Сны легко проникают сквозь толстые каменные стены, освещают темные покои или омрачают светлые, и обитатели снов приходят и уходят, когда хотят, запоры им нипочем. Джозеф Шеридан Ле Фаню. Кармилла
Гермионе Грейнджер нравилось учиться. Получать отличные оценки, похвалы от учителей, быть первой в рейтинге студентов. Гарри Поттер учиться не любил. Терпеть не мог написание эссе определенной длины, конспектирование скучных параграфов, тупое заучивание исторических фактов. Но они оба любили Магию. Взмахивая палочкой и получая заранее известный результат, Миона чувствовала себя особенной. А вот Гарри нравилось получать нечто новое, то есть творить свое, индивидуальное волшебство. — Магия — дочь Хаоса и сестра Космоса, — заметил однажды Гримм, в очередной раз придя в гости к ним на Гриммо. — Поэтому в ней есть и стихийность, и порядок. В Хогвартсе вас учат магии структурно, но настоящие волшебники, изучив систему, выходят за ее пределы. Ты, Гарри, умный парень, поэтому запомни: ты, конечно, можешь отучиться семь лет в школе, стать профессиональным игроком в квиддич, пойти в Аврорат, или вообще жить в свое удовольствие, тратя галлеоны в Гринготтсе. Но это не раскроет твоего потенциала как мага, потому что ты останешься в системе! — И как же из нее выйти? — спросил парень. — Продолжать изучать Магию, познавать ее тайны. Разрушать невозможности и превращать грезы в реальность. Главное — верить в себя. Волшебство — это бесконечный темный лабиринт, где свет горит лишь в паре коридоров. И Гарри думал, какой путь выбрать. Он смотрел фильмы, читал книги, играл в игры, созданные магглами, и иногда ему казалось, что в этих вещах магии было в разы больше, чем во всем волшебном сообществе. Да, магглы не могли пользоваться палочкой, но их фантазия позволяла создавать на страницах книг и лентах фильмов невообразимые миры. Они не были ограничены канонами или какими-то правилами. Они творили волшебство, сами того не ведая, и называли его Искусством. Гарри видел, как крестный работал над различными артефактами, как задорно горели его глаза в случае успешного завершения работы. Его отец тоже создавал волшебные предметы, поэтому при наблюдении за работой Сириуса, парню казалось, что это лучше поможет узнать родителя, которого он никогда не знал. Но было кое-что, что продолжало беспокоить Мальчика-который-выжил. Волдеморт. Тот, кто убил его родителей и чуть не убил его самого. Поэтому у Гарри закономерно возник вопрос: а почему он хотел его убить? И тогда парень стал собирать всю возможную информацию о событиях тех лет. Да и крестраж в голове немного напрягал своим присутствием. Парень не желал оставлять идею связи душ, тем более за год он много чего узнал про это дело. Вызов и общение с духами, странствия по Умбре — если Темный маг все еще бесплотный дух; Касание разума, дороги сна, взгляд сквозь зеркала — если он уже воплотился. Когда Гарри поведал о своей задумке Сириусу, тот долго на него кричал, объясняя, что это дело не просто опасно, а смертельно опасно. — А вдруг он тебя почувствует? Что-то я сомневаюсь, что ваша связь будет работать лишь в одном направлении! А вдруг он или другой злобный дух захватит твое тело, пока ты будешь отсутствовать? А знакомых шаманов у меня нет! — Прости, Сириус, я не подумал, — понурив голову, ответил парень, но отбросить идею окончательно так и не смог. Поэтому Гарри решил остановиться на самом доступном, и как считал он, самом безопасном способе добычи информации — путешествие по снам. Правда дело это оказалось не таким легким, как он себе представлял. В единственной книге, где была подробно описана подобная практика, говорилось: чтобы иметь возможность взаимодействовать с людьми в сновидениях или научиться контактировать через сны с тем или иным человеком, нужно заручиться большим объёмом знаний и умением себя контролировать, концентрировать своё внимание. Ко всему прочему, также не мешало освоить азы психологии, развить внимательность к деталям и научиться слушать — чуткость к людям и их проблемам в умеренной форме помогает лучше понять принципы взаимодействия на ментальном уровне. Среди основных практик упоминались выходы в астрал и осознанные сновидения. Для Поттера это было сродни вызову, ведь его отец в четырнадцать освоил анимагию, которая считалась вершиной мастерства трансфигурации. Так почему бы и Гарри не освоить что-нибудь столь же сложное. Для развития концентрации, памяти и внимания можно было заняться медитацией, решением логических задач, чтением детективов и психологической литературы, складыванием паззлов, живым общением с разными людьми. И если книгами, общением и головоломками можно было заниматься в Хогвартсе сколь угодно, то с медитацией могли возникнуть