* * *
Хотя спортивная колонка «Ежедневного пророка» и не ждала ничего особенного от воскресного матча между «Холихедскими гарпиями» и «Стенненскими соколами», стадион был почти полон. Прошлым летом, после окончательного падения лорда Волдеморта и его приспешников, в квиддичном мире творилось что-то невообразимое: билеты разлетались как горячие пирожки, и спрос был такой, что на стадионах приходилось спешно возводить дополнительные трибуны. Матчи проводились в два раза чаще обычного – Британская и Ирландская лига наверстывала пошедший коту под хвост турнирный календарь, а болельщики схватились за любимую игру как за самый верный знак того, что ужас, пережитый магической Британией за долгие месяцы террора, окончательно ушел в прошлое. В какой-то момент спортивные репортажи в «Пророке», казалось, потеснили даже описания судов над бывшими Пожирателями Смерти… За год ажиотаж, конечно, спал, но квиддич все еще был очень, очень популярен, и даже такие проходные матчи, как нынешний, собирали полные трибуны. Матч должен был начаться в полдень, но они прибыли заранее. Гермиона сразу прониклась царящей на стадионе атмосферой, стоило ей только взобраться по шаткой лестнице на самый верх трибуны и шлепнуться на гладкую деревянную скамью слева от Гарри. Чарли Уизли, которому она так и не ответила ни «да», ни «нет» на его предложение – да он его и не повторял, занял место с другого бока. – Джинни будет трудновато, – озабоченно сказал он. – Ворота «Соколов» расположены к югу, значит, ей придется бросать мяч против солнца. Игра считалась домашней для «Гарпий», и большая часть трибун, насколько могла видеть Гермиона, была одета в цвета команды – темно-зеленый с золотом. Точно такого же цвета, с пляшущей надписью «Джинни – вперед!», майка была и на ней самой. С поля убежала группа поддержки, и трибуны взорвались аплодисментами – началось представление команд. «Ииии – наш новый охотник Джиневра Уииииизли!» – выхватила из рева толпы Гермиона голос комментатора. «Гарпии» выстроились клином и понеслись по кругу над трибунами, приветствуя болельщиков. Гарри вскочил с ногами на лавку, и когда Джинни, пролетая над ними, свесилась с метлы, успел хлопнуть ее по затянутой в перчатку ладони. «Удачи, Джинни!» – крикнул Гарри ей вслед. «Соколы» тоже не ударили в грязь лицом, показав несколько фигур экстремального пилотажа. Наконец команды выстроились друг напротив друга в центре поля, дожидаясь, когда стрелка часов остановится на двенадцати. Судья подбросил квоффл вверх, свисток – игра началась! Первый мяч на первых же минутах забила охотница «Гарпий» Велмей Морган в эффектном проходе к воротам соперника. Она тоже была новобранцем команды, как и Джинни, но чуть опытнее – успела отыграть несколько матчей. И вторые десять баллов принесла она же – с подачи третьей охотницы «Гарпий», Милли Гриффитс. Но на счете 20:0 все как будто застопорилось. Квоффл перестал находить ворота. «Соколы» играли довольно грязно, то и дело игра прерывалась свистками арбитра, и капитаны команд-соперниц летели к судье объясняться. Когда бладжер сбил Морган с метлы, капитан «Гарпий» Гвеног Джонс попросила тайм-аут. Чарли, сидя рядом, комментировал Гермионе матч. Он милый, подумала она – милый, но какой-то пресный. Вроде бы и обращается к ней, к Гермионе, но видно, что куда больше его интересует сама игра. То ли дело Снейп… Тайм-аут кончился. Три охотницы «Гарпий» ринулись к кольцам «Соколов». Мяч был у Джинни. Недалеко от ворот она отдала быстрый пас Милли Гриффитс, та – Велмей Морган, а Морган – все так же быстро – кинула квоффл снова Джинни. Та на лету подхватила его и в одно касание отправила в верхнее кольцо. Вратарь «Соколов» рванулся за мячом – но не успел! Они все подскочили с лавочек и заорали – даже флегматичная, хорошо воспитанная, всегда сдержанная Флер. И тут же сверху спикировала ловец «Гарпий» с торжествующе поднятой вверх рукой. В крепко