Не соображаю. Не понимаю. Отключаюсь.
Секунда - и моя кофта летит в темноту коридора, а мои губы остервенело впиваются в шею парня, вызывая в его теле лёгкую дрожь. Я просто хочу его запомнить. Легонько касаюсь его груди, ведя тонкую линию, а пальцы уже цепляют края чёрной футболки, стягивая её с тела. - Ненавижу, - гулкий рык доносится до меня, но я не обращаю на это внимание. Пусть ненавидит, только пусть рядом будет. Однако не успеваю додумать свою мысль, как Алекс быстро приподнимает меня над полом, заставляя ногами обвить его торс. И я послушно повинуюсь его желанию, отдаваясь вся без остатка. - Сучка долбанная.... Жить ты мне спокойно не даёшь... Грубые слова и я сжимаюсь от боли, отчаяния, бегущего по венам. Ладонями касаюсь его сильных плеч. Он прав, ему не за что меня любить. Он прав, он должен презирать меня. Он во всём прав, почему только мне так больно? Почему внутри всё разрывается от грубых слов? - Прости, - невольно замираю, смотря в его глаза, в которых вижу что-то необъяснимое, то, чему не могу дать название. Ладони ложатся на его щёки. И мы оба на секунду замираем. И мне, кажется, что в моих глазах отражается только преданность. Собачья преданность своему хозяину. А потом внутри срабатывает катализатор, и я накидываюсь на его губы, словно сумасшедшая. Ненормальная. Одержимая.Мне ведь так мало его, Боже.
Внутри всё колотит, а пальцы покалывает от ощущения его тела. Губами касаюсь каждого участка, сбивая его хриплое дыхание. И, кажется, умираю от кайфа, когда сильное по-волчьи поджарое тело Алекса накрывает меня. Обессилено цепляюсь за покатые плечи, шепча его имя, будто молитву. Аккуратно целую висок парня, по которому скатываются капельки пота. Как безумная хватаю ртом воздух, такой необходимый, когда Алекс наполняет меня собой, доводя до помешательства. Стоны. Выдохи. Скрип кровати. Всё это опутывает нас, и вскоре я оказываюсь на вершине блаженства, замираю и сильнее обхватываю плечи Алекса своими ладонями, издаю сладкий стон и тут же рассыпаюсь под ним, будто безвольная кукла под руководством безжалостного кукловода... - Невыносимая, - хрипло шепчет Алекс, изливаясь тёплым семенем на моё бедро, я только слабо улыбаюсь и закрываю глаза, не слыша оставшихся слов. Просто устала. Чувствую, как парень встаёт и слышу шаги. И мне вмиг становится холодно без его тела, и предательские слёзы собираются в уголках глаз, прежде чем вновь ощущаю это тепло и грубую ткань джинс. Чувствую, как Алекс укладывает меня на свою грудь. И лёгкая улыбка трогает губы, а рука обвивает мужской пояс... Мне ведь важно просто слышать мирное биение сердца. Тук. Тук. Тук. И этого мне достаточно, чтобы быть счастливой... Хотя бы на несколько мгновении...***
Девушка быстро затихает, прошептав только что-то еле слышно перед тем, как уснуть. А Алекс просто смотрит на неё, такую уязвимую лежащую на его груди. Странно, он ведь всё время сравнивал её с грязью, только далеко ли ушёл сам, если не желает её отпускать?. Маленькая вредная грязная шлюха, которая против воли заставляет его сердце биться чаще. И он только сегодня по-настоящему это понял. Понял, когда увидел смертельный страх в этих глазах и услышал перепуганный голос, зовущий его по имени. Что могло так её напугать? Невзначай Алекс коснулся её ладони. В последнее время она его пугала; бледная, холодная, испуганная. Кто внушил ей этот страх? Вот и сейчас бледность проступала на лице, а от тела исходил холод. Так было всегда, и он никогда не понимал причину этого. Порой ему казалось, что она отдаёт всё своё телесное тепло другим, улыбкой, взглядом поддержкой. Тогда, в больнице, она тоже отдавала ему своё тепло отогревая, а когда случайно касалась его, то была холодной, словно лёд. И это жутко не нравилось Алексу. И сейчас он пытался вернуть ей тепло, согревая... Носом парень зарылся в такие манящие волосы, вдыхая этот запах. Её запах. Ксюша вновь показалась ему надломленной, усталой, какой-то отрешённой, и злость на самого себя возросла. Кому он, что пытался доказать? Решил поиграть ею, как игрушкой, а теперь боишься, что что-нибудь произойдёт с ней, и ты не выдержишь? Алекс помнил, что почти всегда приносил окружающим боль и разрушение. С детства был резким и грубым, потому что учился выживать, не думая о чувствах других. Знал. Все отвернутся и друзья, и близкие, и родные. Всё было так. Он не испытывал ни к кому привязанности до одного момента, пока не попал в плен каре-зелёных глаз. Она сама не понимала, как сделала это. Маленькая семнадцатилетняя девчушка. Странно. Его ведь никогда не привлекали малолетки. И эта не стала бы исключением, если бы не случай... Он привязался к ней в больнице, когда она, наплевав на мнение Стаса, пришла к нему. Терпела лёгкую грубость и враждебность, каждый раз принося с собой улыбку и освещая хмурый день. Она должна бы быть наивной, но она не была такой. С ней было интересно. Интересно обсуждать книги, фильмы, смеяться над какой-то рассказанной ей историей и просто слушать её голос. И Ксения приходила. Каждый день, что-то наврав родителям про дополнительные занятия, а когда она уходила становилось уныло, и он неосознанно ждал её прихода, пусть и не признавался. Это было паршиво - осознавать, что ты так привязан к девушке лучшего друга. Хотя Стас и не говорил, что любит её, он это понимал, знал его привычки, когда он врёт и не лез. А просто наблюдал за ней. Стас говорил о ней, как о корыстной девушке, ищущей только деньги. Но она ведь это и не скрывала, не прикидывалась святой наивностью. Он знал её другую сторону весёлую, жизнерадостную. И это бесило... Бесило, что ему 24-летнему взрослому парню было необходимо видеть эту маленькую бестию. И ему было этого достаточно, хотя он чувствовал, что врёт сам себе.