проблемы. Но все оказалось не так плохо: общаясь со своими друзьями, он выяснил, что сестры Патил регулярно занимаются медитацией и йогой, и те смогли дать ему кое-какие рекомендации. С практиками тоже было неплохо и Гарри даже смог совместить их с любимым занятием — чтением. К примеру, произведения Говарда Лавкрафта из Цикла Снов чуть менее, чем полностью повествуют о людях, практикующих осознанные сновидения. Сначала у Поттера ничего не получалось, но постепенно, шаг за шагом, он стал осваивать технику проникновения в сны. Всего уровней было пять, и к сожалению Гарри, ему нужно было преодолеть все ступени, чтобы увидеть Темного мага. Освоить первые два уровня было не так уж трудно. Для этого требовался прямой контакт со знакомым человеком, и знание подробностей личной жизни, после — прямой контакт с малознакомым человеком и сон в одном помещении. Поэтому спальня Гриффиндора была идеальным местом для проведения испытания. Сначала, Гарри пытался проникнуть в сны Рона, ведь он хорошо знал своего друга, а когда у него стало получаться, старался настроиться на волну Симуса или Дина. Третий уровень подразумевал удалённый контакт со знакомым человеком. Сложность данного способа заключалась именно в удалённости. Гарри очень хорошо знал Сириуса, понимал его с полуслова, но расстояние между ними мешало ментальному контакту. Чтобы устранить данное препятствие от Гарри требовалась предельная концентрация. Сны Сириуса были яркими, но их нельзя было охарактеризовать одним словом. Иногда ему снились моменты, когда они с Гарри посещали различные места. После них Сириус обычно вспоминал время, когда Гарри был год, и он катал его на своей спине в образе пса, а рядом смеялись Джеймс и Лили. Правда, когда Блэк был в анимагической форме, мир сна представлял собой палитру желто-голубых цветов. Разные памятные моменты: свадьба, школьные годы. После таких снов парень просыпался весь в слезах, потому что там он видел своих родителей, живых и счастливых. Но Сириус не ностальгировал все время. Иногда его сны были нечеткими, Поттер не мог ухватить всю картину: плавящийся металл, стеклянные башни, различные формулы и чертежи плыли и менялись в пространстве. Тогда Гарри понимал, что крестный опять пересидел в лаборатории и разогнавшийся мозг даже во сне продолжал работать и искать решение к очередной задаче. После Рождества сны Блэка изменились. Стали более мрачными и тоскливыми. Вечная тревога, погоня, падение… Он не понимал, что они значат, но знал их причину — дементоры. Атака темных тварей и на нем оставила свой след. Гарри вспомнил ту роковую ночь тысяча девятьсот восемьдесят первого. Крики матери. Фигуру в темном плаще, из-под капюшона которого светились алым змеиные глаза. Шипящий голос. Зеленую вспышку. Поэтому Гарри был искренне рад, когда узнал, что маги решили уничтожить дементоров, дабы они никому больше не причиняли вреда. Вот только он еще не добился того, ради чего начал изучать такой раздел магии как сомнология. Поиски нужного сна осложнялись еще и тем, что Поттер не знал, как точно выглядит Волдеморт, а одного имени было мало, чтобы найти мага. Но парень надеялся, что сможет настроиться на его волну благодаря крестражу. Хождение по чужим снам было подобно путешествию по каминной сети. Он скользил подобно змее сквозь пространство, а мимо один за другим проносились расплывчатые пятна сновидений незнакомых людей. Вдруг он остановился и прислушался к своим ощущениям. Что-то в его окружении изменилось. Тихий шепот. Гарри медленно двинулся в том направлении, но ничего не видел. Неожиданно прямо перед ним выросла дверь, и если бы парень двигался с привычной для него скоростью, он бы обязательно впечатся в нее лбом. Гарри нахмурился: во сне двери попадались ему не так часто, но все они были разные — на одной, из темно-красного дерева находилась филигранная гравировка в виде феникса; другая, немного покосившаяся, но все равно крепкая на вид, была увита ядовитым плющом, третья, из стекла, должна была вращаться, но не вращалась, четвертая же вообще представляла собой рисунок мелом на стене. И у них всех был один общий признак — они не открывались. Однако эта привлекла внимание Гарри, потому что шепот, за которым он следовал, доносился откуда-то из-за двери. Сюда. Ты уже рядом. Подойди. Но юноша сомневался, что сумеет открыть эту дверь. Целиком выточенная из камня, с металлическими змеями на ней, она выглядела очень тяжелой. Однако, когда Гарри стал присматриваться, он увидел, что в ней полно трещин, и если приникнуть к одной из самых больших, то можно попытаться что-либо разглядеть. Он приник глазом к разлому и стал вглядываться во мрак. Однако по мере того, как он вглядывался, тьма отступала, и взгляд его уперся в темно-серый потолок. «При свете дня он скорее всего белый», — отметил про себя Гарри. Некоторое время ничего не происходило, а затем потолок уплыл куда-то вбок, и он увидел рядом с собой человека. Точнее женщину с закрытыми глазами. А затем он понял, что лежит на кровати, а незнакомка рядом с ним просто спит. «А я не сплю. Я смотрю. Чужими глазами. Только чьими?» Но он уже понял. Он смотрит глазами Волдеморта.***
