Этот город так много отнял у нас, что мы больше не верим. Так много моей вины, как хочется всё мне вернуть, И как прежде на поле чужой войны — Разбросаны взрывом все наши надежды.
Я надела бордовые брюки и белую легкую рубашку. Сверху накинула красную дутую жилетку и на ноги белые кроссовки. Волосы прибрала в две распушённые косички. На руке затянула ремешок часов, всевозможно оттягивая «тот самый» момент. Нет, нужно сделать этот рывок. — Куда покатила? — Спросил Марк, который курил на крыльце. Всем от меня что-то нужно, окей — я привыкла, но почему разом? — Мне по делам нужно отъехать, — сказала и вышла из-за калитки на дорогу, где стояла машина. Времени у меня было немного, нужно торопиться. Я только села за руль, как мне пришло сообщение: Входящее от Markul: «Во сколько вернёшься?» Исходящее: «Честно говоря, даже не знаю. Встреча с нотариусом в половину восьмого вечера» Ехать до дома мне две минуты, но, как я понимаю, встреча будет не дружелюбной — мало ли, что произойдёт, поэтому оставлю тачку за несколько проулков до дома — на обочине дороги. И вся моя жизнь здесь была похожа на самое неадекватное шоу в мире. Я всё шла и проецировала в голове эту встречу. А вдруг мне не удастся войти в дом, не говоря уже о заветной комнате на втором этаже. Нет, нужно сделать хотя бы небольшой шаг вперёд. Я, не разуваясь, прошла в дом и, перебрав в голове сотню вариантов, решила сделать всё тихо и желательно без какой-либо огласки. Нужно было действовать по случаю, однако по возможности пробраться в комнату тайком, тем самым выиграть время. И мне это почти удалось. Маленькая псина начала громко лаять, когда я отшвырнула её ногой в сторону и не пропустила в комнату, дверь которой закрыла на щеколду. Женщина начала часто дёргать за ручку, что заставило меня немного чертыхнуться и понять — действовать нужно быстрее. Наверное, сейчас мне не помешала бы помощь Антона, потому что круг работы был несколько шире, чем я могла себе представить. Наталья злилась и по всей очевидности, до поры до времени, не могла обнаружить моё наличие в этом доме. Но озарение не заставило себя ждать, когда по комнатам пронёсся первый скрип кровати. — Согласись, что у наркоманки вряд ли смог бы родиться такой чудо-ребёнок?! — Насмехалась я над женщиной в тот момент, когда уже отодвигала кровать. Что-то определенно придавало мне сил передвигать эту неподъёмную кровать по комнате. — Именно такие дряни, как ты, и получаются по залёту! — Наталья долбилась в дверь, что своими глухими ударами наводила на меня страх. Кажется, даже эта перегородка из дерева страдала в этом доме от толстых и ни к чему не приловчившихся рук женщины. Постоянно поглядывая в сторону шума, я трясущимися руками пыталась добраться до этого чёртова тайника. Мне удалось найти разрез в линолеуме, но неповоротливая кровать мешала отогнуть его край. — Блядство! — Выругалась я вслух, скидывая для лёгкости с кровати матрац. О! То, что нужно! Если убрать плашки с кровати, то мне предоставится пустой короб, который даёт возможность пробраться к части разрезанного линолеума. Дверь стала трещать, а это значит одно — скоро здесь окажутся фрики. Я, закусив губу, чуть ли не до крови, отогнула линолеум и убрала несколько дощечек, под которыми находилась коробка. Господи, как хорошо, что эти бомжи не знают о наличии сейфа. Послышался свист какого-то инструмента, что заставило сердце биться тройными рывками. Я судорожно достала большую коробку и стала копаться в документах, которые в полном комплекте собиралась с собой. Глаза бегали по бумажкам, на одной было написано «Липатова Василиса Павловна …лишена родительских прав…», на другой « …статья 228 УК РФ…», а на третьей ещё чёрт знает что! Дверь нещадно скрежетала, вот-вот, и она треснет под