сжатом кулаке трепыхался золотой снитч. Матч «Холидские гарпии» – «Сенненские соколы» закончился со счетом 180:0 спустя всего тридцать пять минут после начала... После игры они, возбужденно переговариваясь, спустились со своей трибуны вниз, к выходу со стадиона. Какой-то пожилой ведьме стало плохо от жары, над ней хлопотал один из дежуривших на игре колдомедиков, и вдвоем они загородили и без того не слишком широкий проход, так что в единственных воротах образовался затор. Гарри и семейство Уизли остались у раздевалок – ждать Джинни, а Гермиона, которой показалось, что она заметила впереди Невилла Лонгботтома, отважно нырнула в толпу. Сразу за воротами кончалось действие заклинания, блокирующего аппарацию, и ей хотелось перехватить друга прежде, чем тот исчезнет. Невилла Гермиона не видела – дайте-ка подумать – с самой зимы и успела по нему соскучиться. А вместо этого в толпе она нос к носу столкнулась со Снейпом. – Добрый день, – только и сказал он, и правильно – неподходящее это было место для светских бесед. Остальное договорили его глаза. «Этот день добр к Северусу Снейпу потому, что сегодня он видит вас, Гермиона Грейнджер», – сказали они. «Потому что вы прекрасны, как юная принцесса, и упоительны, как сама жизнь». И напоследок, уже из-под опускающихся ресниц: «И так желанны…» И Гермиона приняла эту дань восхищения, и она незримо облекла ее плечи, как королевская мантия. «Я услышала вас, и мне приятны ваши слова», – ответила Гермиона Северусу Снейпу, тоже одними глазами, а вслух: – Добрый день, – и, наконец заметив спутника Снейпа: – Привет, Драко! – Привееет, – осторожно протянул Драко Малфой, всматриваясь в девушку и явно ее не узнавая. – Блин, Грейнджер, ты, что ли?! Придумать достойный ответ она не успела – открыли еще одну створку ворот, и людской водоворот отбросил Гермиону далеко в сторону.* * *
С квиддича Снейп вместе с Малфоями вернулся в Малфой-мэнор. Люциус и Нарцисса сразу ушли в дом, а Драко Снейп задержал. Положил ему руку на плечо и сказал не подразумевающим возражений тоном: – Пойдемте, пройдемся. Свернули на дорожку, ведущую в сад. Возделанный и ухоженный многими поколениями домовых эльфов, некогда вызывавший зависть всех знакомых, сад сильно изменился за то время, пока малфоевское поместье служило ставкой Темному Лорду. Половина фонтанов не работала, фигурные кусты и газоны просили стрижки, беседки – ремонта, а павлинов извели брат и сестра Кэрроу. Просто так, забавы ради. Но с флером упадка и разрушения сад Снейпу нравился даже больше – вместо фамильного малфоевского лоска в нем появилось тонкое очарование. Поэтому Снейп молча шагал по выложенным мозаичной плиткой дорожкам, глазел по сторонам и выжидал, пока Драко, который плелся сзади, засунув руки в карманы, дозреет. Уж чего-чего, а опыта по части развязывания языков за двадцать лет, с позволения сказать, педагогической деятельности у Северуса Снейпа накопилось немало. Порой ему признавались в таких проступках, о которых он даже не подозревал. Наконец, решив, что почва готова, он дал Драко с собой поравняться и бросил: – Выкладывайте. – Что? – Все, что вас беспокоит. Драко мгновенно ощетинился. – Вас отец подосла... попросил? – Да! – Снейп не отказал себе в удовольствии повысить голос на Малфоя. – Ваш отец и ваша мать, которых вы почему-то ни в грош не ставите, сходят с ума из-за тревоги о вас, и они не нашли ничего лучше, чем обратиться за помощью ко мне. Уверяю, я не напрашивался, и мне нисколько не доставляет удовольствия эта миссия. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Итак? – А с чего вы взяли, что я стану с вами откровенничать? – Не испытывайте мое терпение, Драко Малфой. Метод ли был удачен, или просто парню давно нужно было излить кому-то душу – так или иначе, Драко разговорился. Суть проблемы, изводившей наследника славного рода Малфоев, заключалась в полном разочаровании в идеалах, в которых его воспитывали с самого детства. Он, Драко Малфой, всегда считал, что чистокровность – это знак принадлежности к высшему кругу, к сливкам общества, а на деле оказалось – к сборищу полусумасшедших, одержимых жаждой убийства и насилия. Лично он, выросший в атмосфере домашнего уюта и родительского обожания, никому не рвался причинять зло, особенно покойному профессору Дамблдору. Мелкие школьные шалости не в счет, вы же понимаете. И на сходках Пожирателей ему, Драко, было очень страшно и очень плохо, они, эти сборища, до сих пор снятся ему в кошмарах. Он бы и рад был порвать со всей этой гнилой идеологией, да вот только куда ему деваться от родителей, от всей своей семьи, которая вся до единого – чистокровные и выпускники Слизерина?.. Он – единственный в своем поколении, больше Малфоев нет. А родители, как он успел убедиться, слишком стары или тупы, чтобы понять его нынешние взгляды, и потому от своего будущего он не ждет абсолютно ничего хорошего... – Короче, жизнь – дерьмо! – горестно заключил Драко и пнул ногой камешек. Тот проскакал по дорожке и срикошетил в траву. – Допустим, вы правы... – Снейп огляделся в поисках чего-нибудь, что сошло бы за наглядное пособие. Ага, ближайший фонтанчик годится. – Представьте, что это – унитаз в школьном туалете... Он взял Драко за шкирку, резко, не давая опомниться, макнул его лицом в илистую воду и вернул в вертикальное положение. И еще раз, для верности. – Что вы делаете?! – Драко вырвался и возмущенно уставился на Снейпа. От влаги белобрысые волосы потемнели, струйки воды с лица стекали на мантию, глаза сверкали. – Наглядная демонстрация вашего тезиса. Жизнь только что макнула вас лицом в дерьмо, и даже два раза. Что будете делать дальше? – Что-что... Отряхиваться, – пробурчал Драко и действительно стал стряхивать с себя воду. – Вот именно! – выразительно сказал Снейп. Послышался звук гонга, издавна собиравший гостей и хозяев поместья к обеду. Снейп и Драко повернули к дому. – Усвойте одну вещь, Драко, – заговорил Снейп уже мягче. – Я должен был вложить вам ее в голову еще в школе, но и сейчас не поздно это понять. Быть истинным слизеринцем – не значит кичиться своим происхождением, богатством, чистотой крови или чем-то в этом роде. Все это подпорки для пустого тщеславия – и только. – Темный Лорд ценил чистоту крови, но был могущественным волшебником, – быстро возразил Драко. – И глупцом... в некоторых отношениях. Он думал, что воплощает собой дух великого Салазара Слизерина, но на самом деле глубоко его извратил. Истинный слизеринец знает, что любая идеология – это только слова, и что единственная точка отсчета находится внутри него самого. Быть слизеринцем – значит уметь приспосабливаться к любым обстоятельствам, как бы... дерьмово они ни выглядели. Приспосабливаться и менять их – в свою пользу и по своему усмотрению. Вот это и есть – власть над миром. А вовсе не кровавые расправы над неугодными. Драко помолчал, переваривая его слова. – Ну пусть так. Только мне-то что делать? – Да что угодно. Чем ваша нынешняя жизнь плоха, если хорошенько подумать? Вы молоды, здоровы, обеспечены, свободны – цените это. Сдайте Ж.А.Б.А., пойдите работать или учитесь дальше. Развлекайтесь, водите девчонок на свидания... Оставьте прошлое прошлому, а будущее позаботится о себе само. Драко только хмыкнул, но его хмурое лицо как будто слегка прояснилось. Повернули за угол. С террасы, разглядев их, торопливо спустилась встревоженная Нарцисса. – Драко, что с тобой? Северус, ты... – Ничего, мам, все в порядке, – сказал ей Драко. И добавил, ухмыльнувшись: – Все хорошо.* * *
