Emerald Storm

Песни: Stand in the Rain - Superchick и As Long as You're Mine - Wicked OBC Зелена глубоко вдохнула холодный свежий воздух. Ледяные потоки втянулись в носовые пазухи и спустились вдоль горла, наполняя легкие морозным кислородом. В руках ведьма держала травяную магическую микстуру, которую вручил ей Голд на непредвиденный случай. Всю ночь взирала она на нее, невинно лежащую на столе. Ей стоило воспользоваться ей незамедлительно, но каждый раз, прикасаясь к небольшому зеленому мешочку, она тянула время, переживая, что Эмма не сразу пошла к Реджине, а откладывала поездку на позже. В лице ее сестры, Спасительница нашла безопасную гавань, поэтому она выжидала. Выжидала, покуда не погас огонь в печи, оставляя одни лишь тлеющие угольки. Выжидала, возвращая огонь с ревом обратно к жизни, все время оглядываясь через плечо, будто мешочек нечаянно мог бы отрастить ноги и скрыться в темном углу, где его уже никогда не найти. Она выжидала, покуда рассвет не разлился над горами яркими красками красного-оранжевого и пурпурного оттенков. Зелена выкопала в снегу выпуклую ямку, образовав небольшой котел, в который поставила миску и наполнила ее волшебной микстурой. Присела на корточки рядом, заслоняя собой зажигалку от ветра, добавляя последний необходимый штрих в виде огня. Смесь вспыхнула, зелень микстуры смешалась с серым порошком. В мгновение ока мшисто-зеленый дым потянулся к ее лицу. Она прошептала, — Румпельштильцхен, — и стала ждать. Воздух накалился энергией, разметав рыжие волосы, бросив их ей в лицо. Он услышал зов и прибыл быстрее, чем она предполагала. Сглотнув желчь, подступившую к горлу, Зелена поднялась, не глядя на мага. И все же, его мерзкое присутствие окружило ее, скользя вверх по позвоночнику и вызывая дрожь. Но обвинила она во всем, конечно, холод, и собравшись, развернулась, встречаясь лицом к лицу к ее самым страшным кошмаром и спасением одновременно. — Что? — грубо рявкнул Голд. — Спасительница сбежала прошлой ночью, — перешла сразу к сути Зелена, опасаясь, что адреналиновый всплеск быстро пройдет, и он заметит ее дрожащие конечности. — Что? — повторил он. Гнев исчез с его сурового лица, сменяясь чем-то более темным, отразившемся в бесчувственности черт. Мертвые глаза взирали на нее. Зелена знала, ничего в них не отзывается от увиденного, наверняка никогда и не отзывалось. — Должно быть, она что-то подсыпала мне в чай. И вскрыла замок на кандалах, — солгала Зелена, молясь, чтобы он не услышал дрожи в ее тоне. Но она могла быть вызнала и страхом перед ним, не так ли? Ее голова дернулась в сторону от силы удара, нанесенного тыльной стороной его ладони. — Я должен был догадаться, что тебе нельзя было доверить охрану Эммы Свон. Ты и с силой то была бесполезна, а уж без нее и подавно. — Фыркнул он и потер костяшки пальцев. Зелена тянула носом воздух сквозь боль, игнорируя железный привкус под языком. — Я ведь говорила, что она неспокойна. Не смей винить меня в провале твоего плана, Темный, — смело парировала ведьма. Молниеносно сжатый кулак скрутил мышцы в теле и швырнул ее в сугроб. Резкое, отрывистое потюкивание, совпадающее с ускоренным сердцебиением ведьмы распространилось от левого глаза к виску. Красные капли стекали изо рта и встречаясь с препятствием на лице и одежде в виде снега, искали кратчайший путь к промерзлой земле. Ведьма завороженно смотрела как кровь смешивается с переливающимся белоснежно-голубым снегом. — Как много она знает? — Румпель пытался вытрясти из нее ответ, отрывая от созерцания успокаивающей ее красно-белой картины. — Ничего она не знает, — выдохнула Зелена. — Она думает, что все, включая тебя, уверены в моей погибели. Если бы у меня была магия, я бы могла замаскировать свою хижину. Ее семейка сочла бы ее сошедшей с ума, начни она кричать направо и налево о возвращении Злой Ведьмы, скрывающейся в лесу без явных доказательств. — Зачерпнув две горсти снега, она встала на ноги и снова повернулась к нему лицом. Чем сильнее болело ее