напором. Я схватила коробку и собиралась бежать, как в комнату ворвалась Наталья. — Дрянь, верни документы! — Женщина начал притеснять меня к окну. А, в общем-то, я всё равно не знала, как отсюда унести ноги. — У тю-тю, не зря же вы их спрятали, да? — Ёрничала я, незаметно сглатывая тягучую слюну. Этот день запомнится мне очередным кошмаром. — Наивная дурочка! Неужели ты думаешь, что сможешь что-то отсюда унести? — Злорадно улыбалась женщина, медленно приближаясь ко мне. Нет, я не женщина-кошка конечно, но думаю, со второго этажа ничего себе не переломаю. Твёрдо стою на ногах, которые так и рвутся пуститься отсюда подальше. Удача ли это? Наверное, если бы это было так, то я порадовалась. А так нет, из-за утреннего известия голова идёт кругом, да ещё и сейчас потеряла малую долю своих пшеничных волос, от чего кожа горит огнём. Я выбежала из двора, а после быстрым шагом направилась к дороге. В машине мне удалось спокойно вчитаться в строчки, напечатанные на белых с пожелтевшими от времени краями листах. И вся моя жизнь в этих пустых словах. Коробка документов, большая часть которых абсолютно не нужная, потому что не несёт никакой дельной информации. В окно постучали, поэтому я, не отрывая взгляда от бумаг, нажатием кнопки его опустила. Секунда на один неровный вздох. Разменять себя на глупости. Молодости присуще безрассудство. Я столкнулась лицом к лицу с Игорем. С мгновение сканирую его глаза, от природы, будто небесно-голубые, но с жизнью потускневшие и ставшие, словно зеркалом мрачного неба, что сейчас над головой. Они стеклянные. — Удивил, — только я продолжаю бесцельно высматривать его лицо. — Не меняешься, — пытаюсь изобразить что-то на губах, что будет носить название улыбки. — Нет. А тебе бы стоило, — будто отряхиваюсь от секундного ступора и, поджав губы, убираю нужную стопку бумаг в бардачок. Ответа не слышу. — Я тороплюсь, что-то хотел? — Торопишься, говоришь? — Спрашивает явно со скрытым умыслом. — Может, встретимся вечером? — я наклонила голову набок, стараясь выражением лица, передать ему свой отрицательный ответ. — Лер, пока что, пока что, я просто прошу, а там ты знаешь, как я могу… — снова эта ухмылочка, которую до жути хочется стереть, бросив ему в лицо какой-нибудь увесистый кирпич. — Знаю, только было бы ради чего, … а впрочем, ладно, только не сегодня. Завтра. В главном юридическом центре меня ждали новости ещё хлеще, чем я узнала утром. Кто-то, видимо, хочет понаблюдать за моей психической неуравновешенностью и потому старательно выуживает из подзабытого прошлого новые, безукоризненно страшные материалы. — Минуту, — а потом ещё и ещё. Уже на протяжении получаса я нахожусь в кабинете нотариуса, где время тянется как нуга. — Пока мы ждём ответ на запрос, начнём искать информацию о Василисе Павловне. — Меня с детства воспитывали отец и мачеха, поэтому о матери мне ничего не известно, — делить на «своих» и «чужих», так до конца и, не понимая, кто есть кто. — Липатова Василиса Павловна осуждена по статье 228 ч.3 УК РФ, а также лишена родительских прав в 2001 году… — Хранение… — мой язык стал заплетаться, и я видела себя уже не в этом помещении с спёртым воздухом, а на дороге, окутанную плотным и беспросветным, будто молоко, туманом. Моя мать осуждена за хранение наркотиков в особо крупных размерах! И тут уже не поймёшь, где воздуха больше. — Да. Но в документах я не нашла какой вид наркотического или психотропного вещества хранился, — Ну, не легче, честно говоря. — Вы можете составить мне неофициально заверенный документ о том, что мы уже имеем. То есть ФИО, образование, статья, суд, место отбывания, в общем, всё, что известно и можно узнать из бумаг. — Да, конечно! О, вот пришли результаты запроса, — Минуту девушка стала вновь что-то печатать, а