Wind-Up God

Они не скоро смогли продвинуться. Или это лишь казалось большим промежутком времени, пока они с Джонни сидели, согнувшись за разрушающейся стеной. Обычно с паломниками проблем не возникало. Слушать Джонни было глупо. Парень не знал ничего о выживании в пустоши. На паломников редко можно было наткнуться в диких землях, но они представляли удобную возможность для торговли и направления. И с их серьёзно уменьшенными запасами еды это может быть жизненно важно. Но Джонни был серьёзен, и это может быть последним шансом Джайро услышать его историю. Так что любопытство взяло над ним верх, и он наблюдал за мужчинами, покидающими руины. Как только они вышли из зоны слышимости, Джонни начал говорить спешным шёпотом: — Резня. Это сделали они. Наверное, не только двое, но это сделано паломниками. И они ищут меня. Помнишь, что у всех тел на левом плече была разорвана одежда? Помнишь родимое пятно, которое я показал Диего? Он должен признать, что это убедительно. Или просто эффект того, что это говорит Джонни. — Почему? Вознаграждение? Джонни просто смотрел на него секунду, перед тем как на его лице появилась небольшая улыбка. — Вознаграждение было ложью. Тебе бы пришлось заплатить моему отцу, чтобы заставить его забрать меня назад. Я никчёмен. — Ладно, — Джайро не собирался задаваться вопросом об этом, но что-то вгрызлось в задний ум. Из какого странного изгнания он освободил Джонни? — А дальше? — Не знаю. Но у одного из них... У него был зонтик от солнца. Он был как твои стальные шары, весь странный и какой-то жидкий. — Другой предмет древности. Странно, — древние технологии хранились верхними классами общества, и Джайро редко видел их вне семейной работы, особенно не в этих местах. — Ты уверен насчёт всего этого с родимым пятном? — Не хочу проверять, — Джонни кинул на Джайро нервный взгляд, и что-то в нём щёлкнуло. Он беспокоился о Джайро, а не о себе. В какой-то степени Джонни беспокоился о нём. Это было вдохновляюще, а может даже больше. — Ну, охотятся за Джостарами или нет, но они не будут одни, — мужчины несли небольшие рюкзаки. В таких припасов хватит не больше чем на несколько дней. — Рядом больше паломников. — Избегай их. — Кажется, сначала ты должен мне историю. Лицо Джонни опустело. Он был на грани безэмоциональности большую часть времени, но теперь было по-другому. — Не сейчас. — Почему нет? — в Джонни было так много тайн, так много вопросов, на которые Джайро ещё не получил прямых ответов. — Сейчас — так же хорошо, как и в любое другое время. Джонни покачал головой. Это, должно быть, что-то ужасное. Джонни сидел тихо, и это испугало Джайро больше, чем если бы его сломило. За последние несколько дней Джонни рассказал ему маленькие фрагменты его прошлой жизни, в основном имевшие отношение к историям, которые рассказывал Джайро. Они звучали достаточно приятно, упадочно и безрассудно, как могут себе позволить только богатые дети, когда нет никаких последствий. Но в случае Джонни последствия всё-таки были, и ценой был как минимум его статус. Возможно, и его ноги. И об этом всём он собирался поговорить, так что то, о чём он молчал, было гораздо хуже. Джайро не хотел торопить его, но ему было любопытно, и всё равно они умирали. Можно и смахнуть пыль со старых секретов. — Когда? — После того, как устроим лагерь. Это долгая история, и сначала мы должны убедиться, что находимся в безопасности. В безопасности. Они были в большей безопасности, когда стемнело, потому что даже убийцам нужен был свет, чтобы видеть. Но это не то, что Джонни имел в виду, не совсем. Безопасность означала тепло их тел очень близко друг к другу, то, как идеально Джонни помещался в его руках, тихие моменты, которые они