Emerald Storm

Песни: Once — Brad Caleb Kane и Break Me — Cassidy Dickens Резкий, направленный удар пришелся по бедру Эммы. Она заворчала и перекатилась на спину, закрыв глаза ладонью. — Уходи, Мэри-Маргарет. Я сегодня не хочу идти на работу, — прогнала она мать. Последовало еще несколько тычков в ногу, и Эмма не сдержала рыка, а под веками глаз уже вовсю пылал убийственный огонь. — Что? Сбоку, скрестив ноги, с ужасно ровной спиной сидела Зелена. Импровизированная повязка из шарфа поддерживала руку в нужном положении, что ясно дало Эмме понять, повредила ее ведьма сильнее, чем рассказывала накануне вечером. Зелену позабавила реакция блондинки на ее грубое пробуждение, однако раздражительность Свон не произвела на нее ровным счетом никакого впечатления. Использовав здоровую руку, она придвинулась поближе к блондинке с щенячьим выражением восторга на лице, и Эмма слегка повернула голову в попытке определить причину хорошего настроения ведьмы. — Что? — с куда меньшей злостью в голосе повторила вновь свой вопрос Эмма. — Мне нужна твоя помощь, — небрежно бросила Зелена и потрясла ее за бедро. — Зелена, я достаточно проснулась. Прекрати, — проворчала Эмма и приняла расслабленную позу на кровати. — Что тебе нужно? — Твоя помощь? — последовал невразумительный полу-ответ. Разве она этого уже не сказала? — Ты вообще спишь? — застонала Эмма, прикрывая веки. — Если не желаешь окочуриться от холода, ты прекратишь паясничать и поможешь мне, — попробовала использовать иную тактику Зелена, которая незамедлительно взыскала серьезного настроя со стороны Эммы. Ведьма, не глядя, указала на деревянный ящик, и взгляд Эммы последовал за вытянутой рукой к нужному предмету. — Носить дрова и размахивать топором я сейчас не в состоянии, а замерзнуть насмерть не хотелось бы. Эмма фыркнула от иронической шпильки, брошенной в сторону ее попытки недавнего самоубийства в амбаре. — Довольно глупый способ умереть, не так ли? — Потерев глаза большим и указательным пальцами, Эмма попросила: — Дай мне минутку окончательно проснуться. Я все еще страдаю от кофейной ломки. Как бы ты с ней справилась? — надоедала ей Эмма, выигрывая время, по большей части, чтобы поваляться в теплой постели еще с минуту дольше. — О, даже не знаю. — Зелена пренебрежительно взмахнула тонким запястьем, но глаза сделались отстраненными и вперились в точку на стене над головой Эммы. — Я бы предприняла что-то радикально драматическое. Как на счет, спонтанного возгорания из-за потребления слишком большого количества магии? — Усмехнулась ведьма и встретилась взглядом с Эммой. — Вот было бы весело и неряшливо. — Забавно сморщила нос Зелена. Эмма наблюдала как различные эмоции и мысли сменяют друг друга на порозовевших чертах лица Зелены. В это самое мгновение она выглядела весьма бесхитростно. Пока Эмма ее оценивала, улыбка Зелены становилась все шире, но заговаривать она не спешила. Сейчас Зелена едва смахивала на ту женщину, что терроризировала Сторибрук всего несколько месяцев назад. Может Зелене всего и нужно было, что тихое уединение в лесу для исцеления, также как, впрочем, и ей. — Дай-ка взгляну на твое плечо, — бросила Эмма, принимая сидячее положение. Отчетливое дребезжание цепи вокруг ее щиколотки явно отсутствовало, и Спасительница с удивлением посмотрела на пустое пространство вокруг ноги. — Я принесла сменную одежду. От этой пахнет хуже, чем от мусорного ведра в уборной в конце дня, — чересчур формально, хоть и в довольно резкой манере, высказалась Зелена. — Переоденешься после нашей вылазки по сбору дров. — Ты не будешь меня заковывать? — полюбопытствовала Эмма, никак не придя в себя после столь широкого жеста. — Не заставляй меня об этом пожалеть, — угрожающе предупредила Зелена. Впервые за это утро настороженное напряжение, которое не отпускало ведьму, сжало ее мышцы в тугие узлы. Эмма перебралась на другую сторону кровати и встала на колени позади другой женщины. Зелена вздрогнула от первого прикосновения: так значит, они снова вернулись к этому. Спасительница протиснула шарф через голову, медленно опуская, чтобы особо не тревожить раненую руку. Здоровой рукой Зелена обхватила край рубашки с длинными рукавами и перекинула ее через голову, практически раздевшись одним быстрым движением. Эмма пялилась на ее ухо, пытаясь понять, о чем сейчас думала другая женщина. — Почему