потом читать, листая страницы мышью. — Дом приобрёл Довженко Павел Александрович в 1999 году…. Через год мужчина умер, поэтому дом был по наследству передан дочери, которая почти сразу переписала его на вас. С уверенность могу сказать, что дом принадлежит Липатовой Валерии Максимовне, то есть вам! — Новость… можно водички? — Холодная жидкость, что разлилась по организму не в силах привести меня в чувства. Да о чём я? Если вылить этот стакан мне на голову — не шелохнусь! Я терпела этих людей в своём же доме, хотя в любой момент могла выгнать на улицу — туда, откуда они собственно привалили! — А что нужно для того, чтобы выписать из дома людей? — Снятие с регистрационного учета жильцов из квартир как государственных, так и находящихся в частной собственности может быть добровольное или принудительное. Принудительное снятие с учета осуществляется по решению суда и возможно при наличии веских оснований: отсутствии гражданина длительное время, неуплате коммунальных платежей и так далее… Больше по этим документам сказать не могу! — Составим бумагу? — Пискнула я, не в силах ступить на светлую сторону понимания и снова держать в себе глыбы непонимания и разочарования, теряясь во мнениях, догадках. Считай, виновата сама. Нужно было раньше… да что уж говорить? Без одного не было бы другого и эта цепная реакция не обратима. Главное сейчас не расклеится и держать заложенную основу. Я проскочила мимо гостиной на второй этаж, оставаясь не заметной. Ничтожное состояние. И по моим расчётам никто не должен был его увидеть, потому что не поймёт, а я не расскажу. Но он, как будто поджидал, появился в коридоре. Он будто издевался надо мной. Всматриваясь в моё уставшее лицо, Марк молча и без каких-либо движений продолжал настаивать на своём. В один момент мне показалось, что между нами происходит общение на невербальном уровне, которое вот-вот, глядишь да оборвётся. Я чувствовала своё изнеможение, усталость, что переносилась кровью по всему организму, пропитывая собой каждую клеточку. Захотелось потеряться, накрыться одеялом пережитых чувств и утонуть в океане своих сильных качеств, а после, когда силы будут на исходе, упасть в объятья сильных рук. Мы прошли в комнату, которая удерживала в своих стенах последние лучи солнца. Собрав последние силы, я готова была дать объяснения некоторым поступкам и возможно ответить на пару вопросов, но Марк продолжал молчать. Прекрасный день, чтобы из кислого лимона сделать лимонад, но перед тем выжать его до последней капли. — Слушай, Марк, я сейчас, скажу несколько фраз, но давай договоримся сразу: как можно меньше вопросов, потому что у меня нет никаких сил, отвечать на них, — парень опёрся на письменный стол и молча кивнул в знак согласия. — Отлично. Я взяла несколько секунд молчания, чтобы последний раз переосмыслить всё то, что сейчас буду проговаривать для Марка, в очередной раз, сдирая с ранки запёкшуюся корочку. Вспоминать те выходные мне порядком надоело, ровно, как и говорить об этом в сотый раз. — Меня дико напрягают повторения, они сейчас не уместны. Единственное, что я действительно хочу сказать, так это то, что за это лето мы много для себя выяснили и приняли. Пора забыть тот инцидент и жить, в конце концов, новым днём. Мы взрослые и потому должны действовать конструктивно. — Большего и не хотел услышать, — ещё пару мгновений я обдумываю сказанную им фразу. — Всё? Вот так вот, — я увидела одобрение на лице Марка и незамедлительно подошла ближе, настолько, что не постеснялась первой обнять его за шею. — Я рада, что сегодня всё разрешилось. Утро началось с незапланированной пробежки. Примеряя роль выносливой пантеры, я старалась не отставать от парня и бежать с ним в одну ногу. Моя непредсказуемость, как у животного, всегда связана