С горем пополам

      Глупо было бы надеяться, что он больше не приедет.       А хуже всего было то, что ты его ждал. Ты не хотел его больше видеть, когда вы прощались, с той же силой, с которой тем же вечером начал надеяться, что он тебе позвонит. У него, конечно, не было твоего номера, но он знал твой адрес и вообще…       Когда домой вернулся Брюс — в компании человека, которого ты до этого никогда не видел, — ты закрылся в своей комнате, повалялся полчаса на кровати, разглядывая потолок, посидел в Интернете, впрочем, и это тебе быстро наскучило. Оглянувшись по сторонам, ты поднялся на ноги и принялся за уборку: разложил аккуратно одежду в шкафу, собрал разбросанные на столе тетради, сложил в стопку учебники, которые ты никогда не открывал. Если бы была такая возможность, ты бы их и не забирал из библиотеки, а так тебе приходилось дважды в год таскать их туда-сюда без особо смысла.       Ты сидишь на стуле, покачиваясь, и лениво читаешь название книг на полке. Когда ты был маленьким, тебе нравилось читать — особенно книги про искателей сокровищ и приключений. Как и все мальчишки, ты воображал, что, когда вырастешь, обязательно отправишься в путешествие, твой корабль попадет в шторм, и ты окажешься один на необитаемом острове. Ты знал, как нужно разводить костер из подручных средств, собирать дождевую воду и как отличить съедобную ягоду от ядовитой. Сейчас, конечно, забыл — за ненадобностью. Ты не то чтобы сильно вырос, но уже сейчас любому понятно, что твоя судьба сложится совершенно иначе. У тебя расширяются глаза, когда ты понимаешь, что будь Деннис хоть немного внимательнее, он бы заметил. Если бы смотрел не на тебя, а на твою комнату, он бы понял, что спал с человеком, который еще даже не закончил школу. Как ты мог быть настолько неосторожным. Дважды чуть не прокололся.       Ты успокаиваешь себя мыслью, что все в прошлом и ты его больше никогда не увидишь, но спустя несколько часов хронического ничего не делания, ты начинаешь надеяться, что это не так. Тебе скучно. Деннис Уильямсон настолько нагло ворвался в твою жизнь, что у тебя не было времени сопротивляться, а теперь ты ловишь себя на мысли, что боишься, что он оставит тебя в покое. Что он получил то, что хотел. Что его эксперименты закончены. Ты не помнишь, что произошло между вами, но ведь максимум — «просто секс», и он ничего для тебя не значит. Ни секс, ни сам Деннис. Просто с ним не было настолько мучительно скучно.       Ты слышишь, как хлопает входная дверь, и выходишь из своей комнаты, осматриваясь: твой отец выходит из коридора, и ты едва успеваешь придать лицу ничего не значащее выражение. Ты надеялся, что он ушел, и он знает это, однако игру в примерную семью никто не отменял.       — Приготовь ужин. — Проходит мимо тебя, садится на диван и включает телевизор.       — У нас нет продуктов. — Ты проверял.       — Сходи в магазин. — Лениво листает каналы. — А лучше съезди, ключи в кармане куртки.       Ты молча возвращаешься в комнату, чтобы переодеться и взять телефон, и, обувшись и накинув куртку, выходишь из квартиры. Тебе чудовищно некомфортно находиться с ним в одной квартире (хоть ты и не знаешь, почему), так что ты даже рад убраться из нее. Ты не спросил, что отец хочет, чтобы ты купил, но ты примерно представляешь стандартный список, прикладывая к этому собственные кулинарные способности. Брюс перестал есть дома, когда умерла твоя мать, потому что ни один из вас не умел готовить, но у тебя не было другого выбора, кроме как научиться: жарить яичницы, варить каши, какой-нибудь простенький суп. Ты никогда даже не пытался готовить что-нибудь «сложное», потому что боялся ошибиться и сделать что-то, что не понравится твоему отцу. Не то чтобы он часто ел то, что было дома, но ведь никто никогда не знал, в какой именно день ему придет в голову попробовать то, что ты приготовил.       А сегодня он попросил сам. Ты прокручиваешь в голове список нужных продуктов, пока выруливаешь с парковочного места, пока выезжаешь на трассу, пока стоишь на светофоре перед поворотом к магазину. Ты думаешь, что не сможешь купить своему отцу пива, потому что тебе не продадут, и он, наверное, этому не обрадуется, но не сможет возразить, ведь это не твоя вина. Иногда все-таки хорошо быть несовершеннолетним. Ты заезжаешь на подземную стоянку под торговым центром и материшься вслух, когда из-за выскочившего практически тебе под ноги человека чуть не задеваешь зеркалом столб. В конце концов тебя послали за продуктами, а не царапать автомобиль.       