Консультант

      Август выдался достаточно жарким, и дело было вовсе не в погоде. В Хогвартсе полным ходом шли активные приготовления к новому учебному году. В спешном порядке сверялись и подгонялись планы занятий, профессора спорили по поводу графика дежурств на сентябрь. Не обошлось и без канонной полосы препятствий для главного героя всея магической Британии.       Гримм негодовал. Подземелье для сокрытия Философского камня состояло из семи комнат, в каждой из которых надо было преодолеть некое препятствие, призванное защитить камень от похищения. От похищения кем? Темным Лордом? Так это не защита, а извините, цирк, который будет лишь раздражать. А если это для сплочения друзей Гарри Поттера, то посылать на детей тролля было слишком опасно. И хотя в книге Квиррелл выпустил свой объект раньше времени, чтобы спереть камень, но ребята все равно с ним справились, Гримм не желал повторения ситуации. А вдруг в этот раз ребята не успеют на помощь девочке? А вдруг в этот раз они не справятся и погибнут?       — Квиринус, мальчик мой, ты же понимаешь, что герою и его друзьям нужны испытания для закалки боевого духа. А тролль это как раз то, что нужно. Ты же сам как-то упоминал, что умеешь разговаривать на их языке.       Дамблдор глядел на профессора ЗоТИ выразительным взглядом.       — Конечно, господин директор, — Квиринус расплылся в самой лучезарной улыбке, на какую был способен и активно закивал головой, — для великого Гарри Поттера никакого тролля не жалко.       — А почему так мелко? Для легендарного Мальчика-Который-Выжил — всего лишь тролль? Давайте лучше акромантула! Даже несколько! Их все равно в Запретном лесу развелось много, далеко ходить не надо. А то дракон слишком дорого стоит, а пятиноги подземелья не переносят. Заодно сэкономим, — возмутился в голове Гримм.       — Эт-то слишком жестоко, — Квиррелл, когда начинал спорить с Гриммом, начинал в такие моменты заикаться от волнения.       Волдеморт закатил глаза. Хоть у его верного слуги и был дар общения с троллями, но вот на провокации одного из них заводился с пол-оборота.       — Ой, да ладно, ну будет их трое-четверо, ну погибнет парочка. Англия от этого не обеднеет. Ничего страшного. Запас-то имеется!       — Ты всерьез хочешь убить их?       Посмотрев на вытянувшееся лицо Квиррелла, Роберт вопросительно поднял бровь.       — Ну да, мне их ни капли не жалко. Пауки — такая гадость! А ты о чем подумал?       Квиринус плюнул под ноги и, покинув Чертоги Разума, стал решать вопрос с директором по существу. Гримм перевел взгляд на Темного Лорда.       — Ваша ставка, милорд: Бен-Невис или Сноудон*?       — Однозначно Бен-Невис. Ты всерьез позволишь ему заняться охотой на тролля?       — Почему бы и нет? Хоть он и исполняет распоряжение Дамблдора, но все же это дело полезное. Пусть мальчик почувствует себя хоть немного значимым, на нашем фронте пока делать нечего.       Гримм был отчасти прав: никаких заданий в ближайшее время не предвиделось. Из-за аврала в школе заниматься злодейскими планами было совершенно некогда, а если и выдавалась свободная минутка, то ускользнуть из-под пристального ока директора было просто невозможно.       Роберт не верил, что этот достопочтенный маг был простым добрым дедушкой-волшебником. Может, для юных читателей и учеников он как раз и был таким, но Гримм был взрослым и прекрасно понимал: Дамблдор — железная рука в бархатной перчатке. Будь иначе, все эти длинные титулы — директор Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс», кавалер ордена Мерлина первой степени, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов — просто бы не стояли рядом. Этот паук и старый интриган отлично умел расставлять фигуры на шахматной доске.       