с риском в работе. И всё бы ничего, если бы Игорь не относился к тому же семейству кошачьих. Такие своенравные хищники не любят делить свои территории. — Слушай, ты меня только для этого и позвал? — мы остановились у скамейки в парке, который был застлан редкими пожелтевшими листьями, что в большинстве своём, были смешаны с грязью. — Липа, ну мы же не враги, — он улыбается, и я осознаю, что в его голове есть какая-то задумка. Мне никогда не выучить этого человека. — Игорь, прекрати меня так называть. Мы не друзья, запомни это. В лучшем случае знакомые. — Могу на тебя положиться? — я недоуменно моргаю. Черт. Он будто не слышит меня. — Не больше чем я на тебя. У меня больше нет времени на безделье и… если увидимся в Питере, пройди мимо. Ближе к вечеру началась подготовка к концерту, программа которого рассчитана на час. Мне не первый раз предоставляется возможность выступать на городском мероприятии, поэтому я более чем спокойна и умиротворена. Всё должно пройдёт быстро и гладко, что я и не замечу, как уеду из этого порочного города.***
— Надеюсь, я тебе не помешаю. — Глупости, нет, конечно. Садись, — Марк варил кофе. К двенадцати глаза уже слипаются. Я слишком устала сегодня. Думаю, парень не сильно обидится, если я откажусь от его предложения. — Марк, я не любитель кофе. Лучше приму душ. Я проснулась на кровати, потому что вчера бессовестно поддалась суровому слову Марка. На стуле висело моё трикотажное серое платье. Свесив ноги с кровати и прикоснувшись ступнями к холодному полу, я решила поскорее одеться, а затем умыться, чтобы прогнать сонливость. — Привет, — я вошла на кухню, закручивая волосы из хвоста в шишку. — Доброе утро. Будешь завтракать? — спросил парень, отрываясь от телефона. Он был одет в шорты и домашнюю футболку. Мокрые волосы и чашка кофе давали понять, что он не так давно проснулся. — Спасибо, не откажусь! — Марк кивает и замолкает. Через пару минут на столе стоят салат с курицей, зеленый чай и пончики. Мама дорогая, откуда эта прелесть? — Тут за углом кафе с доставкой, не первый раз заказываю. Черт, сейчас вернусь, — Марк посмотрел смартфон в руке и вышел из кухни.***
Я уныло слоняюсь по квартире. Марк занят своими делами. Я приняла душ и заплела косы. Мне скучно. Книги и интернет ужасно надоели. Когда я сажусь, мне тотчас вспоминается пробежка. С Игорем всегда было сложно. Он гонится за призрачными мечтами и при том ведёт себя как эгоистичная сволочь.Телефон стоял на вибрации и потому громко жужжал, соприкасаясь с журнальным столиком. Ну вот, я опять задумалась. Пора отвлечься. — Слушаю. — Привет! Я быстро, вырвалась на пару минут. Ты где? Прилетела? — Да, ещё вчера ночью. Куда ты пропала? Лиз, я волнуюсь, — хмурюсь я. — Всё в порядке. Нет никакого повода, для волнения. Лучше скажи, где ты остановилась? — У друга, — в голосе появляется лёд, следует обиженный вздох. Русанова долго молчит, потом сердито спрашивает: — Ты ставишь под сомнения мои слова? — её голос звучит резче, чем хотелось услышать. — Мне это не нравится. — Извини, — бормочу я. — Будь аккуратней, прошу. Мне пора. Скоро увидимся. — До встречи. — Я отключаю связь и оглядываю комнату. Марк собирается уходить. Он крутит цепь на шее и берётся за барсетку. — Во сколько вернёшься? — Точно не скажу, — Марк надел кроссовки и отряхнулся. — Ключи на третьей полке. Прости, я очень тороплюсь. — Дверь закрылась с громким металлическим хлопком. Меня обдуло прохладой. Лицо помрачнело. Нет, ну, а что я ждала? Нужно спасать день. К счастью Питер огромен. Через полчаса я была готова выйти на улицу. На мне были одеты рваные на коленях, с подворотами синие джинсы. Светло-серая кофта с длинным рукавом и кепи такого же цвета. Кроме того лодочки на высокой шпильке и чёрная сумка с небольшой