ты доверяешь мне? Меня ведь ничто не останавливает от того, чтобы размозжить твою голову и сбежать, — ровным голосом озвучила предложенный сценарий Эмма, не угрожающим, но все же достаточно нейтральным, чтобы считаться разумным побуждением. Зелена повернула голову и словила взгляд Эммы через плечо. — Потому как, мне, так же как и тебе, плевать: останусь я жить или умру, — честно ответила ведьма. Подобно тому, как скромный дар масла подразумевал достаточно проявленной доброты, чтобы побудить Эмму задержаться в этой хижине подольше, Спасительнице захотелось дать Зелене причину прожить еще один день. Ей уже доводилось видеть подобный взгляд прежде: в зеркальном отражении; да в шахте, когда Реджина просила ее уйти и дать умереть. Цена искупления истощила все запасы умственной энергии, которые хранила в себе бывшая королева, и теперь то же чувство вины мучило душу Зелены. Неотрывное тщательное изучение профиля ведьмы, дало понять, что возможно не чувство вины, а одиночество определенно медленно убивало ее. Эмма обхватила рукой ребра с противоположной стороны от раны и опустила взгляд на завязанный узел на плече. В этот раз Зелена не вздрогнула от ее прикосновения. Она отодвинула засаленную ткань в сторону, не потрудившись ее развязать. Небольшое покраснение наблюдалось вокруг раны, но в этом не было ничего страшного, швы не разошлись. Эмма вернула повязку на место, бессознательно обвив другой рукой живот Зелены. На этот раз по телу ведьмы вновь пробежала дрожь, но она ничего не сказала. Только спина осталась неприлично прямой и неподвижной, хоть напряжение в мышцах и ослабло. Свон проигнорировала зеленую неоновую вывеску, ревущую предупреждающими сиренами в ее голове и втянула ноздрями запах рыжих волос. Кончиком носа прошлась вдоль уха, ответом Зелены стал прерывистый выдох, тяжело высвободившийся из груди. Реакция ведьмы Эмму позабавила. Слишком долгое время к ней никто не прикасался. Так и с ума сойти можно; стать достаточно безумным, чтобы найти утешение в руках Спасительницы. Эмма не любила ее, все изменилось не настолько сильно, но Свон отражала пустую боль одиночества и уединения, такую же глубокую как и пропасть в ее собственной душе. И прежде, чем она осознала эту потребность, Зелена обняла Спасительницу за шею, закопавшись пальцами в спутанных светлых локонах. Пальцы другой руки скользнули между пальцами Эммы, чуть крупнее размером, лежавших на животе и мгновенно ответивших — сжав в интимном объятии, пряча кончики пальцев Зелены в безопасный теплый кокон под теплой ладонью. — Эмма, — выдохнула ведьма, поворачиваясь лицом к Свон. Использование ее имени вырвало Эмму из происходящего, окунув в холодную действительность. Не выпуская ее окончательно из своих объятий, Свон слегка откинулась назад, позволяя Зелене наблюдать как вихрь воспоминаний проноситься в ее глазах. — Кому ты принадлежишь? — Тебе, Реджина. Я твоя. — Пожалуйста, Эмма. Я больше не хочу его чувствовать. — Стоит сходить за дровами, пока огонь не погас. — Отчеканила Эмма и поднялась. Желудок скрутило от чувства вины, и она безуспешно прижимала его рукой. Повернувшись спиной к Зелене, чуть слышно прошептала в догорающий огонь: — Прости, — Тонкие пальцы обвились вокруг ее плеч, и Эмма души в Зелене не чаяла за попытку утешить то, что неподвластно утешению. — Что с тобой случилось, Спасительница? — спросила она, дыхание легким ветерком обожгло шею, заставив неосознанно вздрогнуть, прежде чем тяжелые всхлипы заполнили грудную клетку. — Она умерла, — с усилием вытолкнула Эмма. — Она умерла ради меня, а я ее отпустила. Я отпустила ее всего на секунду, и я не могу. Не могу. Не могу позволить ее самопожертвованию сгинуть впустую. Зелена обняла Эмму левой рукой за талию, а другой раненой рукой сжала плечо. Прижалась поцелуем к позвоночнику и не убирала губ все то время, пока Эмма проталкивалась сквозь чувство вины, гложущее ее сердце. Спасительница схватилась за ее ладонь, намертво цепляясь за единственное прикосновение, которое связывало ее с реальностью. — Я не знаю, как мне ее отпустить, — призналась Эмма, подаваясь вперед под тяжестью горя. — Не знаю, как мне ее забыть. Я не могу ее отпустить. — Тебе и не надо, — прошептала на ухо Зелена. Эмма услышала желание, прочувствовала предлагаемый Зеленой способ бегства. Она не нуждалась в ее сердце, любви