Тебе бы очень хотелось не возвращаться домой хотя бы часиков пять, но ты знаешь, что подобное невозможно: быстро выбираешь продукты, расплачиваешься за них, едешь домой. Оставив машину на стоянке, с тремя довольно тяжелыми сумками подходишь к подъезду, но замираешь в нескольких метрах, собираясь с силами. Как же не хочется туда заходить. Почти до слез. Ты поднимаешь голову вверх, выискивая свет в окнах вашей квартиры и с прискорбием признаешь: он горит. У тебя начинают болеть руки, а кровь к кончикам пальцев давно перестала поступать, так что, вздохнув, ты делаешь шаг вперед, когда кто-то зовет тебя.       — Александр. — Оборачиваешься.       Было бы совершенно глупо надеяться, что он больше не приедет, однако, как бы сильно тебе не хотелось его видеть, сейчас это совершенно невовремя. Как бы сильно тебе ни хотелось броситься ему на шею и умолять забрать из этого места, ты закрываешь глаза и считаешь до десяти. Ты должен был быть дома пятнадцать минут назад, так что у тебя нет даже лишних десяти секунд, чтобы послать Денниса куда подальше. Молча ждешь, пока он подойдет.       — Что ты здесь делаешь?       — Мы так и не поговорили. — Забирает из твоих рук сумки; не сопротивляешься. — До квартиры донесу?       — Нам не о чем с тобой говорить, и мой отец дома, поэтому уезжай.       — Я тебя чем-то обидел? — Издаешь тихий стон, закрывая лицо руками. Как же все это невовремя. Совершенно некстати. — Ал?       — Мой отец ждет свой ужин, и мне стоит поторопиться. — Вы оба не двигаетесь с места. — Деннис, пожалуйста, мне правда нужно идти.       — Донесу до квартиры.       Ты коротко киваешь и, развернувшись к парню спиной, открываешь подъездную дверь. Он зачем-то решил вести себя как истинный джентльмен, так что ты позволяешь себе пару минут побыть его хрупкой дамой, которая не в состоянии самостоятельно донести до дома продукты. Он действительно немного выше и (особенно с учетом того, как сильно ты похудел) килограммов на пятнадцать тяжелее, но всего три сумки не сломали бы тебя пополам.       Ты вызываешь лифт, стараясь стоять спокойно и с интересом разглядывать пол, и, когда дверцы открываются, первым заходишь внутрь. Деннис, как и обещал, подойдя к двери твоей квартиры, ждет, пока ты откроешь дверь, молча отдает тебе пакеты и, улыбнувшись на прощание, заходит в еще не успевший закрыться лифт.       Что же происходит в голове у этого человека? ***       Его зовут Джеймс, ему двадцать семь лет, у него кудрявые русые волосы, впалые карие глаза и немного вздёрнутый нос, а из отличительных признаков только татуировка в виде летучей мыши на правом боку. Вы знакомы несколько лет: не то чтобы общались, просто пересекались не раз, всегда здоровались и интересовались успехами друг друга. А позавчера он пропал. Никто не знает, где и с кем он провел последние пару дней, но со вчерашнего дня он не отвечает на звонки. И он не первый.       Ты узнал это, когда с утра твои приятели (коллеги) пришли домой к Брюсу, чтобы узнать, что случилось. Они переживали за него — они всегда переживают за «своих». Ты кормил парней завтраком, пока твой отец так же безуспешно пытался дозвониться до Джеймса, о котором и сам ничего не слышал. Большинство парней он отпустил «на каникулы», даже несмотря на то что в этот сезон можно было бы неплохо заработать — твой отец и сам хотел отдохнуть, и ты удивлен, что он до сих пор в стране.       — Кто-то знает, где он был? — Брюс садится на последний свободный стул, и ты невольно вжимаешь голову в плечи. Все молчат, уставившись в свои полупустые тарелки. — Какие у него были планы?       Вы знаете ответ на его вопрос, но ни один из вас не решится его произнести. Джеймс был из тех, кто не уходил «на каникулы» в один из самых прибыльных сезонов. Вот только действовал он втихаря и в одиночку. Вы все знали об этом, потому что два прошлых Рождества ты отмечал в компании отцовских парней, и Джеймса (как и некоторых других) среди вас не было. Вы все знали, но никогда не говорили об этом ни с кем другим.       — Что вы тут из себя строите? — Брюс начинает повышать голос. — Если вы приперлись с заявлением, что он пропал, вы должны знать, где он должен был быть. Я слушаю. — Тишина. — Я, блять, на каждого из вас электронный браслет повешу.       Ты вжимаешь голову в плечи, краем глаза замечая, что твои приятели рефлекторно делают то же самое. Безусловно, они пришли сюда, потому что это был их единственный вариант (не в полицию же они пойдут), но это вовсе не значило, что этот вариант был совсем безболезненным. Брюс никогда не поднимал руку ни на одного из вас, и все-таки одного его голоса было достаточно, чтобы вы начали задыхаться от ужаса. Вы все боялись его. А ты больше всех.       — Валите отсюда, видеть вас не хочу.       Брюс выходит из комнаты, набирая очередной номер, а твои гости, тихо поблагодарив тебя за завтрак и поставив пустые тарелки в раковину, молча направляются в коридор. Ты просишь их позвонить, если им станет что-то известно, впрочем, вы в любом случае увидитесь через два дня: вы все-таки встретите вместе очередное одинокое Рождество.       Закрыв дверь, ты идешь мыть посуду и так некстати сталкиваешься в коридоре с отцом. Ты не успеваешь уступить ему дорогу до того, как тебя прижимают к стенке, и ты чувствуешь прожигающую дырку у тебя между глаз злость в направленном на тебя взгляде.       — Рассказывай. — Парализованный от страха, ты не можешь открыть рот, и Брюс делает шаг назад, понимая, что ты трясешься. — Александр.       — Я не знаю, где он. — Это правда, черт возьми. — Я бы рассказал, если бы знал.       Окинув тебя напоследок презрительным взглядом, твой отец уходит к себе в комнату, а ты, сделав глубокий вдох, все же отправляешься мыть тарелки.       Ты сказал ему правду, только не всю. Потратил все накопленные запасы смелости, чтобы не рассказать ему историю целиком и не начать умолять простить и тебя, и твоих приятелей, и самого Джеймса. Не рассказать, что Джеймс без предупреждения уехал к кому-то один, и он даже не удосужился поделиться с кем-то деталями. Он должен был сказать кому-нибудь адрес и имя того человека, но он, как всегда, решил, что справится со всем сам.       Ты не знаешь, что твой отец собирается теперь делать, и ни за что не будешь узнавать — он расскажет сам, если что-то выяснится, и заставит тебя звонить остальным, чтобы сообщить новости.       Смывая с последней тарелки мыльную воду, по-детски надеешься, что все закончится хорошо. ***       Тебе так редко кто-то звонит, что, честно, ты уже и забыл, какая у тебя установлена мелодия. Вообще не помнишь, чтобы ты ее устанавливал: скорее всего заводской рингтон. Забыл и удивленно прислушивался к посторонним звукам из твоей комнаты, и тебе потребовалось время, чтобы понять, что эти звуки издает твой телефон. Может, ошиблись номером?       Недоверчиво разглядывая вибрирующий на столе аппарат, ты не торопишься отвечать на звонок — номер неизвестен, — и все же, когда неприятная трель начинает четвертый круг, одним резким движением смахиваешь «трубку» в зеленую сторону.       — Алло? — Твой голос хрипит: ты не разговаривал ни с кем два дня и был не готов к тому, что твое молчание закончится подобным образом.       — Привет, это Деннис, не хочешь встретиться?       Ты убираешь телефон от уха, смотришь на двенадцать цифр на экране и, не придумав ничего лучше, сбрасываешь вызов.       — Какого черта…       Бессмысленно смотришь на собственный телефон, ожидая, что он сейчас опять зазвонит, но тишина затягивается, и ты блокируешь экран. Чувствуешь собственный пульс в кончиках пальцев, хмуришься, несколько раз моргаешь. Ты не знаешь, что только что произошло и как тебе стоило бы реагировать.       У него не должно быть твоего номера. Ты не давал ему свой номер. Откуда он его, черт возьми, взял.       