О благодарности (villain!АУ)

      Чудесный день. Идеальный. Для него нужно не так много. Выспаться. Не ценой опоздания. Позавтракать от души, с горячим кофе и свежей булкой. Насладиться бытовыми мелочами. Лёгкий ветерок в волосах, солнце за облаками.       Пасмурное утро пятницы приветствует Бакуго пустым тюбиком зубной пасты. Тосты салютуют паутинкой гари и отправляются в урну. Телефон разряжен, в чёрном экране Катсуки видит своё мрачное отражение.       День упрямо не желает исправляться. Под руку лезет балабол Киришима с сочинением как-я-провел-лето. Минуты тишины в обмен на Денки пресекает жёлтое рейсовое нечто. Заходить в узкий дверной проём приходится в паре. Стоит уткнуться в окно, патетичный староста начинает голосить в начале автобуса. Аизава хмурится, молчит, не застегивает до конца свой спальный мешок.       Все предпосылки говорят о том, что рядовая пятница достойна сравнения с распродажей шариковых ручек. Речь Тринадцатого нудная. Бакуго смотрит на сосредоточенные лица и кривится в непонимании. Солнце встаёт на востоке; не отрывай чужие ноги. Слышали, проходили, в графе «техника безопасности» зияет роспись. Начнём занятие?       Бакуго высокомерно фыркает. Всё кажется безнадёжно заезженным ровно до нападения. Для протокола: день выдался чудесным.       Появление злодеев напоминает вступительный экзамен. Нарушителей много, но отлаженный механизм атаки есть едва ли у трети. Уверенность предвещает скорую победу, эйфория накатывает волнами, и только червяк сомнений, придавленный ботинком гордости пищит. Рядом нет Исцеляющей Девочки.       Остаться с глазу на глаз с семнадцатью злодеями, самонадеянным хамелеоном и Киришимой, чуть ли не предел мечтаний. Крупные капли очерчивают холодную дорожку меж пальцев. Спасибо глицерину за красочные взрывы и мягкую кожу. Правый наруч снят в начале боя, после внушительного приветствия и одного разрушенного здания. Классу поддержки следует подумать над перезарядкой накапливающего элемента.       Эйджиро необходимо научиться выстраивать стратегию, прежде чем толкать свои «мужские» речи. Бежать на подмогу ребятам с менее боевыми причудами? Не зачем оказывать медвежью услугу, мешать кому-нибудь из будущих героев. Бакуго не радеет за чужое самоуважение, просто способен представить, что бы он сделал со своим «спасителем».       — Вали, если тебе так хочется, — отпускает Катсуки, отворачиваясь к окну. Выбитые стёкла и широкие рамы как нельзя к стати. Времени и желания искать выход нет. — А я грохну Телепорта. Единственный путь отступления следует перекрыть.       В мыслях Катсуки далёк от карточного домика из бетонных плит. От зоны землетрясений, великой территории бедствий. Вязкая красная слюна тарзанкой спускается с уголка губ бессознательного злодея. Чувство превосходства ласкает эго, бьёт размашистой ладонью по спине и советует держать осанку. Шаг делается исключительно твёрдый, без сомнения, преисполненный уверенностью. Киришима остаётся тенью, ступенькой, позади.       Удачно о себе напоминает хамелеон. Туповатый кинжал беззастенчиво бликует солнечными зайчиками, злодей даже не пытается скрыть размытые контуры тела. Идёт практически на таран, под аккомпанемент топота и торжествующего шёпота. Бакуго хватает чужие засаленные патлы, устраивает детский взрыв. Поразительный контроль причуды смешивается с деланным дешевым героизмом.       — Постой, — просит Эйджиро, облачаясь в камень. Одобряющая улыбка выдаёт намерения с потрохами. Бакуго снисходительно кивает, ловит чужое уважение. Дышит старым чувством ностальгии, разве что вместо детских мордашек в голубеньких платьицах теперь одноклассник.— Не знал, что ты такой спокойный и рассудительный. Верить в друзей — поступок настоящего мужчины. Я последую за тобой.       Сказано — сделано. Киришиме не нужен лифт, чтобы глыбой обрушиться оземь. Пыль липнет на мокрое от пота лицо, в пару смазанных движений Эйджиро протирает глаза. Бакуго снижается скачками, медленно аки диснеевская принцесса, даром что все птички давно разлетелись от взрывов. Общее положение дел с высоты уловить не удаётся, но чёрная туманная дымка расползается у фонтана.       Хочется появиться эффектно, но прежде под руку попадается Половинчатый. Киришима с удивлением понимает, что Бакуго действительно может притворяться компанейским парнем — без весёлых подколов и разговоров ни о чём. Во всяком случае Катсуки способен выслушать и кивнуть на веское:       — Их цель - убить Всемогущего.       