или преданности. Зелена хотела успокоения. Зелена искала причину, чтобы хоть что-то вновь почувствовать, причину из-за которой захотелось бы снова жить, на этом этапе сгодилась бы любая причина, позволившая заполнить внутреннюю пустоту. Она не была способна предложить Эмме свет, но сберегла местечко подле себя во тьме. Спасительница неспешно развернулась. Ладонь Зелена так и не убрала, продолжая распространять желанное тепло по талии и вдоль позвоночника, пока блуждая, не остановилась на бедре, охватив немного и выпуклость ягодиц. Руки Эммы безвольно свисали по бокам, слишком далеко от слез, бегущих по щекам. Грудь Зелены расположилась прямо под грудью Эммы, и ведьма пристально взирала на нее, решая какой следующий шаг предпринять. Свон моргнула, приводя тело в движение. Руки ее оживились, завладев худыми бедрами. Оленья кожа скользнула по джинсовой ткани, когда Эмма приподняла ногу Зелены, которая тут же обвила ее голень лодыжкой, позволяя Эмме ухватиться за ягодицы, привлекая тело вплотную к себе и задавая мерный ритм трения. Затем зубы вцепились в бледную шею ведьмы, извлекая из ее губ легкие вздохи наслаждения и боли. Пламя распространилось, и Зелена окончательно отдалась пожару. Губы оставляли красные следы на шее и груди, опускаясь ниже покорять неизведанную плоть. Пальцы нетерпеливо потянули за кожаные стяжки, удерживающие ткань штанов на бедрах. Эмма хищно усмехнулась, обнаружив лишь мягкую кожу там, где ожидала увидеть нижнее белье, и опустилась на колени с громким стуком. Прикусила внутреннюю часть бедра. Подняла глаза, пересекаясь взглядами, несильно покусывая кожу, оставляя после себя крохотные покраснения, которые позже преобразуются в легкие отметины. Разгоряченные перегляды пришлось скоро прервать, Эмма возвратилась к отложенному занятию — освобождению Зелены от сапог и стягиваю с нее штанов. Справившись с задачей, она привстала и приподняла сильными руками Зелену под бедра, усадив ее на стол. Губы мгновенно очутились между алебастровых бедер. — Да, — зашипела Зелена, опираясь на локти. Рука, закопавшись в светлых волосах, указывала и направляла агрессивными, но не причиняющими боль движениями. С каждым толчком бедер жесткие рыжие кудри щекотали лицо Эмме. Ущипнув пальцами возбужденный сосок и сделав несколько поступательных движений кончиком языка — отправила Зелену в ту давно забытую пропасть забвения. Та прикрыла лицо рукой, смущенная тем, как быстро ее тело отдалось ласкам. Эмма оценивающе прошлась взглядом по духовно-бледному, подтянутому телу, одобряя все, что оно могло предложить и ощущая его вкус на своих губах. Смущение прошло, когда язык Эммы коснулся мышц на ее животе. Проводя кончиком языка дорожку от пупка к ребрам, блондинка медленно поднималась, изучая тело, осознавая физическую потребность приумерить свой пыл их неистового эмоционального голодания. Ей нужна всего минута отдыха. Буквально мгновение. Проходя губами по чувствительной коже шеи, Эмма прошептала ей на ухо, — Знаешь, если надумаешь идти в город голой, никто даже не различит тебя в снегу. Тебя в жизни не поймают. В ответ Зелена шлепнула ее по плечу, а Эмма продолжила свое поклонение алтарю, состоящему вплоть из рыжего и белого. Притянув ее за плечо и подтянувшись, Зелена вовлекла Эмму в требовательный поцелуй, привлекая все ближе и обхватывая ладонью затылок. Зубы лязгали, руки хватали, царапали и тянули. Через время они синхронно прервали поцелуй, тяжело дыша друг другу в губы. Язык Зелены скользнул по языку Эммы, с натяжным стоном впитывая собственный вкус. Спасительница не сдержала стона в ответ, изучая губы партнерши, пока они переводили дух. Эмма словила взгляд Зелены, и та ощутила как прохладный ветер дует с другого обрыва — Эмма тоже желала окунуться в пропасть. Подрагивающие от желания пальцы зацепились за край ее футболки и стянули через голову, рассыпая золотые локоны по плечам и груди. Изумрудно-зеленые глаза опустились на грудь, отмечая отметины, которые связывали их дружескими отношениями. Прижав левую ладонь к раскаленной плоти чуть выше правой груди, Зелена провела большим пальцем по тонкому шраму. Штормовые зеленые глаза затрепетали, вспоминая боль, оставившую после себя столь характерные символы страдания. Зелена подняла глаза к тем, что из-за пристального внимания были сейчас прикрыты. Она ждала, и спустя