лицо, тем меньше страха было в ее мыслях и словах. — Мне стоило бы тебя убить, — бросил угрозу Румпель. — Так убей. Но тогда без меня тебе никогда не отыскать дневник драгоценной Белль, пропитанный ее смелостью, — раскусила его ведьма, довольно усмехнувшись, блеснув окровавленной улыбкой. — Ты ведь не можешь, да? — внезапно поняла она. Голос стал тише, а улыбка на красных губах еще более широкой. — Я тебе нужна. Они разрушили заклинание времени. Тебе не открыть портал без моей помощи. — Засмеялась она, безумный смех эхом отозвался на ветвях деревьев и холмах. — Я тебе нужна. Лицо Зелены закопалось в снегу, с очередным отпечатком костяшек его пальцев на ее щеке. Заледеневшая подушка снега поглотила ее крик, когда его трость с хрустом впечаталась ей в спину. Жар сильнее боли растекся в ребрах, отдавая глубоко в бедро. Длинные пальцы впились в ее раненое плечо, разрывая швы и отшвыривая ее обратно в снег. Превозмогая боль, она попыталась закрыть лицо руками, но Голд схватил ее запястье, прижав к земле. А когда он занес трость над онемевшей рукой, распластанной на снегу, изумрудные глаза зажмурились, отворачиваясь. Холод лишь на мгновение заглушил боль. Новый крик вырвался из ее саднящего горла, когда он сцепив руку в оленьей шкуре в кулак подобрал ее с земли. Деревья в ответ издали идентичный мучительный окрик, заставляя Зелену поглощать собственные звуки боли. Ей хотелось прижать разбитую руку к груди, но она не смела даже шелохнуться, пока его лицо находилось слишком близко к ее. — Если ты меня еще раз подведешь, — он поднял руку и нежно провел вдоль спины, прежде чем посильнее надавить. Ведьма захныкала, не в силах больше кричать. — Помни, мне в целости и сохранности нужен лишь твой ум. Посмотрим, как тебе удасться натягивать тетиву со сломанной рукой. Ей не удастся, это уж она знала. А без свежего мяса она лучше сдохнет с голоду, чем попросит его о помощи. Эмма больше не вернется. Она закашлялась от насыщенного облака серого дыма, в котором исчез Румпельштильцхен, а после громко зарыдала в снег, позволяя естественно образовавшейся глыбе льда успокоить пульсацию вокруг глаз. Разве не легче ее убить, чем использовать ради знаний и силы? Поддерживаемая гневом, сила немного вернулась к дрожащим мышцам, сумев подобрать под себя ушибленные ноги. Под толстым пальто кровь стекала по спине. Солнце достигло зенита на пике горы, самое время пробуждения в Сторибруке. Хижина двоилась в глазах. Зелена прижала изуродованную руку к груди и села ровно, отходя от шока произошедшего. — Нет, — прошептала она, — глупая решимость подкрепилась в затуманенном мозгу произнесенным вслух словом. — Нет, — повторила она вновь, в этот раз громче и четче. Причин жить у нее не было. — Я не умру так, — поклялась она переливающейся разными оттенками двери хижины. Левое бедро заныло, как только она попыталась выставить правую ногу вперед, собирая достаточно сил на пике адреналина, чтобы подняться на ватные ноги. Пошатнувшись в сторону, она сумела пройти три шага, прежде чем ее сапоги коснулись твердой земли в зыбучем снегу. Тело едва послушно двигалось вперед, ноги вели. Лицо и плечи с глухим стуком соприкоснулись с крепким деревом входной двери. Отлипнув от дерева, и тем самым лишившись твердой опоры, оставив на нем пятно вязкой крови, не мешкая, двигаясь как можно быстрее Зелена продолжила путь внутрь дома. Но немощное тело подвело разум. Вот-вот, ее поглотит тьма. Дверь распахнулась и она рухнула внутрь, жестко стукнувшись плечом об искривленные половицы. Перевернувшись на спину, толкнувшись ногами, ей удалось захлопнуть дверь. Но мгновением позже, она вновь распахнулась от порыва ветра. Изумрудные глаза затрепетали, заставляя снова собраться. Приподняв голову, она посмотрела на отказывающуюся сотрудничать хижину, и снова пихнула ногой дверь, оставляя каблук сапога на ветренной горе, поглотившей ее целиком. Потолок закружился, и Зелена сдалась зову тьмы и шока. Мощный толчок в дверь разбудил ее, пронзая все