разделяли и о которых никогда не говорили. Джонни хотел утешения, и это вновь подтвердило догадку Джайро. Это должно быть что-то ужасное. — — Во-первых, Джонни — не полное моё имя. Полное — Джонатан. Джонатан Джостар. Джонни молчал всё то время, что они ставили лагерь на ночь. Они тотчас решили, что пока что им никуда не стоит идти. Они всё равно собирались остановиться в руинах, и если паломников было больше, то Джайро хотел найти их при достаточном освещении, чтобы заметить засаду. Ветер набирал силу, и Джайро нашёл закрытое место между двумя массивными кусками бетона, которые лишь слегка подверглись эрозии. Не великолепно, но примерно настолько хорошо, насколько они могли найти. Теперь они сидели перед шипящим огнём, Джонни прицепился к Джайро для тепла. Обычно он был довольно близко, но теперь его костяшки были почти белыми, когда он держался. Джайро прошёл рукой вниз по содрогающейся спине Джонни, пытаясь хоть немного сбавить напряжение. — Джонатан. Понимаю, почему ты поменял его. Слишком формальное. — Это семейное имя. В честь моего прапрадеда, вроде как. Мне оно никогда не нравилось. Джайро слегка улыбнулся. Он понимал его чувства. — Джонни гораздо больше тебе подходит, — сказал он, взъерошив волосы парня. Джонни закрыл глаза и ничего не сказал. Треск огня был громким, почти глушил вой ветра. Это была не очень холодная ночь, но Джонни трясло. Джайро не хорошо справлялся со стрессом. Он был тем, кто скорее кинется в опасность с головой, чем будет ожидать, пока она подкрадётся к нему сзади. Безрассудный, как называл его отец, и он, наверное, был прав. Но по крайней мере так это заканчивалось быстрее. — Так что- — Заткнись, — прошептал Джонни. — Я только хочу, чтобы это продлилось чуть дольше. — Я никуда не тороплюсь, — Джайро погладил волосы Джонни и подумал о том, чтобы поцеловать его глупую светлую голову. Всё это волнение о том, что уже произошло. — Ты не будешь меня ненавидеть? — в голосе Джонни было сомнение, и это лишь убедило Джайро. — Обещаешь? — Обещаю. Джонни вздохнул, и его захват на Джайро ослаб. — Я не хороший человек. Это я виноват в том, что я такой. Я- Я совершил ошибку. Большую. — Я и сам не ангел, — это преуменьшение. Наверное, есть демоны, которые сделали меньше дерьма, чем Джайро. Джонни не слушал. Вместо этого он глубоко вдохнул и расслабился в руках Джайро. — У меня был старший брат. Николас. Он- он был всем для меня. Практически вырастил меня. Это один из вопросов, на которые Джайро искал ответы. Джонни упоминал своего брата и раньше, но затихал вскоре после этого. — Ты потерял его. Что произошло? — Из-за меня его убили, — голос Джонни дрожал, и он боролся со слезами, но продолжал говорить. — Он лишь хотел защитить меня, но из-за этого его убили. Джайро не видел, чтобы Джонни раньше так плакал. Он плакал утром после лихорадки, когда понял, что Джайро искренне заботился о нём, но в этот раз было не так. Сейчас он рыдал, и Джайро чувствовал, будто не должен был этого видеть. Он не хотел так ранить Джонни. Ни одна история не стоит того, чтобы заставить его плакать. Джайро крепко обнял Джонни. — Можешь перестать. Я не буду злиться. Ты рассказал мне достаточно. — Нет, — сказал Джонни, его голос хриплый от слёз. — Я должен рассказать кому-то. И я хочу, чтобы это был ты. Это подняло чувства, которые Джайро не мог описать, так что он замолчал и позволил говорить Джонни. — Я и Ник были одни так долго. Он был на несколько лет старше, но всё время играл со мной, и следил за мной, и учил верховой езде. У нас были лошади. Я был очень хорош в езде. Не так хорош, как Ник, но лучше всех остальных. Я участвовал в гонках. Джайро нравилось это изображение: Джонни с золотой медалью на