мгновение, Спасительница вынырнула из воспоминаний, возвращаясь к ней. Веки медленно приоткрылись, обнажая не утихнувшее желание в глубине глазниц. Эмма подарила ей это — дар понимания и единства. Лицо Спасительницы превратилось в болезненное блаженство, когда горячий, нежный поцелуй накрыл тонкий шрам. Подобно мифическому крылатому существу, загадочная женщина перед ней обнажила свою душу над сокрушающей ее болью. Рука, скользнула по шее, губы продолжили оставлять едва ощутимые, влажные поцелуи и на других отметинах на теле. Эмма нагнулась к рыжим волосам, прижимая губы Зелены к мягкой коже на шее. — Эмма, — легкий акцент выдохнул в ее ухо, намеренно прокалывая загноившиеся раны ненависти и агонии к себе. Блондинка словила ртом резкий вдох. Они обе стояли совершенно неподвижно, пока Спасительница позволяла ранам сочиться. Израненная правая рука сжала ее грудь. Зубы резко вонзились в шею. Адреналин хлынул по телу, тяжело оседая в животе и нежность момента улетучилась в суматохе рук, снимающих с нее одежду, и губ, исцеляющих ссадины внутри ее души. Джинсы соскользнули к бедрам, и Эмма прижалась теснее к гибкому телу Зелены. Подушечки пальцев скользнули по влаге, и два пальца вошли в нее без малейшего колебания. Эмма сдавленно вскрикнула, частично от удивления, но по большей части от удовольствия. Жар распространился в груди и опал внизу живота. Третий добавленный палец поразил Эмму, и один мощный толчок вызвал сильную непроизвольную дрожь в напряженных мышцах. Спасительница впилась зубами в ложбинку между шеей и плечом, заставив Зелену вскрикнуть и запрокинуть голову слегка назад от лакомых ноток боли, пронзивших все ее тело до основания. Сжатые челюсти понемногу начали расслабляться, пока полностью не исчезли, только благодаря тому, что ноги начали подводить, став абсолютно ватными. Зелена соскользнула со стола и переместилась вслед за Эммой на пол, не растрачивая время, перекинула ноги между бедер Свон. Их сплетенный жар вызвал новый стон у Спасительницы, и она чуть не ударилась лбами, потянувшись к обнаженным ягодицам Зелены. Кончики пальцев впивались в затвердевшие мышцы, которые сжимались при каждом толчке женщины под ними. Руки Эммы напряглись, плечи оторвались от пола, рот открылся в безмолвном «О». Бедра Зелены двигались по узкому кругу, а колено Эммы касалось ее бока. Эмму окатило волной. Кончив, она рухнула лопатками на твердое дерево. Пальцы, зарытые в золотых локонах, стиснули мозг, пытаясь его вытрахать. Ведьма неотрывно наблюдала, как женщина под ней извивалась и выгибалась, теряя рассудок. Эмма потерла горящее лицо, заливисто рассмеялась, вздрагивая вновь и вновь. Зелена не сдержала вскрика, когда губы резко впились в ее и едва успела заметить, как Эмма сумела поменять их местами. Зелена ударилась боком о пол, а умелые пальцы Эммы уже вовсю двигались внутри узкого, пульсирующего жара. После этого, она потеряла счет времени. На короткую вечность сеть удовольствия спасла их от безудержного падения в кручину горя и пустоты. Зелена рухнула поверх Эммы у двери напротив печи, возле которой они начинали. Эмма спиной упиралась в матрас, выставив ноги, свисавшие на холодный деревянный пол. Приятно расслабленные мышцы наслаждались теплом горячего тела, сильные руки ласкали спину и плечи, обнимали за шею, а следом приподняв голову Эммы, Зелена потянулась за долгим поцелуем, длившимся столько, покуда хватало воздуха. Пылающая щека опустилась на влажную грудь, и ведьма скользнула руками под усталые плечи, обнимая довольно интимно, и ни одна из них не желала думать о значении таких объятий, по крайней мере пока. Изумрудные глаза задержались на тлеющих углях — единственном источнике света и тепла в их маленькой хижине. — Огонь догорел, — прошептала Зелена. Замечание заставило Эмму засмеяться, да так заливисто, что от силы звука, Зелена, лежащая на ней, слегка подпрыгнула. — Плевать, — Она почесала лопатку и убрала окровавленную ладонь. — Швы разошлись. Настала очередь Зелены смеяться, ведь пока боль не ощущалась. — Плевать, — повторила она за Эммой фразу и прикрыла веки, смакуя блаженную расслабленность в теле и сердце. Она знала, как только они отдохнут и холод проникнет внутрь хижины, им придется подниматься и выполнять необходимые для естественного выживания задачи. Но на мгновение… на мгновение, они предпочли жизнь.