Раскидать врагов по углам да присыпать бетонными плитами — значит себя успокоить и обезопасить. Киришима и Бакуго вундерваффе А-класса, работают именно в таком стиле. Шото стратегия импонирует, но выпустить лёд в свободное плавание — его аналог вязания крестиком. Человек на удивление сговорчив перед страхом смерти. Злодеев «нормальными» людьми назвать можно с натяжкой, так что источник информации не проверенный, но другого нет.       Ному. Что это или кто — неизвестно. Название простенькое. В самый раз для кисло-сладких конфет в ляпистой обёртке. Дешёвых, без начинки, которые будут застревать у кромки дёсен. Приторную карамель обязательно захочется выскоблить ногтем из зубов, чтобы избавиться от вяжущей патоки. Шото приходится повторять несколько раз, чтобы убедить Киришиму в правильном произношении.       Разумеется речь идёт не о сладком. У Аизавы рот вяжет от привкуса, он сглатывает кровь и дышит с хрипом. За канареечные штаны и оставленное на них красное пятно придётся извиняться, но с другой стороны, разодранные, они и так не подлежат ремонту. Фигура Всемогущего массивная. Ни время, ни место сейчас думать о той фальшивой уверенности с которой Яги играет в героя, о том, как выступают позвонки через белую рубашку.       Слабый взмах рукой оголяет спрятанные под кофтой часы. Осталось около шести минут. От Тошинори слабо тянется жидкий пар. Аизава поставил против карикатурного монстра всё: стирал причуду, путал углом атак, выстраивал лабиринт лент. Все сорок зубов на месте, глазища залиты тупостью и злобой, движения пылают детской энергией. Ному вращает пустыми зрачками в поиске заданной цели.       Томуро забавляется на фоне, разводит руками, чувствует превосходство. Истерзанная шея почти лишена внимания, несколько раз провести по царапинам пальцами — как дышать. Изуку страшно. Нервно крутя карандаш в руках, Мидория не смеет признать своё поражение. Их? Курогири виноват не меньше, но кажется, не волнуется вовсе.       Группу школьников у выхода оставляют без внимания. Мидория взмывает вверх не желая дальше различать разочарованный взгляд Урараки; монокль исправно выделяет блеск карих глаз. Совестливо, обижено. Изуку прислушивается к себе, одёргивает чуть задравшийся жилет, отворачивается к фонтану.       Ручной мутант попадает в захват. Монстр в кольце рук не бьётся, не боится удара о землю. Всемогущий выгибается дугой, желая припечатать об асфальт каменное, хладное тело. Руки дрожат, мышцы бешено сокращаются, ткань меняет цвет, жжёт, соприкасаясь с содранной кожей. Кажется, чёрные когти разрывают мясо и с непосредственным любопытством шкрябают рёбра героя.       Изуку невольно следит за тем, как стремительно ледяная корка приближается к Ному. Успевает сказать слово прежде, чем монстр нечленораздельно возражает, машет массивной головой в поисках обидчика, не разжимая, впрочем, лап. Бакуго отвлекает Курогири взрывом. Скалится, сокращает дистанцию без всяких прелюдий и разговоров. Мидория одобряюще кивает: достать физическую оболочку — единственный шанс побороть Чёрный Туман.       — Если мне не понравится, как ты двигаешься, — на распев произносит Бакуго отбивая барабанную дробь о железную гладь. Туман побито стелится по земле, клубясь в нескольких местах. Кто-то вроде Катсуки не поймёт разницы, не заподозрит; угрозы — бравада, не более. Уличить в использование силы кого-то незнакомого сложно, будь хоть трижды гением. — Я подорву тебя к чертям.       — Застали нас врасплох, — спокойно констатирует Томуро, сцепив руки в замок. Изуку следит за тем, как лениво качается на пятках Шигараки и думает. Думает, думает! Он должен что-то сделать? Оставить всё на откуп Ному? Чего от него ждут?— Дети в наше время ещё способны удивлять.       — Взрывы не пробивают серебро, — тараторит Мидория в микрофон. Красную закладку найти плёвое дело, новая, неожиданная запись ложится в графу плана и еле поблёскивает свежей пастой. Мелочь, перестраховка, смысл пребывания на территории бедствий.       Ному ворочается по земле паучком без лапок, оголённое мясо — вид не для слабонервных. Мышцы регенерируют с бешеной скоростью. Герои не хотят наблюдать за чужим восстановлением, аки персонажи какой-нибудь второсортной игры. Ждать, пока главный босс обновит полосу здоровья. Просто красные лоскуты появляются слишком быстро, зарастают плёнкой чёрной кожи мгновенно.       Бакуго чувствует, как стынет кровь в жилах, потому что Ному получает новый приказ. Многотонный грузовик несётся с бешеной скоростью, но перед тем, как тело подбрасывает о капот, есть время подумать. Различить свет жёлтых фар, обругать слепого водителя.       