тело болью. — Зелена! — Прищурив глаза, сквозь щель в двери, ведьма увидела Эмму Свон. — Что, черт возьми, здесь произошло? — Эмма опустилась на колени вне поля ее зрения. Ее схватили за лодыжки и оттащили в сторону. Дуновение холодного воздуха охладило влажную кровь, пропитавшую одежду. Сильные руки подхватили обмякшее тело, больше не чувствующее связи с сознанием. Молча, Спасительница приподняла ее с холодного пола и уложила израненное тело на кровать. Эмма исчезла за мгновение до того, как хижину наполнил отчетливый звук шевеления углей. Треск и шелест смешивался с морозным воздухом. Эмма подкинула немного щепы в очаг и активно дула на разгорающиеся угли, пока не замерцало пламя. — Время? — прохрипела Зелена. — Что? — переспросила Эмма, присаживаясь на край кровати. — Время? — глухо повторила она. — Время? — Эмма вытащила телефон с заднего кармана и разблокировала экран. — Почти семь вечера. Она 12 часов пролежала в отключке. — Я всем сказала, что схожу к себе в квартиру, чтобы отлежаться в горячей ванне. Здесь ловит связь, и если мне напишут, я смогу ответить. Но надолго остаться не получится, — промямлила Эмма и начала стягивать с Зелены одежду, внимательно осматривая по очереди все части тела на предмет повреждений. — Ты вернулась, — заскулила Зелена. Эмма замерла, изучая раны, ушибы и распухшие черты лица, едва различимые под кровью и грязью. — Зелена, что произошло? Снаружи столько крови, что я думала, ты приволокла убитого оленя. — Упала, — солгала ведьма. — На горном кряже, где в прошлый раз попала в оползень. — Черт тебя, дери, женщина, — ворчливо причитала Эмма, скрывая страх. — Ты едва не замерзла насмерть. — Свон снова исчезла. Более крупное полено с хрустом накрыло быстро догорающие угли. Раздалось громкое потрескивание. Эмма возникла над ее головой без куртки, свободные руки готовы были приступить к лечению. Она долго провозилась с застежками, скрепляющие пальто из оленьей кожи. Подложив руку под спину, Эмма приподняла ее на кровати. Зелена вскрикнула, а после тихонько продолжила хныкать все то время, пока Эмма аккуратно, по частям, снимала с нее слои одежды. Яркие синяки покрывали спину. Из раны, которую она уже дважды зашывала, текла свежая кровь. Пронзительный крик прозвенел в ушах, когда она начала освобождать левую руку Зелены. Эмма постаралась не мешкать. Но Зелена все-равно вовсю орала от боли. Эмма прижала обмякшее, дрожащее тело к груди. — Прости, — промурлыкала она. — Прости меня. — Но это необходимо было сделать. Осторожно Эмма опустила ее на матрас. — У тебя есть болеутоляющие травы? Зелена кивнула, прикрыла глаза, подождала когда вернется голос. — Бело-коричневые. Пахнут корицей. Эмма вскочила с кровати и в два шага пересекла комнату. Первые два белесно-темных порошка уж точно пахли не как корица. А вот, открыв третью крышку стеклянного сосуда, она отчетливо уловила характерный запах нужной специи. Вновь присев на угол кровати, она облизала палец. Используя мизинец, приоткрыла губы ведьмы. — Сколько мне тебе дать? — узнавала дозировку Эмма, в то время как Зелена слизывала с ее пальца обезболивающее. — Еще? — Зелена утвердительно кивнула и Эмма дважды повторила процесс. — Хватит, — проговорила уже спокойнее Зелена. Эмма наблюдала как дрожащие мышцы наконец успокоились под действием лекарственных трав. А пока шел процесс восстановления Эмма пыталась унять бешено стучащее сердце осмотром травм. На губах порезы. Небольшая царапина с синяком возле левого глаза. Разорванные швы. Ушибленные в лучшем случае, а то и сломанные, ребра. Рука явно выглядит разтрошенной вдребезги. Из-под черно-фиолетовой кожи торчали разбитые кости. — Зелена, знаю, тебе страшно, но нужно поехать в больницу, — высказала как можно тише, свой вердикт Эмма, сменив тон на командирский. — Я тебя защищу. Поверь мне, ладно? Ты можешь мне верить. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. — Нет, — просто ответила ведьма. На нее смотрели застывшие изумрудные глаза. Даже под дымкой медикаментозного облегчение, Эмма распознала в глазах борьбу. По тихому она не пойдет. От осознания Эмма закатила глаза, недовольно фыркнув. Упертые сестры Миллс станут ее погибелью. — Ладно, не шевелись. — Эмма подняла ладони над разбитым лицом ведьмы, прикрыла глаза и сделала глубокий выдох. Сквозь стиснутые зубы вышел воздух. А когда потребовалось сделать вдох, Эмма начала вспоминать. Вначале она увидела дерзко ухмыляющегося Генри. Магия пощекоталась в груди, любовь вытравливала из нее панику. Знакомое покалывание пощекотало кончики пальцев. Эмма облизнула губы и приоткрыв глаза, проверила, действительно ли от ее рук исходит белое свечение. — Зелена, я не знаю, что делаю. Не хочешь помочь? — А что ты делаешь? — уточнила ведьма, явно недоумевая от магии, витающей над ее лицом. — Пытаюсь тебя исцелить, — пояснила Эмма и раздвинула руки достаточно широко, чтобы сквозь них увидеть глаза Зелены. — Помоги мне. — Представь, как моя кожа срастается изнутри, — начала объяснять Зелена. Эмма кивнула и прикрыла потуже веки. — Представила? — Свон снова кивнула. — Теперь коснись ее магией и позволь просочиться сквозь кончики пальцев. Пытаясь достичь цели, Эмма выдвинула исцеляющий образ на передний план, позволяя более туманным воспоминаниям вспыхнуть следом. Один за другим, лица любящих людей мелькали между кровью и заживающими ранами. Губы Реджины мягко коснулись ее, Эмма непроизвольно улыбнулась, сбивая Зелену, внимательно наблюдающую за исцелением, с толку. Генри чокался с ней кружками горячего шоколада на кухне в ее квартире, выплескивая обжигающую жидкость на мордочку маленького пингвина, нарисованного на их чашках. Хитрые шоколадные глаза Руби озорно блестели, когда Бабуля смачно ругалась в закусочной у нее за спиной. Она вылавливала драгоценные моменты, наполнявшие ее сердце любовью, радостью и покоем. Ее малютка-братец мило ей улыбался, брызгая слюной на подбородок. Реджина выдернула из-под ее ног мост. Ладонь Королевы скользнула по ее предплечью у дверей приюта — милая, редкая, застенчивая улыбка озарила ее лицо. — Я просто хотела, чтобы каждый сирота в Сторибруке почувствовал себя нужным и счастливым, хотя бы на мгновение, — голос Королевы прошелестел в ее воспоминаниях. — Ты здесь в безопасности, Эмма. Она любила их обеих. И ничего зазорного в этом не было. Белые потоки устремились вперед. Зелена зашипела от неожиданности и легкой боли в теле во время заживления. Эмма часто моргала и тяжело дышала, направляя поток энергии, текущий из ее вен в нужное русло. Слезы обжигали изумрудные глаза, но Зелена не смела их отвести, не тогда когда Эмма смотрела на нее с таким состраданием и блаженным спасением. Мерцание разошлось по телу, достигая покалеченных костей и лопнувших кровеносных сосудов. За легким прикосновением статического электричества по коже следовало разливающееся тепло. В черствой груди Зелены оно зрело и росло, растекаясь все глубже. Наполняя ее жизнью, воскрешая закопанные в могиле чувства и мысли. Слезы капали на грудь Эммы, отзеркаливая мокрые дорожки на практически исцеленном лице ведьмы, ставшей ей другом. Подавшись вперёд, она безвольно опустила руки на колени, частично затрагивая бедро Зелены, которая пробовала согнуть израненную руку. Отголоски боли отдавались в конечность, но в остальном все мышцы работали как надо, хоть до полного восстановления придется потерпеть недельку-другую. Схватив Спасительницу за рубашку, Зелена дернула ее на себя. Ребра, не до конца восстановившись, тотчас запротестовали лишнему давлению веса Эммы. Крепко обняв дрожащую женщину, Зелена позволила слезам Спасительницы свободно литься, сочувствуя и плача в ответ. — Твоя магия, — заговорила Зелена первой, спустя время. В груди магия Эммы оставила ощутимый отпечаток, и Зелена что в есть мощи хваталась за нее, не отпуская как можно дольше. — Откуда она берет начало? Эмма переместилась на бок, положив голову на грудь ведьмы, уцепившись за ткань майки поверх груди. Зелена сжала одной рукой