символикой бетмена, вышитой на верхней её части. Сухая и солнечная погода совсем не свойственна Петербургу. Город на Неве… Российская Венеция… Отдельное государство со своим стилем и законами. В каждом районе Санкт-Петербурга имеются важные достопримечательности, памятники истории, архитектуры и культуры, которые являются объектами ценности и охраны федерального, государственного значения, подавляющее большинство из них входит в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. Кроме того в городе 18 районов, большинство из которых мною совсем не изучены. Время пролетало мимо меня и, кажется, я могла бы вместе с ним двигаться дальше, если бы не шпильки. Туфли натёрли мозоли, боль от которых опускала с небес на землю. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что готова идти босиком. Когда я присела на очередную скамейку, позвонил Марк. Чёрт, если он не сможет меня забрать, соберу в кулак всю свою грацию и порадую петербуржцев своей уверенной босой походкой. Или нет, чтобы это сделать нужно, как минимум, влить в себя бутылку мартини. Лучше позвоню знакомому реперку. К счастью, не оправдав, моих бредовых мыслей, Марк приехал уже через пять минут. Он объяснился за своё суматошное утро, и в качестве извинения предложил прогулку. Мне не пришлось отказываться, потому что у него, так предусмотрительно, с собой оказались мои кроссовки. Мы приехали на реку. Я не думала, что Марк романтик. Иначе я не могу это назвать. Мы шли вдоль водной глади и говорили, болтали абсолютно ни о чём. Разговор шёл сам по себе, и ответы на вопросы вылетали изо рта, бывало чаще, чем я успевала думать. Да и он тоже. Беззаботность и восторг — всё, что сейчас сопровождало нас с парнем. — Прекрасный вечер. — Да, действительно. Никогда не молчи о том, что замёрзла, — Марк накинул мне на плечи ветровку. Что ж, так гораздо уютнее. — Да… хм, ладно. Спасибо.***
Моя остановка в квартире Марка длится несколько дольше, чем предполагалось. Учёба началась, а Русанова так и не приехала из Москвы, задерживая тем самым и меня. После каждого разговора с ней я злюсь и при том очень сильно. Она таит основную причину своей отлучки, что наводит на меня оговоренное беспокойство. — Марк, не забудь продукты на заднем сидении, — сказала я, когда одновременно с Маркулом, выходила из машины. — Командирша, — отшучивался парень, но как мне показалось, в его голосе просачивалось возмущение. — Бубнилка, — хихикала я, подходя к парню. Ветер дул прямо на меня, раздувая пряди волос за спину и практически снимая с меня ветровку. Погода была просто ужасной. Небо беспросветно затянулось хмурыми, тяжелыми тучами, лишь местами светлее всего нагнетающего оттенка. Луны почти не было видно, от неё осталась одна жалкая дорожка света. Ветер стал дуть сильнее прежнего. Казалось, что дождь вот-вот хлынет жутким ливнем. — Что с погодой? Ещё час назад всё было прекрасно! — Возмущалась я, проходя вслед за Марком в парадную. Ох уж этот дождливый Питер! — Марк, пойдём по лестнице, — просила я, ведь как только створки лифта открылись, свет в кабине стал тусклым и дешевая лампа, не вызывая доверия, начала моргать. Застрять, на ночь глядя, мне не хочется. — Лер, семнадцать этажей! — Я понимала, что Марку с пакетами было впадлу тащиться наверх пешком, но если хочет быстро, то, пожалуйста. В такую погоду его не скоро смогут вытащить — будет время подумать. — Марк, — настаивающим, но немного тихим голосом, я просила парня идти со мной по лестнице. И знаете, преодолев неохоту, он пошёл, правда, с небольшим психом и, как мне показалось, тихими матами. Мы зашли в квартиру и сразу же услышали тихий свист на кухне. Окно оказалось приоткрытым и ветер, проскальзывающий через него, создавал шум. В этот момент дождь с большим усилием