Но телефон молчит, и ты даже начинаешь думать, что тебе показалось, и кто-то действительно просто ошибся номером, а твой неразумный мозг подкинул тебе слуховую галлюцинацию (ты не понаслышке знаешь, что это такое, хоть ты ничего и не употреблял). Эта версия звучит довольно правдоподобно, и она действительно нравится тебе куда больше, чем вариант, где помешанный на тебе Деннис Уильямсон неизвестным тебе способом узнает твой номер. Он и так знает, где ты живешь. Он знает слишком много, и это начинает пугать: не то чтобы Ден выглядел психопатом, но ближайшую неделю ты дома совершенно один и, если что, тебя некому будет защитить.       У тебя учащается дыхание, и ты трешь ладонями глаза, массируешь пальцами кожу головы и считаешь количество сердечных сокращений за один вдох, чтобы привести мысли в покое. Ты знаешь, что ты должен сделать: ты должен позвонить Брюсу и сказать, что неугомонный «клиент» тебя преследует. Но ты этого не сделаешь. И даже не потому что до конца не уверен, что это действительно был Деннис Уильямсон, а потому что ты сам виноват в том, что он считает себя в праве тебя преследовать. Тебе следовало послать его, когда он первый раз явился к тебе домой, но ты этого не сделал, и теперь ты не имеешь ни малейшего представления о том, что с этим делать.       Ты почти уходишь из комнаты, чтобы продолжить уборку у гостиной, но в последний момент разворачиваешься и, повинуясь неконтролируемому порыву, берешь в руки телефон и перезваниваешь на незнакомый номер, и на твой звонок отвечают быстрее, чем ты успеваешь одуматься.       — Еще раз привет.       — Откуда у тебя мой номер? — Твое сердце ревет, как перегретый мотор, и это практически больно. Практически.       — Я себе позвонил с твоего телефона, пока ты спал. Извини, это не очень вежливо, но я не удержался.       — Что еще ты сделал, пока я спал? — Чувствуешь, как вверх по пищеводу поднимается злость, готовая вот-вот сорваться с языка хамством. Деннис молчит. — Зачем?       — Что?       — Зачем тебе мой номер? — Садишься на стол и начинаешь неосознанно грызть ноготь на большом пальце.       — Мне казалось, мы хорошо провели время и ты не откажешься повторить.       — Ты хочешь меня куда-то позвать? — «Положи трубку, Алек, и заблокируй его звонки».       — Да, куда-нибудь. Ты свободен?       Закатываешь глаза. Он действительно ведет себя как влюбленный подросток, и в глубине души тебе это правда приятно, но такое поведение тебя пугает. Ты должен объяснить ему, что между вами ничего не может быть и он должен оставить тебя в покое, и лучше, наверное, действительно сказать ему это в лицо: чтобы убедиться, что он понял.       — Ал? — Прерывает твое молчание.       — Давай встретимся. Когда и где? — Слезаешь со стола и подходишь к шкафу, чтобы выбрать, что бы надеть.       — Ты дома?       — Да.       — Я приеду?       — Приезжай. — Так даже проще.       — Буду минут через сорок.       Он сбрасывает звонок, а ты, закрыв шкаф, отбрасываешь телефон и идешь перекладывать учебники с полки в ящик. Не то чтобы ты собирался приглашать его в свою спальню, но кто знает, как сложатся обстоятельства: не хочешь опять рисковать. Даже несмотря на то что это будет ваша последняя встреча, он способен неслабо испортить вам с отцом жизнь, если узнает всю правду.       Приведя всю квартиру в порядок (убрав на место то, что ты успел достать для разбора), идешь на кухню, чтобы поставить чайник — еды у тебя дома, как всегда, нет. Звонок в дверь застает тебя уныло макающим чайный пакетик в чашку; идешь открывать.       — Привет. — Деннис с порога протягивает тебе бумажный пакет, который оказывается горячим, когда ты берешь его в руки. — Это бургеры. Ты же ешь мясо?       — Ем. — Пропускаешь гостя в квартиру. — Зачем ты принес еду?       — Не приходят с пустыми руками.       Закатываешь глаза. Закрываешь за Деннисом дверь, пока он снимает куртку и нагибается, чтобы развязать шнурки. Замечаешь на его пояснице татуировку из-под задравшейся черной футболки, но не задаешь вопрос.       Он поднимается и поворачивается к тебе лицом. Вы смотрите друг другу в глаза, и пока, сжимая в руках горячий бумажный пакет, ты прокручиваешь в голове варианты, как выпроводить его из твоей жизни, он притягивает тебя к себе. «Выпроводить, чтобы не возвращался», но отвечаешь на его поцелуй, не будучи уверенным, что ты почистил с утра зубы.       — Ты всегда добиваешься своего, верно? — Спрашиваешь, когда он делает шаг назад.       — Абсолютно.