не зажившие ребра, второй - придерживала плечо, неспешно ожидая ответа, зная, что когда Эмма будет готова - она его произнесет. — Думаю, от безоговорочной любви, — пробормотала Эмма, не поднимая глаз от пристального изучения пальцев, перебирающих ткань майки Зелены. Ведьма прокручивала в уме новообретенное знание, выжимая до основания, силясь понять. Но как могла она понять глубину любви Спасительницы? Она и помыслить не могла что спасительница могла существовать, несмотря на все пророчества, с магией настолько сильной, что никто не может ее одолеть. Раньше она предполагала, что сила, накопленная в темной магии способна уничтожить Спасительницу, но поражение от рук светлой магии преподнесло ей отличный урок. — И ты все время ее ощущаешь? Эмма подняла голову и взглянула на нее. — Чувство не всегда приятное. — Передернула плечом и сжала челюсть. — Но зачастую — да…. Как только я понимаю, что мне человек дорог, — процесс пошел. Существуют разные виды любви - материнская, романтичная, платоническая, — но какой бы она ни была, она всегда сильная. Поэтому я не могу отпустить, когда люблю. Ради дорогих мне людей, я готова пойти на все, и не важно сколько раз мне делали они больно или оставляли меня. — Свон вновь дернула плечом. — Я не могу перестать быть собой из-за их решений причинить мне боль. Я все равно продолжу их любить. Свон горько улыбнулась - обнажая в одночасье боль и любовь - тюрьма Спасительницы, заключенная в ее собственном сердце. — Это спасло Королеву в другой временной линии. Ей просто нужен был кто-то рядом, пока она пробивалась сквозь мозгоебательство Коры и Румпельштильцхена. Я любила ее, а она умерла ради меня. Впервые кто-то захотел пожертвовать всем ради меня. Будто… даже если она не была бы в меня влюблена, я знала о ее чувствах. Я знаю, насколько сильной любовь может быть. И я не знаю, как мне жить с тем фактом, что она чувствовала что-то подобное по отношению ко мне. Это кажется невозможным. Тыльной стороной ладони, Эмма вытерла нос, шмыгнув им. Зелена ничего не ответила. Она знала, сколько боли ее ожидает после того, как Голд обнаружит освобождение Эммы. Зелена потянула за шею Эмму к себе, а Спасительница и не сопротивлялась вовсе, когда их губы соприкоснулись, не обращая внимания на привкус крови. Свон должно было это заботить, но ей было плевать. Зелена мягко, чтобы не столкнула нечаянно на пол, опрокинула Эмму на спину и устроилась между ее ног, задирая рубашку выше поясницы. За руками следовали губы, оставляя нежные поцелуи вдоль мышц живота. Едва ощутимо подушечками пальцев касалась шрамов. Прикосновения сквозили желанием ускорить процесс, но ласки остались неспешными, нежными и контролируемыми. — Что ты делаешь? — спросила Эмма, озадаченная противоречивыми потребностями другой женщины. — Шш..., —шикнула в живот ей Зелена. — Я хочу позаботиться о тебе.— Она закатила глаза, не двигая головой. — Не уверена, что кто-либо это делал. — Слова сложились в утверждение, но в штормовых глаз застыл вопрос. Эмма отрицательно покачала головой, слезы обожгли горло. Зелена подтянулась повыше и сцеловала первую слезу, просочившуюся сквозь стену, выстроенную Эммой, затем коснулась горячей щеки и большим пальцем смахнула другую слезинку. Эмма вцепилась в майку на ребрах, отчаянно пытаясь обрести самообладание и одновременно пытаясь найти в себе силы принять то, что предложила Зелена. — Будь такой, какой ты есть, Спасительница. Здесь некому угождать, — прошептала ведьма. Еще до того, как Зелена закончила говорить, Эмма рухнула ей на грудь, зарыдав навзрыд. Зелена прижалась губами к золотой короне, щекочущей подбородок. — Эта рана заживет, — утешала ведьма, продолжая оставлять поцелуи. Прикрыв глаза, она попыталась стряхнуть одинокую слезинку, которая поспешно впилась в светлые волосы. — Эта рана обязана зажить, — поправила она свое предыдущее высказывание, обе осознавали, что говорила Зелена за них обеих, пока Спасительница продолжила распадаться в ее объятиях на части.