накрапывал лужу на подоконнике. — Кажется, я говорил закрыть окно, не так ли? — В голосе слышна теплота. По-видимому, ситуация его забавляет, хотя трудно судить по невозмутимому выражению лица. — Да, есть косяк, — я поджала губы. Чёрт, совсем забыла. Усмехнувшись, Марк принялся разбирать пакеты, складывая продукты на стол. Человек настроения — с каждым днём всё больше убеждаюсь в этом. Макароны уже были готовы, остался только салат. Я достала доску, овощи и острый, кухонный нож. Прогремел жуткий раскат грома. Я дернулась, и нож в руке соскользнул с перца прямо мне по пальцу. Громкий визг и ругательства разнеслись по квартире. — Блять, тебя ни на минуту нельзя оставить! — Марк шарил по полкам в поисках аптечки, пока я держала палец под холодной водой. Убрав палец из-под струи, которая небольшим напором текла из крана, палец становится красного цвета. Видно порез достаточно глубокий, потому что за считанные секунды кровь успевала растекаться по ладони. — Куда, блять, держи под водой! — ругался Марк, возвращая руку под воду. — Не кричи, — фыркнула я в ответ. Почувствовалась небольшая боль в области пореза. Марк наконец-то нашёл аптечку. Он достал из неё заживляющую мазь, перекись и пластырь. — Давай сюда руку! — я сильно зажала палец, чтобы кровь хоть немного перестала идти. По просьбе, или скорее, приказу Марка я поднесла к нему ладонь, он же в своей руке держал обильно смоченный перекисью ватный диск. Стоило убрать зажим, кровь начала сочиться, но Маркул быстро стал обрабатывать повреждения. Порез через пару дней заживёт, пугало только обилие красной жидкости. — Спасибо! — я поблагодарила Марка и подошла к кухонной доске с недорезанными перцами. — Тебя нельзя подпускать к ножам! — парень забрал у меня кухонный прибор и посадил за стол. Мне оставалось только наблюдать за его быстрыми движениями. Он удивляет меня. Любезность совсем не в характере Маркула. Он вежлив, не более того. Марк очень красивый, спокойный, властный, уверенный в себе и умеет дружить. Мне кажется, он сам не понимает — насколько многогранен. Ладно, надо признать — он мне нравится. Притворяться дальше бессмысленно. Я никогда раньше не испытывала подобных чувств. Он очень, очень хорош собой. Мы сидим на диване и смотрим какой-то жуткий фильм. На улице творится такой пиздец, что не в сказке сказать. Дождь льёт как из ведра, жуткие раскаты грома и молнии, ко всему тому эта глупая и не связанная с книгой экранизация. Надоело. Вижу, что и Марку оно не интересно — постоянно отвлекается от экрана. — Что автор хотел сказать, этим фильмом? Ведь абсолютно бессмысленный и неправдоподобный, — На губах Марка мелькает тень улыбки, а глаза сияют от смеха, как будто он наслаждается какой-то, одному ему понятной шуткой. Он хотел что-то ответить, но зазвонил телефон, поэтому до меня донеслось быстрое, — сейчас вернусь. Парень вышел в другую комнату, оставляя меня наедине с самой собой. Краем глаза я заметила абонента — «Мама». За окном громыхали раскаты грома, дождь уже не был таким сильным, но ещё отчетливо был слышен. Также отчётливо было видно Луну, её свет просачивался в комнату через большие окна. Время будто бы замедлилось. Я сидела в позе лотоса и смотрела в одну точку, мои мысли были заняты ей: где она? Прислонившись спиной к белой поверхности, я глубоко вздохнула. Поиски будут долгими, и я должна с эти смириться. Мне не хочется терзать себя ожиданием, поэтому лучше не брать в голову, пока не появится хотя бы маленькая зацепка. — Ты приведение увидела? Что с лицом? — Марк сел на корточки, внимательно всматриваясь в мои туманные глаза. — Ах… что? Нет, боже, какие глупости, — в глазах зажглись смешинки. — Задумалась просто. Не смотри так испытующе, — я захихикала и легонько толкнула Марка в плечо. — Есть