Является ли Волдеморт игроком? Он мог им быть: обладая неплохими мозгами, он далеко продвинулся в изучении магии, да и хитрости ему было не занимать. Темного Лорда можно было даже назвать осторожным, сообразительным и спокойным стратегом. Ведь в книге на четвёртом и пятом годах обучения Гарри Поттера в Хогвартсе Волдеморт планировал длительные, рассчитанные на целый год операции: первая была связана с его возвращением в тело, вторая — с вторжением в Отдел тайн Министерства магии. Но как игрок он сделал слишком много ошибок. И все началось даже не с Гарри Поттера. А с тирании. Это же до какой степени нужно было запугать своих союзников, что те были совершенно не рады возвращению Лорда. Ну… за исключением единиц. Видимо, при использовании политики кнута и пряника волшебник вовсю пользовался кнутом под названием Круциатус, и совсем забыл про печеньки.       Да и гибкости у Лорда было мало. Волдеморт, помимо бессмертия, мечтал о власти. Добиться ее можно было двумя путями: мечом или же пером. В первом случае — проливая море крови, но, чтобы удержать власть, придется пролить еще больше. Во втором — действовать придется тоньше, незаметнее: подкуп, шантаж, связи, деньги, пиар — чистая политика. С первым вариантом Лорд пролетел, споткнувшись о Поттера, а дальнейшие его попытки вернуться на подобный путь привели его к закономерному финалу. Теперь же, когда Гримм был рядом с ним, возврат к пути кровавой бойни был невозможен. Уж лучше тихо потравить мешающих магов. И самое главное: если Лорд хочет жить долго и счастливо, то придется действовать незаметно, а не нестись, как бладжер, на врагов.       Люди, идя в театр или в кино и восхищаясь актерами, почему-то забывают, что зрелища бы не было без участия других лиц. И пусть главные герои блистают на сцене, отыгрывая свои роли, мастера закулисья тоже не дремлют. Кукловод дергает за нужные ниточки, дирижёр машет своей волшебной палочкой, а продюсер и режиссер координируют действия. За экраном находится очень много важных людей, без чьего труда нельзя обойтись.       Директор дал Квирреллу вольную на две недели для добычи горного тролля, а с легкой руки Темного Лорда сроки сократились до трех дней: раз уж директор выделил столько времени на задание, грех им не воспользоваться. Нужно было решить проблему Крауча.       — Ты никто.       Барти вздрогнул, услышав голос, но продолжал сидеть, глядя в камин.       — Формально ты числишься мертвым, а фактически… Твоя жизнь не жизнь. Это даже существованием назвать сложно.       Оратор не глумился, не издевался. Просто перечислял факты.       — Реабилитировать тебя не представляется никакой возможности. Лорд мог бы использовать тебя и так, просто как преступнику тебе будет труднее, да и жить вечно под обороткой нельзя. Ты все же человек, а не инструмент, и не заслуживаешь подобного обращения. Ты имеешь право выбора, поэтому я спрошу тебя. Хочешь ли ты, чтобы Бартемиус Крауч-младший исчез, а на его месте появился маг, чье прошлое неизвестно, а будущее неясно, зато он будет сам творцом своей судьбы? Этот человек станет по-настоящему свободным. Не торопись с ответом.       В камине громко треснуло полено, взвивая вверх столб пламени.       — Что вы имеете в виду под словом «свободный», мистер Гримм, полагаю?       — Полное обновление: твой отец будет думать, что ты умер в Азкабане, либо, если не считаешь его таковым, вообще забудет о существовании сына. Будто ты никогда не рождался. Просто одинокий вдовец. Не было никакого заключения, никакого суда, ничего. Разве может быть криминальное прошлое у человека, которого вовсе не существовало?       — Разве такое возможно? — Барти подался вперед, но Гримм не переменил позу.       — Вполне, все обо всем забудут. Станете не-личностью. Документы исчезнут. Воспоминания обратятся в ничто. А провалы в памяти людей затянутся сами собой. Тем более уже десять лет прошло. Мозг не терпит пустот.       