Ásgeir – New day
Лучи ноябрьского солнца кромсают тонкую кожу, нагло пробиваясь сквозь зашторенное окно. Полдень крадётся бесшумно, кидая ухмылку в спутанные волосы. Таня выгибается кошкой – медленно и грациозно. По голосовым связкам скользит пробуждение. Глаза всё ещё закрыты. – Привет, – сонно выдыхает в плечо Марк и оставляет поцелуй на щеке. Аккуратно. – Привет, – Таня разворачивается в объятьях, утыкаясь ему в шею слепым котёнком. – Ты вчера так быстро заснула, и наверняка не слышала… – Только не говори, что снова в командировку, – проводит ладонью по обнажённому торсу, понижая голос. – Просто… ты только позавчера прилетел и… я соскучилась, – обнимает его мочку уха губами. Скользит коленкой. – Меня не будет всего неделю. Денисова резко отстраняется. В пяти словах слишком много информации для единственного выходного. – Подожди, Танюш. – Я всё понимаю. Правда. Выдох. На фоне шума воды его попытки в очередной раз заглушить собственные мысли терпят поражение.***
У Денисовой волосы вьются. Вчерашняя укладка пала жертвой горячего пара. Протирает зеркало ладонью, всматриваясь в собственное отражение. Распускает пучок. Пряди обрамляют впавшие щёки. Остатки ночного кофе смыты термоядерной зубной пастой. Но Тане кажется, что аромат обжаренных зёрен витает в воздухе до сих пор. «Интересно, а Мигель уже проснулся?» Марк сидит за ноутбуком на залитой светом кухне, вбивая подушечками пальцев, видимо, что-то очень важное. – Да, я понял. Хорошо. Договорились. Ну, скажешь тоже. Таня ненавидит его «хэндс фри» гарнитуру. По определению она освобождает руки. Но не время и его самого. Выдох. Тенью ныряет в комнату и через несколько минут выходит в коридор. На Тане светло-серый спортивный костюм, который она поправляет, глядя в огромное зеркало, ввинченное в кирпичную стену, скрытую под тонким слоем однотонных обоев. Чёрная бейсболка прячет растрёпанные волосы. Зашнуровывает кроссовки, когда эхом слышит доносящееся их кухни: – С англичанами тоже, да. Следующая неделя будет тяжёлой. «И не только для тебя одного» – хочет добавить Таня, но в мыслях проносится лишь: «Лондон. Снова». Беззвучно закрывает входную дверь. Выдох. Ставит телефон на авиарежим. Спускаясь по лестнице, заглушает льющейся из наушников музыкой желание расплакаться.***
На улице солнечно и пахнет свежестью. Пробегает мимо кофейни, жадно глотая кружащие голову ароматы. «С каких это пор?..» Переходит на шаг, когда обнаруживает себя в знакомых декорациях. Смотровая на Воробьёвых плавится от солнечного света и от количества людей. Таня вынимает наушники из ушей, ставит на паузу. Останавливается. Вдох. Ветер пробирается под одежду, остужая разгорячённую кожу. Вдох. Сердце выравнивает ритм. Вдох… Пальцы листают список контактов. Мама. Марк. Мигель. Непроизвольно будто бы соскальзывает на его имени. И сообщение в WhatsApp пишется тоже непроизвольно. Таня отключает авиарежим, чтобы отправить. Оповещение о трёх пропущенных звонках карябает по сенсорному экрану чувством вины. Отправляет.***
Марк стоит на кухне около окна, скрестив руки на груди. Тишина кричит оглушающе. – В следующий раз просто скажи, что хочешь побыть одна. Мы же взрослые люди, Таня. Другие называли её по имени-отчеству, когда злились. Марк лишь переходит с мягкого «Танюш» на нейтральное «Таня» и не злится совсем. Просто понять пытается. Её. – Прости, – мягко выдыхает, обнимая со спины озябшими ладонями. – То ли смена города на тебя повлияла. То ли что-то ещё. – Прости, – переходит на шёпот и утыкается в спину. – Ты же всегда можешь просто поговорить со мной. – Прости, – бесшумно и едва размыкая губы. Слёзы накатывают. Денисова сдавленно дышит ему в свежевыглаженную футболку. Полувыдох. Полувдох. Он разворачивается, ловит хмурым взглядом надвигающуюся истерику, прижимает к себе. Пахнет мятной зубной пастой и ментоловым