шее и с трофеем в руке. Был ли он счастлив? Он очень хотел бы увидеть улыбку Джонни. — Я был дерьмовым ребёнком, всегда действовал как настоящий паршивец. Ник пытался остановить меня, но- наш отец всё время держал его занятым. Он уже не надеялся на меня. Вот бы- вот бы Ник тоже не надеялся. Я делал самое разное дерьмо. К тому времени, как мне исполнилось 16, я переспал с большинством девушек, которых знал. Я пил. Много. Не знаю, почему. Мир просто был- эхом. Дома у нас был сад с гипсовыми деревьями и искусственной травой. Они были как призраки. Так невозможно расти — заключённым в прошлом. Понимаешь, о чём я? Джайро подумал, что да. Это звучало так... удушающе. Как растить ребёнка в кукольном домике. — Я просто исчезал на целые дни. Всё время пьяный, в самом дерьмовом баре, какой мог найти. Это бесило Ника. Он всегда кричал на меня, когда я возвращался, но у меня было такое похмелье, ты просто не поверишь, и я всё равно не собирался слушать своего старшего брата. Джонни прервался, чтобы перевести дух и прильнуть ближе к Джайро. Его плечи тряслись. — И вот в один день я пропал, и Ник понял, куда я делся. Он пришёл, чтобы забрать меня домой. Показался в самое худшее возможное время. Не помню, что я сделал, но я разозлил какого-то никому не известного сукина сына, и- и у него была пушка. Я был подстрелен первым. Только один выстрел, прямо в середину спины. Я вырубился довольно быстро. Последнее, что я помню — Ник, стоящий надо мной, пытающийся защитить меня как обычно. Джайро видел шрам на его спине и пытался не думать о том, что оставило его. Теперь он знал, и каким-то образом это было хуже, чем он представлял. — Дальше я просыпаюсь в госпитале, и Ник в кровати рядом со мной, и его глаза пусты. Повсюду эти доктора, и они натягивают простыню на его лицо, и всё. Его нет. И это моя вина. Наш отец не хотел больше иметь со мной дело после этого. Он забрал Ника домой, чтобы похоронить, и оставил меня. Я не виню его. Посмотри на меня. Прошло два года, и я всё ещё плачу из-за этого. Я жалок. — Я не думаю, что ты жалок, — Джайро не ненавидел множество людей. Он раздражался и плохо относился ко многим, но настоящая ненависть сохранялась для особых случаев. Отец Джонни был одним из таких. — Значит ты знаешь меня не так хорошо, как думаешь. Я жалок, никчёмен и сломан. Какое это наказание? Из-за меня умирает мой брат, и я лишь теряю возможность использовать ноги, — голос Джонни внезапно похолодел. — Я должен быть мёртв. — Я очень рад, что это не так, — слова слетели прежде, чем Джайро мог остановить их. — Я очень рад, что ты был там, чтобы я нашёл тебя, — это была эгоистичная радость, и Джайро ненавидел то, что чувствует это, но этого не изменить. — Правда? — в его голосе было очень много сомнения. — Ага, — Джайро желал, чтобы в английском были слова, которые нельзя использовать для лжи, которым Джонни мог бы поверить. — Я очень рад, что ты ещё жив. Джонни отпустил и сел, смотря прямо на Джайро. Их лица почти соприкасались. — И ты не ненавидишь меня? — Я бы никогда не смог возненавидеть тебя. Джонни посмотрел в сторону. Слова не убедят его, неважно как отчаянно он за них цеплялся. Слова не сделают ничего большего. Так что вместо этого Джайро поцеловал его. Поцелуй был именно таким, каким должен быть: захватывающим дух, успокаивающим и сложным. Руки Джонни сжались сзади его шеи и притянули его ближе, и его губы на вкус были как пыль и слёзы. И казалось, что прошли часы. Когда они наконец оторвались, миру будто снова пришёл конец. Джонни перестал плакать, но его глаза всё ещё были красными, и слёзы на его щеках ещё не высохли. Он выглядел всклокоченным. — Зачем это было? — Думаю, это значит, что я люблю тебя.