Словно бы подтверждая его догадку, какой бы безумной она не была, картина, которую видел перед собой Гарри, снова изменилась. Потолок вновь вернулся на свое место, а потом и вовсе пропал. Но Гарри не долго находился во тьме, раздался чуть слышный вдох, и он почувствовал, как человек, в разум которого он проник, сел на кровати. Он вышел из спальни и двинулся куда-то по коридору. Подойдя к лестнице, Волдеморт остановился, будто раздумывая, а затем двинулся наверх. Еще один коридор, но уже с меньшим количеством дверей, в одну из которых он и зашел. — Люмос,— голос прозвучал едва слышно, однако кабинет, а именно сюда и направился хозяин, сразу озарился мягким светом ламп. Старинные каминные часы показывали четыре часа утра. Мужчина не спеша подошел к столу, причем Гарри успел отметить убранство комнаты, которое чем-то неумолимо было похоже на кабинет в доме на Гриммо, но им не являлось. Тем временем, маг опустился в кресло и уставился на бумаги, разбросанные по столу, но не спешил брать их в руки. «Во время кульминационных часов сеанса специфические вмешательства могут быть необходимы, если клиент сопротивляется переживаниям, отказывается сидеть с повязкой на глазах и в наушниках или проявляет стремление к проекциям и активным действиям,» — прочитал Гарри. Юноша нахмурился, ничего не понимая, и будто уловив его мысль, хозяин тела потянулся к бумагам и стал методично их пролистывать. Слишком быстро, чтобы Гарри мог что-то разобрать, но иногда он останавливался и что-то отмечал, брал в руки другие документы, перелистывал пару страниц, затем вообще взял какой-то чертеж, исписанный вдоль и поперек, изображающий строение некой капсулы и стал делать одному понятные ему заметки. — Опять не спится? Резко подняв голову, он застал на пороге женщину, но теперь, при свете ламп, он мог хорошо ее разглядеть. Молодая женщина была высока ростом, ее сильная фигура дышала безупречным изяществом. Волосы золотыми волнами ложились на покатые плечи. На холодном и гордом лице светились серебристо-серые глаза, изумительно чистые, сияющие, точно растаявшие жемчужины. Однако в них не было той надменной презрительности, которая была у леди Малфой, и которая так отталкивала Гарри. Взгляд переместился на мягкий изгиб губ, затем на тонкую шею, после к вырезу атласного халата, где в ложбинке между грудей притаился кулон с черным ониксом. — Все равно скоро рассвет. Женщина подошла к окну, находящееся позади стола, и слегка отодвинула штору. — Действительно, рассвет. Он взял ее за руку. Ее кожа цвета слоновой кости, отнюдь не белоснежная, была гладкой и нежной… — Ты останешься? — Не сегодня, — женщина покачала головой, — нужно закончить работу над «Гелиосом». Кстати, тебе удалось стабилизировать Нагайну? — Не совсем, — покачал головой Волдеморт, — твои советы помогли, но ее разум продолжает скатываться к животному. — Понимаю. Быть зверем все же проще, чем человеком. Нет постоянной непонятной спешки, чувства ответственности и угрызений совести, да и круг задач сужается. Ей не хватает якоря. Он встал рядом, и заключив ее в кольцо рук, вовлек в долгий поцелуй. В этот момент Гарри почувствовал себя очень неловко, и ему захотелось отвернуться. В тот же миг поцелуй был разорван, а Волдеморт застыл, напряженный. — Что-то случилось? — спросила женщина. Тот медленно кивнул. Его накрыло чувство deja vu, будто в его голове находится кто-то еще. Но не так, что читает мысли — в этом плане его окклюменационная защита была бесподобна, — а просто наблюдает. «Гримм, это ты?»***
«Гримм, это ты?» — после этого вопроса Гарри резко отшатнулся назад. Видение перед глазами пропало, и он вновь очутился у каменной двери. «Он меня почувствовал!» — билась в голове испуганная мысль. «Надо бежать. Надо возвращаться!» Резкий рывок, и он вскакивает с кровати. Оглядывает окружающее пространство, что немного расплыто, шарит рукой по прикроватной тумбе. Берет очки и еще раз осматривается: он дома. Гарри подтянул к себе колени и уставился взглядом в никуда, пытаясь успокоиться. «Он меня заметил, он меня заметил, он меня…» — парень резко ударил себя кулаком по лбу. «Да, заметил. Но не понял, кто это.» Гарри попытался вспомнить фамилию, и когда она всплыла в его голове, ему резко стало дурно. Потому что во всей Англии был лишь один маг, кто носил ее.