Барти фыркнул.       — Не веришь? Зря. Магия иногда способна на невообразимые вещи. Правда, цена за такое волшебство…       — Что? Настолько сложный ритуал?       — Отнюдь, очень простой, — Роберт печально качнул головой. — Но он необратим. Весь ужас заклинания в том, что про тебя забывают не только враги, но и все близкие люди. Ни друзья, ни родные тебя не помнят. И ты остаешься совершенно один, наедине со своей памятью. Даже тело из морга забрать будет некому в случае твоей смерти.       Крауч задумался. Использовать это заклятие — значило сжечь не только все мосты, но и город позади себя. А с другой стороны, что он теряет? Мать, что он любил безмерно, мертва. Друзей у него не было. Единственный товарищ, что у него был, Регулус, — вместе с ним они вступили к Пожирателям смерти, — и тот пропал без вести. Лорд — единственный, кто ему нужен.       «А отец?» — кольнула острой спицей мысль. Но он отогнал ее подальше. «Если бы он только поговорил со мной. Хоть раз. По-человечески.» Барти сжал кулаки и вскинул глаза на волшебника.       — А какая, к Мерлину, разница? Все равно это, — Барти обвел рукой окружающее пространство, — не жизнь. Эта клетка мне осточертела!       — Что ж, тогда собирайся. Если тебе здесь что-то дорого, возьми это с собой. После применения заклятия, все, что связано с тобой, исчезнет. И больше вернуться сюда ты не сможешь. Кстати, чуть не забыл. Это ведь твоя?       Роберт достал из широкого рукава мантии палочку, и Крауч резко выдохнул. Он аккуратно взял её, провел пальцами по гладкой поверхности светлого дерева, и на душе сразу стало тепло. Барти кивнул, а затем поднялся на второй этаж, в свою комнату. С родной палочкой сборы заняли немного времени. Быстро отлевитировав одежду в чемодан, он задумался. Затем подошел к письменному столу, выдвинул ящик, взял стопку колдографий, перетянутых простой маггловской резинкой и, не глядя, кинул их к остальным вещам.       Гримм ждал его, как и прежде, в гостиной, вертя в руках семейную колдографию, одна из немногих, где семья Краучей была в полном составе. Откуда только взял? Отец все их убрал.       — Возьмись за край, — когда Барти выполнил приказ, он коснулся колдофото кончиком палочки, затем аккуратно стал вытягивать из неё серебряную нить, так похожую на воспоминание, и стал накручивать её на палочку. Когда вокруг инструмента образовался плотный клубок внушительных размеров, нить кончилась, и фигура младшего Крауча исчезла с фотографии. Сняв шар с палочки, Гримм передал его в руки Крауча. Тот на секунду замер, а затем не раздумывая бросил его в камин. Пламя взвилось вверх и тут же опало, будто ничего и не было.       — Пойдем.       Мужчины вышли за порог и исчезли в витке аппарации.       Когда дом опустел, пламя в камине позеленело, и в гостиную ступил пожилой человек. Мужчина устало потер веки, снял котелок и уже собирался повесить шляпу на крючок, когда под ногами что-то хрустнуло. Маг в удивлении посмотрел на пол и поднял колдографию в рамке. Под треснувшим стеклом можно было разглядеть два силуэта. Бартемиус взмахнул палочкой, и стекло снова стало целым. В груди защемило. На этой фотографии он был вместе со своей покойной женой. Колдофото было лет двадцать, его любимая умерла почти одиннадцать лет назад из-за лихорадки. Боль от потери была такой сильной, что он убрал все колдографии. Он думал, что время сможет приглушить боль, но сейчас, глядя на это фото, он не понимал, почему у него такое чувство, будто из души вырвали очередной кусок.       — Винки, — перед ним появилась домовой эльф, — убери это на место!       Домовуха испарилась вместе с колдофото, и Бартемиус направился в свой кабинет. Ему очень хотелось напиться.