Он оставался холоден и грубил ей, а Ксюша переводила всё в шутку, вызывая улыбку. Он ведь знал, что Стас испытывает её, мотается с другими девками, но Алекс скалил зубы и молчал, хотя хотелось его убить, заставляя захлебнуться собственной кровью. После гибели Стаса он возненавидел её, хотел сравнять с землёй, потому что она подвела его к этому, решила вызвать ревность и убила... Он просто хотел вытащить из себя это чувство. Однако именно её слезы резали хуже ножа. И это не прошло. Как и злоба за смерть друга. Всё перемешалось и раздирало его в клочья. И разум говорил оставить эту малолетку, но он не смог. Просто не смог. Встретил случайно в кафе и потерялся в этих глазах. Просто предложил ей деньги в обмен на постоянный секс с ним. Сам не зная почему, просто так было нужно. А она развернулась и ушла, оставив его одного. Только потом вернулась. Не объясняла, а просто попросила. Его переполняла злоба, презрение, и та привязанность ушла, если бы он не узнал для чего ей нужны деньги. Впервые коснуться этого тела было сумасшествием, увидеть её такую дрожащую перед тобой. И ему стало спокойно, что эта птица в его сетях... Алекса пугала эта болезненная привязанность. Чуть быстрее стучащее сердце, когда она обнимает его. Он пытался уйти, только когда увидел её такую беззащитную, полностью без сознания - испугался... Потому что слишком боялся её потерять. Как и сейчас. Ненавидел и любил. Он и сам не мог определиться. Не мог определить, почему просидев целый вечер в клубе, где мог переспать с любой не захотел этого, а перед глазами был этот грустный взгляд каре-зелёных глаз. Почему, когда ему было больно от потери он пришёл к ней и прижался, будто она-источник кислорода? А Ксюша и не спорила, только обнимала и лёгким поцелуем касалась виска, забирая его боль. Искренне. И Алексу становилось легче. А увидев какого-то парня рядом с ней кулаки просто непроизвольно сжались. Никто, кроме него не смеет что-то ей говорить, иначе просто рискует оказаться в травматологии. Только вот Алекс и сам понимал, что что-то терзает Ксюшу изнутри, забирая жизненные силы... Однако вряд ли она расскажет об этом, просто мило улыбнётся и переведёт в шутку. Умом он понимал, что они не смогут быть вместе. Груз его жизни слишком тяжёл для её хрупких плеч. Да и семь лет разницы между ними, слишком много. Он не думал, что она может влюбиться в него. Мерзкий характер, грубое отношение. Кто в состоянии вынести это? Тем более такая своенравная девушка, как Ксюша... Ему нужно оставить её, пока не стало поздно, но он не может... Слишком привычно просыпаться от её сопения. Слишком привычно спорить из-за мелочей. Слишком привычно чувствовать её объятия со спины и слышать взволнованный голос. Слишком привычно находить по всей квартире учебники по педагогике и беситься из-за её неаккуратности. Слишком привычно грубить ей и ждать её очередную колкость. Слишком привычно слушать, как она пытается выучить заданный стих, хотя ты никогда не был любителем поэзии, хотя с ней хочется. Слишком привычно бояться за неё. - Я не достоин, может быть, Твоей любви : не мне судить ; Но ты обманом наградила Мои надежды и мечты, И я всегда скажу, что ты Несправедливо поступила. Ты не коварна, как змея, Лишь часто новым впечатленьям Душа вверяется твоя. Она увлечена мгновеньем; Ей милы многие, вполне Еще никто; но это мне Служить не может утешеньем. В те дни, когда любим тобой, Я мог доволен быть судьбой, Прощальный поцелуй однажды Я сорвал с нежных уст твоих; Но в зной, среди степей сухих, Не утоляет капля жажды. Дай бог, чтоб ты нашла опять, Что не боялась потерять; Но... женщина забыть не может Того, кто так любил, как я; И в час блаженнейший тебя Воспоминание встревожит Тебя раскаянье кольнет, Когда с насмешкой проклянет Ничтожный мир мое названье! И побоишься защитить, Чтобы в преступном состраданье Вновь обвиняемой не быть! Мужская ладонь касается русых волос, наматывая локон на палец. Губы приникают к аккуратному ушку, продолжая шепот. А она, словно чувствует, прижимается сильнее и носом утыкается в грудь. Такая маленькая. Семнадцатилетняя дурочка. А он взрослый двадцатичетырёхлетний идиот. - Алекс, - в каком-то бреду шепчет она, цепляясь за него, как за спасательный круг... А он лишь целует её макушку, будоража своими прикосновениями. Какой-то сон мучает её, пугает. Она не отдаёт себе отчёт, просто шепчет еле слышно. - Я люблю тебя...