шампунем. Несмотря на сочетание – тепло. Садится на табуретку, утягивая к себе на колени. – Ну, вот что ты со мной делаешь? С тобой же даже поссориться невозможно! – невесомо целует её в дрожащие губы, сдерживая улыбку. Там, где другие видели причины для ссор, Марк видит причины их не начинать. Таня разливает нежностью ему по лицу, скользя пальцами по двухдневной щетине. – Я тебя люблю, – выдыхает ей в холодные скулы. – А ты себя, видимо, не очень, – согревает её руки в своих. – Одеваешься совсем не по погоде. Вместо ответа Денисова целует мягко. У Марка губы тёплые. Он скользит под одежду. Выпирающие позвонки согреваются под горячими пальцами, пластилином тают в руках. Таня ловит себя на мысли, что у него на редкость сильные и мягкие руки, а сам он, наверное, слишком для неё хороший, когда в комнате, на всё тех же простынях, хранящих остатки кофейного сна, он избавляет её от одежды, покрывая поцелуями. Выгибается навстречу его прикосновениям. Теряется во времени. В поисках опоры. Дрожит и непроизвольно впивается в плечи. Накрывает. Он ловит её сбитое дыхание губами, мягко переплетая пальцы. Не проходит и минуты, когда находит себя в его объятьях, окутанная истомой и тишиной. Марк улыбается ей в шею. Таня мерно дышит. – Я заказал билеты. Питер. Сапсан. Два дня. Обещаю забыть все средства связи в Москве. Только мы. Денисова не уточняет дату, зная, что у него феноменальная память, и позавчерашний разговор о графике не остался незамеченным. Лишь разворачивается в объятьях и, целуя в подбородок, утыкается в шею всё тем же слепым котёнком, что и утром.***
Таня одевается не по погоде. А ещё завтракает зимним салатом приближающимся ноябрьским вечером. Чёрт ногу сломит в этих исключениях из правил. Накалывает идеальные кусочки оливье на вилку. Таня лук не ест, и Марк это прекрасно знает. Картофельное пюре с тушёным мясом истончает такой аромат, от которого голодное нетерпение на кончике языка тает сытым спокойствием. Таня любит домашнюю еду. Марк знает и это тоже. – Спасибо. О-о-очень вкусно, – растягивает, избавляя икеевскую тарелку от последнего кусочка завтрака-ужина, и аккуратно прислоняет салфетку к губам. Таня щёлкает чайником, когда его телефон жалостливо начинает захлёбываться в назойливых входящих. Марк подчёркнуто не отвечает, доедая всё тот же завтрак-ужин. – Ответь. Пожалуйста, – тихо выдыхает ему в ушную раковину, скользит кончиком носа по щеке. Он мягко берёт за запястье, будто бы измеряя пульс. Смотрит в глаза. В её Северном Ледовитом замороженные пластинки с хрустом трескаются и плавятся стремительно. Марк отвечает на звонок. Выходит из кухни. Таня разливает чай по чашкам. Зелёный. Выдох. Телефон вспыхивает сообщением в WhatsApp. Она прочитывает своё отправленное. И его ответ.Ты был прав. Смотровая очень красивая днём. Я наконец-то рассмотрела)) 11:22
поздравляю, Денисова!! к декабрю и до красной площади такими темпами доберёшься. я только проснулся. кофе на ночь – преступление. но жить в столице самой большой страны и не знать что где и как – двойное преступление. так что ради твоего культурного просвещения потерплю свой сбитый к херам режим =) 17:42 Вдох. Воздух свободно поступает в лёгкие. Таня стоит около окна. Блики закатного солнца тонут в распущенных волосах. Вдох. И почему-то невыносимо хочется кофе. Терпкого. Горячего. Согревающего. Из тыквенного стаканчика и с кареглазым собеседником рядом. Вдох. Марк молча заходит на кухню. Впивается в стоящую около окна Денисову тёплыми губами, обнимая со спины. Выдох. – Всё в порядке? – Да. Англичане просто… – мычит ей в шею. Из комнаты раздаётся очередной звонок. – …черт. Прости. Я сейчас, – объятье разрывает и выходит. Выдох. Оповещение всплывает на заблокированном экране. ну что? куда едем в следующий раз? красная площадь? ВДНХ? подбрасывай монетку 17:45 Вдох.