что-нибудь выпить? День выдался ужасным. — Думаю, найдём. Пошли, — Наши пальцы соприкасаются, и я ощущаю разряд электрического тока, словно дотронулась до оголенного провода. Я чувствую, как импульс проходит по моему телу и исчезает где-то в глубине живота, и непроизвольно задерживаю дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие. Я стояла под струями воды и всё размышляла: человек открывается только и после разговора. «Снять одежду и заняться сексом очень просто. Люди постоянно так делают. Но открыть свою душу кому-то, поделиться настроением, мыслями страхами, надеждами, мечтами. Вот это значит по-настоящему обнажиться». Лично для себя я могу отметить, что сегодняшний вечер спасла бутылка прекрасного вина. Уже после первого бокала язык начинает развязываться, и диалог теряет какую-либо навязчивость, становится совсем непринужденным. В состоянии легкого опьянения не замечаешь подтекстов, с абсолютной точностью видишь чувства собеседника и сам того не замечаешь, как поддерживаешь беседу более личного и интимного характера. Наверное, сегодня, на меня подействовали немыслимые небесные силы, потому что обычно такие моменты я держу под полным контролем, не позволяя внутренним переживаниям упасть на чужую голову. Утром, я встала чуть раньше Марка. За ночь погода разгулялась: небо стало блеклым, ветра практически не было, а от дождя осталась только слякоть. На очередной, однако, уже юбилейный учебный день я решила надеть костюм. Тёмно-синяя водолазка, без каких-либо принтов или украшений. Юбка карандаш и классический пиджак. Костюм серый, клетчатый. Мне всегда нравился деловой стиль. Я покинула квартиру ровно за полчаса до начала пары. Черт, только в такси поняла, что вчера не просмотрела ни один из написанных конспектов. Этот факт удручает. Нужно более ответственно подходить к домашнему обучению, если я хочу стать высококвалифицированным врачом. А в прочем — хочу ли? Я не распробовала процесс обучения в медицинском университете, и если через неделю ничего не изменится — я буду предельна честна перед собой и потому переведусь в другой университет. Меня ждут в театральном ВУЗе, но аргумент, под которым я выбрала данное направление с виду весьма хлипкий — не сказать что совсем ненадёжный. При всём том музыка — временное увлечение, которое остаётся лишь толчком на пути свободной и ничем не обязывающей жизни. Я нахожу парочку тарелок, ставлю их на столешницу. Марк заглядывает в буфет и достает оттуда упаковку чая «Greenfield». Я продолжаю монолог, переживая в себе бурю негодования: — Какие всё-таки люди сейчас ревностные и навязчивые. Одни часто основываются на комплексе неполноценности и внутренней неуверенности в себе, а другие искусственно разыгрывают «ребячество» для обретения внутренней устойчивости. Это ужасная черта популярности. Только подумать — из всей группы всего лишь несколько человек могут бесцельно вести со мной диалог, — Я раскладываю еду на тарелки и ставлю их на стол, а потом залезаю в холодильник в поисках сиропа. Подняв глаза, я вижу, что Марк ждет, пока я сяду. — Ты сейчас описала всего лишь один порок общества — зависть. Я уверен, что большая масса окружения — твои поклонники, представляют собой цельные спелые яблоки, а не гнилые сухофрукты. — Да, вероятнее всего. — Я не думала, что с этим возникнут сложности, — я издала тихий смешок. Боже, моя наивность во всех своих спектрах выглядит глупо. — Их и нет, не бери в голову. Ешь. — Марк совсем не знает того, что моя внутренняя кошка начинает царапаться при одном только виде раздражителя спокойствия. — Кстати, вкусно, — улыбается Маркул. Я опускаю пакетик в чашку с кипятком. А что ещё он обо мне не знает? Хм … после нескольких секунд раздумий я понимаю, что ответ на этот вопрос исчерпывающий.