Понедельник отныне был его, Северуса Снейпа, персональный счастливый день. В седьмом часу появилась Гермиона, тихая, задумчивая, какая-то отстраненная – но она позволила поцеловать себя, когда он, обрадованный ее приходом, заждавшийся, потянулся к ней, поцеловать по-настоящему, припасть к ее губам, как путник к источнику воды в пустыне, и не просто позволила – она отвечала на его голодные, жадные поцелуи, нежная, томная… И что толку было возиться с зельем, а потом вливать его в себя столовыми ложками по пять раз на дню? Она первая оторвалась от него и пробормотала: – Нет, это все-таки в голове не укладывается – целоваться с профессором Снейпом... – Неужели у меня была настолько плохая репутация в школе? – Он почувствовал себя слегка уязвленным, и одновременно ему стало смешно. – Ужасная, могу вас заверить. Не говоря уж о том, сколько раз за эти годы вы оскорбляли лично меня, сколько баллов незаслуженно отняли, сколько раз делали мне замечания… – Хватит, хватит, – прервал ее Снейп, опасаясь выслушивать перечень своих грехов до конца. – Был неправ. Раскаиваюсь. Чем мне загладить свою вину, мисс Грейнджер? Она подумала, потом улыбнулась с легким лукавством и сказала: – Даже не знаю… Может, покормите меня ужином? Ну что за скромная, непритязательная девочка. Такую-то малость пожелать… Снейп еще погладил Гермиону по спине и пушистым волосам, неохотно выпустил ее из объятий и пошел накрывать на стол… Из брошенной на тумбочку сумки выбрался призрачный ало-золотой дракон и тут же полез по тарелкам – нюхать тефтели в томатном соусе. Сколько ему уже? Дней пять? Надо же, какое стабильное волшебство получилось… Гермиона попыталась шлепнуть дракона по носу: – Глотик, брысь! Фу! – Как-как вы его назвали? – заинтересовался Снейп. – Глотик. Это сокращение от Живоглота, так звали моего кота. Он тоже всегда спал у меня на подушке, – объяснила Гермиона. – Хотя, по-моему, гораздо больше Глотик похож на щенка. Знаете, у нас весь отдел от него в восторге. Ну кроме миссис Перкинс, разумеется… Чаепитие Снейп устроил у камина – не без тайного умысла. Вдруг Гермиона согласна не только на поцелуи, и обстановка предыдущего раза поможет ей решиться? Однако вышло совсем не так, как он рассчитывал. Конечно, они обсудили и вчерашнюю игру, и Снейп не преминул сообщить Гермионе, что гораздо больше смотрел на ее трибуну, чем собственно на поле. А потом, словно кто-то за язык его дернул, спросил: – Послушайте, Гермиона, я что-то в толк не возьму... Поттера я видел, и старших Уизли тоже. Но где же был Рональд Уизли? Странно, что он пропустил такое событие... – Вы разве не знаете? – Гермиона подняла на него удивленные глаза, и Снейп подобрался, почуяв недоброе. – Не знаю что? – Рон ведь погиб, – шепнула она дрогнувшими губами. – В сражении за Хогвартс. Вот это сюрприз... Весной Снейп навещал могилу профессора Дамблдора, заодно прошелся и по всему мемориалу, но могилы Рона Уизли определенно там не видел. – Погодите-ка. Я был уверен, что тогда убили кого-то из близнецов Уизли… – Многие так думали, потому что была ужасная неразбериха сразу после битвы, и репортер, который писал передовицу для «Пророка», напутал… Фреда буквально с того света вытащили – так сказал мистер Катберт, целитель, – он еще лежал в Мунго через палату от вас. А Рона… Рона слишком поздно нашли. Это я его и нашла. И если бы вы видели, каким… Голос Гермионы, пока она говорила, становился все выше и прерывистее, и в конце концов она уронила голову на руки и разрыдалась. Острое чувство вины немедленно скрутило Снейпа от макушки до самых пяток. Женских слез он не выносил – особенно если сам был к ним причастен. Что бы такое придумать?.. Ответ нашелся почти под рукой, на кухонном столе. Снейп плеснул остатки своего успокоительного снадобья в стакан, развел вязкий зеленоватый кисель холодной водой, вернулся к Гермионе, вложил стакан ей в руку и велел: – Пейте! Гермиона подняла залитое слезами лицо и сделала глоток. Поморщилась. Ну горчит, да, зато потом дым из ушей не идет. Рецепт такой. Снейп же его пьет и не жалуется... – Что это? – Это вы меня спрашиваете? Скажите на милость, мисс Грейнджер, что вы пять лет делали на моих уроках? Ворон считали? Сработало. Гермиона