Быстро. Бакуго ничего не увидел. Единственная мысль забившаяся в голове, нахваливает противника. Катсуки говорит последнее-прости-прощай взрывом по Курогири и в следующее мгновение пригибается к земле. Рядом лежат Киришима и Тодороки, по лицу хлещет щебень, а в красивую арку припечатывает Всемогущего.       — В вас что, совсем ничего человеческого нет? — повисает вопрос Тошинори в воздухе. Томуро пожимает плечами, оглядывает состояние врага и диву даётся. Отбросив ребёнка, Яги поставил блок и остался на ногах. Недаром получил своё звание «номер один»; не красивыми глазами держит весь мировой уклад.       — Всё ради спасения товарищей. Насилие во благо других — прекрасно? Да, герой? — пассивно огрызается Томуро, картинно разведя руками. — Тот, с буйной причёской только что осознанно хотел убить, — указав пальцем на дёрнувшегося Бакуго, Шигараки продолжил. — Знаешь почему мы здесь? Мир решил разделить поступки на хорошие и плохие, на законные и нет. Герои прикрываются статусом подавляя окружающих. Несут боль, разрушение, обрекают на путь изгоев. А гарант этого — ты, номер один! Нам кажется, это несправедливо.       — Лжец, — холодно отрезает Всемогущий. Томуро словно получив оплеуху чуть опускает голову вперёд. Смотрит сквозь пальцы на жёсткое лицо Тошинори и не может сдержать ухмылки. Пусть думает, что хочет. Пусть ведёт за собой штампованных детишек с привитой моралью. Вот уж школьники поднялись с колен и вновь хотят ринуться в бесполезную просчитанную драку.       Всемогущий способен удивить, показать чего стоит. Рукопашный бой становится маленькой неожиданностью. Ному пытается отвечать, соответствовать своему назначению, но со стороны видно, как чёрную тушу теснят. К месту было бы сыграть на болезненной привязанности Тошинори к ученикам, но подобраться к детям за гранью возможного. Каждый удар сносит с ног, приходится напрягаться чтобы устоять на своих двоих.       Ному пробивает купол территории бедствий. Всемогущий победителем снисходительно оглядывает злодеев, благородно предлагает им отступить. Изуку следит как подрагивают плечи Томуро, крутит головой в поиске неожиданных решений. Уйти - хорошая идея, но Курогири вкрадчивым шёпотом давит на окружающий мир.       Внимателен. Будь внимателен и не дай себя обмануть. Всемогущий пострадал. Галерея порезов украшает смуглую кожу, алый цветок под рёбрами теряет свои лепестки. Идеальные жёлтые пряди измотано свисают нестриженной чёлкой. Ученики застыли в ужасе. С места не двигаются, следят за происходящим, бояться отвести взгляд и попасть в западню. Злодеев, куда больше чем кажется, они стоят, содрогаются в попытках подняться, готовы сражаться. Объединим усилия.       Томура стряхивает скопившееся напряжение, не без помощи портала близится к Всемогущему. Широко расставленные пальцы жаждут ухватиться за чужую плоть, очертить последним касанием грудную клетку, выбить жизнь. Изуку слышит восторженный возглас школьников, оглядывается на огромные ворота. Отряд профессиональных героев выглядит внушительно и воодушевляюще. Во всяком случае для учеников.       Монокль выделяет каждое движение. На общем фоне секундного бездействия видно как стрелок взводит курок и направляет старенький верный револьвер в сторону Шигараки. Чёрному туману не составит труда уберечь от пули соратников. Курогири не знает о гостях.       Причуда активируется сама собой. Мидория выныривает в метре, от Томура, чувствует, как ухают силы вниз, слышит пять выстрелов. *       Промахнись. Отчётливо приказывает Изуку Стрелку. Промахнись. Просит, сжимая в кулаки ладони. Промахнись - мольба, мантра. Мидория судорожно глотает воздух, ощущает бессилие. Способность не откликается. Напротив стоит Бакуго, глядит из под густых бровей осуждающе, зло, сквозь. Профессиональный герой - игрок другой лиги. Исправить пять выстрелов не под силу подростку с толстой книжкой.       Изуку должен оправдать ожидания, иначе зачем в него вкладывали силы, для чего сюда взяли. Нелепой звездой Мидория раскидывает руки и ноги, самолично выламывает себя в неестественную позу. Эфемерное ощущение обжигает сгиб локтя, лопатку, плечо, поясницу. Словно куском ваты, смоченным в спирте, проводит ласковый доктор перед прививкой.       Просчитать траекторию всех пуль в столь краткий срок невозможно. Четыре - хороший показатель. Рубаха и жилет испорчены рваными дырами насквозь; холод граничит с разливающимся по телу теплом. Изуку кажется, только кажется, словно Бакуго действительно обратил на него внимание. Монокль слетает когда тело бросает вперёд из-за отдачи, а чёрный туман одеялом укрывает Мидорию от новых увечий.

Изуку глотает слёзы и просит прощения.