был дружен, кажется, со всеми: приветливо кивал Маэдвелю, шутил с Ирнмаром, заговорщически перешептывался то с одной, то с другой компанией, подбивая то на скачки за городом, то на веселую гулянку в каком-нибудь баре. Девчонки его любили — Лана не раз замечала, как Тэсса и Десса по очереди строили ему глазки.       — У меня было срочное дело на загородной вилле родителей. Я торопился, как мог, но стражи остановили меня и заставили ехать по городу шагом.       — И тебе стоило прислушаться к этому совету, — проворчал Ителис. — Посмотри. Твой конь испортил площадку.       — И что, мне теперь перекопать ее заново? Вырастить траву? Неделю убираться в казарме?       — Я озвучу в конце занятия. Отведи животное на конюшню и присоединяйся, не тяни время.       Эльтару покладисто кивнул и потянул скакуна в направлении стойла. Но Лана видела, как он показал неприличный жест, стоило инструктору отвернуться. Тэсса и Десса захихикали.       Это стало единственным эксцессом на сегодняшней тренировке. Мэд опять кому-то что-то выбил, но это никого не удивляло. Селени был скучным до одури. Лана бы с большим интересом понаблюдала за спаррингом Аннориона и Ирнмара. Оценила свежим взглядом, что же там на самом деле с его техникой. Хотя бы со стороны, потому что в пару к ней рыжий никогда не вставал. Даже в жеребьевке не участвовал, видимо, считая ниже своего достоинства фехтовать с девчонкой. По этому поводу Лану обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось проверить себя. С другой — она боялась снова ему проиграть.       Остаток вечера прошел как обычно: вернуться в дом Хариса, чтобы смыть с себя грязь, переодеться и снова бежать — на подработку к мастеру Гелантису. По пути обратно, когда Луносвет снова тонул в розовато-рыжем закатном свете, Лана купила себе горячую мясную лепешку на ужин и успела еще на медленно сворачивающий свои ряды Базар — разжиться чем-то на утро, потому что Харис в любом случае, вернувшись, будет спать.       Она не любила оставаться одна в его доме. У нее никогда не было проблем с тем, чем себя занять — в конце концов, если уж становится совсем тоскливо, можно пойти на задний двор порубить тренировочный манекен, — но без ощущения кого-то живого в соседней комнате снова накатывало то чувство неловкости, овладевшее ей в первый день, и еще — какой-то потерянности. Этот дом был слишком необжитым. Они постепенно наполняли его предметами повседневного уюта — на кухонном столе, например, теперь стояла вазочка с фруктами, а за стеклянными дверками буфета рядом с пустой цветочной вазой появилось несколько винных бутылок. Лана смотрела на их таинственно поблескивающие бока и задумчиво грызла кончик пера. Письмо Флай не писалось. «Мне ужасно надоел Селени», — значилось последней строкой.       Смутное чувство тревоги усиливалось после заката. Чтобы как-то разогнать его вместе с загустевшей тишиной, Лана пустила волшебную метлу шаркать по комнатам. Посмотрела на свое недописанное письмо на столе в гостиной — и пошла на кухню строгать салат из того, что урвала с полупустых прилавков.       Салат получился красивым. Глядя на него, она вспомнила о вазе в буфете.       В саду было темно. Здесь не горели фонарики и гирлянды, как на вилле Салтерил. Пришлось создавать искорку, которая, впрочем, тоже почти не давала света. На что надеется, она не знала — прекрасно помнила запущенные клумбы у подъездной дорожки, задушенные сорняками. Выполоть, что ли… Лана никогда не увлекалась садоводством. Наверное, проще купить букет у торговки завтра, но цветов хотелось сейчас. Она терпеливо обошла весь сад и, в конце концов, собрала что-то из побегов разросшегося сребролиста и вскарабкавшегося по стенке лошадиного стойла синячника. Охапка зелени идеально встала в широкое хрустальное горлышко. Лана расправила резные темные с проседью листья и уложила на них мелкие синие цветочки. Красиво. И пахнет холодной свежестью…       Наверху что-то стукнуло. Она вздрогнула от неожиданности и почти испуганно посмотрела на дверной проем. Сквозь него проглядывалась часть пустого коридора и дверь в ее комнату. Звук повторился. Лана нахмурилась и решительно пошла проверять.       