Ed Sheeran – Photograph
Почти два года. Они не виделись долгие двадцать месяцев и несколько недель, а он до сих пор помнит её искрящиеся серо-голубые, от расширенных зрачков кажущиеся тёмно-синими. Её мягкое «спасибо» и тёплую ладонь на его, опущенной вниз. Воспоминания накрывают сильнее чёрных волн тихоокеанского побережья.***
– Спасибо. За всё. Жаль, что пятого сезона не будет, – Таня буравит лобовое стекло его чёрного BMW. Такими интонациями обычно прощаются. Навсегда. – Барышников – это топ, Тань, не глупи. Ты ещё можешь продлить контракт, – Мигель смотрит на неё, не отрываясь. – Не хочу, – она резко ловит его взгляд ресницами. – Да и сам Барышников ещё толком ничего не говорит. Слава грозится послать его. Костя бесится. Все на нервах. Мне нужна определённость. Но я своё мнение озвучила. Даже если и будет что, то уже без меня… И без тебя, – понижает голос с каждым словом, как в нисходящей гамме ля-минора. – Я уже со всеми попрощалась. И решений своих не меняю. Заспанная Денисова, без грамма косметики и пресловутой манерности, пожирает его сердце в сыром виде, звучно чавкая и хлюпая кровавыми брызгами. У Мигеля в глазах плещется раннее московское утро, покрытое тысячами безмолвных возможностей, которые он так и не использовал. У Тани – усталость вкраплениями межсезонных дождей. На его мятой футболке отпечатки её пальцев. Её свитер за ночь впитал его свежий одеколон, и ставший таким любимым сливочный кофе ещё не успел испариться с полуоткрытых пухлых губ. Молча выходят из машины. Мигель достаёт большой чемодан цвета выжженного солнцем августовского поля из багажника. – Очень холодно для декабря, – дрожит. – Просто у тебя не по погоде тонкое пальто. – Мигель фиксирует багаж на асфальте. – Иди сюда, – втягивает в объятья распахнутой куртки. Тепло окутывает мгновенно, а под тканью его мягкой толстовки Денисова различает удары бьющегося о рёбра сердца. Стучит, ускоряя ритм. – До сих пор не могу поверить, что вот так всё бросишь и уедешь неизвестно куда, – шепчет маленькой девочкой ему куда-то под одежду, растягивая промежутки между словами. – Береги себя. И обещай больше не плакать из-за***
Денисова демонстративно хлопает дверью собственной гримёрки. Слышит весь Главкино, как её «не задело». Мигель выжидает несколько минут, болтая с Карпеном. А затем скрывается за поворотом. В её гримёрку заходит синхронно слабому стуку. – Ещё немного и ты бы дверь сломала, – говорит приглушённо и улыбается мягко. – У Вас тут все такие воспитанные? Или только Светлаков отличился? – переодетая в джинсы-бойфренды и чёрную водолазку Таня поспешно собирает концертное в огромный бумажный пакет. – Не заводись. Ты ж понимаешь, что это для шоу, – Мигель подходит ближе. Денисова понижает голос, резко прерываясь, и вопрошающе смотрит в его спокойные искрящиеся. – Это слишком уже. Дальше что? Он меня в постель к Айхану будет укладывать? И вот это «по блату или через постель» мне нравится особенно. Просто потрясающе. – Перегнул Серёга. Поехали, кофе попьём. Тебе выговориться надо, я же вижу. Всё равно после семичасового эфира не заснёшь, – едва заметное «по-дружески» расплывается по контуру зрачков. Таня разворачивается к столу, будто бы в поисках смартфона, ныряя наманикюренными пальцами в брендовую сумочку. – Не собираюсь отвечать ему тем же. Отношение, как к дилетанту. Как будто я сюда попала за красивые глаза. – И за них в том числе. Тань, ну, вот что ты как маленькая. – Отлично, спасибо, – разворачивается, ныряя ладонями в широкие джинсовые карманы. Скрытая самозащита. Отскакивают взглядами-бильярдными шарами. – Я не пью кофе. Не люблю, – Денисова плотно скрещивает руки на груди. На дне расширенных зрачков Мигеля – удушающая нежность. Но Таня погибнуть подобным способом совсем не против. – Если кто-то не любит классический балет, то он просто его не понимает. С кофе так же. Просто для него нужен особенный повод, чтобы разобраться. Поехали. Денисова закатывает глаза, ослепляя внезапно-широкой улыбкой.***
– Посиди в машине, я сейчас, – отстёгивает ремень. … – Я придумал локацию поуютнее. Первый раз должен быть особенным. – Я пробовала кофе раньше… – Забудь всё, что было до. Сегодня вы познакомитесь впервые. Мигель аккуратно хлопает дверцей BMW. Через пять минут вручает ей два стаканчика в осенних тыквенных тонах на подставке. На одном из них надпись размашистым почерком чёрного фломастера сообщает: За красивые глаза и не только :) – Только не пробуй сейчас. Подожди, пока не приедем. Здесь недалеко, – пристёгивается, заводит машину и, включая заднюю передачу, смотрит в зеркало дальнего вида.***
Чёрный BMW паркуется около смотровой площадки на Воробьёвых горах. Мигель помогает Тане выйти из машины. Тёплый ноябрь и отсутствие людей. Идеально. Подводит её к смотровой. – А вот теперь пробуй, Тань. Только не торопись. Денисова неуверенно делает глоток, застыв в изумлении. – Это что, – Таня дегустирует собственные губы, – амаретто? – Кофе по-итальянски. Делает ещё один глоток. Сливочно-миндальный вкус мягко обволакивает её простуженное горло. – Я смотрю, вы подружились, – Мигель пьёт из такого же тыквенного стаканчика. – Но это и, правда, вкусно. – Я же говорил, – улыбается с видом победителя. – Подожди, у тебя такой же? – Только без ликёра. Один раз воспользовался услугой «трезвый водитель», мне разбили машину. – Я бы свою никому не доверила, – Денисова смакует ароматный напиток. – Ты тоже за рулём? – Мигель облокачивается на перила. – Уже лет десять, если не больше. Правда, возникли сложности транспортировки из Киева в Москву. Решила, что проще оставить её дома. – Кстати, вон там МГУ, – показывает указательным вперёд. – Тот самый. А то ты со своей схемой «дом – работа – дом» так в Москве ничего и не увидишь. А сзади нас, – поворачивается, – Лужники. – Я живу здесь недалеко, на Вернадского. Проезжала пару раз. Но было солнечно и много людей. Сейчас гораздо лучше видно… И компания более подходящая. Таня вспоминает, кому и когда она в последний раз улыбалась так легко и открыто. – Меня, наверное, уже потеряли. Мы не могли бы?.. Мигель заглядывает в её небесно-льдистые и находит там титаническую усталость вперемешку с благодарностью. – Поехали, Денисова.***
Паркуется около многоэтажного дома через пятнадцать минут. Металлические ворота – преградой. – Спасибо за экскурсию, за кофе… И за психотерапию. – Давай, Тань. Только двери больше не ломай, ладно? Широкая улыбка прорывается через её уставшее лицо. Ныряет в обожжённый фонарями асфальт и прячется за витиеватыми чёрными воротами в объятьях московской высотки. Мигель замечает на пассажирском сидении тыквенный стаканчик, который забыла Денисова. Берёт его в руки, разбирая свой собственный почерк: За красивые глаза и не только Смайлик потерялся где-то между смотровой на Воробьёвых и оглушающими ударами сердца. С кофе на сегодня достаточно.