принюхалась, потом еще раз попробовала снадобье на вкус. – Экстракт чемерицы? – неуверенно предположила она. – Хотя… какая разница! Рона это все равно не воскресит. – И снова всхлипнула. Ладно, почти сработало. – Это успокоительное широкого спектра действия на основе валерианы и настойки растопырника. Не бойтесь, оно вам не повредит. Пейте. Она все-таки подчинилась и, морщась, допила стакан до конца. Снейп подушечками пальцев – искать носовые платки по всему дому было как-то не с руки – вытер остатки слез с опухшего лица. Ну вот, так-то лучше… – Простите, – сказала Гермиона, когда окончательно успокоилась, умылась и вернулась к камину. – Что-то накатило... Знаете, первое время мне даже жить не хотелось, такая пустота была внутри. Но потом отошла вроде бы, решила – делать нечего, надо двигаться дальше. Устроилась в Министерство, втянулась в работу... Думала, что всё, отболело. А оказалось, не совсем. – Понимаю, – сказал Снейп. – Тяжело терять друзей. – Не просто друзей... Но и возлюбленных? Он вздохнул: – И это я тоже понимаю. В домике на краю Запретного Леса воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов и треском поленьев – да еще сквозь неплотно прикрытую дверь просачивался мягкий стрекот сверчков. Отсветы пламени плясали по брюкам Снейпа, по его домашним туфлям, по ножкам кресел и некрашеным деревянным половицам. Дракончик дремал на каминной полке. Гермиона сидела напротив, свернулась в кресле, как кошечка. В руках она держала чашку и смотрела в нее так пристально, как будто собиралась гадать по заварке. Снейп молчал. Что он мог ей сказать? То же, что и Драко накануне, да и себе самому – оставь прошлое в прошлом, не думай о будущем, цени то, что предлагает тебе жизнь здесь и сейчас? Но почему-то утешать Гермиону Грейнджер или поучать ее казалось неуместным. Гермиона наконец заговорила, тихо, все так же не отрывая глаз от чашки. – Послушайте, если мой вопрос покажется бестактным, можете не отвечать, но мне хотелось бы его прояснить... Гарри рассказал мне про те воспоминания, которые вы отдали ему в Визжащей хижине. Не показывал, нет, просто передал суть. Что вы всю жизнь любили его маму и что перешли на сторону Ордена Феникса в память о ней. Так? – Допустим. И что? – Тогда почему вы ведете себя так, как будто... влюблены в меня? – Может, потому, что так оно и есть? Гермиона помотала головой. – Не вяжется у меня одно с другим, – жалобно сказала она. – Что это за великая любовь, которую можно так легко променять на другую? Хороший вопрос, на самом деле. Девочка умеет видеть суть. Что ж, попробуем объяснить... – Я думаю, дело как раз в тех самых отданных воспоминаниях. От них в памяти остались только смутные тени... Когда я пришел в себя в Мунго, мое первое ощущение было – свободен! Прошлое больше не имеет власти надо мной. Знаете, люди меняются, когда им отрезают руки или ноги. А у меня вот оказалась ампутирована Лили Эванс... – То есть Гарри вам их не вернул? – Она чуть не подскочила в кресле. – Я его убью! Нельзя же так... – Насчет Поттера идея хорошая, – он усмехнулся. – Но воспоминания... Нет, не надо их возвращать. Я тогда решил начать все заново, даже переехал. А потом появились вы. – Мы похожи? Я напоминаю вам ее? – Что-то странное прозвучало в голосе Гермионы. Нотка ревности? – Никогда об этом не задумывался, – сказал Снейп. Он не кривил душой. Действительно не приходило в голову сравнивать. – А если подумать? – У вас довольно много общего... Но не стоит искать черную кошку в темной комнате – особенно если там ее нет. Вы очаровательны сами по себе, Гермиона, а не потому, что похожи на... кого бы то ни было. К тому же, слизеринцы очень практичны, додумал он мысль, которую не успел высказать Драко, а живая Гермиона Грейнджер в его доме гораздо лучше мертвой Лили Эванс в могиле... Она не осталась на ночь, но он снова целовал ее – на прощанье, и она отвечала на его поцелуи.