Пока она поднималась по лестнице, шум доносился до ее ушей еще несколько раз, в итоге вовсе став ритмичным: шорх-шорх, тук-тук, шорх-тук-шорх-тук… Словно шаркающие шаги, сопровождающиеся стуком деревянной трости. Лана зябко передернула плечами и пожалела, что ничего не взяла с собой, хотя бы… Хотя бы что? Нож? Меч? А если это наставник вернулся, пока она бродила в саду? Вот бы он посмеялся… Лана сердито выдула воздух через нос и попыталась вызвать знакомое жжение в груди. Медленно поднимаясь по последним ступенькам под аккомпанемент «шорх-тук», она разогнала чувство до плотного кома, уже потекшего струйками энергии по отведенной руке. Сделала глубокий вдох — и рывком выглянула в коридор за поворотом лестницы.       В противоположном конце волшебная метла билась о запертую дверь. Лана выдохнула и нервно рассмеялась. Наливающиеся на пальцах искры погасли. Она уже без всяких опасений прошла по коридору, заглянув мимоходом сквозь приоткрытую дверь в пустую комнату наставника, и отвела метлу в сторону. Та послушно замерла. Лана нажала на дверную ручку, подергала, потянула на себя, толкнула. Заперто. Гладкая пластинка вместо замочной скважины, как и на всех межкомнатных дверях в доме, не откликнулась на обычный отпирающий их импульс. Лана задумчиво побарабанила по ней пальцами и пожала плечами. Окончательно затушив магию метелки, она отнесла ее на место. Пусть Харис сам разбирается.       Он вернулся на рассвете, когда Лана собиралась на пробежку. Она узнала об этом еще по всхрапу Ашала, донесшемуся через приоткрытое окно. Столкнулись на кухне.       — Что это за шедевр кулинарного искусства? — спросил Харис подозрительно, кивнув на миску с нарезанными овощами.       Лана молча поставила рядом солонку и масло.       — Все ясно, — хмыкнул он.       — Там еще копченый окорок есть. Нарезать, пока я здесь?       — Давай. И завари златошип.       Харис ушел, пока она сновала по кухне, организовывая подобие завтрака. На лестнице раздались клацающие шаги подбитых сапог. Лана вспомнила про вчерашнюю метелку.       Наставник спустился в домашнем, когда она уже выходила.       — Пока не забыла — там, наверху, что-то не так с замком.       — С каким замком?       — Дверь запертая, в конце коридора.       — Ты пыталась открыть?       — Да, у меня не получилось. В нее метла уткнулась.       — Забудь про это. В следующий раз просто заглуши метлу, я всегда так делаю.       — В смысле, она вообще там не убирает?       — Да. Эта комната не используется, она пустая.       — Но ведь из нее будет нести пылью…       — Просто. Забудь. Об этой. Комнате, — раздельно сказал Харис, очевидно теряя терпение. — И не пытайся больше отпереть ее. Ясно?       — Ясно, — Лана обиженно фыркнула и закатила глаза. — Только скажи, ты случайно не хранишь там трупы твоих предыдущих оруженосцев?       Харис резко побледнел, и она поняла, что ляпнула что-то не то. Нечто в его взгляде заставило ее попятиться. Тонкие губы сжались в нить, сдерживая то, что он явно хотел ей высказать.       — Я — бегать, — сдавленно пробормотала Эллана и выскользнула за дверь. Она готова была смотреть в лицо любым страхам, но вот в такое лицо наставника — пока нет.       Лана так и не поняла, что произошло, но на всякий случай сделала еще одну зарубку: не касаться больше темы двери на втором этаже.       Когда она вернулась, Харис спал. Остывший чай из златошипа стоял там, где она его оставила.